Экономика евразийских степей

Основой евразийской экономики в скифский период было скотоводство. На этом основании еще недавно скифов объявляли «варварами-кочевниками», неспособными к созданию культуры. В настоящее время негативизм по отношению к цивилизациям, базис экономики которых составляло животноводство, преодолен, но «реликты» его мешают правильному пониманию древней истории.

Долго считалось, что земледелие и только земледелие дает возможность для «нормального» развития общества. Это мнение восходит еще к поздней античности. Некий Фемистий, ритор IV в. н. э., говорил: «…И чем более у кого развито земледелие, тем обеспеченнее жизнь. Если же кто предпочел земледелию неприветливый, дикий, кочевой образ жизни скифов, то его ошибочный выбор и послужит ему наказанием: кочевник ведет жизнь бездомную, звериную… А люди, живущие оседло и упорядоченно, избавившись от забот о пропитании, первыми взглянули на небо, почтили богов, узнали правосудие и законы: им уже не было необходимости с трудом раздобывать себе самое необходимое — при обеспеченной жизни они стали искать мудрости. Они объединились в государства, воздвигли храмы, стали жить по справедливости, установили законы, так что и в этом они превосходят всех остальных…»¹⁸⁹

Известно, что в обществе с сильно выраженным преобладанием земледелия (как, например, «ирригационные» цивилизации Древнего Востока), рацион питания не достаточен для нормального поддержания жизни. Белковое голодание — вот удел «простого земледельца». Пища древнего обитателя Двуречья состояла в основном из ячменных лепешек. Трудно представить, как они жили…

Античная Греция выгодно отличалась от чисто земледельческих цивилизаций развитием скотоводства (на горных пастбищах) и активным использованием даров моря. От белкового голодания не страдали и жители континентальной Евразии. Если поедание ячменных лепешек приводило древних земледельцев Передней и Южной Азии к физической деградации, малорослости, то у скифов и сарматов, специализировавшихся на животноводстве, средний рост составлял 180 см. (И все-таки прежде всего скифы России-Скифии были земледельцами, они снабжали зерном весь античный мир. А хлеборобов Междуречья и Ближнего Востока спасало от недоедания развитое скотоводство, в том числе свиноводство — они были ариями, как мы помним, зона «плодородного полумесяца» совпадала с зоной носителей микролитов, т. е. первичной прародиной индоевропейцев. Очень важно помнить, что семиты пришли на Ближний Восток поздно — и именно они «сокрушили» все индоевропейские цивилизации Ближнего Востока. Ни в коем случае нельзя судить о развитых арийских государствах Древнего Востока по поздним разрушенным семитами «обломкам былого величия». Что касается дистрофии, малорослости и деградации, то эти явления наблюдались при смешении автохтонов-ариев с пришлыми «чужаками»-деградантами, носителями паразитарного присваивающего способа хозяйства. — Примеч. Ю. Д. Петухова).

Что такое кочевники, и были ли скифы кочевниками? Если под кочеванием понимать постоянное «таборное» перемещение, то для такого «способа ведения хозяйства» места под солнцем на Восточно-Европейской равнине просто нет. Степи южной России зимой покрываются снегом, достаточно глубоким; а если добавить сюда мороз хотя бы в 10–15 градусов, но при сильном ветре, нередком в этих краях… В общем, историкам, рассуждающим о «кочевании», следовало бы самим попробовать «покочевать» при таких условиях. Другое дело — степная зона Центральной Азии (в районе Монголии). Солнечные бесснежные зимы позволяют там кочевать круглый год, чем местные жители и пользовались.

Жители степей Восточно-Европейской равнины — скифы — никогда не кочевали в прямом смысле слова; сам климат делал необходимым существование оседлых поселений. Другое дело, что эти поселения были достаточно подвижны; после зимовки они легко могли быть перенесены на новое место. Такую подвижность и называли греки кочеванием… Кстати, они применяли этот термин и к лесным земледельцам, применявшим подсечно-огневой метод и вынужденным через несколько лет менять место жительства.

Поселения скифов-скотоводов были мобильны, но в меру: и для «культурного накопления», и для свободного перемещения в пространстве, экспансии, освоения новых территорий. Относительное постоянство места жительства давало возможность и для занятия земледелием. Можно с полным основанием утверждать, что россказни о «кочевниках» в степях Русской равнины не соответствуют действительности. Экономика Великой Скифии была смешанной — скотоводческой и земледельческой одновременно.

Правда, на востоке евразийских степей, в Сибири и Центральной Азии, скотоводство всегда преобладало. Но и здесь «кочевание» в чистом виде встречалось далеко не везде. Вот что писал о сибирских скифах С. И. Руденко, открывший на Алтае знаменитые Пазарыкские курганы: «.. Скотоводы Горного Алтая ВСЕГДА БЫЛИ ОСЕДЛЫМИ. В пользу оседлого образа жизни… помимо наличия, как мы полагаем, ПРОЧНЫХ, ХОРОШО ПОСТРОЕННЫХ БРЕВЕНЧАТЫХ ЖИЛИЩ, свидетельствует и ряд других фактов. Например, часть скота — ВЫСОКОПОРОДНЫЕ ЛОШАДИ И ТОНКОРУННЫЕ ОВЦЫ, КРУПНЫЙ РОГАТЫЙ СКОТ, кроме яков, — зимою должна была содержаться в закрытых помещениях, некоторые из высокопородных коней частично содержались на концентрированных кормах. Многочисленные, часто весьма реалистические изображения петухов указывают на то, что разводились и куры. Последнее могло иметь место только при оседлом образе жизни. Наконец, глиняная посуда, особенно большие глиняные кувшины, не вяжется с нашим представлением о посуде кочевых народов»¹⁹⁰.

Восточных скифов можно назвать оседлыми скотоводами. Тогда как западных — европейских — скифов и сарматов следует признать оседлыми земледельцами и скотоводами. Короче говоря, большинство скифов вели оседлый образ жизни. В самом деле, при «таборном кочевании» не может быть по-настоящему развито не только земледелие, но и скотоводство (высокопородистый скот требует соответствующего ухода). Между тем есть бесспорные свидетельства, что и причерноморские скифы разводили породистых лошадей и коров, тонкорунных овец…

Л. Н. Гумилев писал о способе ведения хозяйства в степях Восточно-Европейской равнины: «СКИФЫ И СМЕНИВШИЕ ИХ САРМАТЫ ЖИЛИ ПОЛУОСЕДЛЫМ БЫТОМ, СОВМЕЩАЯ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ С ОТГОННЫМ СКОТОВОДСТВОМ. Скот нуждался в сене, потому что в степях снеговой покров превышал 30 см, что исключает тебеневку (добычу скотом корма из-под снега)… Луга и лесостепь сарматы умели осваивать… Поэтому, сопоставив карту распространения сарматских племен I в. н. э. иразнотравно-дерновинно-злаковых степей, нетрудно определить размеры Сарматии: от среднего Дуная на западе до Яика и даже Эмбы на востоке»¹⁹¹. Добавим: до Кавказа на юге и Воронежской области (включительно) на севере…

В сущности, даже термин «полуоседлый быт» для древних жителей этой большой области не применим. Земледелие вообще требует полноценной оседлости, а сарматы занимались им основательно; недаром многочисленные свидетельства источников говорят, что именно СКИФИЯ (САРМАТИЯ) БЫЛА ГЛАВНЫМ ЭКСПОРТЕРОМ ХЛЕБА ДЛЯ ГРЕЦИИ И РИМА … Еще Геродот отмечал, что причерноморские скифы-пахари сеют хлеб не для себя, но «на продажу». Уже в IV в. до н. э. Боспор стал главным поставщиком хлеба для греческого мегаполиса — Афин, большая его часть поступала не из самого Крыма и Тамани, а из скифских степей¹⁹². В римские времена торговые связи еще усилились: со Скифией как экспортером хлеба

Чтобы вести широкомасштабную торговлю хлебом, надо его произвести. А это значит, что скифы и сарматы были столь же искусными земледельцами, как и скотоводами. Об этом повествует и легенда о происхождении скифов, гласящая, что первый царь Колоксай получил с неба в виде символов своей власти ЗОЛОТОЙ ПЛУГ, ЗОЛОТОЕ ЯРМО, ЗОЛОТУЮ ЧАШУ И ЗОЛОТУЮ СЕКИРУ. Плуг — орудие земледельческого труда — поставлен на первое место; на втором ярмо, означающее скотоводство; на третьем чаша — символ богатства и на четвертом — меч, чтобы это богатство охранять.

В сущности, род занятий и быт скифов и сарматов в античное время мало отличался от рода занятий населения Южной России еще XIX века. Так что, говоря о скифах и сарматах, применять термин «кочевники» становится просто неприлично. Правильнее назвать их подвижными земледельцами и скотоводами.

Забавно, но признавая, что в южнорусских степях античной эпохи было развито земледелие (об этом теперь говорят не только источники, но и данные археологии), многие историки все же не желают отказаться от привычного им образа «варвара-кочевника». В результате появился миф, что земледельцы южнорусских степей были… не скифами, а каким-то другим народом, подвластным скифам. Так была пущена утка, что сами-то скифы были воинственными кочевниками, притом «иранцами», а зато среди подвластных им народов в «степях Украины» обитали мирные земледельцы и натуральные славяне, которых, якобы звали сколотами.¹⁹³

Но, по Геродоту, сколоты — это самоназвание скифов. «Скифы-пахари», упомянутые им, ничем в этническом смысле не отличаются от «скифов-пастырей» — только преобладанием того или иного рода занятий. Кроме того, ареал земледелия в Южной России железного века выходил далеко за пределы тех малых областей Поднепровья, где академик старался разыскать славян. Известно, что далеко от Днепра, в чисто сарматских краях на Кубани, в древности существовала даже сложная система ирригационных сооружений.

И все же миф о «скифах-кочевниках» оказался живуч. Настолько живуч, что появилась новая версия: земледельцы азово-черноморских степей были не скифы, а… меоты-синды (индоарии, которые якобы не успели в свое время уйти в Индию). Это именно они возделывали плодородную почву донских и кубанских степей, а кочевники-скифы только «собирали дань»…¹⁹⁴ Ну никак, несмотря на данные источников о том, что сколоты и скифы тождественны, а синды-меоты-сарматы были один народ, несмотря на свидетельства археологии о полной однородности культуры южнорусских степей того периода, некоторые исследователи не могут привыкнуть к мысли, что в древности одни и те же люди могли заниматься и земледелием, и скотоводством — как и сейчас…

Когда же впервые в южнорусских степях появилось производящее хозяйство и насколько развито оно было в античную эпоху? Установлено, что ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ С СЕРЕДИНЫ III ТЫС. ДО Н.Э. (то есть со времен Ямной культуры) НАСЕЛЕНИЕ ПРИАЗОВЬЯ-ПРИЧЕРНОМОРЬЯ УЖЕ ЗАНИМАЛОСЬ ПАШЕННЫМ ЗЕМЛЕДЕЛИЕМ И РАЗВОДИЛО НЕСКОЛЬКО ВИДОВ ПШЕНИЦ.

Разумеется, пашенное земледелие, каким оно сложилось в Южной России к сер. III тыс. до н. э., — не начало производящего хозяйства, а его развитая форма. Ясно, что «МЕСТНОЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ ИМЕЕТ ДОСТАТОЧНО ГЛУБОКИЕ КОРНИ — И ВОСХОДИТ, ВОЗМОЖНО, К ЭПОХЕ НЕОЛИТА»¹⁹⁵.

Типичная «арийская» культура южнорусских степей III–II тыс. до н. э., от Ямной до Срубной и Андроновской — это прежде всего развитое земледельческо-скотоводческое хозяйство. Это разведение лошадей, крупного и мелкого рогатого скота; это телеги и колесницы; это обработка земли с помощью плуга (с бронзовым наконечником) и тягловой силы быка. Это оседлые и хорошо спланированные укрепленные поселения типа Аркаима в южном Приуралье, которые иногда называют протогородами. Тот материальный уровень, который определял состояние экономики в Средние века, во многом был в бронзовом веке уже достигнут.

Однако уровень развития земледелия испытывал колебания, связанные с изменениями климата. В условиях Евразийского континента такие изменения имели решающее значение. Так, в раннем железном веке (собственно скифское время) земледелие сократилось по сравнению с эпохой поздней бронзы, тогда как скотоводство усилилось (что дало повод считать скифов кочевниками). Это было связано с усыханием степи, с учащением засух. В античное время роль земледелия опять возросла (степь увлажнилась), и сарматы стали экспортировать хлеб в большом количестве.

Смешанный тип экономики был «настроен» на сильные колебания континентального климата и позволял адаптироваться к нему, стимулируя то земледелие, то скотоводство. Восточно-Европейская равнина, в основном ее южные области, была одним из самостоятельных, «первичных» очагов развития производящего хозяйства. Становление этого очага сейчас относят к VII–IV тыс. до н. э. (период неолита — позднего каменного века) (Шнирельман, с. 108).

На его основе уже в глубокой древности сложилась особая сельскохозяйственная зона, занявшая огромную территорию континентальной Евразии, протянувшуюся от Южной Скандинавии через Прибалтику, Белоруссию, Центральную Россию до Волги, Каспия, Южного Урала и Южной Сибири (Алтая). Здесь в период неолита развивалось неорошаемое подсечно-огневое и пойменное земледелие с ведущими культурами проса и ячменя, а также скотоводство (разведение коров, овец, лошадей, и на востоке этой зоны — двугорбого верблюда)¹⁹⁶. В отношении лошади установлено, что это домашнее животное было впервые приручено именно здесь; то же, видимо, относится и к верблюду (возможный вариант — Иранское нагорье).

Евразийская сельскохозяйственная зона оказала существенное влияние на окружающий мир. Можно считать установленным, что культура проса (один из ранних возделываемых злаков) распространялась именно отсюда по крайней мере, двумя путями: первый вел на юг, в Среднюю Азию; второй далеко на юго-восток, вплоть до бассейна реки Хуанхэ. Здесь, в Северном Китае, просо стало основным злаком ранних неолитических культур V–III тыс. до н. э. Это значит, что восточно-азиатский очаг развития производящего хозяйства (послуживший основой для становления цивилизации Китая) сложился под влиянием «евразийского».

Современные данные позволяют утверждать, что становление производящего хозяйства на территории внутренней, «континентальной» Евразии началось в неолите (с VII–VIII тыс. до н. э.). Но есть основания полагать, что на самом деле гораздо раньше…

Сейчас стало ясно, что восточноевропейский очаг земледелия развивался в то же самое время, что и переднеазиатский (неолит, VIII–IV тыс. до н. э.). Однако считается, что первый находился под влиянием второго. Тем не менее сама древность северного очага указывает на его самостоятельность, а особенности его развития таковы, что позволяют предположить: он-то и был первичным. Влияние северного (восточно- и центрально-европейского) очага преобладало над влиянием южного (переднеазиатского), а не наоборот.

Земледелию везде предшествовало животноводство. Ведь дикорастущие злаки мало пригодны в пищу. Трудно себе представить, что люди столетиями (!) занимались селекцией злаков без непосредственного эффекта — как будто заранее поставив себе цель лет через тысячу вывести культурные растения. Увы, человек не столь расчетлив, тем более что охотничий быт препятствовал оседлости.

Как ни парадоксально, земледелие «изобрели» скотоводы. Скотоводческое хозяйство степной зоны Восточно-Европейской равнины издавна было развитым, самостоятельным и оказывало влияние на другие цивилизации (приоритет в приручении лошади уже доказан). Можно полагать, что здесь впервые появилось и земледелие, тем более что первые культурные злаки Старого Света происходят отсюда. Наконец, сами природные условия, знаменитый чернозем создавали все возможности для начального этапа земледелия, когда при малом вложении затрат и энергии была необходима высокая продуктивность.

Пути распространения культуры земледелия в древней Передней Азии также указывают на влияние с севера. Наиболее ранняя и развитая земледельческая культура обнаружена в Северо-Западном Иране (поселение Ганджи-Депе, VIII тыс. до н. э.). Она обладала поразительно высоким для своего времени уровнем: здесь обнаружена наиболее древняя глиняная посуда и двухэтажные (!) дома (для сравнения: культуры Палестины и Малой Азии начали производить керамику только в VI тыс. до н. э.). Очевидно, что Ближний Восток узнал земледелие из Северного Ирана или же через Иран. А Иран, в свою очередь, всегда был тесно связан со среднеазиатскими культурами. А среднеазиатские культуры, как уже стало ясно, постоянно испытывали воздействие с севера… Средняя Азия была своего рода «горлом кувшина», откуда в раннем неолите в страны южного пояса внезапно «разлилась» культура развитого земледелия в готовом виде. (Так или иначе, но одно уже доказано, одно бесспорно — первыми земледельцами были арии, индоевропейцы, то есть русы, предки русских. — Примеч. Ю. Д. Петухова.)

Что касается дунайско-балканского комплекса земледельческих культур (первичного для Центральной и Западной Европы), то его становление явно происходило под воздействием с востока, с территории Восточно-Европейской равнины, а вовсе не с юга, через Малую Азию — из областей Восточного Средиземноморья. Конечно, южный путь физически был вполне возможен, но есть обстоятельства, показывающие, что он использован не был. Дело в том, что дунайский комплекс сложился довольно поздно, во второй половине V тыс. до н. э. А именно в это время земледельческие культуры Малой Азии и Палестины испытали глубокий кризис и пришли в упадок почти на целое тысячелетие…

Итак, отчетливо прослеживаются три пути, через которые первичный очаг производящего хозяйства, сложившийся на территории континентальной Евразии, оказывал влияние на окружающий мир: 1) через Алтай и Центральную Азию — в бассейн реки Хуанхэ; 2) через Среднюю Азию на юг, в Иран и Индию; 3) из Северного Причерноморья на Дунай и Балканы. Последующая история развития земледелия в Южной России подтверждает приоритет по всем пунктам. Пашенное земледелие, использующее тягловую силу домашних животных, появилось впервые здесь же; применение металлов для изготовления орудий началось тоже здесь.

Самое занятное, что первенство Восточной Европы (Скифии) в развитии земледелия в древнейшие времена был признан в странах Восточного Средиземноморья. Историк Скифии Помпей Трог рассказал о «споре» между скифами и египтянами о том, «какой народ древнее», причем в подтверждение своей правоты скифы приводят такой аргумент: в Египте земледелие стало возможно только после проведения масштабных ирригационных работ, а это уже само по себе указывает на позднее заселение этой страны, на перенос туда высокой культуры в готовом виде¹⁹⁷.

Этот аргумент применим ко всем раннеземледельческим культурам Передней Азии, основанным, как известно, на ирригации в бассейнах крупных рек… И недаром, с точки зрения Помпея Трога, скифы оказались правы и выиграли «спор о древности».

О том, что такого рода «споры о приоритете культуры» в античном мире действительно велись (как и сейчас!), свидетельствует и греческая легенда о начале земледелия. Это важнейшее достижение цивилизации греки, разумеется, приписывали себе (для чего, как показывают современные исследования, у них не было оснований). Самое интересное, что в этой легенде приоритет Греции в области земледелия оспаривают… скифы. Это предание в высшей степени показательно; оказывается, в глазах «цивилизованных» греков скифы не только не были «варварами-кочевниками», но имели реальные притязания на важнейшие культурные открытия. Разумеется, в греческом мифе восхваляются и подкрепляются божественным авторитетом достижения своей цивилизации: скифский царь Линх, приписывающий себе изобретение земледелия, наказан за это богиней земледелия Деметрой, отдавшей первенство сыну элевзинского царя Триптолему¹⁹⁸. Но сама «постановка проблемы» показывает, что именно скифы казались грекам единственными соперниками в этом вопросе…

Следует напомнить, что сами скифы определенно считали свою страну родиной как земледелия, так и скотоводства — вспомним легенду, родовое предание о «луге» и «ярме», которые были дарованы Небом (но не каким-либо земным народом).

Поиск по сайту: