Лучше один раз увидеть, чем 100 раз услышать?

Если об эвтаназии пишут, то о ней редко говорят, и, тем более, ред-

ко показывают. Несомненно, текст и образ не могут быть поняты и ин-

терпретированы раздельно, а выступают как целостный конструкт.

Проанализировать визуальную составляющую позволяют методы риту-

альной деконструкции. В центре внимания социо-

лога – «ритуалы тела», репрезентирующие сложившиеся в обществе

системы власти, и в данном случае задачей исследователя является пока-

зать их с точки зрения того, что «они не значат», отличной от здравого смысла.

10 декабря 2008 года в Великобритании канал Sky News показал до-

кументальный фильм «Право на смерть?» («Right To Die?») о человеке,

который добровольно расстался с жизнью. В фильме были зафиксиро-

ваны последние минуты жизни человека, подвергшегося эвтаназии

в швейцарской клинике Dignitas в Цюрихе – было показано, как Крейг

Эверт принимает смертельную дозу лекарств. 59-летний британец стра-

дал неизлечимым заболеванием двигательных нейронов головного моз-

га. Фильм снят канадским режиссером, обладателем премии «Оскар»,

Джоном Зарицки (John Zaritsky). В Великобритании прошли бурные

дискуссии еще до того, как фильм вышел в эфир. Этот случай является

беспрецедентным в мировой истории телевидения; он вызвал большой

резонанс, фактически на грани скандала, во многих странах Европы.

Впервые об эвтаназии не только заговорили, но ее показали в телевизи-

онном эфире.

Крейг Эверт – человек, подвергший себя эвтаназии. Акт эвтаназии

впервые был показан по телевидению. Источник: программа «Время», Первый

канал, 11.12.2008.Не осталась в стороне от дебатов и российская общественность.

В программу «Время» Первого канала от 11 декабря 2008 года был вклю-

чен новостной сюжет, посвященный обсуждению показа эвтаназии по

телевидению в Великобритании. В России сам фильм показан не был,

новости посвящались комментариям и реакции российской обществен-

ности на это событие. По словам ведущей программы, шок вызвала

не сама тема, а возможность ее показа. Дискуссию инициировала не

столько эвтаназия, сколько ее показ – «кадры как нарушение мораль-

ных запретов». Насколько этична демонстрация эвтаназии по телевиде-

нию под «шокирующим» заголовком «Смерть в эфире»?

Начало показа фильма в Великобритании сопровождалось предуп-

реждением ведущей канала Sky News о том, что это «не следовало бы

смотреть излишне впечатлительным людям», что формирует образ

чего-то страшного. В современном обществе потребления с его культом

здоровья и молодости смерть отрицается, как и все, что с ней связано.

Смерть вытесняется – о ней не принято говорить, ее не принято показы-

вать, она пугает. Соответственно, и категория пациентов в терминаль-

ной стадии становится неразличима, невидима в социальном простран-

стве. Обсуждение проблемы эвтаназии привлекает внимание к людям,

страдающим от неизлечимых заболеваний, заставляет увидеть их по-

требности, их ценности, их жизненный мир. «Позиция Sky News – это

не экстравагантное шоу, а призыв к обществу обсудить проблему эвта-

назии» [Программа «Время», Первый канал, 11.12.2008]. Эвтаназия –

символ бунта против контроля общества над телом, а шире – над жиз-

нью человека. По словам супруги Крейга Эверта, ее муж хотел, чтобы

люди получили объективную информацию о смерти и осознали значи-

мость связанных с ней вопросов.

В российских новостях были показаны отрывки из фильма, в ко-

торых Крейг Эверт в швейцарской клинике подвергается эвтаназии.

Перед смертью он говорит: «Я не хочу, чтобы моя семья мучилась

с моим угасанием. У меня нет шансов», – тем самым задавая еще одну

тему в обсуждении эвтаназии – роль родственников. Сам Крейг Эверт

благодарит жену за помощь – фигура жены присутствует в кадре прак-

тически наравне с главным героем, что репрезентирует эвтаназию

и как проблему близких пациента. Такой подробный показ самого

Крейга Эверта, множество крупных планов делает проблему эвтана-

зии личной, персонализированной проблемой, сокращает дистан-

цию между зрителем и героем. В кадрах отсутствуют врачи – по край-

ней мере, не видно людей в специализированной медицинской

одежде. Помещение, в котором осуществляется эвтаназия, также

не похоже на больничную палату – шторы на окнах, картина на стене.

Таким образом, акт эвтаназии максимально исключен из медицин-

ского дискурса с его деперсонализацией. Наоборот, акцент сделан на

том, что это личное и важное событие в жизни героя – показаны эмо-

ции и чувства, взаимоотношения Крейга Эверта с женой, и послед-

ний кадр «рука в руке».

Репортер далее говорит о том, что «по британским законам запре-

щено помогать безнадежным пациентам уходить из жизни, за такое

здесь дают 14 лет тюрьмы». Эти фразы сопровождаются кадрами из ме-

дицинской практики – фигура врача в униформе, склоненного над па-

циентом, рука больного, показатели медицинских приборов. Бросается

в глаза явное противопоставление этих кадров показу эвтаназии. Здесь

главный герой, главное действующее лицо – это врач, а пациент либо

лежит, либо не показан вовсе (показана только рука, держащая спинку

кровати). И никаких крупных планов – в кадре операционная, меди-

цинская палата, всевозможные медицинские манипуляции над телом

пациента, множество врачей, окружающих операционный стол. Боль-

ной здесь не личность, не действующий субъект, а объект контроля и ма-

нипуляций медицинского персонала. В России также эвтаназия запре-

щена и «равносильна убийству, что и подтвердили сразу несколько

судебных процессов», – комментирует корреспондент. Описывается

случай осуществления эвтаназии в России. «Виновный» изображен за

решеткой, в профиль, что автоматически придает ему статус преступни-

ка, символизирует его место в обществе. Кроме того, на заднем плане

видна фигура сотрудника правоохранительных органов, под контролем

которого и находится «преступник».

В рамках программы «Время» лауреат Нобелевской премии, ученый

В. Гинзбург дал телефонное интервью Первому каналу (на фоне фото-

графии), в котором высказался решительно в пользу эвтаназии, в том

числе со ссылкой на свою болезнь:

Я сейчас лежу больной. И поэтому мое мнение может быть существен-

но. Я самый решительный сторонник эвтаназии. Я вообще считаю,

что в Конституции записано право человека на жизнь. Я считаю, что

в Конституции всех стран нужно записать право человека на добро-

вольную безболезненную смерть… Я считаю, что это право человека

Противоположная точка зрения декларируется основателем Киев-

ского хосписа, председателем Благотворительного Фонда «Справедли-

вая помощь» Елизаветой Глинкой, которая «видела многих больных, об-

реченных на мучительную смерть». Тем не менее она выступает против

эвтаназии, озвучивая и «медицинскую», и «гражданскую» позиции:

я Вам со стороны медика отвечу, что, в общем, мы обязаны спасать че-

ловеческие жизни, а не отнимать их, да… а со стороны гражданской,

я не могу понять вот для себя лично, в стране, в которой отменена

казнь заключенных, каким образом может быть оправдана эвтаназия?

Новостной сюжет заканчивается возвращением к вопросу, постав-

ленному в начале, – «этично или не этично было показывать в теле-

эфире смерть человека?». И здесь как к экспертному прибегают к мне-

нию известных российских журналистов (В. Познер, Л. Парфенов),

которые считают, что «если это не погоня за рейтингом, а действитель-

но попытка разобраться в весьма сложном вопросе, ничего страшного

в этом нет».

В целом можно сказать, что новостной сюжет отразил как позиции

сторонников, так и противников эвтаназии. При этом «фоном» служили

кадры медицинской и судебной практики. Ни разу не спрашивалась точ-

ка зрения самих пациентов – в кадре они присутствовали как молчаливые

объекты для медицинских манипуляций либо не присутствовали вовсе.

Исключением является телефонное интервью с В. Гинзбургом – однако,

использование фотографии в качестве фона обезличивало высказывание.

Образ «защитников» эвтаназии выражали правовед и общественный

деятель М. Барщевский и ученый В. Гинзбург, тогда как противника – со-

трудник хосписа. Интересно отметить, что в сюжете были поделены

«зоны ответственности», а соответственно, власти и контроля, – за разре-

шение или запрет эвтаназии высказывались врачи, юристы, тогда как за

возможность показа акта эвтаназии – журналисты. При этом мнение

обывателя полностью исключалось из дискуссии. В новостном сюжете

противопоставлялись два мира: мир человека, уходящего из жизни, –

личный, эмоциональный, живой; и мир организаций, учреждений, меди-

цины – формальный, обезличенный, безжизненный.

Поиск по сайту: