POV GERARD

Майки становилось лучше с каждым днем. Берт не отходил от него ни на шаг, и отлучался только тогда, когда приходили мы с Фрэнком. Сначала он долго разглядывал мою седую прядь, которую Фрэнки попытался замаскировать черной краской для волос, стащенной у второкурсницы, затем заявил, что мои "девчачьи заморочки" его всегда бесили.

Копы с готовностью проглотили его бессвязный бред о выключенном свете и нападении со спины. Майкс не был идиотом и, сразу поняв, в чем дело, отказался подавать заявление. Я уже говорил, что горжусь своим братом?

И сейчас мы опять коротали время втроем, в пустом больничном отсеке. Фрэнк лежал, закинув ноги в кроссовках на кровать. Я лежал рядом с ним, лениво поглаживая сонного парня и отвечая на реплики Майка. Его пообещали выписать через пару дней, когда снимут последние повязки.

Берт ушел в самого утра, заявив, что ему позарез нужно принять душ и позавтракать, и пригрозив, что он сдерет с нас шкуры, если мы оставим младшего одного.

Фрэнк зевал: мы не спали всю ночь, выкуривая сигарету за сигаретой и тихо переговариваясь. Мы говорили о прошлом, о настоящем... о будущем. Он рассказал мне, как менял школы, одну за другой, как сбегал из больниц и из-под домашнего ареста. Мне нравилось слушать, впитывая и запоминая каждую мелкую деталь его жизни, понимая, что я стал ее частью. Мы говорили о настоящем, о напряженной атмосфере колледжа, о звонках родителей, встревоженных состоянием Майки, о бесконечных допросах директора, о косых взглядах студентов. Фрэнк сжимал мою ладонь в своих еще слабых руках, обещал, что будет со мной до конца, что мы со всем справимся, что он готов для меня на все. Я понимал, что его организм, истощенный химией, был еще не готов к битве, но меня до слез трогала его готовность пожертвовать собой для меня. Мы действительно не расставались дольше, чем на час, постоянно цепляясь друг за друга пальцами. Никто и никогда не делал для меня столько, сколько сделал Фрэнк.

Мы говорили о будущем. Строили планы, понимая, что шанс дожить до конца семестра ничтожно жалок. Фрэнк всегда мечтал играть на гитаре, и я понимал, что готов ездить по стране вместе с ним, вытаскивать из депрессий, терпеть глупые выходки глупых фанаток, ждать его за кулисами, в гримерках, на краю сцены – где угодно, главное, быть с ним рядом. И, если повезет, до конца наших жизней. Хотя сейчас никто из нас двоих не уверен в том, что доживет хотя бы до завтрашнего дня. Фрэнк в свою очередь с интересом слушал меня, когда я, захлебываясь и глотая слова, рассказывал про свою любовь к комиксам, показывал старые наброски, в красках описывал сюжеты. Он пообещал мне («как только мы выберемся из этого дерьма») познакомить с нужными людьми. Поэтому теперь мы оба знали, чем займемся, как только закончим этот год. Мы рванем в Нью-Джерси вместе с Майком, подальше от этой дыры, от проблем и, самое главное, - от постоянного страха потерять друг друга навсегда, на миг упустив из поля зрения.

Мне было не впервой находиться в постоянном напряжении: в старшей школе мне приходилось переживать и не такие моменты. Но впервые в жизни я волновался не только за себя или младшего брата. Теперь у меня был тот самый человек, за которого мне не было жаль отдать себя всего, до дна, без остатка - как медиум отдает себя параллельному миру во время сеанса, не боясь с головой оказаться в омуте и потерять себя.

Вскоре пришел Берт – свежевыбритый, источающий запах шампуня, на ходу вытирая влажные волосы полотенцем. Майки радостно улыбнулся, совсем как несколько лет назад, когда открывал Рождественские подарки, и протянул руки к парню. Берт улыбнулся в ответ и, прижав к себе моего брата, прижался к его губам. Фрэнк добросовестно пытался не изображать рвотные позывы, но не удержался от тихого смешка. МакКрэкен, не отрываясь от поцелуя, продемонстрировал ему свой средний палец. Не скажу, что эта сцена стала для меня неожиданностью – я видел это ежедневно. И если Майки счастлив…

Однако я был совершенно не готов к тому, что дверь отсека распахнется настежь, и на пороге окажется тощая, как швабра, женщина. Я видел ее пару раз возле кабинета директора. Что она тут забыла? Мой вопрос мгновенно озвучил Фрэнк совсем не миролюбивым тоном, лениво приподнявшись на локте. Я мягко погладил его по бедру, желая успокоить. Женщина залилась густой краской, пока мы четверо буравили ее отнюдь не дружелюбными взглядами.

- Мне нужен Фрэнк Айеро, - пролепетала она. В ее руках оказалась смятая бумага. Берт прищурился, изучая ее лицо. Фрэнк мгновенно оказался на ногах, в два широких шага преодолел расстояние между ними и выдернул лист из ее ядовито-зеленых когтей.

- Благодарю, - язвительно произнес он, разворачиваясь спиной к задохнувшейся от возмущения женщине и разворачивая письмо. Дверь за ней закрылась с громким стуком, по коридору злобно зацокали тяжелые каблуки. Берт презрительно фыркнул.

Фрэнк криво усмехнулся, разворачивая записку. Я напрягся. А Майки приподнялся на койке, с любопытством глядя на вытянувшееся лицо моего парня.

- Что там? – спросил я с наигранным равнодушием. Фрэнк поморщился, будто от зубной боли, смял бумагу и выплюнул пару крепких словечек.

- Мать требует приехать домой, - недовольно скривил губы он. Сердце ухнуло вниз со скоростью, превышающую скорость света в несколько десятков раз. – У сестры родился очередной соплежуй… - проворчал он, с остервенением продолжая комкать бумагу. – Придется съездить.

Мне показалось, что Майки поперхнулся воздухом. Я прикусил губу. Сонливость как рукой сняло. Что теперь прикажете делать? Мы ведь… Я ведь… не протяну без него и дня. Я стал слишком зависим, слишком доступен, слишком уязвим.

- Это обязательно? – жалобно протянул я, слезая с кровати. Майки с жадностью впился глазами в лицо Фрэнка, будто ожидая, что тот засмеется и крикнет что-то, вроде: «Розыгрыш, парни! Здорово я вас надул?!».

- Боюсь, что да, - пробурчал Фрэнк, запихивая комок в задний карман брюк. Кажется, его самого не особо вдохновляла эта идея. - Нужно быть там завтра утром. Пожалуй, я пойду собираться…

______________

Поиск по сайту: