Глава 2. Предвидящий

Пробуждение было внезапным и пугающим. Я проснулся от странного шороха, будто кто-то неуклюжий пытался открыть дверь неподходящим ключом. Учитывая то, что я жил один целый год, это было более, чем странно. Поэтому я вскочил с места, игнорируя размытые силуэты перед глазами, и стал оглядываться, пытаясь определить источник шума. Это удалось далеко не сразу – спросонья я всегда был дезориентирован и не мог сконцентрироваться. Лишь когда я смог видеть четко и унять головокружение, я увидел, что на соседней кровати лежит некто, зарывшись с головой под одеяло и оставив на обозрение лишь свою блондинистую взъерошенную шевелюру.

Я облегченно вздохнул и зевнул. За окном явно собирался дождь – небо было затянуто серым тучами, закрывающими солнечный свет. Утренний полумрак и прохлада заставили меня поежиться. Часы показывали семь утра. До начала занятий еще целых два часа.

-Эй, ты, - громко произнес я, решив популярно разъяснить новенькому парню, что будить меня в такую рань слишком опасно для здоровья. Не моего, разумеется.

Ноль внимания. Более того, блондин поерзал под одеялом и громко захрапел.

Не глядя, я швырнул в него предметом, подвернувшимся под руку. Это оказался будильник с прикроватной тумбочки. С громким грохотом он разбился об стену у его кровати, осыпав одеяло осколками и многочисленными запчастями. Парень недовольно застонал и, высунув руку, натянул одеяло выше, закрывая голову, стряхивая шестеренки и стекло на пол и обнажая свои ноги в полосатых черно-белых носках.

-Ушлепок, - пробормотал я, поднимаясь на ноги. Тело еще ныло после вчерашней прогулки, но я, не задумываясь, подошел к новоявленному соседу и сдернул с него одеяло.

-Иди в задницу, понял? – пробормотал он, пытаясь наощупь найти одеяло и не поднимая головы от подушки. Я задохнулся от негодования.

Подушка полетела в сторону и я, собрав все силы, сдернул парня на пол, не обращая внимания на его возмущенные вопли и угрозы. На парне была огромная пижама, да и комплекцией он превосходил меня: намного выше и крупнее в плечах.

-Ебанулся? - заорал он, когда я уселся на его живот и дернул за светлые волосы. На меня уставилась пара ярко-голубых ошалевших глаз, ярко блестящих в полумраке комнаты.

-Имя! – рявкнул я, встряхнув парня за грудки. Он оскалился и сбросил меня с себя неожиданно сильной рукой. Я больно ударился спиной, но мгновенно оказался на ногах, зная главное правило драки: лежачий слишком уязвим.

Однако парень лишь подобрал подушку и одеяло, буркнув что-то вроде «псих ненормальный», упал на свою кровать.

Охуеть.

-Как тебя зовут? – спросил я более спокойно, усаживаясь на свою кровать и натягивая кроссовки. Джинсы я вчера не снял, будучи слишком уставшим и мрачным. Поэтому сейчас я определенно нуждался в душе.

-Нельзя было сразу так? – проворчал он. – Я Боб. А ты можешь даже не представляться. Для меня ты уже псих.

Преодолев желание бросить в блондина свой кроссовок, я схватил сумку и пошел прочь, решив, что душ можно принять и вечером. Сейчас мне необходимей была прогулка по территории интерната – адреналин уже зашкаливал, хоть сейчас не было и девяти часов.

Я вышел из спального корпуса, вынул из кармана пачку сигарет и затянулся. Сладко-горький дым приятно обжег горло. Холодная уличная сырость заставила вздрогнуть и застегнуть молнию толстовки.

-Доброе утро, Фрэнк.

Я напрягся, но медленно, словно лениво, обернулся. В тени лестницы, прислонившись к стене здания и сжав пальцами сигарету, стоял Берт. Берт МакКрэкен. Я натянуто оскалил зубы в улыбке и подошел к нему. Он бросил на меня быстрый оценивающий взгляд и выпустил облако никотина в воздух.

Несколько минут мы молча курили, прислушиваясь к шуму просыпающихся студентов. Я наблюдал за темно-серым небом, чувствуя, как мерзнут руки. Берт время от времени усмехался мыслям. Я молчал. Я догадывался, о чем думает этот парень. О маленьких пакетиках с белым порошком, рассованным по всем карманам и складкам на его одежде. Он наверняка уже точно знает, сколько людей прибыло в новом году. Он всегда знает больше, чем кто-либо из нас. Пожалуй, Берт был единственным человеком, которого я старался не задевать в этом месте. Он был Наблюдателем – тем, кто был одновременно везде, слышал всё, видел всё, знал всё, знал всех. Ничего в колледже не проходило мимо него: он был в курсе всех стычек, сделок и знал каждое слово, которое проронил тот или иной студент. У него были потрясающие связи, множество знакомых и почти неограниченная власть. И у него постоянно были деньги, но брать взаймы у него никто не решался. Зарабатывал он весьма своеобразно, снабжая колледж наркотиками и информацией, которую продавал по расценкам, понятным только ему.

Берт учился на четвертом курсе, и мне оставалось только гадать, почему его до сих пор не вышвырнули из интерната. О его семье и старой школе никто не знал. Быть может, потому что у него не было друзей, с которым он мог поговорить по душам. Или просто потому что семьи не было как таковой. Особыми знаниями он не блистал, но продолжал свое обучение в колледже.

Так же был занятным тот факт, что у парня не было врагов – Берта недолюбливали, это бесспорно, его побаивались и презирали, но никто и никогда не пытался затеять с ним конфликт. Первые дни я удивлялся этому и по глупости пытался нарваться на «стрелку». Лишь через пару недель мне рассказали о парне, который, кажется, первый и последний раз в истории колледжа довел МакКрэкена до агрессии. Берт был на первом курсе, но уже тогда этот обладатель демонического взгляда имел неплохие отношения с местными «аптеками».

Парень умер на глазах всего колледжа, в шумной и тесной столовой. Кто-то, кого до сих пор разыскивает полиция, добавил мышьяк в завтрак. Несчастный страдал долго – целых две минуты он содрогался на грязном полу в предсмертных конвульсиях, окруженный возбужденными студентами. На помощь никто не пришел.

После того рассказа я прекратил свои попытки достать Берта и старался максимально избегать этого парня. Нет, я не боялся его, более того, я был уверен, что смогу надрать его задницу одной левой, – я боялся проблем, которые может создать мне этот чудаковатый парень. В прошлом году Берт даже подходил ко мне, намекая, что с его образом жизни ему нужен телохранитель. Тогда я отвертелся, сославшись на то, что мне самому не помешает охрана, но иногда ловил на себе его алчные взгляды.

И сейчас я начинал подумывать, что еще сплю, а не стою рядом с МакКрэкеном у стен спального корпуса, где никто не увидит, если он сейчас вобьет мне в глотку шприц с крысиным ядом, а если и увидит, то сделает вид, что ничего не произошло. В колледже нет ни одного человека, который будет опечален моей смертью. Я сомневаюсь, что такой человек есть и за пределами колледжа.

Внезапно он замер и, продолжая улыбаться, прикрыл глаза, словно вслушиваясь во что-то, что слышал только он. Я насторожился и на всякий случай опустил руку в карман, чтобы нащупать холодный металл цепи.

-Я тебе говорю, все будет нормально.

-Но… Джи… Я…

-Слушай, это только твое дело, Майк, так что заткнись и оставь меня в покое.

С лестницы спустились двое. Одного я узнал сразу – того психа, из-за которого у меня стало вдвое больше карандашей. Он прижимал к груди свою треклятую черную папку и поправлял пояс сумки, постоянно сползающий с плеча. Второй был чуть выше его, но выглядел еще худощавей. У него были темно-русые волосы, словно небрежно обрезанные тупыми ножницами. Мешковатая одежда и очки вызвали у меня кривую улыбку. Парни скрылись за поворотом к учебному корпусу. Берт тихо усмехнулся, выдыхая в небо очередную порцию дыма.

-Знаешь… - начал он отстраненно, глядя вслед ушедшим парням, - скоро все изменится.

-О чем ты? – настороженно произнес я, отбрасывая окурок в сторону.

-Всему свое время, Фрэнк… Всему свое время…

Парень отбросил окурок и, хлопнув меня по плечу, будто старого друга, скрылся в здании.

Глава 3. Озверевший.

Я всегда считал, что история - один из самых бесполезных и глупых предметов, которые преподают в учебных заведениях. Как мне поможет в жизни знание о том, когда и зачем кто-то откуда-то что-то сделал? Зачем, просто зачем мне это знать? Пусть хранится где-нибудь в темных архивах и в книгах, у которых страницы пропитались пылью - кому надо, найдет и прочтет. Лично мне не нужно забивать этим дерьмом голову.

Поэтому я с чистой совестью уткнулся лбом в скрещенные на столе руки и дремал, не особо вслушиваясь в лекцию. Над ухом периодично раздавался металлический лязг, но он не особо мне мешал, поэтому обнаружение источника шума я решил отложить на потом. Передо мной сидел Боб - тот самый широкоплечий блондин. Его широкая спина закрывала меня от преподавателя, поэтому я мог не опасаться быть обнаруженным с лужицей слюны под носом.

Всем известно это ощущение - одна часть сознания погружена в сон, а другая часть цепляется за реальность, хватаясь за любые раздражители и всячески сопротивляясь первой. Так и я развалился на парте, слушая надоедающий стальной тихий лязг и вроде засыпая под этот мелодичный шум.

-Задрал, прекращай! - проворчал я. В ответ раздалось тихое ехидное хихиканье.

Мой сосед по парте, Джерард, с самого утра был весьма тих - даже не шмыгал своим дурацким вздернутым носом. Я клевал носом, и решил оставить парня в покое на сегодняшний день - мне казалось, что это весьма щедрый подарок от такого, как я, такому, как он.

Видимо, Уэй этого не оценил, потому что в следующий миг он дернул меня за прядь волос и снова раздался холодный лязг - прямо возле уха. Я подскочил и успел увидеть, как Джерард с самым невинным видом стряхивает мои волосы на пол.

-Блядь... Ты что творишь!? - прорычал я тихо, пальцами проверяя ухо на целостность.

-Тебе не помешает постричься, - улыбнулся Уэй своей разбитой губой. Я заскрипел зубами и резким движением схватил его за воротник его черной рубашки.

Парень лишь предостерегающе зацокал в ответ. На его лице не было ни одной эмоции. Я почувствовал, как к горлу прикоснулось холодная сталь.

-Еще один выпад с твоей стороны, сученыш, – и ты познакомишься с моей игрушкой поближе, - прошипел он почти ласково. Затем, резким движением высвободившись из моей хватки, спрятал складной нож в рукаве.

Несколько минут я приходил в себя после шока. Нет, я не испугался холодного оружия – я часто чувствовал эти леденящие прикосновения. Но никак не ожидал этого от этого художника-фрика, который сейчас с самым спокойным видом рисует свои каракули в своей папке. Я просто не был готов к ответной агрессии – видимо, слишком привык к своему положению в колледже. Да и не скажешь по этому тощему неудачнику, что он способен показать зубы.

Успокоив дрожь в руках, я принялся разглядывать своего соседа по парте. Сведенные на переносице от напряжения брови, длинные ресницы, подчеркнутые скулы, спутанные черные волосы, тонкие губы. Все казалось мне омерзительно женственным и искусственным – будто аккуратно вырезанная кукла, полная дерзости. Всегда ненавидел кукол – ненастоящих, податливых, готовых выполнить любую прихоть чужих рук.

Со звонком он ловко закрыл папку и вылетел из кабинета. Я побросал учебники в сумку и медленно вышел вслед за ним, все еще пребывая в прострации.

-Эй, Фрэнк! Фрэнк!

Я нехотя обернулся, и на моих плечах повисло нечто пушистое и тяжелое – колени подогнулись под весом этой туши.

-Торо, слезь с меня! – заорал я, испугавшись, что сейчас упаду на пол и останусь похороненным под этой массой. Рэй захихикал своим тонким девчачьим голоском, и я наконец смог сбросить его с плеч. Парень ловко приземлился на одно колено.

-Чего такая недовольная физиономия, Айеро? – пропищал он. – Неужели получил повестку в суд?

-Еще нет, - отозвался я сухо. – Не отстанешь – обязательно получу.

Рэй Торо – кудрявый пухлый парень с забавным высоким голосом, он был одним из немногих, кто меня не боялся. Наверное, все дело в его пацифизме – парень никогда не начинал драку и всячески избегал конфликтов. Я просто не видел в нем соперника или жертву – он был слишком… гуманным. Его вечная привычка помогать раздражала меня так часто, как спасала от проблем. В прошлом году он нередко прикрывал мою задницу перед копами или преподавателями, придумывая вполне правдивые отмазки.

-В столовую? – спросил он, не обращая внимания на мое ворчание. Я поморщился, почувствовав неуютное ворчание в желудке, и кивнул.

Мы направились в столовую вместе. Мне не нравилось общество Торо, но спорить не хотелось - я искал глазами черные взъерошенные волосы в толпе студентов. Мимо проходили люди – здоровались, трепали по плечу. Я искренне ненавидел каждого из тех, кто прикасался ко мне. Хотелось разорвать каждого из них на сотни шматков, отодрать их грязные руки и переломать все пальцы, наслаждаясь звуком ломающихся костей и рвущихся мышц. Я косился на болтающего Рэя, который мог абсолютно случайно оказаться в зоне поражения и попасть под горячую руку – не хотелось калечить беднягу.

Встряхнув головой, я попытался избавиться от лишних мыслей. Торо не замолкал ни на секунду, накидывая в свой поднос все подряд. Я шел рядом, не особо вслушиваясь в его треп, и взял лишь банку газировки. Мы уселись в самом углу. Вернее, уселся я – Рэй просто плюхнулся рядом, продолжая трепаться.

С приятным шипением крышка отлетела в сторону. Кислота обожгла горло, я поморщился. Рэй не затыкался. Я чувствовал вновь просыпающееся раздражение.

-Ты можешь… - начал я, но тут же замер, оборванный истеричным криком.

-ТЫ ВСЕГДА ТАК ДЕЛАЕШЬ! ТЫ ВСЕГДА ПОСЫЛАЕШЬ МЕНЯ НА ХУЙ, КОГДА Я ХОЧУ ПОГОВОРИТЬ!

-Заткнись, твою мать! – прошипел в ответ недовольный знакомый голос. Мы принялись оглядываться, пытаясь найти спорящих.

-НЕ ЗАТЫКАЙ МЕНЯ! – продолжал кричать парень, срывая голос. – ТЫ ВСЕГДА ВЕДЕШЬ СЕБЯ, КАК ПОСЛЕДНИЙ УБЛЮДОК, А НА САМОМ ДЕЛЕ ТЫ ПРОСТО…

-ЗАТКНИСЬ! – рявкнул снова второй. Послышался звук удара. Кто-то свалился на пол. По столовой прокатилась волна шепота.

И тут я увидел их. С пола поднимался сутулый тощий парень с копной взъерошенных темно-русых волос, пряча от всех лицо. Я видел лишь его покрасневшие уши.

Над ним стоял, нахмурившись, Джерард. Я видел, как он сжимает и разжимает длинные тонкие пальцы, как тяжело вздымается его грудь. Он… он ударил очкарика?

Очкарик тем временем вылетел из столовой, сбивая студентов и опрокидывая подносы. Я проводил его задумчивым взглядом и уставился на брюнета.

-Зачем? – произнес я. Мой голос эхом пролетел по притихшей столовой. Джерард перевел свой странный взгляд на меня и снова оскалился. Мне кажется, в этом году я стану убийцей. Родители часто говорили мне, что этим закончится моя жизнь.

-Не обращай внимания, Фрэнки, - сладко пропел он, вызывая своим голосом во мне волну отвращения. – Просто семейная беседа. Ничего лишнего, малыш, так что давай обойдемся без сцен ревности.

-Что? – замер я.

-Слушай, Фрэ, успокойся, оставь парня в покое, - пробормотал Торо. Но я вскочил на ноги, опрокинув стул, и направился к ухмыляющемуся парню. В его глазах я не увидел даже намека на страх, что немало меня удивило – вчера он выглядел так, будто наложил в штаны. Неужели стал храбрее за ночь?

Оказавшись возле него, я протянул руки, чтобы схватить его за воротник уже помятой рубашки и отбросить к стене, дезориентируя. Потеряв контроль над ситуацией, он станет лишь пешкой в этой стычке.

Белая ослепительная вспышка.

Острое лезвие полоснуло по обеим рукам. Я зашипел от боли и с непониманием уставился на свои руки, наблюдая, как скапливается кровь на ранах и крупными каплями падает на кафельный пол столовой. Одна алая полоса, словно соединяющая мои руки, шла по тыльным сторонам ладоней, задевая пальцы и запястья.

-Я предупреждал, - довольно усмехнулся Джерард. Нож в его руке на прощание блеснул лезвием и скрылся в рукаве его рубашки.

А кровь все стекала ручьями на белый пол, образуя приличную лужицу. В наступившей тишине я слышал, с каким звуком разбиваются алые капли. Мои кроссовки, любимые белые кроссовки, были запачканы. Это стало последним толчком.

-Беги, сука, - прошипел я.

И он побежал. Ловко проскользнув сквозь кольцо зевак, он вылетел из столовой и побежал, не касаясь пола. Дав для форы еще пару секунд, я издал утробное рычание и рванул следом. Сезон охоты открыт.

Расталкивая безмозглых идиотов, я схватил за ножку табуретку, небрежным движением стряхнул с нее студента и помчался за беглецом. Уже выбегая из столовой, я со всей дури ударил стулом по двери, отбивая все ненужные детали и оставляя в руках только ножку табуретки. Ругаясь сквозь зубы и игнорируя жгучую боль в руках, оставляя за собой шлейф алых капель, я бежал, глядя на черные взъерошенные волосы, мелькающие в толпе. Студенты, еще издалека видя мое приближение, спешили разойтись и прижаться к стенам. Но это мало помогало – парень был далеко от меня, явно пользуясь своим легким весом и данной ему приличной форой.

Однако всему есть предел. Вскоре я почувствовал, что начинаю выдыхаться и решил было остановить погоню – даже в огромном здании колледжа он не сможет избегать меня вечно. Но тут я снова поймал взглядом его макушку и увидел, что силы Джерарда тоже подходят к концу. Держась за бок, он залетел за очередной поворот, даже не замечая (видимо, из-за усталости), что этот коридор подозрительно пуст. Я усмехнулся под нос. Это было крыло уборщиков и завхоза, а коридор заканчивался тупиком – голой кирпичной стеной с облезшей краской. За дверями только небольшие каморки для швабр и чистящих средств без доступа кислорода, и спрятаться там он не сможет. А свои комнаты уборщики, как правило, запирают на ключ.

Победоносно улыбаясь и держась за бок, я завернул вслед за ним. Моя улыбка стала еще шире. Джерард, совершенно выдохшись, лежал в самом конце коридора, тускло освещенного старой лампочкой, у пресловутой кирпичной стены, даже не делая попыток подняться и дать отпор. Он пытался лишь восстановить дыхание, царапая пальцами пол, вытянув ноги и закрыв глаза. Рядом была приоткрыта дверь в кладовку, но он и не думал скрыться в ней, чем вызвал мою ироничную усмешку.

Сладкое предвкушение расправы над беззащитным ублюдком заставило меня улыбнуться и придало сил. Я шел медленно, ритмично постукивая по стене металлической ножкой, нагретой теплом моей руки и покрытой кровью. Я наслаждался каждым его судорожным вздохом и растягивал этот невероятный момент – мы совершенно одни, Джерард не может даже стоять на ногах, выбить нож из слабой руки – пустяковое дело.

Когда нас разделяло всего десять метров, он внезапно улыбнулся, даже не делая попыток подняться и глядя на меня из-под опущенных ресниц. Улыбнулся, совсем как вчера, обнажив зубы. Разбитая мною же губа снова кровоточила. Он истерично захихикал, чем привел меня в ярость.

Это я, я должен здесь смеяться! Я – победитель! Я здесь главный! Я, а не этот полоумный фрик!

Словно прочитав мои мысли на моем лице, Джерард засмеялся громче, доведя меня до ручки. Издав совсем звериный рык, я побежал, замахиваясь куском стали.

Я не понял, что произошло. Раздался оглушительный грохот, череп словно взорвался на мелкие осколки от боли, кто-то издал ликующий вопль. Я сидел на коленях, выронив ножку стула и прижимая ладони к голове.

Пытаясь сфокусировать взгляд, я успел увидеть медленно ковыляющего прочь Джерарда. Рядом со мной была распахнута настежь дверь в кладовку – я видел швабры и коробки порошка. Медленно, очень медленно я восстанавливал события в хронологическом порядке.

Джерард поступил так, как не додумался бы поступить я на его месте – я бы брыкался и дрался до последнего. А он…

Он специально взбесил меня, вынуждая побежать к нему. И за секунду до удара распахнул дверь перед моим носом – я врезался в нее со всей скорости, не успев даже заметить. И сейчас он спокойно ушел, забыв обо мне, словно о жвачке, прилипшей к его кроссовку – так, фигня, проблема на пару минут.

-Урод… - пробормотал я, поднимаясь на ноги. – Заказывай себе гроб, Уэй.

Глава 4. Пойманный.

Дни превратились в недели, сентябрь превратился в октябрь, дождь почти не прекращался, лишь изредка затихая, чтобы затем полить с новой силой. Деревья стояли совершенно без листьев, голые и уродливые, словно из дурацких детских сказок. Студенты интерната тонули в депрессии - учеба и ограниченная свобода давили на нервы, поэтому меня никто не замечал и не трогал, чему я был несказанно рад.

Пожалуй, только на меня не действовала унылая погода и вечно пасмурное небо - я не стал овощем и не смотрел часами в одну точку, сводя себя с ума бесполезными мыслями. И я знал, что мешает мне впасть в хандру. Гребанный Уэй стал моим единственным и главным раздражителем, напоминая о своем существовании каждый час. Я начинал всерьез беспокоиться, что скоро сотру свои зубы в порошок – так громко они скрипели, когда он появлялся рядом.

Я ненавидел его всеми фибрами своей души, так искренне и безотчетно, что временами удивлялся, почему он еще не сгорел от моей ненависти. Я видел в нем лишь врага, жертву, добычу, главного соперника, соперника, которого нужно уничтожить любой ценой. Никого в своей жизни, ни до встречи с Джерардом, ни после знакомства с ним, я не ненавидел никого с такой силой. Эта ненависть разрушала меня изнутри, неслабо расшатывая нервы и давя на мозги – я думал о нем каждую минуту, каждую секунду, он преследовал меня во снах и мерещился всюду, куда бы я ни шел.

Однажды я выплюнул свое признание ему в лицо, наивно надеясь, что мне станет легче.

-Ненависть – такое… страстное чувство, - пропел он ласково в ответ.

Погоня снова закончилась неудачей – он просто исчез в толпе студентов, и появился лишь тогда, когда прозвенел звонок. Он прекрасно знал, что на уроке меня остановят и не дадут его прикончить, чем пользовался самым наглым образом. Я дал себе клятву, что однажды вздерну его к чертовой бабушке, расчленю на сотню мелких шматков, а затем сожгу и развею пепел по океану. Он просто не знал всю силу моей неприязни.

Сначала я полагал, что поймать его в здании будет легкой задачей. Но стоило мне увидеть его и попытаться приблизиться, как он растворялся в воздухе. Два или даже три раза мне посчастливилось подойти к нему вплотную и положить руку на плечо. Он выскальзывал из моей руки и исчезал, оставляя лишь тепло своего тела на моих пальцах.

Мне не давал покоя Берт своими тяжелыми загадочными взглядами и немного пугающей улыбкой. Я мог лишь догадываться, что на уме у этого парня. Но я не мог не заметить, что младший Уэй вечно ошивается поблизости, что меня не особо радовало – Берт, вечно по локоть в кокаине, никогда не был воплощением примерного парня, а Майкл был вполне неплохим парнем, во всяком случае, по сравнению со своим братцем. Но это глупое стадо тупых мартышек просто пользовалось его беззащитностью. Его часто задирали и всячески издевались. Парень переносил оскорбления весьма достойно, но временами я видел, как он морщится после очередной стычки и потирает ушибы. Где-то на уровне подсознания я хотел защитить его и оградить от этих неудачников.

Наше знакомство с младшим Уэем было абсолютно случайным. Во время обеда кто-то швырял в него жареной картошкой. Желтые сырые комочки попадали ему в голову и падали прямо в капюшон. Парень вряд ли был доволен этим, но молчал, зная, что физически его превосходит любой из присутствующих в буфете, а на помощь брата можно и не рассчитывать. Даже я был тогда уверен, что Джерард последний засранец и не прикроет в потасовке Майкла. Поэтому, когда его окончательно вывели и он, спотыкаясь о собственные ноги, бросился на обидчика, я, долго наблюдавший за этим процессом, подорвался с места и стал тем, кто прикрыл его от беспощадных ответных ударов и устроил взбучку шутникам. Наверное, до конца жизни я буду помнить удивление в его расширившихся глазах, недовольное фырканье Джерарда и шок (по-другому не скажешь) остальных.

С того дня Майки (он просил называть его именно так) всегда был рядом, временами надоедая, но добросовестно стараясь меня не раздражать. Я так и не узнал подробности их с Джерардом отношений, и не раскрыл тайну странной усмешки Берта, но мне хватало того, что в колледже его больше никто не задирал, пользуясь его слабостью. Я стал его покровителем, и понимал, что теперь от моей репутации в этом Богом проклятом месте зависит не только отношение ко мне, но и к Майки, который теперь находился практически под моей опекой.

Мы часто выбирались из здания во время ланча и обедали прямо на улице, прячась от дождя под широкой аркой перед главным входом. Меня радовало, что он почти всегда в поле моего зрения и, значит, крутится возле Берта значительно меньше.

Шел дождь. Капли падали и разбивались в грязных лужах. Холодный ветер трепал челку. На пустом дворе не было ни души. И сейчас мы сидели рядом, глядя на неостанавливающиеся косые струи ливня. Он увлеченно сопел, поедая свой гамбургер, а я курил, стараясь не пускать дым в сторону паренька. Его сопение одновременно раздражало и успокаивало, от чего я больше растерялся, чем разозлился. Думая о том, что, пожалуй, меня это больше успокаивает и отчасти скрашивает мое одиночество, я не сразу обратил внимание, что сопение стихло, а рядом кто-то стоит. Чувствуя запах кофе и чужое присутствие, я не стал поднимать голову, краем глаза разглядывая черные кеды и джинсы, перемазанные в осенней слякоти.

-Чего тебе? – пробормотал я, может, не совсем вежливо, но совсем не агрессивно. Раздалось знакомое хмыканье. Я задрал голову и пронзил яростным взглядом Джерарда. Майки смотрел на него недоуменно и, кажется, немного испуганно. Мелькнула мысль воспользоваться моментом и надрать Джерарду его тощую задницу, но я не хотел заниматься этим на глазах его брата.

-Я не буду повторять. Говори, что надо, или проваливай, пока я не размазал тебя по вон той стене. – Не отводя взгляда от подошедшего, я кивнул в сторону противоположной стены колледжа. Джерард отбросил с лица мокрые пряди волос и криво улыбнулся.

-Кто-то слишком высокого о себе мнения, не так ли? – протянул он, растягивая слова. Эта манера говорить меня взбесила почти мгновенно, и я почувствовал, как в пальцах сломалась сигарета. Она шлепнулась в лужу мутной воды у моих ног и зашипела, а я заскрипел зубами.

-Проваливай, я не хочу, чтобы у твоего брата появилось заикание, - прошипел я, почти инстинктивно поднимаясь со ступеньки и загораживая Майки. Он улыбнулся, демонстрируя ряд ровных острых зубов.

-Я пришел за Майки, - прошептал он вкрадчиво, будто девочка по вызову. Я стиснул пальцы в кулак, намереваясь нанести удар в скулу. Вслушиваясь в шелест дождя, я поймал тяжелое дыхание Майка. Не стоит устраивать драку на его глазах. Но и оставлять его наедине с этим отморозком я не собирался.

-Он не пойдет с тобой без меня, - бросил я, не расслабляя кулака. Мало ли, как он отреагирует на это.

Но Джерард лишь закатил глаза и, грубовато отпихнув меня в сторону, плюхнулся на колени в лужу возле Майкла.

-Мне нужно задать только один вопрос, - бросил он равнодушно и стиснул его хрупкие плечи. – Ты достал героин?

Он сказал это таким тоном, каким люди обычно интересуются о здоровье дальнего родственника, на которого им, обычно, плевать. И сейчас я чувствовал нарастающее раздражение… на Майки. Значит, именно поэтому он был тенью МакКрэкена? Неужели все дело в наркотиках?

В свое время я баловался колесами и – иногда – порошком. Зависимость я с трудом, но преодолел, хоть моментами мог принять что-нибудь легкое, чтобы расслабиться и поднять себе настроение. Однако тот факт, что Майки увлекается таблетками, стал для меня, мягко сказать, неожиданным. Как, блядь, как этот парень может принимать наркотики!? Он слишком… непорочный. Почти как Рэй. Только Рэй может показать зубы, а Майк даже ударить толком не может.

-Отъебись от пацана, - приказал я, глядя, с какой паникой Майки смотрит на своего брата. Но Джерард не обратил внимания на мои слова.

Охуевшая мразь.

Я дернул его за плечо, опрокидывая спиной на мокрый грязный асфальт, и уселся на его грудь, сжимая в руке его футболку и занеся руку для удара. За долю секунды я рассчитал, как и с какой силой вбить кулак в его лицо.

-Фрэнки!... Не надо, пожалуйста!

Кто-то тянул меня за толстовку, струи дождя били по обнажившейся пояснице, но мне было не до этого. Я видел лишь коронный оскал Уэя сквозь алую пелену ярости.

Я убью его, убью, убью, убью, убью…

Долгожданный удар. Я почувствовал неописуемое удовольствие, сравнимое, разве что, с оргазмом, когда услышал, как хрустнул его нос, а на мои руки брызнула темно-алая кровь.

Раз за разом я наносил удары, превращая его лицо в сплошное месиво. Хруста уже не было, но кровь хлестала без остановки. Я не слышал звуков дождя и совсем забыл про окружающий мир. Передо мной был только Джерард, который по собственной глупости попал в мои руки.

Кровь заливала мои руки, стекала неровными ручьями на землю по его лицу и растворялась в луже, окрашивая ее в грязно-коричневый оттенок. Под моими коленями хрустели его ребра и причиняли мне боль, которую я едва замечал.

В какой-то момент я почувствовал, что устал. Поэтому просто отпустил футболку, запятнанную кровью, позволяя ему уронить голову в лужу собственной крови и воды. Костяшки зудели после ударов. Только теперь я заметил, что Майки уже довольно долго скулил и пытался оторвать меня от своего брата.

-Фрэнки, прошу… - всхлипнул он, дергая меня за рукав. Я перевел взгляд на него, и Майки вздрогнул, увидев что-то пугающее в моем лице. Он попятился и упал наземь, приземлившись на задницу.

-Черт… Майки… я…

Парень испуганно смотрел на меня, часто дыша, словно испуганный зверек. Я протянул к нему руку, по локоть покрытую грязью кровью Джерарда, и мгновенно пожалел об этом. Майки вскрикнул не своим голосом, у него закатились глаза и, на миг напугав меня белизной белков, он упал без сознания.

Шел дождь. Капли падали и разбивались в грязных лужах. Холодный ветер трепал челку.

Глава 5. Беспомощный.

Что внутри?

Как у всех. Пару органов полурабочих.
Как у всех омывается тело грязнейшею кровью.
Как у всех бьется сердце. Зачем?
Ты спроси что попроще.
Я же думаю, чтобы справляться с проклятой любовью. ©

-Отпустите его! Отпустите, немедленно!

Майки извивался всем своим тощим телом в чужих руках и захлебывался рыданиями. Я смотрел на него, стараясь чаще моргать, чтобы смахнуть с ресниц тяжелые капли крови, мешающие обзору. Рук я уже не чувствовал от напряжения и, думаю, оттока крови. Шея затекла и болела, как, впрочем, и все тело, поэтому я мог лишь отстраненно наблюдать за попытками Майки выбраться из крепкой грубой хватки.

-Джи! Джи, скажи хоть что-нибудь! Умоляю…

Он давился собственными слезами, срывал голос в истеричных криках, дергался, будто эпилептик, пытался лягаться и кусаться. Я не мог сделать ничего, ровным счетом ничего… Лишь смотреть на него из-под пелены крови и пота. Зачем я притащил его с собой? Зачем…

-ОТПУСТИТЕ ЕГО!

Никогда прежде я бы не подумал, что он может издавать такие страшные звуки. Мне было невероятно больно видеть его таким. Но я не мог сделать ничего, что помогло бы нам обоим. Лишь смотреть и чувствовать, как обливается кровью сердце от его нечеловеческих воплей.

Я всегда ненавидел беспомощность. Она вызывала невероятную ярость, которую я не мог использовать, и получался замкнутый круг, из которого я не мог вырваться. Это ломает тебя на куски, которые приходится глотать, потому что ты просто не можешь сделать что-то еще, тебя заполняет пустота, а ты готов разбить все вдребезги, разрушать и убивать, лишь бы заполнить эту пустоту, которая тянет тебя вниз, словно якорь… И ты не можешь ничего сделать. Абсолютно ничего.

По виску стекали тяжелые капли липкой вязкой жидкости. Мне кажется, у меня рассечена голова. Все расплывается от боли перед глазами, но… Но я должен что-то сделать прежде, чем…

Внезапно я почувствовал холод на обнаженном позвоночнике. Чья-то ледяная рука пробежалась по моим ребрам, задирая рубашку, и… Господи, это бритва!

Я заорал от невыносимой боли и изогнулся не хуже Майка, слушая, как трещит мой позвоночник…

-Прекрати, прекрати, умоляю!

-Успокойся, я просто осмотрю ребра.

-Уйди, умол… Что?

Пришлось моргнуть несколько раз, прежде чем сон окончательно пропал. Я поморщился от яркого света лампы дневного освещения и уткнулся носом в прохладную влажную подушку. Тело недовольно взвыло, но я продолжал так лежать, пока меня ощупывали холодные мозолистые руки.

-Переломов нет, но он весь в синяках, только сломан нос и выбито плечо. Плечо я вставил, но нужна хотя бы неделя на восстановление.

Знакомый высокий голос действовал на нервы. Я прикусил угол подушки и махнул рукой, даже не надеясь попасть в Рэя. Но парень ойкнул, и я почувствовал, как он поднялся с матраса.

-Все, давай, иди отсюда, - недовольно буркнул он кому-то. – Он не будет в восторге, если узнает, что ты принес его сюда, поливая соплями.

О ком он? Неужели Майки? Это он принес меня сюда?...

Дверь захлопнулась. И тут началось самое… неожиданное. Руки Рэя скользнули по моему животу и, зацепив футболку, потащили вверх.

-Ебнулся? – заорал я, слепо отмахиваясь. Но мгновенно упал на кровать, парализованный болью.

-Я должен снять мокрую одежду, кретин, - прорычал он. Наверное, он бы дал мне хороший подзатыльник, если бы я выглядел лучше.

Он стянул с меня грязную одежду и накрыл своим пледом, сообщив, что завтра сходит в прачечную. Затем свет потух, и я стал слушать, как он готовится ко сну. Тело ломило, болело лицо, грязь в волосах прилипала к подушке, но, в общем, чувствовал я себя достаточно комфортно, чтобы попытаться заснуть. Мне тепло и мягко, а завтра синяки начнут сходить, и я смогу добраться до душа, чтобы смыть грязь.

Я тихо усмехнулся, вспомнив выражение лица Фрэнка. Пожалуй, оно того стоило. Верно?

-Я предупреждал, - мрачно заметил Рэй, пытаясь устроиться на своей кровати. – И не делай вид, что не слышишь меня.

Я промолчал. Раз такой умный, пусть сам объясняет – я пострадал и заслужил отдых. Поэтому я лишь сладко зевнул и поерзал, стараясь не беспокоить плечо. Интересно, когда он успел его вставить?

-Фрэнк не из тех людей, с которыми безопасно развлекаться. Если тебе скучно – займись лучше Бобом. Он отходчивый и… и не такой жестокий.

Я снова промолчал. Слова Рэя сейчас были пустым звуком, он зря терял время и энергию, сотрясая воздух. Шум дождя за стеклом и то был значимее.

Я знал, на что иду, когда выбирал Айеро своей целью. Конечно, опасно выбирать такого вспыльчивого и агрессивного парня на роль любимого развлечения в этом Богом проклятом интернате, но, тем не менее, это делало его скорее интересным, нежели опасным. Его агрессия казалась мне невероятно притягательной – слишком яркая, чтобы не заметить, слишком открытая, чтобы быть искусственной. Она манила меня, как яркая звезда манит путника из темноты.

-Тебе повезло, что он сдружился с Майком. Иначе бы он не принес тебя сюда.

Наши отношения с ним – самое странное и необычное, что было в моей жизни. Балансируя на краю лезвия, раня себя об острые края, мы всегда оказывались достаточно далеко друг от друга, чтобы не столкнуть друг друга вниз. Но сегодня я упал. Конечно, по своей вине – я нарушил границу, я оказался рядом, а он… А он столкнул меня вниз, заставляя цепляться за лезвие ободранными в кровь пальцами. Но затем сам поднял меня обратно, возвращая в игру, ставшую столь увлекательной и словно необходимой для жизни. Но разве он сделал это ради Майки?

Конечно, это самый логичный вывод. Но я, будучи буквально одержимым Фрэнком, мог сказать одно: он не стал бы меня спасать только ради брата. Я мог дать на отсечение руку, ногу, все свои конечности… Но факт оставался фактом – он сделал это, преследуя какую-либо цель. Либо поддавшись импульсу.

Не стану кривить душой и признаюсь, что бессонными ночами я мечтаю, что когда-нибудь мы будем держать друг друга, не давая упасть с тонкой стали. Я мечтаю, чтобы мы зависели друг от друга не так, как зависим сейчас, а совсем, совсем по-иному. Я хочу, чтобы он жил мной, а не идеей выбить из меня дух. Сейчас я напоминал себе психа с переломанными ребрами, на которого, впрочем, неплохо смахивал. Я хотел прижаться грудью к Фрэнку, сжать руками и не отпускать – никогда, ни за что. Но боль обязательно будет раздирать меня до самого основания, пока не уничтожит окончательно. Намерения исключительно благие, но все же… Хочешь быть рядом – терпи. Не хочешь – не тронь. Но я ведь хочу…

Я буду рядом с ним – со своими переломанными ребрами, на тонком лезвии, цепляясь за жизнь до последнего. Пускай он сожжет меня своей агрессией до пепла, пускай он перешагнет мой болевой порог, пускай он сталкивает меня вниз, и разжимает мои пальцы один за другим… Я все равно буду рядом. Я просто не смогу избавиться от этого невыносимого притяжения.

Я заснул под несмолкающее бормотание Рэя с единственной мыслью.

Я все равно буду рядом.

…………………………………………………………………

-Фрэнк, нет, остановись!

-Хэй, успокойся, его здесь нет.

Сильные горячие руки сжали тонкие запястья и уложили на одеяло. Майкл дрожал всем телом, бешено оглядываясь по сторонам. Уставший взгляд Берта недовольно следил за его дрожащими руками, пытающимися наощупь найти очки.

-Где они? Я… Я должен… Фрэнк… Джи… Столько крови… Я…

-Слушай, остынь, все позади.

Майки замолчал, видимо, только теперь поняв, кто сидит у его кровати.

-Что ты тут делаешь? – настороженно произнес он, нащупав, наконец, очки и надев на себя. Загорелся ночник, осветив недовольно поморщившегося МакКрэкена.

-Фрэнк попросил за тобой присмотреть, - мрачно отозвался Берт, натягивая на голову капюшон, будто пытаясь спрятаться от света.

-А… - начал Уэй снова, со смущением замечая, что его кто-то переодел в сухую одежду.

-За твоим братом присматривает Торо, он в полном порядке, - скучающе отозвался парень. – Айеро шатается по территории, но я его не позову, даже не проси.

Наступило молчание. Майки шмыгнул носом и стал разглядывать комнату. Берт тихо напевал что-то под нос, разглядывая свои ногти. За окном лил дождь. Майки наблюдал, как вода стекает по стеклу, размазывая всю картину. Его спальню, которую он ни с кем не делил, освещал мягкий золотистый свет ночника, успокаивая быстро бьющееся сердце. Было уютно, но… неспокойно.

Но только Майк собрался открыть рот, чтобы спросить нечто очень важное, как Берт поднялся и с каменным выражением лица направился к двери.

-Ты куда? – едва ли не расстроенно протянул Уэй.

-Я присмотрел за тобой, теперь иду к себе. Что тебе от меня еще надо? Я не собираюсь доставать наркоту для твоего братца. Так что, если ты решил воспользоваться моментом, можешь даже не думать об этом.

Майки обиженно сопел, глядя, как Берт ищет на полу среди хлама свою сумку. Наконец он нашел ее под грязной курткой Уэя, отряхнул от грязи и перекинул через плечо.

-И еще, - пробормотал он, не глядя на парня. – Теперь держись подальше от Айеро. Понял?

-Что? О чем ты…

-Он слишком опасен для тебя, - рявкнул Берт, открывая настежь дверь. – Держись подальше, для своего же блага. Или…

Он ушел. И Майки так и не узнал, что будет «или».

Поэтому парень откинулся на подушку, прикусив губу, и принялся сосредоточенно разглядывать тени на потолке.

Итак, Берт снова ему отказал.

Майки знал, что МакКрэкен уже давно выяснил, что Джи баловался наркотиками. И теперь, когда Майки попросил достать ему дозу, Берт решил, что это нужно для Уэя старшего, и тут же направился к Джерарду, обвиняя того во всех смертных грехах. Майки не знал, чем вызвал такую реакцию у равнодушного ко всему, что движется и не движется, Берта, но догадывался, что может воспользоваться этим для своих целей.

На белой поверхности потолка плясали причудливые тени. Парню казалось, что он задремал, и ему видится странный и непонятный сон. Он отстраненно подумал, что, пожалуй, стоит отключить ночник. Дождь бил по стеклу, и парень, поежившись, нырнул под одеяло. Наверное, действительно, стоит вздремнуть…

С самого детства Майки и Джерард были близки и дороги друг другу. И до старшей школы не разлучались ни на миг. У них не было друзей, но им хватало друг друга. Майки был рад этому. Он был рад, что может довериться брату на все сто процентов, что брат может довериться ему. Джи заменял ему друзей и родителей, оставаясь самым лучшим в мире братом, которого можно было пожелать. Майклу казалось, что они смогут все, пока они вместе, рядом… Он до сих пор хранил в памяти эти братские объятия и долгие прогулки по парку; он помнил, как они вместе коллекционировали редкие аудиозаписи и комиксы, как вместе ночью пробрались в школу, чтобы исправить его, Майка, контрольный тест, как вместе они убегали от разгневанного и сонного сторожа, как отбивались от пьяных школьных хулиганов, как вместе болели и, оставшись дома, часами валялись в кровати, поедая шоколадные хлопья и конфеты. Он помнил, как они менялись любимыми конфетами после Рождественских праздников, как вместе писали сочинения; он помнил, как босиком, среди ночи, лез в кровать к теплому и недовольному Джи, чтобы избавиться от ночных кошмаров. Он помнил, как старший брат показывал ему шкаф, набитый одеждой, чтобы доказать, что там нет никакого Бугимена.

Но в старшей школе Джерард, будучи привлекательным парнем, завел новые знакомства, и резко изменился. Он почти не бывал дома и все чаще отмахивался от Майка, от его одежды всегда пахло табаком и дешевым пивом, он забросил рисование и прогуливал школу. И однажды мать обнаружила под кроватью старшего сына использованный шприц с треснувшей иглой. Стоит ли говорить о масштабе скандала, поднятого в доме Уэев?

Но Майки был тем, кто не отвернулся от брата. Он поддерживал Джерарда и всячески помогал ему избавиться от зависимости, поэтому скоро это стало лишь вредной, но сдерживаемой привычкой. Пока Майк не узнал, что вся проблема далеко не в наркотиках, с которыми он так долго и упорно враждовал, а в…

Поздно ночью он услышал, как в соседней комнате скрипит подоконник – кто-то пытался вылезти из окна. Легкому и гибкому Майки не было проблемой вылезти вслед за старшим братом и незаметно следовать за ним до самого… кладбища?

Несколько десятков фигур в черных плащах, держа ярко горящие и шипящие от дешевого бензина факелы над головами, окружили его брата, словно огромные вороны. Джерард стоял, низко опустив голову, будто стыдясь их редких фраз на непонятном Майку языке.

Он до сих пор помнит, как сидел на холодном твердом камне, прячась от чужих глаз и наблюдая за тайной встречей. Никогда раньше он не видел Джерарда таким уставшим и отрешенным, готовым на все, чтобы его оставили в покое. Его брата окружали десятки сатанистов, готовых принести его в жертву одному им известному Богу. В какой-то безумный миг ему показалось, что Джерард увидел его и, расширив блестящие в свете факелов глаза, прикоснулся пальцем к губам, приказывая вести себя тихо. Но, увидев, как его брата, который даже не думает сопротивляться, прикрепляют к огромному потрескавшемуся кресту у чьей-то могилы, словно к распятью, он не выдержал и бросился в самый центр черных мантий, решив спасти брата.

Слабого и не умеющего постоять даже за себя Майка скрутили за считанные секунды. Джерард принялся дергаться, стараясь освободиться от тесных веревок, за что его несколько раз приложили головой к каменному кресту. Майки лишь рыдал и напрасно срывал голос, глядя в бессознательные глаза брата, помутневшие от боли. Впервые в жизни он чувствовал себя таким жалким… но не одиноким. Их жизни висели на волоске, но они оба были вместе, даже тут.

Даже после смерти он будет помнить, как играли блики огня на серебряном лезвии, как струилась по бледной коже его брата темно-алая кровь, как хрустел его позвоночник, как они оба бились в агонии, не в силах терпеть собственную беспомощность…

Майки сел на кровати, уткнувшись носом в ладони, и несколько раз моргнул, пытаясь понять, что его разбудило. Этот сон… Наверное, он будет преследовать его до конца дней.

В дверь постучали – требовательно и нетерпеливо. Майки поморщился от неприятного привкуса во рту и, откинув одеяло, поднялся на ноги.

-Иду, - хрипло крикнул он, мимоходом бросая взгляд в зеркало и поднимая небрежно брошенную на пол сумку. Он не успел подойти к двери – она сама распахнулась от мощного пинка и, ударившись о стену, жалобно скрипнула.

-В чем дело? – недовольно проворчал Уэй, поднимая голову.

На пороге стояли двое – Берт и Фрэнк.

-Я сказал: проваливай отсюда, пока кости целы! – рыкнул Фрэнк. Видимо, спор длился уже достаточно долго: он уже вовсю хрустел костяшками, сжимая и разжимая кулаки. На бледных щеках Берта играл слабый, но вполне заметный румянец.

-Я повторяю снова: я не оставлю щегла с тобой, - монотонно протянул Берт.

Мимо сновали просыпающиеся ученики, иногда оглядываясь на спорящих, что, впрочем, им не мешало сверлить друг друга мрачными взглядами.

-В чем дело? – повторил Майки, нахмурившись и скрестив руки на груди.

Фрэнк не обратил на его слова внимания, зато грубо схватил за локоть и притянул к себе. Майки лишь успел захлопнуть дверь и увидеть разъяренный взгляд МакКрэкена, когда Айеро поволок его за собой, распихивая студентов с дороги.

Глава 6. Играющий.

Майки никогда не находил манную кашу достаточно интересной, чтобы пялиться на нее неотрывно. Но именно этим он сейчас занимался, не видя ничего, кроме грязно-белых комочков и плохо растворившихся сахарных крупиц. Нет, он не считал разглядывание собственного завтрака (особо мерзкого этим утром) таким захватывающим и волнующим занятием, но парень просто не знал, чем занять себя еще. Фрэнк сидел напротив него, тыкая вилкой в тарелку с цветной капустой, сопровождая свои действия жутким скрежетом дешевого алюминия о не менее дешевый пластик.

«Интересно, сколько ему времени понадобится, чтобы проделать в тарелке дыру?» - отстраненно подумал Майки, размазывая жидкую массу по стенкам своей пластиковой миски. Сахар противно скрипел под ложкой, не делая кашу аппетитнее. Давно растворившийся кусочек сливочного масла напоминал о себе лишь тускло-желтыми пятнами по краям тарелки.

Фрэнк проигнорировал все вопросы, которые он успел ему задать перед завтраком, поэтому сейчас, утратив всякое желание общаться, Уэй лишь сопел носом: немного обиженно и сердито. Айеро задумчиво взглянул на кусочек капусты, надетой на вилку, внимательно, будто изучая музейный экспонат, затем брезгливо отбросил обратно в тарелку. Под его глазами залегли тени после бессонной ночи, он был хмур и, кажется, немного встревожен – его выдавали подрагивающие пальцы и редкие тяжелые вздохи. А складка меж его бровей выдавала его отвратительное настроение, которое, впрочем, он не силился спрятать.

В столовой стоял гомон – проснувшиеся студенты пытались взбодриться весьма оригинальным способом. Майки показалось, или кто-то опрокинул миску с чесночным соусом? Сильный острый запах вперемешку с запахом паршивого кофе пронесся по помещению, вызывая только раздражение. У него начинала побаливать голова, но сейчас это казалось ему слишком маловажным, чтобы обратить внимание. Он уже забыл про разъяренного Берта, который сейчас наверняка пинает стены в своей комнате, он забыл про вчерашнюю драку (если это можно так назвать) Фрэнка и Джерарда, его волновало лишь одно…

-Где мой брат? – проворчал он наконец, не решаясь, впрочем, поднять глаз на собеседника. Фрэнк лишь недобро хмыкнул в ответ и поднялся, с силой отбросив стул. Металлические ножки жалобно звякнули, словно жалея, что попались под его руку.

-Идем, скоро занятия. Ты поел? – коротко поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, поднял рюкзак Майка со стула, закинул на плечо, пошел вперед, даже не утруждаясь дождаться приятеля. Майки недовольно шмыгнул носом и побежал следом. Догнал он его лишь у кабинета физики. Фрэнк стоял, хмуро изучая проходящих мимо учеников. Майки тяжело дышал после бега и с непониманием косился на Айеро.

-У тебя тоже физика? – удивился он. Фрэнк поджал губы и, перехватив рюкзак Уэя, осторожно повесил на хрупкое плечо.

-Нет. У меня история. – Фрэнк рассеяно огляделся по сторонам, запустил руку в волосы и, взъерошив их, произнес тоном, не требующим возражений: - Я буду ждать тебя тут после урока. Без всяких выходок, понял?

И, снова не получив ответа, парень скрылся в толпе, оставив после себя слабый запах сигарет и неприятный осадок в душе парня.

Фрэнк шел все быстрее, стараясь оставить Уэя как можно дальше от себя. В его глазах не было ничего, кроме усталости, которую он так тщательно скрывал от Майки – Айеро не спал всю ночь, блуждая по окрестностям, вернулся в общежитие лишь под утро – отмыл руки от крови и умылся. А стычка с Бертом сожгла немало нервных клеток – никогда еще он так не волновался во время ссоры. Быть может, он боялся, что в кармане МакКрэкена завалялся шприц с какой-нибудь синтетической фигней?... Или просто опасался, что Майки вот-вот откроет дверь и окажется в самом центре драки?

Черт…

Фрэнк открыл дверь колледжа пинком ноги, жадно глотнул свежий прохладный воздух, трясущимися пальцами достал пачку сигарет и зажигалку, закурил, выдохнул сизое облачко дыма и уставился в серое небо. Где-то далеко, на горизонте, раздался раскат грома. Парень поежился, закутался плотнее в толстовку и натянул капюшон на лоб.

Еще одна затяжка… По жилам проскользнул холодный дым, будто замораживая его раздражение и… страх. Никотин усыпил дрожь во всем теле, расслабил каждую мышцу, выдавил из мозга все дурные мысли… К черту Берта с его заморочками…

-М-м-м… Наш малыш-зомби прогуливает занятия?

Тонкие пальцы ловко извлекли сигарету из пальцев Фрэнка и исчезли вместе с ней из поля его зрения. Айеро тяжело вздохнул и, не оборачиваясь, достал новую сигарету. Чиркнув зажигалкой, он поднес сигарету к губам, затянулся и… подавился гребанным дымом, потому что его грудь обвили тонкие, обманчиво хрупкие руки.

-Ты такой теплый, - промурлыкал Джерард ему на ухо, словно и не замечая, как дрожит Фрэнк.

-Какого черта ты вытворяешь?! – просипел Айеро. Пачка сигарет и зажигалка выскользнули из ослабевших пальцев и с громким «шлеп» упали в лужу, еще ржавую после вчерашней стычки. В ответ Джерард выпустил облачко дыма ему в волосы и тихо хихикнул на ухо, совсем как проказник, чья шалость превзошла ожидания. Сигарета, отобранная минуту назад у Фрэнка, плюхнулась вслед за пачкой, а его пальцы направились вниз и принялись путешествовать по ребрам Фрэнка, пересчитывая каждую неровность. Последний лишь хватал ртом воздух, будучи не в силах пошевелиться и дать ему отпор. В голове уже промелькнуло несколько десятков способов высвободиться из хватки Уэя, но он не решался выбрать ни один. Он не мог резко откинуть голову назад, чтобы сломать Джерарду нос, он не мог дернуть локтем, чтобы попасть Уэю под ребра, он не мог повернуть голову и вцепиться зубами в чужое плечо, он не мог лягнуть его ногой… Он просто не мог ничего сделать, не чувствуя собственного тела. Фрэнк решил было, что его мышцы превратились в желе, и сейчас он просто выскользнет липкой лужицей из цепких рук на асфальт, когда внезапно взвизгнула молния его толстовки и холодные пальцы совсем по-хозяйски задрали его футболку до груди.

-Что тут у нас… - пробормотал Джерард, с аккуратностью небрежного хирурга исследуя плоский живот Фрэнка и скользя чуть мозолистыми подушечками пальцев по его бедрам. Фрэнк глухо застонал и непроизвольно дернулся в чужих руках, чувствуя, как подкашиваются ноги. Сильные руки Джерарда не позволили ему рухнуть на колени, прижав к себе. Большими пальцами Джерард принялся массировать выступающие бедра парня.

К шее Фрэнка, вдруг ставшей такой горячей и чувствительной, прикоснулось что-то влажное и обжигающе теплое, вызвав у него тихий стон – приглушенный, слабый… восхищенный. Горячее дыхание обжигало корни волос и шею… Внезапно одна рука исчезла с его бедра. Не успел Фрэнк возмущенно зашипеть, как рука снова вернулась. Щелкнула железная пряжка, коротко вжикнула ширинка, холодная кисть проскользнула в джинсы, и сильные пальцы сомкнулись поверх боксеров на промежности, вызвав судорожно-сладостную боль, разрядами тока пробежавшую по венам и разбежавшись по всему телу. С губ сорвался очередной отчаянный стон… Сердце билось так сильно где-то в области горла, что Фрэнк не удивился бы, если бы сейчас выблевал свою мышцу.

И ему не казался странным или глупым тот факт, что сейчас он стоит перед парадным входом в колледж с задранной до самого подбородка футболкой, а в его джинсах находится рука Джерарда Уэя, которого он пытался убить меньше, чем сутки назад, именно на этом месте. А ведь стоит только выглянуть в окно и опустить взгляд…

Рука становилась все наглее, но Фрэнк не возражал, когда ладонь Уэя обжигала его член холодным жаром, а пальцы с силой рисовали одному Джерарду понятные завитушки. Айеро прижался к его телу, не желая упасть. Возможно, сейчас он доверял другому человеку так сильно, как никогда прежде в своей жизни.

-Хи-хи-хи…

Руки исчезли так же внезапно, как и появились. Фрэнк почти обиженно застонал, когда в спину ударил ветер. Он обернулся, чтобы высказать свое Джерарду все, что он о нем думает и, возможно, даже ткнуть его пару раз за это издевательство, но…

Позади не было никого. Лишь за углом раздалось призрачное самодовольное хихиканье.

-Сука! – выплюнул Фрэнк, понимая, что уже не догонит Уэя, как бы сильно он не хотел закончить начатое, вогнать стоящий член в его мягкий нежный рот и…

Морщась от боли, он застегнул ширинку, затянул ремень, раздасованно пнул промокшие насквозь сигареты, подняв грязные брызги и намочив джинсы, и ушел в другую сторону, шлепая по лужам и стараясь не давать воображению воли.

Да что себе позволяет этот Уэй? Неужели он считает себя настолько крутым и неуязвимым, что играет с гребанным огнем и не боится обжечься? Он наверняка не представляет, какой опасности себя подвергает, просто приближаясь к Фрэнку. Джерард даже не знает, как сильно он жаждет снова услышать хруст его костей и вбить кулак в тощее тело, услышать хотя бы один хриплый крик, переполненный болью, вдохнуть дурманящий запах теплой крови… Или – если удастся повалить его на спину или прижать к стене – впиться зубами в его тонкую бледную шею, под которой бьется пульс, чтобы затем содрать джинсы с его тощей задницы и… черт.

Кто он такой, черт бы его подрал, чтобы играть с Фрэнком Айеро?

Где-то сверкнула молния. Фрэнк споткнулся и замер на месте, глядя широко раскрытыми глазами перед собой, но явно не видя абсолютно ничего. Решение было неожиданным и самым невероятным за всю жизнь Фрэнка. Мозг продолжал быстро соображать, и парень хитро прищурился. Губы растянулись с кривой улыбке – той самой, от которой сердца первокурсниц сбиваются с ритма.

Не переставая загадочно улыбаться, Фрэнк развернулся обратно, в сторону общежития. Пустое темное здание, над которым растянулось серое небо, не показалось ему мрачным. Он взбежал по лестнице и направился на этаж мужских спален, не замечая, что оставляет за собой цепочку грязных следов на полу темного коридора, вдоль которого тянулись двери в спальни. Айеро крадучись подошел к последней двери и в нерешительности замер. Лишь на секунду.

Пара резких уверенных ударов по дереву. За дверью послышалась чья-то возня, скрип отодвигаемого стула, звук шагов… Ручка повернулась, и парня на секунду ослепил яркий свет, льющийся из комнаты.

-О, какие люди, - пропел Берт МакКрэкен, скрестив руки на груди, обтянутой белой футболкой, и прислоняясь плечом к косяку двери. Будто и не было никакой стычки часом раньше. – Чем могу быть полезен?

Его губы растянулись в ухмылке. В какой-то миг Фрэнку захотелось плюнуть в это довольное лицо, развернуться и уйти. Но он заставил себя выдавить ответную улыбку и, скопировав жест собеседника, сложить руки на груди.

-Я пришел, чтобы купить личное дело Джерарда Уэя.

Ухмылка Берта стала шире. Глаза зловеще блеснули.

-Что ж… Проходи, малыш Фрэнки, - пропел он, открывая шире дверь.

Поиск по сайту: