Пролог. Зачастую мне казалось, что в мире нет ничего хуже, чем люди

Зачастую мне казалось, что в мире нет ничего хуже, чем люди. Единственная мерзость, испортившая эту огромную великолепную планету, всегда была вокруг меня и со мной – неважно, хотел я этого или нет. Я ненавидел их мелочные проблемы, наигранные чувства, игры в «крутых и слабых», попытки выделиться, унижая других. Я ненавидел их всех, без исключения. Всех вместе и каждого по отдельности. Нет, я не боялся их, я не боялся их наполовину испуганных-наполовину презрительных взглядов, я просто не мог пересилить свое отвращение к ним. Я не боялся их агрессии – я сам был агрессивен. И, что самое ужасное, я был одним из них.

Я точно знал, что если не смогу склонить их, то они склонят меня. И я четко понимал, что не хочу бегать перед ними на задних лапах – это было низко и отвратительно, прислуживать глупым людям, чьи головы не обременены сознанием. Поэтому с раннего детства я учился подавлять чужую волю. Все начиналось просто – отобранные сладости и игрушки, удобные места на качелях, более-менее симпатичные девушки, чужие сигареты и алкоголь, конфискованные деньги на завтрак. Я не получал от этого ровно никакого удовольствия, я делал это лишь для того, чтобы дать им понять, кто тут главный. Мелкие стычки, массовые разборки, школьные драки – это все было необходимой частью укрепления моего авторитета. Чем старше я становился, тем серьезней и осознанней становились мои требования к людям. Но и мое быстрое взросление было чревато проблемами. Я слишком рано познавал то, что познают обычные подростки. В 9 лет я стал обладателем тяжелого взгляда исподлобья, вгоняя в страх своих родственников и одноклассников, 12 лет я уже знал вкус розового снега и кокаина, в 13 я впервые занялся сексом и получил первое ножевое ранение, в 15 – первую пулю и раздробленное ребро, в 17 я увидел смерть перед своим носом. Слишком агрессивная и бурная школьная жизнь заставила моих родителей серьезно задуматься о моем будущем.

Поэтому в 18 лет я был отправлен в колледж-интернат имени Клинтона: родители просто-напросто опасались оставаться со мной под одной крышей. В этом интернате были собраны самые разные экземпляры: дети богатых родителей, которые просто не могут уделить чадам нужного внимания, талантливые сироты, которых взяло на опеку государство, и такие, как я – необузданные монстры. Сотни судеб, сотни мыслей, сотни личностей – слишком разные и неустойчивые. Люди никогда не понимали, как опасно держать подростков рядом, какими это чревато последствиями.

Первый год прошел довольно бурно – мне приходилось учиться и успевать отвоевывать свое место под солнцем этого колледжа. Это было сложно, я не спорю – школьная жизнь ярко отличалась от бешеного ритма «взрослой» (как выражались родители) жизни. Удары были яростней и беспощадней, решения приходилось принимать за считанные секунды. Лишь к концу года публика более-менее свыклась с тем фактом, что первокурсник имеет право расхаживать по коридорам, высоко подняв голову. Я не знаю, на что рассчитывала администрация, пытаясь проводить со мной бесконечные часы воспитательной работы – после занудных лекций я шел выпускать пар на подвернувшихся под руку студентах.

Жестокость, агрессия и ярость – эти три фактора были решающими в построении иерархической лестницы колледжа.

Поиск по сайту: