О верноподданнических чувствах, темных тайнах и светлом будущем

Петух снёс яйцо. Кому оно достанется?

(Старинная русская загадка)

А правильный ответ -- никому.

Сдается мне, когда боги раздавали мужчинам и женщинам домашние обязанности, мужики чуток смухлевали. Стирку уж точно надо было не женщинам поручать. Это ж какие мускулы да силушку богатырскую надо иметь, чтоб со всем этим безобразием управиться? Сначала кипятишь все в огромном котле. К небу поднимается желтоватый вонючий пар, а ты знай себе помешиваешь противное варево деревянной палкой. Потом отжимаешь всю кучу барахла чуть не насухо. Потому что мокрое белье тяжелее, а тебе потом всю эту гору надо еще до речки дотащить да в проточной воде ополоснуть. А если припомнить, что в быстрых горных речушках даже в самое жаркое пекло водица довольно студеная, то вообще стирать расхочется. Сколько раз Дарине предлагала в Араде прачку нанять, а она ни в какую. Раз уж решились не под крылышком у домны Димитру жить, то и обслуживать себя должны самостоятельно. Вот и обслуживаем, так сказать -- помаленьку.

Сестрица дернула за край скатерти, раздался резкий звук разрывающейся ткани.

-- А дальше чего?

Я поморщилась, но продолжала монотонно шлепать мокрой простыней по камню.

-- Да ничего... Своими ножками топать пришлось. Михай сопроводил почти до самого дома.

-- А господарь?

-- А чего господарь? -- Я продолжала хлестать уже по мосткам. -- Ручкой на прощание помахал да велел больше имущество его не портить.

-- Ты хоть поняла, как у тебя это получилось?

-- А то. -- Я убрала с лица намокшие волосы. -- Чего не уразумела, умные люди пояснили.

Дарина отбросила в сторону уже совсем испорченную скатерть и опустилась на бережок, скрестив ноги. Вся ее поза демонстрировала внимание к разговору.

-- Господарь волховать стал, к водной стихии обращаться, я в него сферу земли швырнула, вот вода в землю и ушла.

-- Какую сферу земли?

-- Ну, на шее у меня подвеска болталась, -- я махнула рукой, -- янтариновая такая. Помнишь?

Дарина помнила. Она вдруг будто постарела на десяток лет. Потерла виски ладонями и устало спросила:

-- Ленута, ты что, магичка?

-- Ну уж всяко не вовкудлак.

Я пристально глядела на сестрицу. Знала ли она о том, о чем я догадалась только сегодня? На широкоскулом лице Дарины не дрогнул ни один мускул. "Знала, -- поняла я, -- с самого начала знала и молчала. Ни словечком не обмолвилась. Ну и кто она после этого?"

-- Я не хотела, чтобы ты в чем-то чувствовала себя хуже, чем мы... Поэтому и не говорила.

-- А если бы мне эта новость память вернула?

-- Если бы да кабы... Ведь не вернула?

-- Нет. -- Я склонила голову. -- А тебе Михай сразу сказал?

-- Мне разъяснений не понадобилось, -- поджала губы Дарина. -- Я такие вещи носом чую: и волшбу любую, и зверя, и перевертыша всякого. За мой нюх меня твой братец-волчок в опекуны тебе и избрал. А ты как поняла?

-- Я призвала ветер, -- и, видя недоумение сестрицы, пояснила: -- Это же любому известно: не могут вовкудлаки стихии призывать, другая у них волшба -- ведовство. Никто никогда про мага-оборотня слыхом не слыхивал.

Дарина недоверчиво хмыкнула:

-- Разумная ты девка, Ленута. Только вся твоя ученость чего-то боком вылазит. Давно говорила, нечего тебе в государевой библиотеке штаны ночами просиживать. Вишь, моду взяла -- сферы земли, призывания стихий. Чуть княжество без правителя не оставила... За каким лешим ты его полонить вздумала?

-- А нечего было меня учить силки ставить да самостоятельность воспитывать, -- разошлась я не на шутку. -- Сама все время про гордость да независимость женскую разговоры ведешь, а как до дела дошло...

-- И чего бы ты добилась? Пытать его принялась бы?

-- А может, и пытать. Это и ежу понятно, что именно господарь ваш на меня колдовство черное навел.

-- Так и спросила бы прямо. Влад он, конечно, змей еще тот...

Я растерялась:

-- Влад? Вы настолько близко знакомы?

Лицо Дарины залил густой румянец.

Ей было двадцать. Уже двадцать или всего только двадцать. "Уже" -- потому что все подруги давно вылизывали своих волчат, и "только" -- потому что ни один из местных парней не заставлял ее сердце биться как-то по-особенному. До сегодняшнего дня.

Она сидела на берегу Синего озера, бросая в воду плоские камешки. Неподалеку паслись стреноженные лошади, еще чуть дальше отиралась пара дюжих дружинников, приставленных отцом охранять свою старшую дочь во время прогулки. Дарина улыбнулась. Синее озеро манило мягким шелестом волн и прохладой, неизведанной, предназначенной только для нее глубиной. Такой же глубиной манили к себе глаза ее собеседника.

-- Фата Дарина окажет честь моему брату?

Да, тогда еще никто не звал ее досточтимой -- домной Мареш, одинокой волчицей лунной богини...

-- Брату? -- удивленно переспросила я.

-- Я должна была выйти замуж за Михая Димитру -- правую руку нашего князя, -- в голосе Дарины слышалась легкая грусть.

-- Ничего себе! -- ахнула я совсем уж по-простецки. -- Я думала, твоя покойная сестра...

Боярин Петру Мареш, полноправный хозяин самого крупного валашского жудеца, смотрел сурово:

-- Я уже ответил согласием, дочь моя. Это господарь настаивал, что нужно спросить еще и тебя. Так что, надеюсь, ты не опозоришь род Мареш глупыми девчоночьими выходками?

-- Не люб он мне, батюшка, -- ответила девушка, глядя в стальные глаза отца. -- Не хочу за него.

Губы Петру сжались в тонкую линию:

-- Потерпишь! Не хватало еще в государственные дела любовь вашу мешать!

Отец с такой ненавистью выплюнул слово "любовь", что Дарине захотелось сжаться в комочек и от души разреветься. Вместо этого она еще выше подняла голову и расправила плечи.

Петру Мареш общался с дочерью в зале Совета, сидя на своем законном месте, где обычно принимал просителей, решая кого миловать, кого казнить, и как распутать хитросплетения соседских дрязг истцов и ответчиков. Ростом боярин обижен не был, но злую шутку играло с ним неудобное кресло на гнутых ножках. Именно из-за него долговязая старшая дочь могла смотреть на гневающегося отца сверху вниз. Этого Петру стерпеть уже не мог. Он вскочил, шаря взглядом по бревенчатым стенам, увешанным оружием. Дарина сгруппировалась, готовясь к трансформации -- не для драки, а для удобства побега. Ярость отца можно было переждать и за много лиг от дома, забившись в какую-нибудь нору. Не раз и не два проходили...

Петру потянулся к наборной рукояти семихвостой плетки. Дарина зарычала.

-- Полно, батюшка, -- раздался от парадных дверей зала серебристый голосок. -- Не пугайте нас с сестрицей...

Вайорика легкими шагами пересекла зал и присела перед отцом в изящном церемониальном поклоне. Ее каштановые волосы, заплетенные по ледзянской моде в десятки тонких косиц, идеально сочетались с голубым шелком платья. На округлом личике сияла лукавая улыбка. В темноватом интерьере зала Совета будто расцвел маленький луговой колокольчик -- цветок, в честь которого младшая сестра Дарины получила свое имя. Суровое лицо Петру разгладилось, как всегда бывало, когда он смотрел на младшую дочь. Боярин махнул рукой и опять уселся в кресло. Вайорика подбежала, опустилась перед ним на колени.

-- Не нужно неволить сестрицу, -- ластясь как котенок, проговорила она. -- Если для нашего рода так важен этот брак, пусть маэстру Михай женится на мне.

Дарина стояла столбом, пытаясь уяснить только что произнесенное Вайорикой. Свобода? Сестренка решила избавить ее от нелюбимого? Но какой ценой?

-- Ты еще слишком молода, колокольчик. -- Рука Петру ласково погладила склоненную головку девушки. -- Рано тебе о женихах думать.

-- Батюшка, мне уже шестнадцать лет, -- рассудительно ответила дочь. -- Вы сами рассказывали, что наша покойная матушка вышла за вас в четырнадцать. И это не помешало...

Видимо, напоминать отцу о рано ушедшей от них матери было не лучшей идеей. Петру Мареш потемнел ликом, его густые рыжеватые брови плотно сошлись над переносицей.

-- Дарина станет женой боярина Димитру, -- словно заколачивая гвозди, раздельно проговорил отец. -- Мое слово твердо.

Я поежилась, будто воочию представив себе грозного Дарининого отца, бессильную злость своей подруги, спокойную улыбку Вайорики...

-- А сестре-то твоей зачем все это надо было? -- осторожно спросила я. -- Или ей самой приглянулся молодой боярин?

-- Она хотела собой пожертвовать...

На щеках Дарины змеились влажные дорожки -- тяжко давался ей рассказ о далеком прошлом. Если тогда домне Мареш было двадцать, целых восемь лет с того дня прошло. А все, вишь, не заживает сердечная рана.

-- У Вайорики совсем другое предназначение было -- лунной богине служить. Нас ведь с детства готовили, ее в жрицы Тзеване, меня... Эх, всем было бы лучше, если б я родилась мальчиком.

Я понимающе кивнула. Понятно -- наследница. Потому за наперсника господарева и сватали. Дракон полезными связями обрастал. Это ведь только на бумаге у нас все здорово -- объединенная Валахия под сенью романской монархии, а копнешь поглубже -- в каждом жудеце свой хозяин со своими законами и интересами, которые он блюдет вперед господаревых. Не уследишь, слабину дашь -- расползутся как тараканы, или того хуже, под соседское крылышко переметнутся. Только успевай потом обратно свои земли воевать. Так что мотивы всех действующих лиц давней истории мне были понятны. Всех, кроме загадочной Вайорики. Но в лоб Дарину расспрашивать я пока не решилась.

-- И как вы отца уговорили?

-- Ты шутишь? Петру Мареш не меняет своих решений, -- в голосе Дарины мне послышалась гордость. -- Нашим единственным шансом было перетянуть на свою сторону Дракона.

-- Вам это удалось?

-- Нет.

-- Фата Дарина окажет честь моему брату?-- бархатистый голос Влада вывел девушку из задумчивости.

-- А как маэстру Димитру относится к тому, что наш брак вызван государственной необходимостью?

Брови Дракона иронично приподнялись:

-- Не забивайте свою прекрасную головку подобной ерундой. Михай будет вам хорошим мужем.

-- Хорошим -- это каким? Послушным, покладистым, безответным? -- острый подбородок фаты дрожал от сдерживаемого гнева.

-- Таким как вам надо, -- ответил господарь со змеиной улыбкой. -- Свою часть договора он исполнит.

Дарина хотела вспылить, наговорить дерзостей, но не смогла. Равнодушие собеседника будто наложило на ее уста печать молчания. Она с силой швырнула в воду очередной камешек.

-- Фата, вы разумная, взрослая девушка, -- продолжал Дракон уже деловым тоном. -- Каждый из нас получит от этого брака то, в чем нуждается. Вы -- независимость от деспотичного отца и возможность устроить свою жизнь так, как сами пожелаете. Я -- верного союзника в лице вашего батюшки. А Михай -- здравомыслящую красавицу в спутницы жизни. Согласитесь, выгода очевидна...

На одно страшное мгновение Дарине захотелось выложить свой заветный козырь -- младшую сестру. Но, передернувшись от отвращения к собственной слабости, она промолчала. Мареши не сдаются. С огнем в глазах и рычанием в глотке встречают они врага.

-- Я хочу выслушать предложение без посредников. -- Волчица провела кончиком языка по заострившимся клыкам.

Влад взглянул на нее с интересом:

-- Как долго вы можете балансировать на грани трансформации?

-- Господарь меняет тему разговора?

Пульсирующая боль прошлась по позвоночнику, Дарине невыносимо захотелось выпустить наружу низкий вой, уже зарождающийся в пылающем чреве. Ее состояние не укрылось от внимательных глаз собеседника:

-- Издавна ваш род отличался от других семей оборотней. Некоторым из вас присущи черты, не встречаемые среди других перевертышей. Ваш отец может управлять погодой, мать, насколько мне известно, умела перекидываться в разных животных и даже птиц.

Дарина протестующее зарычала. Чужак, пришлый романин с такой легкостью выкладывал заветные тайны ее семьи!

Господарь вытянул перед собой раскрытые ладони:

-- Каким талантом Тзевана наградила вас, фата? И за что? Ходят слухи, что пропозит вашего рода был земным супругом лунной богини...

Дарина взвыла, путаясь в завязках, выскользнула из платья гибким движением и в два огромных прыжка оказалась у кромки воды. Лошади тревожно заржали. Давно привычные к звериным ипостасям своих хозяев, они все равно не любили внезапных превращений. Еще две серых тени метнулись к озеру -- это наскоро перекинулись Даринины охранники. Господарь стоял, скрестив руки на груди.

-- Надеюсь, мы продолжим разговор, фата Мареш! -- крикнул он улепетывающей со всех ног волчице. -- Мне еще о многом нужно вас расспросить.

И эхо его слов, отражаясь от озерной глади, застревало в волчьей шерсти морозными иглами.

Я покачала головой:

-- Странно как-то. Получается, твое согласие ему и не нужно вовсе было?

-- Ну да, -- кивнула Дарина. -- Ему хотелось о тайнах наших семейных побольше разузнать. Такой уж он человек -- до знаний жадный.

Я на минуту задумалась. Такая жажда и мне близка. А вот то, что в своих стремлениях наш господарь на чувства людей плюет, вовсе его не красит.

-- Давай уже домой собираться, -- скомандовала Дарина, скидывая в плетеную корзину плоды нашей долгой стирки. -- Пока доберемся, пока развесим, уже и спать пора.

Я неохотно поднялась, потягиваясь. Спина гудела, и больше всего мне хотелось прикорнуть на бережку и вздремнуть под шуршащий звук перекатывающейся речной гальки.

-- А дальше-то как получилось с Михаем?

-- Я тебе потом расскажу, -- ответила скучная сестрица. -- Как-нибудь при случае...

Потом мы не спеша поднимались от речки, перекидываясь ничего не значащими фразами, каждая думала о своем, заветном.

-- А Антона ты как спровадила? Без членовредительства обошлось?

-- Какого Антона? -- равнодушно спросила Дарина, перехватывая поудобнее свою сторону корзины.

-- Ну, утром гость был. Ты еще меня отправила на охоту, чтоб без лишних ушей с ним поболтать.

-- Ну что ты несешь, Ленута? Не было сегодня никого. Ты спозаранку сама силки проверять ускакала, даже не предупредила меня.

У меня волосы на голове начали шевелиться от подступающего страха. Я резко развернулась к подруге, отпустив свою часть ноши, схватила волчицу за грудки и заглянула в глаза. Дарина спокойно встретила мой взгляд, ее продолговатые зрачки послушно отразили мое встревоженное лицо.

-- Был мужик. Антон звали. Здоровенная орясина. Ты его привечала, на тренировку со мной уговорила...

-- Не было такого.

-- Ты еще чихать начала, как только он в горницу вошел, -- продолжала я, уже понимая, что ничегошеньки не добьюсь своими разговорами.

Дарина чихнула и покачала головой:

-- Не помню...

Я зашипела и ринулась к дому, оставив сестрицу саму разбираться с чистым бельем.

Нет, ёжкин кот, я еще из ума не выжила! То есть, может, и выжила, но не настолько же! Точно мужика помню, и как в колено ему заехала, и как обманным выпадом раскрыться заставила. Вбежав во двор, я принялась метаться, высматривая в сгущающихся сумерках доказательства присутствия чужака.

Когда Дарина наконец вернулась домой, недовольно сопя и волоком таща тяжелую корзину, я ждала ее в горнице. С гордым видом я показала ей находку -- витой пастуший кнут, найденный мной на том самом месте, где я его после баталии оставила.

-- Теперь веришь?

-- Ну и что? -- махнула рукой сестрица. -- Это наш кнут -- с зимы в сараюшке валялся. Тебе-то на что?

-- Это его вещь! -- крикнула я. -- Этого самого Антона. Он его с пояса сдергивал.

-- Ты ошибаешься. -- Сестрица продемонстрировала мне рукоять с клеймом дома Мареш. -- Вот тебе и доказательство.

Я бушевала еще некоторое время, пытаясь вернуть своей сестрице память, перебирала чисто вымытые плошки, искала посуду, из которой наш гость трапезничал, даже опустилась на четвереньки в тщетной попытке рассмотреть или унюхать какие-то следы. Сестрица все это время восседала за столом, с равнодушным любопытством наблюдая мои метания.

-- Угу, ты еще проверь, не пропало ли чего ценного. А то мало ли...

Совету, признанному глупым и к ситуации не относящимся, я все же последовала. Ёжкин кот! Уже через пару минут я поняла, что меня обокрали, причем подчистую. Аккуратный пристенный сундучок, в котором я сберегала все свидетельства своей прошлой забытой жизни, был пуст.

Утро мы с Дариной встретили на ногах и вдрызг разругавшись.

-- И что ты в Араде забыла? -- насупленная сестрица прихлебывала душистый взвар и морщилась, как от зубной боли.

-- Я хочу про покражу заявить, -- увязывая котомку, буркнула я. -- Первую седмицу травеня господарь должен тяжбы народные разбирать. Его и озадачу.

-- И чего изменится?

-- Имущество свое вернуть хочу, -- не отступала я. -- Он колдун знатный, у него может получиться.

-- Я полночи по следу шла. Заметь, по свежему следу, мне не удалось...

Короткие после перекидывания волосы Дарины топорщились в разные стороны. Видно еще из-за косы своей ненаглядной она так зла. Подумаешь, одна-две седмицы, и заново краса девичья отрастет. У них, вовкудлаков, с этим быстро.

-- Антон тебе чем-то нюх подпортил. Потому ты и чихала в его присутствии. Всякие травки есть, которыми след запутать можно.

-- А память он мне тоже травками отшиб?

Что на это ответить, я не знала, поэтому просто в который раз пожала плечами:

-- Обскажу все нашему правителю, он пусть и разбирается.

-- Будто ему интерес до тебя есть, -- фыркнула Дарина и тут же зашипела, обжегшись взваром.

-- А мне дела нет до его интересов, -- подбоченилась я. -- У него, между прочим, кроме прав еще и обязанности есть. Он своим подданным тоже кое-что должен -- защиту и справедливый суд. Ты вообще уложения господаревы когда в последний раз читала?

-- Никогда, -- хохотнула сестрица. -- Если тебе уж так приспичило, можешь Михая попросить разобраться, он у правителя не последняя спица в колесе.

-- Нет, -- отрезала я уже в дверях. -- Все по закону должно быть. Если я не буду закон блюсти, то и он мне при случае не поможет.

-- Ну как знаешь. -- Сестрица поднялась из-за стола и смачно потянулась. -- Провожать не пойду, сама дорогу отыщешь. Домне Димитру привет передавай.

-- Всенепременно, -- бормотнула я. -- Рассказывать, как ты ее скатерку ручной работы, подарок бесценный, в лоскуты подрала во время стирки?

И увернувшись от деревянной миски, брошенной полусонной сестрицей, я триумфально захлопнула дверь избушки. Очень приятно, когда за тобой последнее слово остается.

По моим расчетам, к Араду я должна была выйти к вечеру. С десяток лиг на своих двоих отмахать -- это вам не ежик чихнул, это поход серьезный. Значится, до обеда неплохо бы до тракта добрести, а там дело уже веселее пойдет. Во-первых, я хотела устроить там себе привал с поздним завтраком. А во-вторых, по утоптанной дороге идти удобнее, чем по буреломам пробираться. Путь мне был знаком, по крайней мере, я была в этом почти полностью уверена. Просто обычно, когда я изъявляла желание посетить господарев замок, требовалось всего-навсего послать весточку строгой матушке Михая. То есть Дарину этим озадачить. Домна Димитру, не мешкая, высылала для воспитанницы своей аристократической невестки встречающего. Так что обычно Дарина провожала меня до тракта, где с рук на руки передавала кому-нибудь из замковых слуг. Дальше путешествие для меня становилось и вовсе приятным: рессорная повозка, покряхтывающая на ухабах, довозила меня до места назначения. А я знай себе пялилась на проползающие мимо пейзажи да тихонько сетовала на неудобства средства передвижения. Теперь же все было иначе. Вредная сестрица, противясь моему своеволию, в помощи мне отказала и почтовой птицы в Арад не отправила. А у самой меня зубастые почтовые голуби вызывали такую панику, что о самостоятельном ведении переписки и речи не шло.

Было на диво безветренно, только далеко в вышине мерно покачивались верхушки деревьев. Я бормотала про себя ритмичную песенку, старалась вдыхать носом, выдыхать ртом и не сбавлять размеренность ходьбы, заданную от самого дома.

Думалось мне одновременно обо всем и ни о чем. Мыслишки вертелись разные и недолговечные, как пенные барашки речных волн. Имущества пропавшего было очень жалко. Хорошо еще денег в сундучке я не хранила. Все мои сбережения в лесочке под сосенкой прикопаны -- на черный, так сказать, день. А помнится, Дарина еще подтрунивала надо мной, скопидомкой дразнилась... А оказалось, я все правильно сделала -- прям как чуяло сердце покражу. И еще подвеску свою янтариновую я, кажись, профукала. Как швырнула в господаря, так отыскать и не озаботилась. Интересно, а еще у кого такие сферы есть? И почему я, способная призывать ветер, таскала на шее крошечное вместилище силы земли?

Ветер. Кстати, почему нет его? Я уже взопрела вся и от скорой ходьбы и от припекающего совсем по-летнему солнца.

-- Ленута-а-а... -- зашелестели кроны деревьев. -- Ленута-а-а-а...

-- Надо чего? -- буркнула я себе под нос, не сбавляя шага.

Если ветреный знакомец мне опять в путешествии решит помочь, было бы просто здорово. Только сдается, что о моем желании ему знать как раз и не надо. Легкомысленный он, еще занесет невесть куда.

В лицо пахнуло густым мускусным духом, послышался далекий рокот голосов. Я прислушалась.

-- Теперь ее зовут Ленута, трисветлый. Можете себе представить, каких усилий мне стоило отыскать вашу пропажу?

Голос был женским, тягучим. Мне показалось, что его обладательница отчего-то робеет перед своим собеседником и пытается скрыть страх за жеманными интонациями.

Я медленно обернулась, внимательно рассматривая окрестности. Беседующие находились сейчас не в лесу. В этом я была уверена. Голоса доносились до меня будто с колодезной глубины. Что же это получается? Мой приятель ветер решил мне чей-то разговор донести? Он и это может? Ну, недаром же в народе говорят "собака лает -- ветер носит". Я тихонько опустилась на корточки и вся обратилась в слух.

-- Ленута? -- переспросил мужской баритон с немалым удивлением. -- Неужели маленькую ведьму занесло в романские пределы?

-- Она в Валахии, -- торопливо вступила женщина. -- Считает себя оборотнем из рода Мареш и ничего не помнит о прошлой жизни.

-- Хех, какой поворот! Ты нашла при ней заклинания?

-- К сожалению, не удалось, зато я принесла вам вот это...

У меня сердце екнуло от наступившей следом тишины. Ветер, злыдень, на самом интересном месте... Поймаю -- прибью!

Додумать свои злокозненные мысли я не успела. Раздался шорох разворачиваемого полотна, легкий стук, будто переставляли что-то на гладкой столешнице.

-- Теперь понятно, кто открыл вход к единорогам, -- проговорил мужчина. -- Маленькая хитрая бестия... Ты можешь немного отдохнуть, Хумэнь.

-- Господин доволен моей работой?

-- Господин посылал тебя за другим.

-- Я так старалась, я день и ночь шла по следу, я разыскивала такие крошечные зацепки, на которые кто-нибудь другой даже не обратил бы внимания...

Мне неожиданно стало жалко незнакомку. Надо же, как перед этим злыднем лебезит, а ему все мало. И почему он, поганец такой, ей не расскажет, что именно ему, аспиду, понятно. Вот взял бы и поведал. А я бы послушала. И еще бы неплохо послушать, за каким лешим я им понадобилась. Или ему?

Тем временем женщина всхлипнула. До меня донесся дробный звук шагов, скрип двери. Понятно, дама ушла. Подслушивать больше нечего...

-- Ленута, -- задумчиво проговорил мужчина, будто пробуя мое имя на вкус.

У меня от этого смакования мурашки по спине побежали.

-- Ты же слышишь меня, девочка? Я скоро приду за тобой.

Это он мне? Я зажала рот руками, чтоб не заорать.

В кустах завозился какой-то крупный зверь. Хруст сухих веток вернул меня к действительности. Ветер, куражась, взъерошил мне волосы и улетел, унося и далекий голос, и ощущение чужого присутствия.

Колдовство завершилось.

Поиск по сайту: