Новгородская архитектурная школа

Характерными чертами новгородского стиля являются особенности объемно-пространственной структуры и декора древнерусского храма: кубовидность, пятиглавие и одноглавие, луковичная и шлемовидная формы глав, трехлопастное завершение фасадов, украшение барабанов куполов рядами арочек, треугольничков.
Самый значительный памятник новгородского зодчества — Софийский собор, возведенный в 1045—1050 гг. по повелению сына Ярослава Мудрого князя Владимира. Образцом для него послужила София Киевская, но северные зодчие переработали византийские традиции до неузнаваемости. Новгородский храм выглядит строже, суровее и монументальнее. Пять его мощных куполов высоко подняты над монолитным кубическим объемом здания. Таким образом, было положено начало традиционному пятиглавию русских храмов. Стены массивны, почти лишены выступов и лишь изредка прорезаются узкими окнами. Внутреннее архитектурное убранство вызывает ощущение необычайной энергии вертикального движения: собор в 1,5 раза выше Софии Киевской, арки удлинены, крупные столбы делят внутреннее пространство на пять нефов.

В XI в. София Новгородская возвышалась громадой розоватой плин-фы над невысокими деревянными палатами. Фасад украшали бронзовые Магдебургские врата немецкой работы, вывезенные в Новгород в 1187 г. в качестве трофея. Позднее стены оштукатурили, и белый цвет еще больше подчеркнул величественную простоту храма. До наших дней сохранились произведения русской монументальной живописи XI—XII вв., древний иконостас с иконами XIV—XVII вв., памятники византийского и западноевропейского искусства. Собор изнутри был расписан фресками, но до нас дошли лишь немногочисленные фрагменты, в частности изображения святых Константина и Елены, пророков. Для храмового строительства XII столетия характерно упрощение архитектурных форм, сокращение объема здания, замена многоглавия одноглавием. Последней княжеской постройкой стал храм Спаса на Нередице, возведенный в 1198 г. Во второй половине XIII — середине XIV в. новгородские мастера сооружают в основном небольшие четырехстолпные одноглавые храмы почти кубической формы, рассчитанные на небольшой приход. Заказчики из числа разбогатевших горожан стремились к тому, чтобы их церковь отличалась от других изяществом и оригинальностью. Фасады стали покрывать маленькими фигурными нишами, углублениями в форме розеток, крестиками, выложенными из кирпича. Барабаны куполов опоясывали ряды кокетливых арочек и треугольничков. Первоначально из восточного фасада во всю высоту стены непременно выступали полукруглые апсиды, а сама стена завершалась полукруглыми закомарами. Затем апсиду опустили до половины высоты стены, а от закомар отказались в пользу трехлопастного покрытия.Стены церкви завершались тремя фигурными лопастями, напоминающими огромный лист смородины с закругленными краями. Трехлопастное покрытие, подчеркнутое декоративной аркой, со временем превратилось в излюбленный прием новгородских зодчих и в XIV—XV вв. стало символом новгородского стиля храмового строительства. Типичный пример квадратного в плане одноглавого четырехстолпного храма с единственной апсидой и трехлопастным завершением фасадов — церковь Спаса Преображения на Ильине улице (1374). Она выделяется уникальным декором и монолитностью архитектурного силуэта. Расписывал этот храм мастер из Константинополя Феофан Грек.К памятникам новгородской архитектурной школы относятся храмы на Ярославовом дворище: Николо-Дворищенский собор (1113), церковь Св. жен-мироносиц (1508), церковь Св. Прокопия (1529), церковь Великомученицы Параскевы Пятницы на Торгу (1207), а также церкви Успения на Болотове (1363) и Федора Стратилата на Ручью (1380-е). Последнюю отличают рельефные декоративные элементы и множество окон на фасадах, количество которых возрастает от нижней части к верхней и достигает максимума в оформлении барабана. В соотношении глади стены и узких окон, в стрельчатых завершениях порталов и окон угадываются отзвуки северной готики. Вместе с тем в использовании полукруглых бровок над окнами барабана, в композиции фасадов с трехлопастным завершением отмечается влияние смоленской архитектуры. Обширность и цельность подкупольного пространства достигается, в частности, за счет того, что мощные опоры — столбы — были приближены к угловым частям храма.

Новгородские зодчие послемонгольской эпохи выкладывали храмы в основном из грубо обтесанных известняковых плит и валунов.Это делало поверхность построек волнистой, лишало их геометрической строгости. Новгородские кубические храмы XIV—XV столетий создают впечатление мощи, но при этом им свойственны изящество декора и продуманность форм.В Новгороде Великом развивалась и светская архитектура. Уже в XI в. ядром города была каменная крепость — детинец (с XIV в. детинец стали называть кремлем). Впоследствии новгородцы неоднократно строили и перестраивали городские укрепления. В кремле были возведены Софийская звонница (1439) и каменная Грановитая (Владычная) палата (1433), в интерьере которой своды держатся на готических нервюрах. Снаружи здание из-за поздних перестроек почти полностью утратило древние формы — уступчатый фронтон, стрельчатые окна, сени, деревянное крыльцо. Нижний этаж в связи со значительным ростом культурного слоя превратился в подвальный. Владычная палата предназначалась для торжественных приемов, заседаний боярского суда. Однако в облике города ведущую роль всегда играли не светские, а церковные постройки. В XIV—XV вв. северные зодчие славились своим мастерством на всю Русь.Географическое положение Пскова на границе русских земель и непрерывные войны с западными соседями отразились и на псковской архитектуре. В XI—XIV вв. зодчество в основном носило оборонительный характер. Однако уже в XI в. в самом Пскове и в окружавших его селах возводилось большое количество каменных церквей. Их облик свидетельствовал о сложившейся самостоятельной псковской архитектурной школе.Типичный псковский храм, подобно новгородскому, имел одну главу и был относительно небольшим. Его отличительные черты — полуцилиндрическая форма сводов, перекрытых отдельными кровельками (так называемое покрытие «на 16 скатов» с повышенным центральным крестом и пониженными углами); пристройка к основному зданию множества приделов, галерей, крылец на столбах. При этом асимметричные объемы искусно уравновешивали друг друга и составляли гармоничное целое.В псковских культовых постройках присутствовали некоторые формы раннемосковской архитектуры (например, наличие трех апсид и перекрытие по закомарам, ступенчатые арки, отсутствие хора). Так, церковь Василия с Горки имеет две аркады и ступенчатые арки. Апсиды и барабан, завершенный тройными орнаментальными фризами, впоследствии стали типичными элементами почти всех псковских зданий. Характерным псковским элементом в конструкции церкви являются круглые столпы. Они занимают меньше места, чем квадратные, что делает внутреннее пространство более просторным.В отличие от новгородских церквей в псковских стены и внутренние столбы были гораздо толще. Стены имели неровную поверхность, как правило, почти не декорированную. Свойственная псковским зданиям наружная побелка не только носила декоративный характер, но и использовалась в качестве защитного материала.В XIV—XV вв. в Пскове получили распространение звонницы простейшего типа, сначала деревянные, затем — каменные. В XV—XVI вв. артели псковских мастеров стали известны далеко за пределами родной земли. Их приглашали строить храмы и крепости во многие города Русского государства, включая Москву.В XVII в. на смену простоте и строгости новгородской и псковской архитектуры пришли декоративность и нарядность, заимствованные у московского зодчества. Об этом свидетельствуют наличники окон домика при Софийской звоннице в Новгороде, а также дома боярина Яковлева в Пскове, где проемы украшены двумя полуциркульными арочками с нарядной гирькой в центре. В конце XVII в. в культовых сооружениях Пскова и Новгорода, как и других русских городов, значительно сильнее, чем раньше, проявляются принципы светской архитектуры. В этот период русское зодчество достигло художественного совершенства и стилистического единства, что привело к новому этапу его развития.Храмы Владимиро-Суздальской земли были белокаменными. Самые древние из них отличало почти полное отсутствие декора: арочный поясок украшал апсиды, а стены посередине горизонтально пересекала полочка-отлив (выше ее стену делали тоньше). Немногочисленные узкие окна напоминали щели бойниц. Внутри толстые крестообразные в плане столбы несли своды. Для храмов XII—XV вв. характерна белокаменная резьба. В одних случаях изображения были связаны с фольклорными сюжетами, в других — демонстрировались образцы греко-скифско-персидского «звериного стиля», в третьих — явственно ощущались западные, романские влияния. Все перечисленные черты легли в основу историко-регионального владимиро-суздальского стиля.

Андрей, сын Юрия Долгорукого, незадолго до смерти отца самовольно ушел из Киевской земли, забрав с собой чудотворную икону Богоматери кисти византийских мастеров — ту, которая позднее прославилась на Руси под именем Владимирской. Предание гласит, что кони, везшие повозку с иконой, остановились в 12 верстах от Владимира, и их не удалось сдвинуть с места. Это было истолковано как нежелание Богоматери отправляться дальше. Андрей решил сделать столицей унаследованного им княжества не Ростов и не Суздаль — оплоты местной знати, а молодой город Владимир. Под Владимиром, на месте остановки, Андрей основал город-замок, названный Боголюбовом, за что сам получил прозвание Боголюбского.Церковь Рождества Богородицы в Боголюбовском дворце (1158— 1165) отличалась роскошью и красотой. Ее купол несли не столбы, а круглые колонны, которые завершались пышными золочеными капителями, напоминавшими короны. Внутри было светло и просторно, стены покрывали фрески, а полы сверкали начищенными плитами красной меди. Над белокаменной крепостной стеной возвышались золотая глава церкви и две высокие лестничные башни двухэтажного белокаменного дворца.Одноглавая белокаменная четырех-столпная церковь Покрова на Нерли (1165) — самое совершенное сооружение Руси домонгольской эпохи. Она невелика и удивительно гармонична. Полуцилиндры апсид здесь словно утоплены в тело храма, и восточная (алтарная) часть не перевешивает западную. Фасады разделяются многослойными четырехуступчатыми лопатками с приставленными к ним полуколонками; острые углы лопаток и стволы полуколонок образуют пучки вертикальных линий, стремящихся ввысь и постепенно переходящих в полукруглые закомары. Полукружиям закомар вторят завершения изящно вытянутых окон, порталов, арочек колончатого пояска. Церковь венчает полукружие главы, которая раньше была шлемовидной, а сейчас напоминает луковицу.Красив резной убор церкви. В центре каждого фасада (кроме восточного), наверху, в поле закомары, находится рельефная фигура библейского царя Давида, играющего на лире. Его слушают львы, птицы и грифоны. Птица — древний символ человеческой души, алев — символ Христа. По средневековым легендам, львица рождает детенышей мертвыми и оживляет их своим дыханием. Это воспринималось как прообраз Воскресения Христова. Верили, будто лев спит с открытыми глазами, подобно тому, как Бог не дремлет, оберегая человечество. Наконец, лев — царь зверей, а Христос — Царь Небесный.Последнее толкование соотносило льва с идеей княжеской власти, ведь земные правители считались наместниками Бога на земле. Резные львы внутри храма помещены на верхней части столбов, поддерживающих купол. Купол церкви — это небо, простертое над землей. Небесный свод утверждался на львах, как на власти утверждался порядок земного мира. Подо львами и птицами в кладку вставлены загадочные маски: лики с огромными очами и распущенными волосами. Некоторые ученые идентифицируют их с образом Богоматери до ее обручения с Иосифом. Однако, скорее всего, маски изображают ангелов, явившихся послушать Давида и прославить Богородицу.Украшением Владимира являются Золотые ворота — единственный дошедший до нас памятник военно-инженерного искусства XII в. Ворота и теперь, в измененном виде, производят впечатление торжественности и силы. Их золотое сияние слепило глаза всем, кто въезжал в город, внушало мысль о необыкновенном богатстве города. Сводчатый массив ворот увенчан церковью, которая была перестроена в XVIII в. Высота проема ворот настолько велика (около 14 м), что мастера не сумели изготовить воротное полотнище таких размеров. Пришлось перекрыть их на половине высоты арочной перемычкой, на уровне которой сделан настил для стражников, охраняющих въезд в город. Кроме Золотых ворот во Владимире были еще Серебряные и Медные. По высоте владимирские Золотые ворота все же уступали киевским, высота проема которых равнялась высоте центрального прохода-нефа Софии Киевской.Владимирский Успенский собор (1158—1160), заложенный Андреем Боголюбским, высотой превосходил все соборы Св. Софии на Руси. Он производил впечатление поразительной легкости и стройности. Стены и столбы стали тоньше, чем в постройках Юрия Долгорукого. Появились плоские четырехгранные полуколонны — пилястры (характерная черта владимиро-суздальских храмов). Наложенные на них тонкие полуколонки, словно растущие вверх, заканчивались изящными лиственными капителями. Арочки образовывали красивый пояс из колонок. Между колонками, очевидно позолоченными, были написаны изображения святых. Сверкали золоченой медью также порталы, глава и несущий ее барабан.Успенский собор был украшен резными каменными рельефами. На одном из них грифоны возносили на небо Александра Македонского. Вошедшего в Успенский собор поражали яркие росписи, полы из цветных плиток, сделанных из обожженной глины и покрытых глазурью, драгоценные ткани и ковры. Весь облик собора был утонченно-изысканным и вызывал восхищение современников. В соборе хранилась русская святыня — икона Владимирской Богоматери. Спустя два с половиной века после постройки Успенского собора Андрей Рублев расписал его замечательными фресками.Один из шедевров владимирской архитектуры — Дмитриевский собор (1194—1197) — называют памятником русского двоеверия, соединившего язычество с христианством. Он украшен изумительной белокаменной резьбой: ангелы, птицы, звери, фантастические существа и растения сплошь покрывают стены между многослойными лопатками. Вся верхняя часть стен, начиная со ставшего обязательным для владимиро-суздальского зодчества аркатурно-колончатого пояса, также покрыта резьбой. Под арочками колончатого пояса стоят многочисленные святые, а поля закомар заняты сюжетными сценами. На другом фасаде совершенно неожиданно для русской традиции расположен портрет князя Всеволода с сыновьями, новорожденного сына князь держит на руках. Выбор этих сюжетов продиктован назначением собора — княжеского домового храма, а также желанием возвеличить его могущественного заказчика.Скульпторы-резчики Дмитриевского собора продумали размещение изображений до малейших деталей. На самых видных местах они поместили библейских персонажей и символы. Чем удаленнее и труднее для обозрения участок стены, тем больше на нем украшений, связанных с древнеславянской мифологией и языческой верой.Выдающийся исследователь владимиро-суздальского зодчества Н.Н. Воронин подсчитал, что львы на резьбе храма изображены 125 раз, другие звери — 243 раза, птицы — около 250 раз. С ними соседствуют полуфигуры святых и всадники, а господствует над всем трижды повторенная (на разных фасадах) фигура библейского песнопевца. Возможно, мастера хотели изобразить весь мир, все творения, прислушивающимися к Божественному слову.Дмитриевский собор расписывали фресками приглашенные из Константинополя греческие мастера. Вероятно, им помогали русские живописцы, для которых подобное сотрудничество было лучшей школой. Фрески отличают точный рисунок и совершенное исполнение. Красочная палитра разнообразна и богата: больше всего здесь золотисто-коричневых тонов, их дополняют желтовато-зеленые, голубые, лиловые, светло-синие и красно-коричневые.До наших дней дошли только два фрагмента росписей — «Страшный суд» и «Рай». Со времен Софии Киевской принципы монументальной живописи существенно изменились. На владимирских фресках апостолы изображены в динамичных позах. Они одеты в широкие, ниспадающие складками плащи и обращены друг к другу, подобно античным философам, ведущим тихую беседу. Их лики индивидуальны, объемны, переходы от тени к свету плавны. В руках апостолы держат раскрытые Евангелия — знак, указывающий на начало Страшного суда.Этот собор не так строен, как церкви времен Андрея Боголюбского, но и не так приземист, как храмы его отца. Он кажется золотой серединой. Георгиевский собор в Юрьеве-Польском (1230— 1234). Еще один шедевр белокаменного зодчества. Его построил сын Всеволода Святослав — тот, который изображен на руках у отца на рельефе Дмитриевского собора. Первоначально резьба сплошь покрывала Георгиевский собор. Изображения, выполненные в высоком рельефе, были размещены на фоне плоского коврового узора из растительных завитков, заполнявшего даже колончатый поясок. Сочетание низкого рельефа с высоким производило удивительное впечатление. Конструкция храма была сложной: барабан главы стоял не прямо на сводах, а на выложенных над сводами высоких арках. От этого церковь казалась еще выше, а все внутреннее пространство словно стремилось к светоносному куполу.С запада на входящего смотрел резной деисус (от грен, deesis — моление) — композиция, изображающая Христа посередине и обращенных к нему в молитвенных позах Богоматерь и Иоанна Предтечу, а северный фасад охраняли святые покровители владимирской княжеской династии. В образе воина над северным притвором (постройкой у входа) ученые видят св. Георгия — святого, носившего то же имя, что и основатель династии Юрий (Георгий) Долгорукий.В резьбу включены многочисленные библейские сцены, которые должны были оберегать от несчастий. Очевидно, главная идея, воплощенная в резном наряде собора, — это божественная защита княжества. (Святым не удалось спасти Русь от татаро-монгольских полчищ. Однако традиции самобытного владимиро-суздальского зодчества не были забыты. Они возродились спустя столетие в белокаменной Москве.) К сожалению, верхняя часть величественного храма в XV в. рухнула. Ее сложил заново московский купец и строитель Василий Ермолин, добросовестно пытавшийся подобрать камни в прежнем порядке. Однако задача оказалась невыполнимой, поэтому храм выглядит теперь грандиозной каменной загадкой.

Поиск по сайту: