Общий фон

История: затяжные заблуждения в ногайском вопросе

Советский период исторической науки можно назвать эпохой великой переделки и подделки истории народов и народностей России. Но нельзя обмануть историю: мы стали очевидцами окончательного развала большевистского «вечного» режима и обветшания созданной им «советской» лженауки.

Например, сформулированное еще Карамзиным и широко применившийся (и применяющийся!) в советскую эпоху т.н. «монголо-татарское иго» оказался блефом, но в течении целой эпохи фактически было оно органичной идеологической основой советско-российской государственности, империи, прямым наследником и продолжением которой является современная Российская Федерация. Башкирская историография, как известно, существовала под строгим надзором и нажимом «старшего брата», в следствие чего для местного пользования был изобретен также своего рода штамп -- т.н. «ногайское иго» над бедным башкирским народом, хотя эти бедные башкиры племени Усерган, Минг/Мин и др. фактически сами же были исконними «ногайцами» (значит, сами себя угнетали). Конечно, как и всегда, имелся гнет между слоями общества, но не был он этническим. Таким образом, в идеологическом фронте вольно или невольно был изобретен якобы беспощадно давящий на башкир чужеродный этнос «ногай», само происхождение и природу которого достоверно никто не знал. Не понятно было также слово «мангыт», обозначавщий правящую верхушку ногайцев. В официальной историографии существовала целая эпоха, в течение которой бедный башкирский народ стонал и кровоточил под гнетом ненавистной ему Ногайской Орды -- в таком духе была написана официальная история Башкортостана в коллективном труде «Очерки по истории Башкирской АССР том I, часть первая” Уфа – 1956 (дальше буду называть: Очерки) и монография достопочтимого А.Н. Усманова «Добровольное присоединение Башкирии к Русскому государству Уфа – 1982» (дальше буду называть: А.Н. Усманов), где была развернута обширная глава под названием «Башкирия под властью Ногайской Орды, Казанского и Сибирского ханств». Для справедливости надо признать, что названная монография башкирского аксакала в свое время сыграла положительную просветительскую роль, а некоторе положения ее и по сей день не потеряли своего значения. Но политическая заданность, характерная трудам того времени, и скудность используемых исторических документов, -- никто из башкирских ученых даже по сих пор не имел и не имеет возможности «копаться» в фондах ногайских дел центральных архивов, -- воспрепятствовали авторам названных трудов дать объективную оценку ногайского периода истории Башкортостана. Только лишь недавно, наконец-то! – появился центральнорусской печати достоверный и богатый по документалистики капитальный труд известного русского историка (В.В. Трепавлов. История Ногайской Орды. М., РАН – 2002. – Дальше буду называть: В.В. Трепавлов), что дал исследователям широкую возможность сверять и уточнять многие положения истории по документам. Например, на стр. 57 названных Очерков читаем: «Башкирское шежере «Урдас-бий с тысячью стрелками»... упоминает о борьбе башкир племени Мин против ногайского господства», однако в самом шежере (Башкирские шежере под редакцией Р.Г. Кузеева Уфа – 1960, стр. 52; дальше буду называть: Р.Г. Кузеев) нет ни слова о такой ожесточенной борьбе, говорится там только о разорении иля междоусобными распрями двух мурз; у В.В. Трепавлова также не находим документального подтвреждения этому. В названной монографии тоже, как и в «Очерках», в силу той же политической заданности использована не вполне достоверная информация разных источников, например, приведена обширная цитата: «Башкирские шежере и предания подчеркивают жестокость Акназара. Хроника К. Муллакаева, имея в виду отношения Акназара к башкирам, рассказывает, что хан «всячески их изнурял и в бессилие приводил; ибо на три двора по одному токмо котлу иметь допущал, и землями владел, також через реку Белую переходить не допущал, а кои звероловством промышляли, принуждены были платить ему за то ясак с каждого человека по лисице, по бобру и по кунице». Очевидно, -- продолжает автор монографии, -- остальные ногайские князья и мурзы в жестокостях и деспотизме немногим отличались от Акназара». Дейсвительно был такой страшный гнет, но не со стороны ногайских мурз и биев (ведь недаром Акназар назван ханом, а не мурзой, или бием!), здесь речь идет, скорее всего, об отце казахского Акназара/Хакназара Касим-хане, с силой оружия захвативший в 1519 году Большую Ногайскую Орду (а его сын Хакназар правил после его смерти намного позже). Как видно, уместно было бы здесь вести речь не об иге ногайском, а казахском господстве и угнетении, но наш почтенный аксакал А.Н. Усманов, думается, приспособляясь к идеологическим требованиям режима, жестокого хана-чингизида (а ногаи не были чингизидами и не претендовали на звание «хан») низвел в разряд ногайских биев, при том в то время бием, главным правителем Орды, был Алчагир... В основном тот же дух и в Очерках (стр. 54): «Мирза Алтакар (следует читать Алчагир. – З.С.) был убит и в юго-восточной части Башкирии утвердился в качестве главного мурзы Акназар-Салтан (во первых, «главная мурза» назывался бием, а «салтан» означал «сын, или наместник хана». – З.С.) потомок ногайских мурз (опять двадцать пять! – З.С.)»... Во-первых, имя Алчагира в передаче сказителя К. Муллакаева было искажено как Алтакар, при том тогда Алчагир был не мурза, а занимал высший пост Орды бия; тем паче казахский чингизид Акназар-хан тоже не мог быть мурзой и «потомком ногайских мурз». Очевидно, авторы Очерков не имели возможности справиться в центральных архивах ногайских дел и целиком положились на текст П.И. Рычкова. У Кузеева то же самое: «Согласно сведениям, приведенным П.И. Рычковым, оба Кильмета погибли в междоусобной борьбе. Каракильмет был убит Аксаккильметом, который в свою очередь погиб от руки ногайской мурзы Алтакара». Но в действительности первый был убит в 1631 году в бою с Иштерековыми (В.В. Трепавлов, стр. 407); второй тоже никак не мог быть убитым Алчагиром («Алтакаром»), погибшим уже в 1519 году от рук Касим-хана. По достоверным данным В.В. Трепавлова (стр. 411) Аксаккильмет был жив и после 1638 года. Далее А.Н. Усманов на стр. 68 пишет: «Длительная борьба завершилась победой Акназар-Салтана. Алтакар (т.е. Алчагир. – З.С.) был убит...». В.В. Трепавлов (стр. 387), по-видимому, для более полного освещения междоусобицы ногайских мурз и в связи с убийством одного из них, не будучи осведомленным о казанских махинациях с текстами башкирских шежере, обратился к «Шежере Идегея» из сборника т.н. «Татар шәжәрәләре» (Татарские родословные) известного доктора, можно сказать, «фальсификаторских наук» М. Ахметзянова; вероятно, московский ученый не знал также и о том, что названный материал является лишь немножко испорченным отрывком из башкирского шежере под названием «История Усергана», хранящегося в научном архиве г. Уфы (памятник в полном объеме и с комментариями впервые был опубликован З.А. Султановым в его книге «Башкирские цари»). Надо сказать, тексты обоих изданий существенно разнятся. Например, содержание казанского списка сводится к тому, что на устье р. Сакмары было кровавое побоище между сторонниками Яр-Арслана и Урмамбета, последний был там убит. Возможно, убийство это так и произошло, но гораздо раньше (или позже?) и в другом месте – к такому выводу приводят ряд документов, приводимых В.В. Трепавловым. Вызывает сомнение и дата. Так, например, согласно уфимскому списку названное сражение произошло не на устье р. Сакмары, как явствует из казанского отрывка, а на берегу Сакмары, где устье р. Касмарки, и было оно вовсе не междоусобным, а смертельной битвой против нашествия полчищ хана-чингизида (отца Акназара) Касима. Дается и точная дата: 1029 по хиджре (1619) год. А в том году, как известно из документов, борьбу против экспансии Касим-хана возглавлял и погиб Алчагир-бий, а не мурза Яр-Арслан или Урмамет, как сказано в обеих текстах (возможно, ошибка переписчика шежере). В тексте есть еще очень важное дополнение о том, что после событий того 1619 года башкиры снова стали занимать утраченные ими эти места, однако вездесущий Ахметзянов, как и пристало фальсификатору, изъял это предложение, заменив его жирным троеточием – закоренелый башкирофоб, конечно, не смог терпеть упоминание о башкирах...

Надо сказать, касательно Касимовского вторжения в свое время и мною тоже были допущены некоторые погрешности: к сожалению, Касима я назвал сыном Акназара (а надо было наоборот), кроме того повторял неверные дату и имя убитого предводителя. И вот теперь, сверяя свой текст с документальными данными В.В. Трепавлова, исправляю ошибки, а именно: битва против полчищ Касим-хана на берегу Сакмары у устья р. Касмарки произошла в 1619 (а не 1617) году и там, около моей родной деревни Санкем-Биктимер, похоронен Алчагир-бий, а не Урмамет, ибо последний умер гораздо раньше – в 1601 году (Ахметзаки Валиди Туган. История башкир. История тюрков и татар. Уфа – 1994, стр. 27).

О пребывании на берегах Сакмары казахского Касим-хана свидетельствует местная гидротопонимия: как передали мне, на левой стороне реки около железнодорожной станции Кондуровка сохранились названия Касимова-речка и Касимова-гора...

К сожалению, подвиг казанского фальсификатора до сих пор не получила объективной оценки в более широких кругах, несмотря на то, что в декабрьских выпусках 1997 года республиканской газеты «Башкортостан» (NN 236 – 242) профессором А.З. Асфандияровым было нарушено затянувшееся молчание: он в своей глубоко аргументированной статье, достойной оценки как жемчужиной башкирской публицистики, дал блестящий отпор поползновениям названного «ученого»; но, однако, выступление башкирского историка ожидаемого эффекта не имело. Институтские ученые, обычно придерживавшиеся в таких ситуациях принципа «лучше не трогать – сильнее станет вонять!», занимали привычную им позицию под кустом. В то же время, когда казанские ахметзяновы, исхаковы и др. в своих «дерзновениях» ползовались поощрительным отношением со стороны их покровителей из околопрезидентского круга, со стороны же нашего высшего руководства, почти безучастного к жгучим гуманитарным проблемам, к выступлениям таких выдающихся ученых, как Асфандияров, Кульшарипов, Максютова и др., живой поддержки оказана не была.

Спрашивается, на самом деле кто же он этот наглец-присвоитель башкирских шежере? Может быть, он безвинный неуч или обыкновенный вор? Но нет же, перед нами, оказывается, уважаемый в своей среде ученый, официально характеризуемый как «Ахметзянов Марсель Ибрагимович (1939 г.р.) заведующий отделом рукописей, научного и архивного фонда ИЯЛИ АН РТ, доктор филологических наук; окончил Казанский государственный университет им. В.И.Ульянова-Ленина» -- значит, маститый знаток древних рукописей, может быть, даже академик. Однако уровень его «философствований» на башкирскую тему напоминает мне обыкновенную кухонную склоку сварливых бабушек. Во-первых, ученый муж на-отрез отрицает вообще существование на земле башкирского народа и башкирского языка, считая весь тюркский мир между Волгой и Уралом и далее «чисто татарским». «Как известно, -- разглагольствует он, -- в России до 1920 года в удостоверениях личности не было графы о национальности. Основными пунктами считались вероисповедание и социальное положение. Поэтому в графу о социальном положении вписывались официальные названия различных социальных групп татарской деревни. Среди них встречаются такие названия, как казак, тептяр, башкир, мурза, тархан, лашман, мещанин, чемоданный, солдат, земледелец (но, как видно из перечислений, название «татар» не было! – З.С.)... Некоторые политики в Уфе, имеющие весьма приблизительное отношение к науке...из социальных групп башкир, тептяр, тархан, мурза, мишар, нагайбек начали создавать новые национальности (ох, как легко было им!.. – З.С.), разрушая тем самым национальное единство татар. Прежде всего был нанесен удар по национальному языку - были сделаны попытки по переводу их на башкирский литературный язык, созданный в 1924 году. Разумеется, внедрение в татарскую массу "искусственного башкирского литературно языка" ничего кроме вреда принести не могло». Конец цитаты. Во-вторых, возможно даже уважаемый в своем тюбеке-тупике этот горе-лингвист одним махом разрешает и языковый вопрос рукописных текстов башкирских шежере: «Начнем с родословной татарского поэта XIX века Гали Чокрый, -- начинает он свое ученое утверждение, с ходу превращая природного башкира в «татары», хотя сам Чокрый считал себя коренным башкиром. И для аргументации своего бесноватого утверждения, его, поэта, башкирский род Мин без никаких обиняков объявляет абсолютно татарским и приводит «главное доказательство» – наличие в старотюркском тексте родословной – курам на смех! – буквы «ч». -- С точки зрения фонетической системы, -- продолжает он, -- текст написан на чисто-татарском языке и в рамки фонетической системы башкирского языка никак не укладывается. Это видно уже из наличия графонемы "Ч": Чингиз, Уалчык, Урдач, Чулман, Чокрый. Почти все эти слова используются в активном лексике татарского языка... Более полные три варианта этой родословной были включены в книгу доктора исторических наук Р.Г.Кузеева "Башкирские шежере". Хотя эти родословные относят к башкирам, в них на чистейшем татарском языке (?!. – З.С.) повествуется о Чингис-хане и татарском би (ха!.. – опять двадцать пять! – З.С.) -- Урадач би. Именно поэтому мы причисляем этот документ к истории татар, включенных в сословие башкир». Конец цитаты.

Остается нам только сожалеть, что неуклюжие беспочвенные выдумки распоясавшегося тюрко-татариста на протяжении многих лет уже продолжают осквернять СМИ соседнего региона; в связи с этим стоило бы задать всем нам сакраментальный вопрос: а был ли мальчик (то бишь этнос «татар») когда-либо в старотюркской древности между Волгой и Уралом?! – Нет! Были в основном «башкиры» да «булгары». И вот что говорит сама наука о языке последних: «...в XIII в. волжские булгары разговаривали на диалекте, близком к современному чувашскому языку, о чем красноречиво свидетельствуют эпитафии Булгара... В рассматриваемый период времени башкиры были единственным народом в Урало-Поволжском регионе, употреблявшим тюркский язык современного типа... На протяжении веков литературным языком башкир был урало-поволжский тюрки, основанный на чагатайской письменной традиции. Он в равной степени был распространен среди башкир и «татар» (имеется в виду язык современных «татар» -- З.С.). Однако нужно отметить, что для первых он был естественным продолжением народной речи, а у вторых стал доминировать в довольно позднее время (XV-XVI вв.). До этого мусульманское население Казанского края, именовавшееся чувашами, говорило на диалекте, близком к современному чувашскому языку. Об этом красноречиво говорят, например, эпитафии Булгара, в большинстве своем несущие печать палеотюркского (булгаро-чувашского) наречия. Таким образом, современный татарский язык сформировался в результате языковой экспансии из тюркской степи, в том числе из Башкирии в Среднее Поволжье» (История башкирских родов Еней. Том I, Уфа – 2014, стр. 14, 33). А по-ахметзяновски получаются чудеса на ровном месте: оказывается, яичко породило курицу...

В атмосфере полной морально-этической разнузданности весьма преуспевает и заядлый игрок-историк, его подельник по присвоительному ремеслу:

«Исхаков Д.М. Материалы научной конференции АН РТ «Цивилизационные, этнокультурные и политические аспекты единства татарской нации». Казань 2002 г.

...общим предком всех общностей, имеющих этноним «татары», является этнос средневековых татар, сложившийся в рамках державы мирового уровня - Золотой Орды (Улуса Джучи). Несмотря на то, что это государство было многонациональным, его «державным народом», как бы сейчас сказали, «государствообразующим этносом», были татары. В этом отношении Золотая Орда являлась национальным государством всех татар.... Сегодня в лице разных этнических групп татар мы в большинстве случаев имеем дело с наследниками указанных этнополитических образований... Учитывая, что среди ногайцев XVI в. (завидный аппетит: заодно готовы и ногайцев проглотить! – З.С.) источники фиксируют функционирование этнонима «татар» (какие источники? – такого никогда не было, смотрите В.В. Трепавлова! – З.С.) понятие «ногай» -- это политоним (выдуманный В.Д. Исхаковым! – З.С.), а дошедшие до нас грамоты знати из Ногайской Орды XVI - XVII вв. были маркированы русскими адресатами как написанные на «татарском языке» (подразумевались «старотюркский»! – З.С.), приходится констатировать, что татарская этнополитическая общность в лице «нагайских татар» (опять двадцать пять! – З.С.) в Приуралье присутствовала еще до начала переселения татар туда (вот это правда, татарского духа там тогда вообще не было! – З.С.) начиная со второй половины XVI в. из Поволжья. Поэтому вряд ли случайны выводы ряда исследователей (казанских, конечно! -- З.С.) о том, что потомки этого населения, в т.ч. и уже числившиеся в составе сословия «башкир», в XVII-XVIII вв. были татароязычными (ха! – З.С.)... От этой интеграции не были свободны и те северо-западные башкиры, которые были этнически неразрывно связаны с приуральскими тептярями...»

Тему эту развивает и расширяет, на ходу заклеймив ненавистный ему древнейший целый народ как «башкортлы мародеры», неусыпный борец на ниве клеветы и фальсификации (в сущности сам мародер):

«Марсель АХМЕТЗЯНОВ, доктор филологических наук.

Поиск по сайту: