Теории дипломатических иммунитетов

Многовековая практика государств предоставлять при­вилегии и иммунитеты посланникам других государств все­гда представляла интерес для правоведов, которые пытались обосновать и объяснить этот факт с помощью разных концеп­ций и теорий.

Обоснование иммунитетов и привилегий в отношении по­сланников других государств обычно начинается с общепри­знанного правила: на все лица и все предметы, находящиеся в суверенном государстве, распространяется юрисдикция этого государства. Данное правило, например, вытекает из п. 1 ст. 4 Конституции РФ 1993 г., которая гласит: «Суве­ренитет Российской Федерации распространяется на всю ее территорию». Основоположник теории международного права Гуго Гроций, признавая это правило, делает из него исклю­чение, основанное на соглашении государств между собой, которое относится к послам. Послы, в силу условности между государствами, считаются: а) как бы замещающими тех, кто их послал; б) как бы extra territorium' (находящимися вне данной территории) и поэтому не связаны законами народа, среди которого они живут^[24].

В литературе по международному праву широко признано, что термин «extra territorialitas» вошел в употребление го­раздо позже, чем ст ал применяться в качестве принципа.

Сущность теории экстерриториальности состояла в том, что посол, пребывая физически на территории иностранного государства, в юридическом продолжал оставаться на территории своего суверена, таким образом, как бы вне территории (extra territorium) государства пребывания. То же относится и к территории посольства или миссии. Таким образом, на помещения представительства и дипломатических агентств, согласно этой теории, не может ни в какой степени распространяться юрисдикция государства, на территории которого они фактически выполняют свои функции - для них продолжает действовать национальное право аккредитующего государства

Теория экстерриториальности, разработанная Г. Гроцием, основывается на юридической фикции, согласно которой по­мещение посольства, частная резиденция дипломатического агента являются частью территории аккредитующего госу­дарства, находящейся вне сферы территориальной юрисдик­ции государства пребывания. Несмотря на то, что эта теория во все исторические эпохи была юридической фикцией (в разной степени), она оставила в теории и практике дипломатического права заметный след. До сих пор бытует представление, нередко поддерживаемое и средствами массовой информации, что здание посольства и земельный участок, на которм оно расположено, являются частью территории аккредитующего государства, хотя в действительности речь может идти лишь о неприкосновенности занимаемого представительством участка не имеет в данном случае значения - он остаётся территорией другого государства, которе в случае необходимости может потребовать перевода посольства в другое место с предоставление нового участка.

Ш. Монтескье подчеркивал: «Международное право тре­бует, чтобы государи посылали друг другу послов, и здравый смысл, вытекающий из природы вещей, не позволяет, чтобы эти послы зависели от монарха, к которому они посылаются, или от его судов. Они — голос государя, пославшего их, и го­лос этот должен быть свободным»^[25].

Экстерриториальность имеет своим юридическим основа­нием, с одной стороны, отказ от осуществления территори­альной власти (изъятие в пользу посла); с другой стороны, обеспечение осуществления экстерриториальной власти (граж­данство, подданство, посла).

Привилегия дипломата, состоящая в том, что его личность объявляется неприкосновенной от ареста, предоставляется ему не ради него самого, а ради тех, кого он представляет. Данное положение, например, следующим образом закреп­лено в преамбуле КДС: «...привилегии и иммунитеты предо­ставляются не для выгод отдельных лиц, а для обеспечения эффективного осуществления функции дипломатических представительств как органов, представляющих государства».

В науке международного права также придерживаются этого положения: «В большинстве миролюбивых правовых государств предоставленные дипломатам привилегии и имму­нитеты могут показаться не имеющими смысла и излишними до такой степени, что могут вызвать негодование жителей принимающей страны, но в исключительных обстоятельствах и в отдельных странах только официальное признание вза­имно применимых привилегий и иммунитетов дает возмож­ность поддерживать дипломатические отношения»^[26].

Слово «иммунитет» (от лат. immunitas) — неподвержен­ность, независимость, под которым понимаются изъятия из юрисдикции государства пребывания, а под привилегиями - особые правовые пр

Профессор И.П. Блищенко подчеркивал, что, «хотя обос­нование привилегий и иммунитетов едино, конкретный их объем в силу разницы субъектов привилегий и иммунитетов и осуществляемых ими функций различен». Он далее дает определение: «Под привилегиями разумеются особые право­вые преимущества некоторых иностранцев как глав и пр'ед- ставителей государств. Наиболее существенными из этих преимуществ являются: право на усиленную защиту от пося­гательств и оскорблений; право пользования в определенных случаях специальными знаками и эмблемами (например, своим флагом)...». «Под иммунитетом разумеется принцип (и отдельные виды) изъятия глав государств, глав и членов правительств, членов парламента и представителей иностран­ных государств, имуществ таких государств и лиц, а также иностранных военных сил и государственных кораблей за гра­ницей из принудительного воздействия со стороны суда, фи­нансового аппарата и служб безопасности страны, где такие иностранные лица и имущество находятся, изъятия, в част­ности, и из исков, арестов, обысков, допросов, эмбарго и реквизиций».

Смотря по тому, кто пользуется иммунитетом, профессор И.П. Блищенко выделяет иммунитеты суверена (глава госу­дарства, глава правительства), иммунитет дипломатический, консульский, международных должностных лиц. Он заклю­чает: «С точки зрения юридической силы различия между иммунитетом и привилегией нет, и в настоящее время это единство все более и более крепнет...».[27]

Изначально дипломатические привилегии и иммунитеты основывались на теории о представительном характере, получившей распространение в средние века. Согласно этой теории, посол является представителем, своего рода воплощением монарха на территории иностранного государства. Нарушение неприкосновенности посла, таким образом, есть оскорбление его государя, что и было прямым обоснованием необходимости иммунитета. Позже, в новое время получила распространение концепция о том, что дипломатический агент представляет не только монарха, но и государство в целом.

Ныне все чаще обращается внимание специалистов на тот факт, что теория о представительном характере в нынешних условиях не применима к дипломатическим представитель­ствам и членам их персонала, ибо они представляют не суве­ренов, а государства. В преамбуле КДС подчеркивается, что привилегии и иммунитеты предоставляются для обеспече­ния функции дипломатических представительств «как орга­нов, представляющих государства».

Исходя из теории экстерриториальности, считается, что дипломатический агент не покидал территории аккредиту­ющего государства и не может подпадать под действие за­конов и правил государства пребывания. Из этого следует логический вывод о том, что всякое посягательство на экстер­риториальный статус должно рассматриваться как нарушение территориальной целостности аккредитующего государства. Следует подчеркнуть, что основание экстерриториальности никогда не выглядело убедительным. Очевидно, что с ее по­мощью нельзя объяснить некоторые конкретные аспекты статуса дипломатического агента, такие, например, как его обязанность уважать законы и правила государства пребыва­ния, возможность государства пребывания отказаться от им­мунитета или от обязанности защищать иностранных дипло­матов. Но, несмотря на это, теория экстерриториальности еще не забыта и часто используется даже в серьезных науч­ных работах.

Обращаясь еще раз к преамбуле КДС, подчеркнем, что привилегии и иммунитеты предоставляются не для выгод от­дельных лиц, а для обеспечения эффективного осуществления функций дипломатических представительств как органов, представляющих государства. Данное утверждение основано на функциональной теории. Третья, наиболее современная теория - теория функциональной необходимости была впервые предложена французскими просветителями XVIII века (Монтескье, Руссо, Ваттелем). Её основным положением было обоснование дипломатических привилегий и иммунитетов функциями, которые выполняет представительство, соответственно, объём их напрямую зависит от задач, которые перед правительство стоят.

Она не является приобретением прошлого века. Еще в XVIII в. швейцарский специалист по международному праву Эммерих де Ваттель писал, что осо­бые функции требуют предоставления «послам и другим дип­ломатическим агентам» особого статуса в государстве пребы­вания. Эта функциональная теория, составляющая теперь часть дипломатического права, дает надлежащие ответы на основные вопросы, относящиеся к дипломатическому статусу.[28]

Современной доктринальной основой норм об иммунитете стала совокупность последних двух теорий, что подтверждено в преамбуле Венской конвенции 1961 года: “привилегии и иммунитеты предоставляются не для выгод отдельных лиц, а для обеспечения эффективного осуществления функций дипломатических представительств как органов, представляющих государства”. Таким образом, признаётся необходимость гарантирования представительству определенных правовых преимуществ, но преимуществ обоснованных, необходимых для осуществления его официальной деятельности.

Поиск по сайту: