Часть 1. Нашествие 5 страница

казаков, истребив их поголовно... Расстреливать каждого, у кого будет

обнаружено оружие (у казаков оружие было в каждом доме. - И. Б.)... Все

деньги и ценные вещи конфисковать, оприходовать и сдавать...". А ведь

бедняга Гитлер еще валялся тогда в госпитале, приходя в себя от газовой

атаки англичан...

В ноябре 1918 года рухнула и капитулировала Германия. Еще до этого

советский посол Иоффе попался на распространении листовок и был выслан.

Вскоре он, правда, вернулся, но раздавал уже не листовки, а винтовки прямо

во дворе советского посольства. Условия капитуляции, жестко продиктованные

западными союзниками, требовали быстрого отвода немецких войск со всех

захваченных территорий в Германию. Глубокой ночью 3 ноября 1918 года

германский консул в Петрограде нанес прощальный визит Зиновьеву. Они вдвоем

неплохо потрудились в течение прошедшего года. Только вмешательство Ленина,

не желавшего "международного" скандала, так как Зиновьев был председателем

Коминтерна, - помогло тому выпутаться из петроградских афер с Андронниковым,

Урицким и Володарским, в которых Зиновьев завяз по уши.

Прощание носило несколько нервный характер. Завершалась глобальная,

великолепно скоординированная операция, принесшая обеим сторонам

фантастические барыши. Еще существовала линия связи через Прибалтику,

удерживаемая "железными гренадерами" фон дер Гольца, но иллюзий уже ни у

кого не было. Даже фон дер Гольц в таких условиях не мог удержаться.

Будущее Германии и се судьба виделись в тусклом, но весьма мрачном

свете. Еще более неопределенной выглядела судьба большевиков, Что они смогут

сделать, лишенные немецкой поддержки? Немцы проделали гигантскую работу,

срывая все попытки организованного выступления против большевиков каких-либо

сил ошеломленного русского общества, эффективно разрушив, в частности,

зарождающийся мощный союз Донского и Кубанского казачества с Добровольческой

армией.

Немцы, однако, намеревались терпеть эту банду в Кремле только до

окончания воины, которую они все-таки надеялись завершить если не победой,

то вполне приемлемым миром. С другой стороны, в Кремле уже имели гарантии от

Либкнехта и Люксембург, что Германия не сегодня-завтра будет сброшена в ту

же пропасть, что и Россия. Поэтому план бегства в Германию (а там, мол,

посмотрим!) оставался почти неизменным. Отработанный еще в 1917 году, он

предполагал почти мистически быстрое исчезновение и уже дважды чуть не был

приведен в действие. Первый раз, когда после убийства немецкого посла

Мирбаха ожидался захват немцами Москвы, поскольку совершенно справедливо

считалось, что терпению немцев пришел конец. Второй когда стало известно о

высадке англичан в Архангельске, так как никаких сил для противодействия им

не было. Но англичане, не ведая, какую панику они вызвали в Кремле,

наступать никуда не собирались. Их задачей было взять под контроль горы

оружия, накопившиеся за годы войны в Архангельском порту, из-за опасения,

что большевики передадут это оружие немцам. Теперь, в третий раз, был

объявлен "предупредительный период", поскольку обстановка после ухода немцев

была непрогнозируемой.

Немецкий консул, как и положено дипломату, перед отъездом выразил

Зиновьеву сожаление, что наступил конец столь плодотворному сотрудничеству,

каковое имело место между правительствами Германии и РСФСР за истекший год.

Нахальный Зиновьев, не считая нужным держаться в рамках дипломатического

этикета, которого он и не знал, ответил консулу на языке херсонских

лавочников, некогда давших главе Коминтерна начальное революционное

образование: "Чего там сожалеть! Вы столько нахапали по Брестскому миру, что

могли бы быть и довольны!".

Старая школа кайзеровской дипломатии более всего ценила в своих

представителях железную выдержку. Консул сдержался, но все-таки не мог не

выйти за рамки протокола, ответив Зиновьеву: "Еще неизвестно, кому этот

Брестский мир больше пошел на пользу, вам или нам". На том и расстались.

Уход немцев воодушевил национальные силы антибольшевистского

сопротивления. Слабые и разобщенные, практически невооруженные, сдерживаемые

немецкими штыками и непониманием союзников, они все-таки предприняли

отчаянную попытку сбросить с России это страшное, неизвестно откуда

взявшееся иго. Смело маневрируя своими малочисленными войсками, горстка

старших офицеров бывшей императорской армии начала стремительное наступление

на захваченные центральные и восточные районы России.

К сожалению, бацилла большевизма разложила уже и тылы белой армии и в,

большей степени - саму армию. Эта бацилла, так точно выраженная ленинскими

словами: - "На Россию мне наплевать, ибо я - большевик", - в сочетании с

заклинаниями о всеобщем равенстве, охватила и те слои русского общества,

которые уже были объявлены ленинскими декретами "враждебными классами" и

беспощадно уничтожались.

Генерал Деникин с горечью вспоминает: "Спекуляция достигла размеров

необычайных, захватывая в свой порочный круг людей самых разнообразных

кругов, партии и профессий...". Несомненно, что не в людях, а в общих

явлениях народной жизни и хозяйства коренились причины бездействия -

дороговизна и неразрывно связанная с ней спекуляция. Их вызывало общее

расстройство денежного обращения и товарообмена, сильное падение труда и

множество других материальных и моральных факторов, привнесенных войной и

революцией... Казнокрадство, хищения и взяточничество стали явлениями

обычными, целые корпорации страдали этим недугом. Ничтожность содержания и

задержка в его получении были одной из причин этих явлений. Так,

железнодорожный транспорт стал буквально оброчной статьей персонала.

Проехать и отправить груз нормальным путем зачастую стало невозможным. В

злоупотреблении проездными "литерами" принимали участие весьма широкие слои

населения. В нем, например, изобличены были в свое время и состав редакции

столь демократической "Родной Земли" Шрейдера, и одна большая

благотворительная организация, которая распродавала купцам предоставленные

для ее нужд "литеры" по договору, обусловливавшему ее участие в

25-процентной чистой прибыли.

Донское правительство, отчаявшись в получении хлеба с Кубани (на Дону

не стало хлеба за неполные полгода большевистской оккупации. На Дону,

который кормил полмира! - И. Б.), поручило закупку его крупному дельцу

Молдавскому. Хлеб, действительно, стал поступать массами, хотя и обошелся

донской казне чрезвычайно дорого. При этом вся Кубань и все железные дороги

края были покрыты контрагентами Молдавского, которые по таксе и по чину

совершенно открыто платили попудную дань всей администрации от станичного

писаря и смазчика до... пределов не знаю. В Кубанской Раде был даже поднят

вопрос о том, что Молдавский развратил всю администрацию. Мне кажется,

однако, что сетования Рады были не совсем основательны: лиходатели и

лихоимцы только дополняли друг друга на общем фоне безвременья. Традиция

беззакония пронизывала народную жизнь, вызывая появление множества

авантюристов, самозванцев - крупных и мелких... В Городах шел разврат,

разгул, пьянство и кутежи, в которые, очертя голову, бросалось и офицерство,

приезжавшее с фронта. "Жизни - грош цена. Хоть день, да мой!...". Шел пир во

время чумы".

Но даже в таких условиях талантливейший русский полководец начала века

стремительно вел свои войска на Москву. Армия генерала Деникина даже на пике

своего могущества никогда не превышала 150 тысяч человек, но в течение

нескольких месяцев она очистила от большевиков огромную территорию,

освободив Харьков, Полтаву, Киев (которые немцы любезно отдали Ленину при

отходе), овладев Воронежем и Орлом. Остановившись, чтобы перегруппировать

силы, Деникин бросил в рейд на Москву конный корпус казачьего генерала

Мамонтова численностью в 7000 сабель. В приказе Мамонтову была четко

поставлена задача: "Вам надлежит, пополняя силы за счет антибольшевистски

настроенных слоев населения, развить наступление на Москву, опустошая тылы

противника и контролируя основные пути сообщения в направлении на Москву в

целях обеспечения общего удара армии в указанном направлении".

Без труда прорвав фронт красных интернационалистов, конница Мамонтова

устремилась к древней столице России. Но ее наступательный порыв сразу же

иссяк. В каждом городке, в любом населенном пункте подвалы местных

чрезвычаек и ревкомов открывались перед казаками сказочными пещерами

Али-Бабы. Золото, драгоценные камни, ювелирные украшения, монеты, слитки,

произведения искусства. Казаков охватила золотая лихорадка. Все военные

задачи были немедленно забыты. Вместо похода на Москву Мамонтов, почти не

встречая организованного сопротивления, чистил подвалы ЧК и РВК.

На 60 верст, по свидетельству очевидцев, растянулся мамонтовский обоз,

когда отягощенные добычей казаки повернули назад, но не на соединение с

армией Деникина, а домой - на Дон. Казалось, что вернулись славные времена

тихого Дона, времена XVI и XVII веков, когда донская вольница совершала

лихие набеги и с богатой добычей возвращалась к родным куреням. Обнажая

фланг армии, корпус Мамонтова вступил в родную область Всевеликого войска

Донского, Казаки разбегались по родным станицам и хуторам. В Новочеркасске

радостно гудели колокола кафедрального собора, встречая корпус Мамонтова

после набегов. 2000 казаков привел с собой лихой генерал, пять тысяч

разбежалось по дороге. Радость стояла неописуемая. Генерал Мамонтов только

из личной доли добычи пожертвовал на купола и кресты Новочеркасских соборов

и церквей 90 пудов золота! (Ох, отзовется это золото станичникам! До 1941

года чрезвычайная следственная комиссия ГПУ и НКВД будет выдавливать из

бывших мамонтовцев это золото вместе с кишками. Все они будут взяты на учет.

Многих достанут даже за границей. Мамонтову здорово повезло, что он вскоре

умер, так и не осознав, что он погубил Белое дело, подняв руку на Золото

партии!).

В Казани около 8 месяцев свирепствовал красный террор, пополняя

партийную казну. Но бежать из Казани пришлось столь стремительно, что

ничего, конечно, вывезти не успели. Едва хватило времени, чтобы перестрелять

арестованных заложников. Золото складировалось в обширных подвалах местного

банка, так как подвалы чрезвычайки были забиты трупами. Почти четыре часа

после того, как большевики уже ушли, а белые еще не вошли, лихая толпа

громила банк. Ломая двери и кости друг другу, визжа, крича, давясь и убивая

всех, попадавшихся на узкой винтовой лестнице, ведущей в хранилище банка,

озверелая толпа накинулась на груды золота и драгоценных камней. Золотые

монеты и драгоценности тащили в ведрах, в котелках, в сапогах, в узлах из

рубашек, в пригоршнях. Но стихийный грабеж тем и отличается от того

систематического ленинского, что много таким образом не утащишь.

Белые войска, разогнав выстрелами толпу, взяли под охрану здание банка,

золотой запас которого составил основу печально-знаменитого колчаковского

золота, следы которого не могут найти до сих пор. В тех немногих городах,

которые заняла армия Колчака, адмирал собрал 8878 пудов, то есть 142 тонны

золота. Часть его была истрачена на закупки оружия, а часть, жертвуя собою,

Колчак вывез за границу, где его попросту украли.

В Москве царила паника, но не меньшая паника царила и в Петрограде, к

которому с юга приближался с крохотной армией, наполовину составленной из

гимназистов, генерал Юденич. В спешке расстреливались те, кого еще не успели

расстрелять. Расстреливались и семьи. "Пусть надолго нас запомнят, если

победят". Зиновьев умирал от страха. Ленин слал ему бодрящие телеграммы:

вооружать рабочих и бросить на Юденича, поставив сзади пулеметы

"интернационалистов", чтобы не думали об отступлении. У мобилизованных

офицеров взять в заложники семьи, предупредив их, что все семьи будут

расстреляны, если Юденич не будет остановлен. Расстреливать всех. Особенно

всех бывших крупных военных и чиновников, невзирая на возраст. Денег у них

пет, а потенциальная опасность есть. В вихре массовых убийств погибли

замечательные русские флотоводцы, ученые: адмирал Скрыдлов, Иессен,

Штакельберг, Бахирев и Развозов. Но перспектива крушения не могла быть

компенсирована только массовыми убийствами. Принимались и другие меры.

Сначала все делалось, как обычно, по-дилетантски. К богатому когда-то

заложнику, дрожавшему в ожидании расстрела, приходили с предложением о

продаже недвижимости другому лицу, как правило, иностранному подданному.

Оформлялись соответствующие документы, скрепленные подписями сторон и

личными печатями. То, что эта недвижимость (заводы, магазины, пароходы,

железные дороги, издательства и пр.) уже национализирована, никто не

вспоминал, а заложник-смертник, естественно, никаких лишних вопросов не

задавал, если ему обещали жизнь за продажу уже национализированного

имущества. Затем заложника расстреливали, все документы о нем изымались, и

он как бы пропадал без вести. А все права на его имущество переходили к

другому лицу.

Таким образом большевики планировали, говоря современным языком, войти

в рынок путем приватизации чужого имущества. Если, скажем, белым удалось

победить, то они в первую очередь были бы заинтересованы в быстрейшем

налаживании хозяйственной жизни. Какой-нибудь завод, находящийся в частном

владении, ими бы только приветствовался. Владельцем завода оказывался никому

ранее не известный господин Н. Но все помнили, что этот завод принадлежал

купцу Парамонову. Господин Н. показывал купчую, согласно которой купец

Парамонов продал ему завод еще в 1916 году. Почему об этом никто не знал?

Коммерческая тайна. Дело в том, что бывший владелец попал в очень трудное

финансовое положение и не хотел огласки. А где он сейчас? Неизвестно.

Господин Н. заявляет, что после заключения сделки он уехал из России и не

видел г. Парамонова с 16-го года. Известно, какое время было. Куда всех

раскидало. "Есть, однако, данные, что Парамонов был схвачен и убит

большевиками со всей семьей". - "Боже мой! Какие изверги! Какой был

прекрасный человек!"...

Конечно, тут неизбежно могли быть проколы, частные разоблачения.

Возможно, что пронырливые журналисты выдвинули бы смелую версию о проведении

подобной операции, находили бы свидетелей, выдвигали бы предположения, что

вся экономика страны находится в руках большевистских агентов. Но

доказательств в большинстве случаев найти не удалось бы. Да и не разрушать

же из-за этого собственную экономику! Все работает, и прекрасно. А

политические убеждения владельцев - это дело второстепенное.

Чуть позднее, когда в ЧК появился отдел графологов и

фальшивомонетчиков, заложников уже не беспокоили предложениями, а просто

расстреливали, оформляя все нужные документы самостоятельно и на высоком

уровне. Было изготовлено огромное количество фальшивых банковских книг,

векселей, заемных писем, купчих с пометками, начиная с 1912 года, с

подписями известнейших лиц, часть из которых уже успела умереть своей

смертью, а часть была уничтожена. Причем часто такие люди уничтожались не

только со всей семьей, но и с ближайшими сотрудниками, если таковых

удавалось схватить.

Все это предусматривалось на случай бегства из страны и крушения

режима, а поскольку большевики никогда за все время своего 74-летнего

правления не были уверены в завтрашнем дне, удивляясь больше всех, что их

еще не скинули, то план, естественно модернизируясь и корректируясь,

существовал всегда и дожил до наших дней. Однако, к сожалению, режим не

рухнул. "Почитай, нет в России ни одного дома, у которого мы прямо или

косвенно не убили мать, отца, брата, дочь, сына или вообще близкого

человека, - удивлялся Бухарин.. - И все-таки Феликс спокойно, почти без

всякой охраны, пешком разгуливает (даже по ночам...) по Москве; а когда мы

ему запрещаем подобные променады, он только смеется презрительно и заявляет:

"Что? Не посмеют, пся крев!". И он прав: не посмеют...". Удивительная

страна! И вещи в ней происходили поистине удивительные! Из-за границы в

Москву приходили шифровки следующего содержания: "Удалось расшифровать счет

в банке Кройза и Функа (Берн) за номером В - латинское, С - латинское,

триста сорок восемь пятнадцать девяносто шесть ноль ноль семнадцать, Зет -

латинское, Т. Счет в 1 миллион 800 тысяч швейцарских франков принадлежит

Парфенову Никодиму Пантелеевичу - акционеру общества "Кавказ и Меркурий".

Девиз счета выяснить не удалось. Керд".

Не зря Дзержинский ездил в Швейцарию, не зря старался и Парвус. Банки

не только принимали не отмытое от крови золото, но и наводили на своих

клиентов ЧК, поскольку подобную шифровку мог прислать только банковский

служащий. К шифровке подколота справка: "Парфенов Никодим Пантелеевич,

инженер-мостовик и промышленник, акционер Волго-Каспийских компаний речного

судоходства. В настоящее время находится в Киеве у белых". Ничего, подождем.

Никуда ты, голубчик, не денешься. Сам нам скажешь и девиз, и все остальное,

необходимое для снятия денег. И за границей тебя достанем, если надо.

Естественно, что уже все, кто хоть как-то контактировал с главарями

новой власти, ходили с карманами, набитыми валютой и золотыми монетами.

Почему-то в те времена было еще не совсем ясно, кому это можно, а кому нет.

С иностранной валютой попался даже знаменитый машинист "легендарного"

паровоза No 293 Финляндской железной дороги Ялава, доставивший Ленина в

Петроград накануне переворота. За хранение иностранной валюты и золота

многочисленные, дублирующие друг друга декреты и указы предусматривали

расстрел без суда и следствия. Если же очень повезет, то конфискацию.

Спасать машиниста пришлось лично Ленину. В записке известному чекисту-палачу

Уншлихту вождь мирового пролетариата пишет: "Лично зная тов. Ялаву с 1917

года, я подтверждаю его несомненную честность и прошу распорядиться о

немедленной выдаче ему отобранных у него денег. Прошу прислать мне копию

распоряжения Вашего с указанием имени ответственного за исполнение лица.

Второе: прошу затребовать все документы об обыске у тов. Ялавы и

прислать их мне. Прилагаемое прошу вернуть. С ком. приветом Ленин".

"Товарищу Ленину, - срочно телеграфирует Уншлихт. - По существующим

положениям иностранная валюта подлежит конфискации, что, вероятно, и сделала

Петгубчека. Время и место ареста Ялавы не указано, что влияет на срочность

исполнения Вашего распоряжения. С коммунистическим приветом Уншлихт".

На телеграмме Ленин пишет резолюцию: "Т. Н. Горбунов!., скажите мне

итог. 1) Возвращены ли деньги? 2) Какое наказание отбыл Ялава и когда

окончил? 11/VI. Ленин". На запрос управделами ВЧК ответила, что Ялаве

возвращено "все, кроме золотой, серебряной и иностранной валюты".

Таким образом, "золотой курьер" Ялава, вывозивший золото в

Скандинавские банки, попался, так как, конечно, кое-что у него "прилипло к

карманам". И, естественно, было обнаружено и изъято.

Но не все, имевшие старые заслуги, отделывались так легко, то есть

простой конфискацией. "Сгорел" и председатель Кронштадтского ЧК легендарный

князь Андронников. Воровал князь крупно, но и. работу делал гигантскую.

Помимо отправки грузов в Германию и Скандинавию и дальше - в Соединенные

Штаты через Кронштадт, - он еще и обрабатывал заключенных в знаменитых

кронштадтских тюрьмах, куда направляли особо упорных, не желавших пи под

каким видом отдавать свои состояния, подписывать купчие и называть шифры

своих счетов. Бывший князь с каждым работал индивидуально, выжимал из них

все, но далеко не все докладывал начальству, составляя собственную

шифрованную картотеку. Дважды выкручивался он и от дела Урицкого, и от дела

Бокия, ловко перекидывал деньги на собственные секретные счета в двух банках

в Швейцарии и Швеции, да не знал по наивности, что из банков идет секретная

информация в Кремль. "Архиважные" и "конспиративные" задания выполнял

князь-чекист как до переворота, так и после него. Назначенный в ЧК

Кронштадта по рекомендации Ленина и Дзержинского, Андронников прекрасно

знал, куда и с каким грузом уходят от кронштадтских причалов в туманную мглу

Балтики таинственные пароходы под непонятными флагами, а то и вовсе без

флага. А потому, после крушения Германии настал и его час. Но такого

человека, как князь Андронников, убрать было не так легко. Слишком высок был

его авторитет в ЧК. И действовать надо было "архиделикатно".

На такой случай Ленин имел при себе небольшую команду исполнителей,

числившихся при Управлении СНК и не имевших к ЧК никакого отношения.

Занималась команда внутрипартийными разборками, когда дело касалось

большевиков с большим дореволюционным стажем. Нечто вроде комиссии

партконтроля, но с гораздо большими полномочиями. И все дело князя шло не по

чекистской, а именно по партийной линии, для чего Ленин направил секретное

письмо Зиновьеву в Петроград следующего содержания: "Тов. Зиновьев. Прошу

назначить исключительно партийных, опытных, абсолютно надежных товарищей для

расследования поведения... бывшего князя Андронникова (друга Распутина,

Дубровина и так далее), служащего в ЧК в Кронштадте. Председатель Совета

Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин)".

Все припомнили бывшему князю: и дружбу с Распутиным и Дубровиным, и

службу в Синоде, и дела с царским двором, но расстреляли за шпионаж в пользу

Германии. Занятно!

1 марта 1919 года в Москве открылся международный съезд "левых

социал-демократических партий", который 4 марта объявил себя Первым

конгрессом Коминтерна. Раздираемые завистью и восхищением, авантюристы всего

мира ринулись в Москву в надежде урвать для себя какую-то долю от небывалого

в человеческой истории разбоя и получить методику для подобного же

уничтожения собственных стран. Ленин никогда не скрывал своих планов

мирового господства и был в ударе: "Мы никогда не скрывали, что наша

революция - только начало, что она приведет к победоносному концу только

тогда, когда мы весь свет зажжем таким огнем революции... Осуществив

советскую власть, мы нащупали международную всемирную форму диктатуры

пролетариата... Наше дело - есть дело всемирной пролетарской революции, дело

создания всемирной Советской республики... Борьба международного

пролетариата против буржуазии носит, и должна носить характер бешеной,

отчаянно-жестокой классовой борьбы... Не понять даже теперь (в 1919 году),

что в России идет (и во всем мире начинается и зреет) гражданская война

пролетариата с буржуазией, мог лишь круглый идиот, ибо в гражданской войне

угнетаемый класс направляет усилия к тому, чтобы уничтожить угнетающий класс

до конца, уничтожить экономические условия существования этого класса!". Ну

как было не слететься в Москву на подобные призывы к мировому разбою?

5 марта 1919 года в Большом Кремлевском Дворце состоялся прием в честь

делегатов конгресса. Яркий электрический свет заливал старинную лепку

дворцовых стен - творение архитектора Тона. Столы ломились от яств. Резные

блюда с икрой, целиком сваренные осетры, огромная белуга, занимавшая треть

стола, молочные поросята, ананасы и виноград, старинные вина, еще

сохранившие на этикетках штампы частных коллекций (включая и царскую). Ленин

лично подписал разнарядку, указав Горбунову доставить к столу из запасов

Совета Народных Комиссаров "икру - 110 пудов, поросят молочных - 800, рыбы

красной - 200 пудов". Элегантные костюмы делегатов и обнаженные плечи

женщин, одетых по последней европейской моде, хотя и контрастировали со

строгими френчами "народных" комиссаров, но создавали дополнительную

экзотику, давая понять всем присутствующим, что мировая революция - не такое

уж плохое дело, и за нее стоит пойти на известный риск, коль уже это

проверено на России.

В обескровленной и разграбленной стране свирепствовал голод, начиналось

людоедство, шли массовые убийства без суда и следствия, в Бутырскую тюрьму

свозились дети "богатых классов" для поголовного истребления, свирепствовали

эпидемии сыпного и брюшного тифа, заживо гнили заложники, черными громадами

торчали из заснеженных улиц мертвые дома без отопления и электричества, а

здесь уже было создано то самое знаменитое "Зазеркалье" - маленькое

государство с уже построенным коммунизмом посреди уничтоженной России,

засекреченное и охраняемое более тщательно, чем все государственные и

военные тайны, вместе взятые.

И чтобы ни у кого не оставалось никаких сомнений, что борьба за счастье

рабочего класса, а равно и всех прочих угнетенных классов, приносит свои

плоды, гостей сводили в Гохран. Эта организация, созданная Лениным еще 1917

году, была тем центральным складом, куда свозились и откуда направлялись

куда-то в опломбированных ящиках награбленные ценности, создавая

неиссякаемый золотой и бриллиантовый поток. Никакая фантазия Шахерезады не

могла представить себе ничего более впечатляющего, чем это хранилище, где

сконцентрировались все ценности, накопленные страной и ее жителями за

несколько веков. Жалким выглядит Иван Грозный, который хвастался своими

несметными, как ему казалось, сокровищами перед английским послом,

присланным в Москву королевой Елизаветой. Увидел бы он, чем владел Ленин!

Делегатам становилось плохо. С одним из коминтерновцев произошла истерика,

которой он выдал всю свою мелкобуржуазную сущность; последовал арест. Но

выслан он был только в 1922 году. Разбирались.

[ Как раз в это время - в марте 1919 года - обманутые дешевой демагогией

рабочие, влача голодное и беспросветное существование, превращенные

фактически в рабов, делали робкие попытки обратить внимание "рабочего"

правительства на свое положение, прибегая к мирным забастовкам. Это

происходило во многих городах, и везде был один и тот же результат -

забастовку топили в крови рабочих. В Астрахани собрался десятитысячный

митинг, на котором рабочие местных заводов и рыбных промыслов (вспомните

белугу и осетров на кремлевском банкете) обсуждали свое тяжелейшее

материальное положение. Не успели выступить первые ораторы, как площадь была

оцеплена войсками ЧК. Почти без предупреждения по рабочим был открыт огонь

из пулеметов и винтовок, площадь забросана ручными гранитами. Рабочие

бросились бежать, оставив на площади 2000 человек убитыми и ранеными

(которых тут же добили выстрелами из наганов). Почти все участники митинга

были арестованы и размещены по шести комендатурам ЧК в подвалах, на баржах и

в трюме стоящего на приколе парохода "Гоголь". В Москву сообщили о

восстании. Из Москвы немедленно пришел лаконичный ответ: "Расправиться

беспощадно". Работа закипела. Рабочих расстреливали в подвалах чрезвычаек,

связанными, бросали с баржи в Волгу. Трупы едва успевали свозить на

кладбище, где они грудами сваливались прямо на землю: полураздетые, залитые

кровью. 13-14 марта расстреливали только рабочих, но потом власти

спохватились и, видимо, чтобы свалить вину на "буржуев-подстрекателей",

начали повальные аресты интеллигенции, бывших домовладельцев, купцов,

рыбопромышленников и лавочников, которые чудом уцелели от предыдущих

Поиск по сайту: