Включение кода

На выдохе ты поднимаешь руки над головой. На вдохе опускаешь их на уровень груди, делаешь выдох и на вдо-

хе берешь свой щит и ставишь его перед собой. На за­держке дыхания чувствуешь, как щит закрывает все твое тело, и на выдохе медленно разводишь руки в стороны. Ты чувствуешь, что твой щит защищает тебя и в то же время представляет тебя такой, какой ты хотела бы, что­бы тебя воспринимали. И это помогает вести себя по-ко­ролевски.

— А что для тебя значит «вести себя по-королевски»? Как ты хотела, чтобы тебя воспринимали? — выслушав мои ответы о самой себе, спросил меня Харольд. Из Копенгагена в Рейкьявик, из Рейкьявика в город в Гренландии с труднопроизносимым на­званием — Ангмагссалик, затем на маленьком самолете в Кукусук. И вот наконец-то все перелеты закончились и мы ехали из аэропорта в гостиницу.

— Я бы хотела казаться более недоступной, более отстранен­ной, более независимой, властной.

— Для того чтобы изменить то, что ты транслируешь, тебе нужно изменить прежде всего свою внутреннюю реальность.

— Все говорят об этом, только мне до сих пор неясно, как это сделать.

— Изменить прежде всего свои мысли о самой себе и позво­лить своему телу принять новую реальность. Перезаписать ту информацию, которая записана в твоих клетках.

— Ты считаешь, что это возможно?

— Все, чем мы являемся, записано в миллиардах наших кле­ток. У каждого своя внутренняя вселенная, и человек больше похож на коллективный разум. Чтобы изменить свое информаци­онное поле, тебе нужно изменить информацию в каждой клетке.

— Звучит впечатляюще, но как-то нереально.

— Возьми листок бумаги и раздели его на две колонки.

В одной колонке напиши все, что тебе не нравится в себе, начиная со слов «Я та, которая...», а в другой пиши то, какой ты хотела бы быть: «Я та, которая...»

— Например? — совсем запуталась я.

— Например, в левой колонке ты пишешь: «Я та, которая не уверена в своих решениях», а в правой пишешь: «Я та, которая уверена в своих решениях». И так — обо всем, что мешает тебе чувствовать себя Королевой. Постарайся в правой колонке не ис­пользовать частицу «не».

Я задумалась и начала писать все свои ограничения и пред­ставления о качествах и способностях Королевы. Список полу­чился довольно внушительный. «Я та, которая меняет жизнь других, давая им древние знания... Я та, которая независима от действий других и их мнений... Я та, которая умеет проявлять властность... Я та, которая умеет быть твердой... Я та, которая холодна и недоступна... Я та, которая самодостаточна... Я та, которая логична и рациональна...»

— Что мне делать с этим списком? — спросила я Харольда, радуясь, что он не понимает по-русски и, даже если увидит мои записи, ничего не поймет.

— Ты представляешь себя Королевой, сидящей на троне, и перед тобой твой народ — это твои клетки, молекулы, нейро­ны. Твой народ, которым ты повелеваешь. Они смотрят на те­бя и ждут, что ты им скажешь. Ты прочитываешь один раз то,

что написано в левой колонке, что мешает тебе чувствовать себя Королевой, и объявляешь: «Это был мой старый выбор. В эту игру я больше не играю». И после этого глубоким голо­сом, повелительно и властно зачитываешь три раза то, какая ты теперь.

Ты говоришь так, чтобы все миллиарды миров внутри тебя услышали твои слова и приняли, что отныне будет так, и ни­как иначе. Наш мозг так устроен, что первая мысль не воспри­нимается мозгом как команда. Мало ли что в голову взбредет... Лишь когда что-то произносится три раза, мир понимает, что это серьезное заявление, и начинают происходить изменения. После того как ты прочитала свое заявление, ты повторяешь три раза: «Это мой новый выбор. К работе приступить, да будет так. Аминь» — и бьешь воображаемым посохом о землю три раза. Ты повторяешь заявление о том, какая ты теперь, в течение два­дцати одного дня или дольше, до тех пор, пока не появится внутри чувство, что все твое существо поверило в это. Ты мо­жешь написать это на листе бумаги и зачитывать как указ или повесить на стену, написав это красивым почерком и больши­ми буквами.

— Что написано пером, то не вырубишь топором, — заме­тила я, выходя из машины и тут же увидев у себя под ногами чернеющее на белом снегу перо.

— Перо — символ стихии Воздуха, символ ментальной власти, — объяснила мне Ингрид, доставая из коробки, обтянутой белым атласом и расшитой жемчугом, белоснежное лебединоеперо. — Поэтому меня так поразил твой выбор пера в виде сим­вола тебя.

Мы вышли из дворца и неспешно пошли к озеру, где пла­вали лебеди.

— Когда-то лебедь был царем всех птиц, и с тех пор в ми­фологии всех северных народов появились сказания о лебеди­ных девах как символе царской власти, неувядающей красоты и приобщенности к священным знаниям. Викинги всегда све­ряли свои набеги с полетом лебедей, — продолжала Ингрид, кормя лебедей хлебом.

— В России тоже существуют сказания о Царевне Лебеди, — вспомнила я сказку Пушкина и мою любимую картину Врубе­ля, на которую я могла часами смотреть, мечтая хоть чуточку походить на прекрасную царевну.

— В скандинавской мифологии лебединые девы преврати­лись в валькирий. Но, как и девы-лебеди, они прилетают к реке или озеру и, сбрасывая свое лебединое одеяние, превращаются в сказочных красавиц. И только тот, кто спрячет их одеяние, мо­жет обрести над ними власть. Когда мы хотим сбросить и убрать весь негатив, все навязчивые идеи о мире и о себе самой, все сомнения в своем могуществе и силе, мы можем использовать силу, таящуюся в перьях.

— Как это можно сделать?

— Просто стой с закрытыми глазами и с вытянутыми в сто­роны руками, а я буду ходить вокруг тебя и снимать весь нега­тив. — С этими словами Ингрид взяла перо и стала ходить во­круг меня. Конечно, я не удержалась и подглядывала, что она делает. Она глубоко вдыхала и на выдохе проводила пером свер-

ху вниз, словно сметая с меня что-то. Она проводила пером во­круг рук, между ног. Я закрыла глаза и ощутила, как будто с ме­ня спадает серая пелена, сквозь которую я смотрела на мир.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Ингрид.

— Как будто кто-то протер стекло, сквозь которое я смотре­ла на мир, и весь мир наконец-то обрел четкость и ясность. У меня ощущение, что я могу видеть суть вещей. Я понимаю, что происходит, словно вижу начало всего и окончание всего. Это поразительное чувство! — воскликнула я, с изумлением ог­лядываясь вокруг.

В это время Ингрид что-то поджигала в керамической чаше.

— Что это?

— Дым шалфея. Во многих культурах шалфей считается священной травой, помогающей убрать весь негатив и напол­нить человека позитивной энергией. Окуривание — необходи­мая часть многих ритуалов, связанных со стихией Воздуха.

И Ингрид, поднеся чашу с дымящимся шалфеем к моим сто­пам, стала медленно ее поднимать. Сладковатый запах шалфея заполнил все пространство.

Я почувствовала легкость и ясность, и в то же время то, что делала Ингрид, никак у меня не вязалось с ее царственной осан­кой и образованностью.

— Откуда вы знаете эти практики?

— Я изучала историю ритуалов и традиции воспитания будутцих королей. Все европейские короли хорошо владели эти­ми практиками, так как большинство практик, связанных со сти­хией Воздуха, пришли из северной традиции, с арктической прародины нашей цивилизации — Гипербореи.

— Гиперборея? — переспросила я.

— Да, материк на Крайнем Севере. Слово придумали элли­ны, называя страну за северным ветром — Бореем, раскинув­шуюся на многие километры. Когда-то климат там был мягким и теплым, и этот край процветал, поражая своим богатством. Именно там возвышалась главная пирамида Земли — гора Ме­ру, древний мифический сакральный центр мира. Но падение астероида изменило ось вращения Земли, и древний северный материк ушел под воду. Лишь часть великого материка, Грен­ландия, скованная льдом, хранит свои тайны.

Чернеющее на белом снегу перо выглядело странно. Я на­клонилась и подняла его, внимательно разглядывая. Яркий свет нестерпимо резал глаза, и воздух был наполнен запахом свеже­сти первого дня творения. Я посмотрела на возвышающиеся го­ры, величавые голубоватые айсберги и запаниковала. Все внут­ри сжалось от неуверенности в себе, сомнений в своем мастер­стве катания на доске, боязни показаться неуклюжей и выглядеть смешно в чужих глазах. Харольд нес вещи в гостиницу, кото­рая, стоя посредине ледяного безмолвия, больше походила на деревянный сарай, чем на гостиницу.

— Ну что, дрожишь от волнения? — услышала я вопрос Ха-рольда.

— И откуда ты все знаешь?

— Читаю по твоему лицу. Какое у тебя в руках симпатич­ное перо. Когда я был маленький и чего-то боялся или начинал сомневаться в себе, то находил перо и говорил такие слова:

Легкие перья, перья воздушные, Сомненья мои в небеса отнесите, Будьте мне, вольные ветры, послушны, Ясностью мысли меня наделите.

— Попробуй, вдруг и тебе поможет, — предложил мне Ха­рольд. — Перо — символ стихии Воздуха. А Воздух помогает прояснить свой ум, убрать старые представления и сомнения, освободиться от ненужных мыслей, от чужих мнений, от услов­ностей. Повтори слова три раза и три раза дунь на перо.

Я повторила за Харольдом три раза, три раза дунула на пе­ро и увидела, как порыв ветра подхватил мое перышко и унес его в небо. Поблагодарив стихию Воздуха за помощь, я вдохну­ла полной грудью. Казалось бы, все просто, но что-то во мне изменилось, словно ушли все сомнения в своих силах, все нега­тивные мысли о самой себе.

Мне захотелось петь во весь голос, но я просто стала мур­лыкать себе под нос песенку из старинного фильма «Дети ка­питана Гранта»:

А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер,

Веселый ветер, веселый ветер!

Моря и горы ты обшарил все на свете

И все на свете песенки слыхал.

Спой нам, ветер, про дикие горы,

Про глубокие тайны морей,

Про птичьи разговоры,

Про синие просторы,

Про смелых и больших людей! Кто привык за победу бороться, С нами вместе пускай запоет: Кто весел, тот смеется, Кто хочет, тот добьется, Кто ищет, тот всегда найдет!

«Находит тот, кто ищет, получает тот, кто ждет», — вдруг осенило меня.

— Я придумала свой девиз! — почти закричала я от радости, открыв глаза после ритуала. Мы все еще стояли около озера с плавающими лебедями. Ингрид ободряюще улыбнулась мне.

— Вот видишь, стоило убрать пером все ограничения, как сразу пришло озарение.

— Да, и вера в собственные силы! Я уверена, что теперь смо­гу найти последний камень для обруча.

— Ты можешь объяснить мне и себе, ради чего ты ищешь эти камни?

Я задумалась, и тут появился Камилль.

— Я вижу, вы прекрасно проводите время и без меня.

— О, да, — ответила я. — Ингрид рассказала и показала мне столько интересного!

— Варвара нарисовала свой герб и выбрала себе девиз.

— Ну, раз есть герб, можно выступать в поход, — торжест­венно провозгласил Камилль. — Все готово к восхождению.

— К восхождению? И куда мы идем?

— На священную скалу всех викингов. Когда-то там нахо­дилось святилище Тора, главного бога викингов, повелителя

грозы и ветров. Но самое главное, что это место обладает пора­зительной силой усиливать именно высшие центры, связанные с королевской властью.

— Но я не чувствую в себе готовности справляться с коро­левской властью, — покачала я головой.

— Власть — это когда другие готовы служить тебе и готовы (делать то, что ты хочешь, когда ты этого хочешь и так, как ты этого хочешь, потому что они верят в тебя и хотят идти за то­бой. И они готовы делать это не из-за страха, не из-за долга, не из-за денег лишь тогда, когда видят, куда ты их ведешь. Пони­мание того, ради чего ты что-то делаешь, дает тебе право и си­лы вести за собой других. Понимание того, чему служишь, по­нимание своего предназначения... — словно впечатывая каждое слово в мое сознание, четко и раздельно произносила Ингрид. Она стояла с расправленными плечами, в воротах, украшенных королевским гербом и короной.

— Только зная свое предназначение, ты сможешь обрести власть, независимость и свободу, — добавил Камилль.

«Если бы я знала, что создавать психологические тренинги — мое предназначение, я бы не мучилась сомнениями, осталась бы с Фабианом как партнер и не страдала, что он увлекся дру­гой женщиной» — так я размышляла, сидя поздним вечером в баре гостиницы. Харольд обсуждал с гидом, Кевином, маршрут вертолета. Кроме нас, была еще пожилая австрийская пара, не-Давно увлекшаяся хелибордингом, но всю жизнь катавшаяся налыжах. На следующее утро предполагался первый вылет. Остальная группа должна была прилететь завтра утром. Брид­жит и Крис ушли спать, а я сидела и думала.

«Почему мир не выдает нам нашу задачу в момент рожде­ния? Как было бы замечательно — родился, и тебе сразу цель жизни. И все сразу просто и понятно — чему учиться, чем за­ниматься, а так бросаешься из стороны в сторону, меняешь ра­боту, учишься непонятно чему».

— О чем задумалось очаровательное создание? — вопрос Харольда прервал мои размышления.

— О смысле жизни и своей реализации. И как ее найти.

— Да, серьезные мысли не способствуют пищеварению. Но так как от этих мыслей зависит твое настроение, то готов тебе помочь.

— Какой ты меркантильный. И какое же? Скажешь, в чем мое предназначение?

— Хотел бы, но боюсь, превышу полномочия, и Всевышний меня за это накажет. Но ты вполне с этим справишься сама.

— И как же?

— Вспомни все, что тебе приносит удовольствие. Когда ты чувствуешь, что в тебе бушуют энергия и радость от того, что ты делаешь, значит, ты идешь в верном направлении. Мне нра­вится идея о том, что, когда ты находишь свое предназначение и идешь по своему пути, то все, чему ты училась, все, с кем ты встречалась, все, что ты когда-то читала и слышала, скла­дывается в единую картину, словно кусочки мозаики.

— А вдруг то, что мне приносит удовольствие, совсем не нужно другим?

— Да, важно, чтобы то, что ты делаешь, было кому-то надо, востребовано, и чтобы ты делала это уникальным образом. Зна­ешь, когда соединяются твоя уникальность, то, что приносит тебе удовольствие, и востребованность того, что ты делаешь, тогда об­ласть пересечения и есть твое предназначение. И тогда это дело на­чинает приносить тебе не только удовольствие, но и довольство.

Я сидела, пытаясь осмыслить слова Харольда и свести все это воедино.

— Тебя не шокирует, если я тебе покажу, как войти в ритм удовольствия через Одина — древнего бога викингов? — наблю­дая за мной, тихо спросил Гарольд.

— Никогда бы не подумала, что современный консультант верит в древних богов, — улыбнулась я.

—В каждом из скандинавов течет кровь викингов, и мы верим в их поддержку и силу. Вопрос в том, готова ли ты пове­рить в них и обратиться к ним за помощью.

— За время моих путешествий я поняла, что знания челове­чества едины, и поэтому я чту всех богов.

— Тогда пойдем на улицу, чтобы не смущать посетителей.

Хотя было достаточно поздно, на улице все еще было свет­ло. Мы подошли почти к самому берегу океана. Все казалось не­реальным. Харольд повернулся ко мне и стал показывать, как входить в ритм удовольствия через Одина.

Вход в ритм удовольствия через Одина — древнего бо­га викингов

Ноги на ширине плеч. На выдохе соединяем руки над го­ловой. Соединяем большой палец и мизинец левой рукии ставим в ямочку под носом, точку прапамяти, точку на­шей цели. Делаем вдох, на выдохе поворачиваемся влево и говорим вслух «Один», беря энергию в прошлом и про­ся разрешение на получение удовольствия. Соединяем большой палец и мизинец правой руки и ста­вим также в точку прапамяти. Поворачиваемся вправо и на выдохе произносим «Один», беря энергию в будущем и прося разрешение на получение удовольствия. Ставим пальцы правой и левой рук в точку прапамяти, смотрим вперед, в настоящее, и произносим «Один», бе­ря энергию в настоящем.

На выдохе поднимаем руки и представляем рога, подоб­ные рогам на шлемах древних викингов, и просим раз­решения подняться на священную гору Меру и узнать свою цель, свое предназначение.

— Я никогда не слышала о священной горе Меру, разве на нее можно подняться? — решила я уточнить перед тем, как по­вторять за Харольдом обращение к Одину.

— К сожалению, ты можешь подняться на нее лишь в своем воображении. Когда-то горой Меру называли главную верши­ну Земли. Она возвышалась в центре древнего материка Гипер­борея и считалась сакральным центром мира, но завтра, когда мы поднимемся на вершину, я попрошу группу подождать те­бя. Ты сможешь обратиться с вопросом о своем пути, стоя на вершине. Гренландия — часть Гипербореи, и поэтому это место наделено особой силой, ты можешь получить информацию из другого измерения.

Я повторила за Харольдом призыв к Одину три раза, слу­шая, как эхо разносит мой клич над океаном, и чувствуя, как же мне не терпится завтра оказаться на вершине чтобы услы­шать ответ.

— Сколько нам нужно времени, чтобы подняться до верши­ны? — спросила я Камилля, стоя перед белым известняковым

утесом.

— Это зависит от степени твоей свободы, — загадочно от­ветил Камилль. — Видение глобальной цели, своего предназна­чения окрыляет. Но твоя зависимость от многих вещей мешает взлететь. Поднимаясь, ты будешь освобождаться от всех привя­занностей, поэтому будем идти очень медленно.

— Но мне нравится быть привязанной к чему-то или кому-то, — возразила я.

— Иногда это хорошо, но иногда это не дает тебе свободы выбора. Ты начинаешь зависеть от мнения кого-то, от внешних условностей. Королева не боится потерять то, что она имеет, — отношения, деньги, возможности, статус.

— Разве?

— Она знает, как сделать так, чтобы не потерять, но если она потеряет, то... она тоже знает, что она будет делать. «Рассчиты­вай на лучшее, готовься к худшему». Ее независимость привя­зывает сильнее любых пут.

— И как же мы избавимся от привязанностей?

— Ты делаешь шаг и представляешь, как все твои старые идеи о мире, которые мешают тебе жить, твои верования и ценности, тормозящие тебя, остаются позади. На каждом шаге ты представляешь то, к чему ты привязана, в виде кандалов с тя­желым шаром и на выдохе стряхиваешь ногу, освобождаясь от своих привязанностей, освобождаясь от этого груза.

— Хорошо, я попробую, — пообещала я и медленно пошла, представляя, как скидываю с себя все свои зависимости: от мне­ния окружающих, от чьей-то любви, от каких-то вещей. И с каждым шагом я чувствовала, как становлюсь все более и более свободной.

— Я стояла на вершине и упивалась чувством свободы. Ка­залось, что склон уходил прямо в океан с плавающими айс­бергами. Даже не верилось, что полчаса назад мы были еще в гостинице. Джип довез нас до вертолетной площадки, двадцать минут — и вот я уже в самой северной точке нашего мира. Я вдыхала полной грудью морозный воздух, наслаждаясь яр­костью солнца и свежестью. Огромные белоснежные простран­ства постирались вправо и влево, и от этой бескрайности за­хватывало дух.

— Ты готова к спуску? — спросил Кевин. Харольд подошел к нам и сказал, что я буду готова через пять минут.

— Я обещал научить тебя, как же задать вопрос, в чем твое предназначение, — обратился он ко мне.

Поиск по сайту: