Миллионов в промышленности... 1 страница

И все рабы примерно одного уровня. Заключенных можно было безнаказанно

расстреливать, морить голодом, убивать непосильной работой. Прав у них

никаких не было, и даже само их существование, несмотря на количество, было

государственной тайной, о которой запрещалось даже говорить вслух.

А уж тем более запрещалось говорить вслух об армии, кроме того, что она

"непобедимая и легендарная". Но прав у военнослужащих было еще меньше, чем у

заключенных. Не моргнув глазом, можно было на живых солдатах провести

натурные испытания атомного взрыва, а затем бросить уцелевших без всякой

медицинской помощи, взяв у них, правда, строжайшую расписку "о

неразглашении". Даже умирая от лучевой болезни, они боялись рассказать

сбитым с толку врачам, что с ними произошло.

Не было ничего хуже, чем вернуться из армии инвалидом. Все еще хорошо

помнили многомиллионную армию инвалидов сразу после войны. Звеня

многочисленными орденами и медалями, они собирались в крупных городах вокруг

рынков и вокзалов, прося подаяния или пытаясь в меру своих сил как-то

подработать. Все это были, главным образом, молодые парни в возрасте до 30

лет. Буквально в один день все они исчезли. По всем городам были проведены

координированные облавы. Всех безногих и безруких покидали в машины и

увезли. А было их несколько миллионов. Куда они все делись? Не то что

говорить, но и думать об этом не полагалось. Любой генерал, а то и маршал

мог точно так же исчезнуть, и никто не имел права о нем вспоминать. Если уж

в годы войны били смертным боем и мочились на голову генерала армии

Мерецкова, то и после войны с неменьшим энтузиазмом делали то же самое с

маршалом Новиковым, генералом Телегиным, маршалом Яковлевым и многими

другими.

С крестьянами вообще можно было делать что угодно. Им не полагалось ни

пенсий, ни пособий, но при потере трудоспособности разрешалось кормиться с

крошечного приусадебного участка, который, кстати, могли в любой момент

отобрать, дом снести бульдозером, а самого либо посадить, либо выбросить

умирать куда-нибудь в чистое поле. Методика уже давно была отработана.

С рабочими, от имени которых как "класса-гегемона" и творились все

преступления, также никто не церемонился. Никаких средств борьбы за свои

права рабочие не имели. За само слово "забастовка" произнесенное вслух,

вполне можно было поплатиться жизнью. Безопасность труда находилась на

первобытном уровне, работа шла на износ, условия работы были подчас

каторжными, оборудование старым и изношенным, условия жизни просто

немыслимыми, так что очень малый процент рабочих вообще доживал до своей

нищенской пенсии. Страна жила в неописуемой нищете. Мужчины донашивали

военную форму и ватники, женщины тридцати лет уже выглядели старухами в

платках и валенках. Человек в костюме считался справедливо либо большим

начальником, либо шпионом, либо крупным уголовником. Модно одетая женщина,

если она не была женой или любовницей какого-нибудь крупного функционера,

рисковала попасть в зону за "низкопоклонство перед западной модой".

В несколько лучшем положении находилась немногочисленная техническая

интеллигенция, выпущенная из тюрем и шарашек, увешанная лауреатскими

медалями за проектирование и создание образцов нового оружия в годы войны и

ныне. Ей и платили получше, и кормили посытнее, создав даже для кандидатов

наук и полковников сеть так называемых лимитных магазинов с гораздо лучшим

выбором товаров, чем для простого народа, дав им таким образом почувствовать

сладостное чувство собственного привилегированного положения и временно

забыть о своем собственном полном рабском бесправии.

Таким образом, при самом поверхностном анализе легко выявлялась

примитивная схема рабовладельческого государства, где весь национальный

доход присваивался и по собственному усмотрению распределялся самим Сталиным

и его всемогущей номенклатурой.

Номенклатура вышла из войны еще более могущественной, чем была. В годы

войны она надела на себя высшие знаки воинского отличия, что дало ей

возможность еще более осознать свое значение в государстве, которое

считалось государством "нового типа", хотя было столь же архаичным, что и

государство Урарту. И если такое государство вообще могло существовать, то

только потому, что оно по всем швам сцементировано именно номенклатурой,

использовавшей в качестве единственного механизма исполнительной власти

огромный аппарат тайной полиции, снова переименованный после войны из НКВД в

МГБ. Но сути дела это не меняло. Тайная политическая полиция контролировала

каждый вздох гигантского концлагеря от далеких лагпунктов ГУЛАГа до

кремлевских кабинетов. Сросшись своей верхушкой с сердцем номенклатуры,

тайная полиция простерла свои щупальца по всем континентам, постепенно

становясь мечом, щитом и плотью номенклатуры.

Номенклатура, отягощенная золотом погон и высших боевых наград,

прекрасно осознавала прочность своего господствующего положения в

захваченной стране, свои возможности и беспредельные перспективы. Она

прекрасно понимала, что партия большевиков, которую эта номенклатура

представляла, уже срослась с понятием "государство", а само понятие

"государство" давно стало синонимом партии. А потому она, номенклатура,

стала непобедимой и неистребимой, искренне рассматривая всю государственную

собственность, включая население, как свою, принадлежащую ей по праву

рождения.

И такой вождь, как Сталин, был номенклатуре уже совершенно не нужен.

Более того, он ей мешал, не давая развернуться во всем блеске импровизации.

Он мешал, поскольку постоянно заставлял задумываться о личной безопасности,

об ответственности, ограничивая аппетиты и держа почти круглые сутки на

рабочих местах в кабинетах. А в этот кабинет в любую минуту могли ворваться

люди с синими околышами на фуражках, избить до полусмерти, вытащить за ноги

во двор, бросить в машину и в тот же вечер расстрелять в каком-нибудь

подвале. Все это нервировало, порождая мечты о новом, "своем" вожде. Но, как

известно, мечты никогда не воплощаются в жизнь сами по себе, требуя для

своего воплощения в жизнь тяжелой и рискованной работы.

Французская газета "Монд" как-то опубликовала карикатуру, желая

показать читателям структуру управления Советским Союзом. На карикатуре был

изображен Сталин, у которого из каждого кармана, из отворотов мундира, из

голенищ сапог выглядывали маленькие Сталины. Это было правдой, но сильно

упрощенной правдой. Маленькие Сталины стремительно объединялись, создавая

нечто гораздо более мощное, чем "великий вождь всех народов". Номенклатура

объединялась в собственное государство с весьма четкими и строго охраняемыми

границами.

Этот процесс был настолько очевиден, что его не смогла игнорировать

даже многотомная "История КПСС". "В 1946 году была разработана и утверждена

номенклатура должностей ЦК ВКП(б), - сухо сообщает официальная история

партии. - В работу с руководящими кадрами вносились плановость,

систематическое изучение и проверка их политических и деловых качеств,

обеспечивалось создание резерва для выдвижения и строгий порядок в

назначении и освобождении номенклатурных работников. Расширялась

номенклатура должностей ЦК компартий союзных республик, крайкомов, обкомов,

горкомов и райкомов". О чем не сообщает официальная история, так это о том

новом витке смертельной борьбы, которая развернулась между номенклатурой и

Сталиным, сразу же, как смолкли последние залпы второй мировой войны.

Разница с предыдущими этапами борьбы заключалась лишь в том, что

номенклатура стала более могущественной, а Сталин сильно сдал, постепенно

впадая в состояние полного маразма и становясь легкой добычей для окружавших

его волков и шакалов.

Еще во время войны номенклатура получила несколько сигналов, говорящих

о том, что вождь слабеет. После взятия немцами станции Мга под Ленинградом,

что позволило противнику замкнуть кольцо окружения вокруг города, все

считали, что песенка Ворошилова спета. Пикантность ситуации заключалась не

только в его дико бездарном командовании, а в том, что после взятия Мги

Ворошилов, потеряв голову от страха, не доложил об этом в Москву, и Сталин

узнал об очередной военной катастрофе из сообщения Немецкого радио. Сам

Ворошилов был уверен, что его расстреляют или превратят в лагерную пыль, что

по законам военного времени было бы вполне справедливо. Расстрел всего

командования Западного фронта во главе с генералом армии Павловым был еще у

всех очень свеж в памяти. Но ничего подобного не произошло. Ворошилов

отделался легким испугом.

Номенклатура отметила это обстоятельство как первый шаг на пути к

собственной полной безответственности, что и составляло ее самую светлую

мечту.

Еще более характерной была история со Ждановым. На стол Сталина

постоянно ложились документы, изобличающие его ближайшего сатрапа во всех

смертных грехах. Алкоголик, пьет с утра до вечера, никакими делами не

занимается. Изменник. Договаривался с немцами о сдаче города. Настроил

против Сталина всю ленинградскую парторганизацию, мечтая отделить

Ленинградскую область от СССР, создать на базе области самостоятельное

государство и стать в нем вождем. Во исполнение этого плана в Ленинграде на

каждый портрет товарища Сталина приходится четыре портрета самого Жданова.

Вор. Еще в годы присоединения Прибалтики он присвоил и переправил в западные

(скандинавские) банки около 400 тысяч фунтов стерлингов. В годы блокады

Ленинграда специально созданная им команда обшаривала пустые дома, собирая в

подвалах Смольного все представляющее хоть какую-то ценность, не брезгуя

даже обручальными кольцами, сдернутыми с пальцев умерших от голода старух. В

настоящее время указанные ценности примерно на 7 миллионов рублей хранятся в

тайниках на трех дачах и у ряда доверенных лиц.

Вождь молчал, не принимая никаких мер. Правда, после неожиданной смерти

Жданова, обросшей легендами именно из-за того, что многим была известна эта

информация, на дачах и в охотничьих домиках покойного копошились какие-то

комиссии, что-то вывозилось на крытых армейских грузовиках, а во время

знаменитого "Ленинградского дела", в ходе которого была расстреляна вся

бывшая ждановская команда, помимо прочих обвинений, всем было предъявлено

обвинение "в моральном падении в виде стремления к личному обогащению". На

суде демонстрировались пригоршни золотых монет, бриллиантов, ювелирных

изделий и старинных орденов. Таким образом, ответственность была также

тщательно иерархирована, как и вся жизнь в стране. То, что могло быть

прощено Жданову, не прощалось номенклатуре более низкого уровня. А именно

это ее не устраивало.

Сталину было совершенно ясно, что номенклатура, подобно подпольному

миллионеру Корейко, с упоением ждет лучших времен, заранее, вместе с

консолидацией собственной власти, накапливая материальные богатства, чтобы

окунуться в роскошь настоящей вельможной жизни правящего класса, имеющего

неограниченные возможности и безграничные претензии. И, уж конечно, было

понятно, что все с надеждой ждут того момента, когда тигриные глаза вождя

всех народов закроются навсегда. Понимая, что его могут убить в любой

момент, Сталин порой впадал в нерешительность, которая сменялась приступами

безумия, не давая возможности разработать четкую и эффективную стратегию

контрборьбы.

Сталинская номенклатура, уже задыхающаяся и изнывающая в тех рамках, в

которые ее загнал свирепый и кровожадный вождь, была, тем не менее, чисто

сталинской. Раздираемая вечными интригами и взаимными доносами, она сама

предоставляла Сталину великолепные возможности для победы на этом новом

витке борьбы. И может быть, будь вождь помоложе, он бы снова, если и не

победил, то и не проиграл бы, как это произошло в 1937 году. Но Сталин был

уже слишком стар и утратил свой былой блеск непревзойденного мастера

партийной интриги.

А доносы продолжали поступать.

Молотов. Еще будучи в 1939 году в Германии, получил крупную взятку от

гитлеровского правительства, которую положил на секретный счет в Швейцарском

банке. В годы войны неоднократно получал крупные взятки от союзников,

которые разместил в ряде банков США и Англии. Через свою жену был связан со

всесильными еврейскими финансовыми кругами, каковыми и был завербован во

время поездки на поезде из Нью-Йорка в Вашингтон, дав обязательство

"изменить" существующий строй в СССР в Пользу мирового капитала.

Берия. Еще в молодости, в эпоху диких конфискаций и красного террора,

награбил несметные богатства, которые тогда же переправил за границу. Его

тяга к роскоши и драгоценностям не только не угасла со временем, но стала

еще более острой. Во времена террора, став после устранения Ежова во главе

НКВД, бесконтрольно присваивал себе конфискованное у миллионов жертв

имущество, не брезгуя получать за него деньги через сеть комиссионных

магазинов. Постоянно имея выходы за рубеж, поддерживая в течение войны

постоянную связь с противником, сумел перевести крупные ценности в западную

валюту на секретные счета в Швейцарском банке и в королевском банке Швеции.

В 1951 году имел секретную встречу в Сухуми с резидентом английской

разведки, в которой прозрачно намекал на скорые изменения в Советском Союзе

и полную смену руководства.

И далее потоком подобные доносы: Булганин, Маленков, Микоян, Хрущев,

Ворошилов, Вышинский... Это высший эшелон. А чуть ниже уже творится нечто

совершенно невообразимое.

"Совершенно секретно.

Комиссия партконтроля при ЦК ВКП(б).

Государственной важности. Особая папка...

26 июня 1948 года в 01;30 на железнодорожную станцию Виттенберг (в

советской зоне оккупации Германии) был подан советский воинский эшелон No

В-640-07 с заданием погрузки и вывоза на территорию СССР технического

оборудования в рамках соглашения по послевоенным репарациям. К эшелону был

прицеплен спецвагон, охраняемый офицерами "Смерш", которыми командовал

подполковник Степанов Иван Герасимович, командированный из Москвы. Согласно

секретной накладной, находящейся у подполковника Степанова, в спецвагон были

погружены трофейные дела из местного архива нацистской партии и гестапо.

Однако нам удалось получить неопровержимые доказательства того, что в вагон

были погружены 45 (сорок пять) оцинкованных ящиков с изделиями из

драгметаллов, золотого лома, монет, золота и платины в слитках без указания

адреса получателя в СССР...

Эшелон должен был следовать по обычному маршруту через Варшаву и Брест,

далее, на Москву. 29 июля в 2 часа ночи эшелон прибыл на пограничную станцию

Брест, где при проверке эшелона военным комендантом станции майором

погранвойск Сухоруковым выяснилось исчезновение спецвагона вместе с охраной.

Проверка, проведенная по линии следования эшелона, показала, что указанного

вагона не было уже на пограничной с Польшей станции Франкфурт-на-Одере. Все

попытки выяснить подробности исчезновения спецвагона пока не дали

результатов, т. к. органы не содействуют в проведении расследования..."

Внизу корявая подпись Шкирятова, а еще ниже резолюция Сталина: "Что

значит - не содействуют?!! т. Абакумов! Арестовать пп. Степанова и

доложить!"

"На ваш исх. No 1884-48Б от 14 сентября 1948 г.

Секретно. В ЦКК при ЦК ВКП (б)

т. Шкирятову М. Ф.

Подполковник Степанов Иван Герасимович в кадрах Министерства не

числится..."

"Сов. Секретно. Министерство Государственной Безопасности.

Государственной Важности.

Члену Политбюро ЦК ВКП(б), маршалу СССР (так в тексте - И. Б.) 15 мая

1949 года

т. Л. П. Берия

Международный отдел ЦК ВКП(б) через Управление Делами ЦК в феврале

текущего года, используя нелегальную агентуру, открыл ряд крупных счетов в

Швейцарских банках на вымышленные фамилии-псевдонимы. Для открытия депозитов

использованы золото, драгоценные камни и платина, вывезенные из СССР,

Германии и Чехословакии с грузами, спецназначенными в качестве безвозмездной

помощи коммунистическим партиям стран Восточной Европы... Установлены

фамилии-псевдонимы владельцев счетов.

Климов Владлен Николаевич - 800 тысяч швейцарских франков.

Николаев Иван Федорович - 500 тысяч швейцарских франков.

(И далее еще семь фальшивых фамилий)... Как показала проверка, все

перечисленные лица являются работниками ЦКК при ЦК ВКП(б)...

Климов Владлен Николаевич является псевдонимом тов. Шкирятова Матвея

Федоровича..." Подпись: В. Деканозов. Пометка Берии: "Доложить на

политбюро".

Что было дальше - неизвестно, но совершенно очевидно, что партия и

госбезопасность не раз и не два обменивались богатырскими ударами, с

одинаковым упоением воруя все, что плохо лежит. И при этом "закладывали"

друг друга без всяких угрызений совести, апеллируя к Сталину с чувством

самого искреннего возмущения, как бы подчеркивающего собственную

безукоризненную честность.

Но дело было даже не в этом. Органы безопасности забыв о том, что они

являются всего-навсего боевым отрядом ВКП(б), неожиданно встали в прямую

оппозицию к родной партии, нагло демонстрируя полную независимость и желание

действовать полностью самостоятельно. Создавалось впечатление, что в СССР,

где вся политическая система основывалась на однопартийности, неожиданно

образовались две политические партии, обе крайне левого толка и

демонстративно враждебные друг другу. У более динамичных и лучше

организованных органов безопасности, казалось, были хорошие шансы подмять

под себя партию, а затем или полностью ее уничтожить, или растворить в себе.

Чекистам уже ничего не стоило схватить какого-нибудь секретаря райкома,

вытрясти у него из сейфа иностранную валюту, а то и что-нибудь более

интересное, увезти к себе, выбить любые показания, и, положив эти показания

на стол Сталину, нанести конкурентам новый сокрушительный удар. Два мощных

клана, - партийная и чекистская номенклатуры - открыто боролись за

неограниченную власть в стране, лихорадочно переправляя на запад и превращая

в валюту все, что только можно - на случай своего поражения.

Говорят, что Сталин в годы войны совершил всего две ошибки: показал

своей номенклатуре Европу и показал Европе свою номенклатуру. Европа в ужасе

шарахнулась, но номенклатура, напротив, быстро почуя выгоду и, осознав, в

каком черном теле ее держал все эти годы любимый вождь, стала стремиться на

запад, самостоятельно пробивая первые дырки в Железном занавесе, который уже

шатался и вибрировал под натиском доллара с другой стороны. Алчная и

продажная партократия, уже разграбившая богатейшую страну и присвоившая себе

плоды каторжного труда истребляемого ею народа, рвалась к более высокому

уровню роскоши. Ей уже было тесно на одной шестой части суши. Она хотела

проводить время на Лазурном берегу Франции, на пляжах Италии, на курортах

Майами, в шикарных виллах и отелях под разноцветный блеск реклам и мягкий

шум средиземноморского прибоя. Она хотела западного обслуживания и западного

комфорта, который и на западе доступен далеко не всем, отчего делался еще

более желанным и притягательным. А потому партократия с алчностью глядела на

12 тысяч тонн золота, составляющие государственный золотой запас СССР [ В тот

период золотой запас США составлял 14 тысяч тонн. Немногим больше, чем в

СССР, чего нельзя сказать об уровне жизни. Расходами золотого запаса гласно

и открыто распоряжался народ, держа под контролем правительственные траты до

последнего цента. Именно в этом контроле заключается основа мощи США. ],

накопленный Сталиным ценою жизней миллионов заключенных и предназначенный

для осуществления своих глобальных планов.

Да, это золото принадлежит государству. Но разве партия и государство -

это не одно и то же? Значит, это золото партии, и только партия может им

распоряжаться. Она с вожделением глядела на богатейшие недра страны,

переполненные столь ценимой на западе нефтью и другим драгоценным сырьем,

мысленно пересчитывая его на доллары и фунты стерлингов. В уже оформившемся

"Зазеркалье" - страны, где весь СССР считался не более, чем источником самой

дешевой в мире рабочей силы и дарового пушечного мяса, - номенклатура

искренне начала считать все национальное богатство, включая население, своей

частной собственностью. За это и шла борьба. Можно без преувеличения

сказать, что как только номенклатура оформилась в государство, в нем, как и

во всяком молодом государстве, вспыхнула гражданская война за власть и право

распоряжаться богатством.

Многие считают, что Сталин сам разжег гражданскую войну в номенклатуре,

готовя ее очередной показательный погром. Скорее всего, это так и есть, но

вождь на этот раз явно переоценил свои силы, готовя очередную резню по

старой схеме 1937 года. В делах подобного рода повторяться смертельно

опасно. Номенклатура внесла в план вождя оригинальное новшество, которое

ранее не использовалось. Над страной повисла черная дымовая завеса

антисемитизма, закрыв на какое-то время поле битвы. А когда завеса

рассеялась, Сталин был уже мертв, госбезопасность разгромлена, ее

руководство во главе с Берией безжалостно расстреляно, а партия, подобно

сказочному герою, выскочила из кипящего котла еще более сильной и

помолодевшей, демонстративно отбросив старое свое название ВКП(б) и придумав

себе новое - КПСС.

[ Этот интереснейший период советской истории, с 1949 по 1953, год

достоин многотомного исследования, которое под хорошим пером может

превратиться в небывало захватывающее повествование. Задуманная в недрах ЦК

ВКП(б) кампания по борьбе с космополитизмом была, в сущности, ничем иным,

как звонкой пощечиной госбезопасности. Пока на Лубянке приходили в себя, им

было подброшено знаменитое "Дело врачей", в которое чекисты вцепились, как

голодный пес в кость, увидев в этом деле великолепную возможность пустить

под нож полным составом все Политбюро и Центральный Комитет партии. Пока

чекисты в азарте от открывшихся возможностей выбивали из несчастных медиков

показания об их преступных связях с правительственной и партийной верхушкой,

в самый разгар их работы по приказу Сталина был неожиданно снят с должности

и немедленно арестован всемогущий министр госбезопасности Виктор Абакумов, а

на его пост назначен профессиональный партаппаратчик Игнатьев. Первое, что

выяснил новый министр, была связь с международный сионизмом многолетнего

личного секретаря Сталина - Поскребышева, которого уволокли прямо из

приемной вождя в наручниках, но повезли не на Лубянку, а в специальную

тюрьму в здании ЦК ВКП(б). На допросе Поскребышев рассказал, что Сталин

принял решение уничтожить весь старый состав Политбюро и руководство МГБ,

заменив его новыми людьми, лично составил новый список так называемого

расширенного Политбюро из 25 человек (куда, кстати говоря, был включен

Брежнев, произведший на вождя впечатление своим молодцеватым внешним видом).

Через несколько дней, 28 февраля 1953 года (а не 5 марта, как было

объявлено) Сталина нашли мертвым на его даче в Кунцево. Затем армия

раздавила танками госбезопасность, которая в пылу борьбы забыла об этой

третьей реальной силе "социалистическое общества". А мудрая партия

вспомнила... ]

Переведя дух после столь тяжелой победы в ходе почти двадцатилетней

войны, партноменклатура стала готовиться к новой жизни, о которой мечтала

все последние годы. На роль нового руководителя партии и государства был

выдвинут наиболее ничтожный, трусливый и покладистый из всех членов бывшего

сталинского политбюро - Никита Хрущев, которого номенклатура видела простой

марионеткой, полностью послушной ее воле. Это был тот самый Хрущев, который

по приказу Сталина, обливаясь потом и тяжело дыша, плясал гопака прямо на

совещаниях Политбюро, а все хохотали и хлопали ладошками в такт. Сам Сталин

смеялся до слез.

Однако, надежда на то, что Хрущев так же послушно будет плясать под

дудку номенклатуры, не оправдалась. Войдя во вкус неограниченной власти,

опираясь на армию, Хрущев не только не осуществил розовых грез номенклатуры,

но даже сделал попытку еще более ущемить ее права. Однако он сделал главное,

что он него хотела номенклатура. Отныне был заключен "священный" договор,

гарантировавший личную безопасность и свободу граждан "Зазеркалья", их

фактическую неподсудность перед лицом закона, открывая дорогу именно к тому

беспределу, к которому номенклатура и стремилась. И надо заметить, что этот

договор никогда и ни при каких обстоятельствах не нарушался вплоть до

августа 1991 года, когда несколько высших номенклатурщиков угодили в тюрьму,

дав возможность раствориться остальным.

Даже наиболее одиозные фигуры сталинского времени были без лишнего шума

(или с небольшим шумом, как Молотов, Маленков и Каганович) выдворены на

пенсию, продолжая пользоваться всеми благами и привилегиями своего былого

положения. Даже предание гласности кошмарных сталинских преступлений

нисколько не отразилось на статусе семьи покойного диктатора, продолжающей

числиться в номенклатуре ЦК и пользоваться всеми вытекающими отсюда благами.

Исключение составлял разве что сын Сталина - Василий. Став в 25 лет

генерал-лейтенантом, с детства окруженный подхалимами и лакеями, он

действительно возомнил себя наследным принцем и вел себя как таковой. Попав

в горнило государственного переворота, он открыто говорил об убийстве своего

отца, называя новых вождей узурпаторами власти, которая, по его мнению,

после смерти отца должна была достаться ему в силу старых династических

традиций. Он так надоел всем своими криками, что его пришлось арестовать и

дать 8 лет, обвинив в ложном доносе на маршала авиации Новикова. Вскоре его,

однако, выпустили, оформили генеральскую пенсию и поселили в Казани, где

через полгода его обнаружили мертвым в собственной постели. Видимо, он

продолжал говорить много лишнего.

Дочь же Сталина - Светлана, памятуя о судьбе брата, предпочла сбежать

за границу, где в окружении телекамер публично сожгла советский паспорт, и

поселилась в Соединенных Штатах. Она разыскала и отсудила счет Сталина в

Швейцарском банке, написала несколько книг, ярко показав звериную сущность

своего папаши и всей коммунистической системы, прогорела в биржевой игре и

неожиданно снова вернулась в СССР. Хотя к этому моменту в лагерях сидело

немало людей за чтение и распространение ее книг, сама Светлана была принята

как принцесса крови: немедленно получила персональную пенсию, квартиру,

машину с шофером и прочее. Гражданин "Зазеркалья" получает все свои права

пожизненно и никогда не лишается гражданства. Однако даже привилегированная

жизнь в СССР не могла идти ни в какое сравнение со скромной жизнью в США, к

которой Светлана уже привыкла. Так же неожиданно она уехала обратно. Никто

не препятствовал. Принцесса крови может делать что угодно. Именно об этом и

мечтала номенклатура, ликвидируя ее отца...

Но и Хрущев явно не оправдал возложенных на него надежд. Вернув домой и

частично реабилитировав миллионы заключенных из сталинских лагерей, публично

на весь свет заявив о сталинских преступлениях против номенклатуры и о

возвращении, наконец, к старым, добрым ленинским нормам партийной жизни,

Поиск по сайту: