IV. Некоторые уроки и выводы

1. Проведенный судебный процесс, независимо от решения Генпрокуратуры по поводу моего ходатайства, на мой взгляд, уже показал и осветил вопрос — почему и в угоду кому был развален Советский Союз и кто организатор этой трагедии.

2. Как бы политические структуры ни маневрировали, стараясь увести народ от главного, никогда с повестки дня жизни России не будет снят вопрос о расследовании трагедии насильственного разлома нашего Отечества.

В этом расследовании тоже заложен гражданский мир и согласие.

3. Годы перестройки и последующее время, так сказать, демократических преобразований говорят только об одном — необходимы законы, обеспечивающие Свободу и Право человека, а не только декларирование этого.

Плюс законами должны быть созданы законопослушные исполнительные органы, а также органы, объективно осуществляющие надзор за выполнением законов. Законы должны действовать. Например, принят закон о выборах — надо проводить выборы по закону.

4. Очевидно, уже пришло время (все-таки прошло три года), когда историкам, писателям, политологам, журналистам можно было бы уже включиться в исследование трагедии, постигшей наше Отечество. Ведь не было у нас в истории такого тяжелого горя. Событие эпохальное, историческое для всего человечества.

5. Какие бы коллизии еще ни ожидали наше общество, что бы ни происходило с различными структурами государства, каждый честный человек должен думать о своем Отечестве и действовать в меру своих сил и возможностей на его благо.

Нельзя допустить, чтобы народ ослеп, оглох, потерял надежду и полностью утратил веру.

6. Никогда нельзя строить иллюзий, уповая на чудо, которое якобы придет к нам с Запада или Востока. Никто нам просто так не поможет. Судьба наша в наших руках.

Стратегический план разрушения всех государственных и общественных институтов СССР — это вовсе не борьба с коммунизмом и не главная причина «холодной войны». Это была идеологическая ширма, за которой скрывались истинные причины. А они имеют глубокие исторические корни. Они же связаны с объективными законами дальнейшего развития наиболее благополучных стран. Дело в том, что техника и технология (особенно в области энергетики) достигли своего естественного предела. Последующее повышение их эффективности без дополнительно-то вливания сырья невозможно. А сырье — у нас.

7. Предатели нашего народа нервничают. Вчера в своем интервью радио «Свобода» Горбачев, узнав о том, что происходит на нашем суде, заявил: «И это мы идем к правовому государству?»

Видите ли, он вел к правовому государству, пока его полностью не развалил.

Что ж, чувство нервозности — для него характерное чувство. Боится. Знает, что его ожидает.

8. Государственный комитет по чрезвычайному положению был создан руководством страны только во имя сохранения Союза и защиты Советской Конституции, а не наоборот, как это стараются представить Горбачев и Генеральная прокуратура РФ.

Странно, они здесь едины.

Можно было бы объяснить — почему, но это и так видно. Главное — это то, что ГКЧП был создан в положении крайней необходимости, а это снимает все вопросы.

9. Патриотические, честные, благородные силы в нашем обществе проявляют себя все больше и больше. Они есть и среди тех, кому доверено самое высокое — Право, Закон.

Особо я обязан отметить мужественные поступки прокурора Генеральной прокуратуры Аркадия Борисовича Данилова, адвоката Дмитрия Давидовича Штейнберга.

Несомненно, их поступки войдут в историю, как и весь этот судебный процесс. Что бы у нас на суде ни было, какие бы обострения ни принимал процесс — все двигалось к раскрытию истины.

V. Заключение.

Начну с тех мыслей, которые уже были высказаны в начале моего Последнего слова — три года прошло с тех пор, как я был арестован, и все дни этих лет я постоянно находился в тисках тяжелых, гнетущих мыслей, порожденных предъявленным обвинением.

Как и любому моему соотечественнику, мне были известны истины, которые являлись незыблемыми принципами: значение каждого человека измеряется его трудом, заслугами перед Родиной, а человеческое достоинство — силой патриотизма. Зная это, я, на мой взгляд, и действовал соответственно. В 41-м над страной нависла смертельная опасность — и я пошел на ее защиту. В 91-м опять возникла тяжелая угроза нашему государству — опять встал на защиту Отечества.

Но когда случилась со мной беда — меня арестовали (а я первоначально посчитал это нелепой ошибкой), то я говорил, что и в беде нельзя падать духом. Однако когда все иллюзии рассеялись и стало очевидным, с кем я имел дело и кто именно является изменником Родины, — я стал убеждать себя, что неизбежное надо нести с достоинством. И нес.

Но, конечно, покоя не было. И его не будет, пока не прояснится истина. Ведь даже и сейчас, хоть и очень редко, но бывают случаи, когда идущий навстречу знакомый человек вдруг переходит на другую сторону улицы. Ясно, что не хочет встречаться с подсудимым.

Ну, что же, хоть кое-кто и шарахается и мне это неприятно, но хожу я свободно и открыто, чего, уверен, не сможет сделать Горбачев. Да что там Горбачев? Гайдар в Государственной Думе ходит с охранником. Не знаю, как он спит, но это же дико. Я не могу себе представить, чтобы даже в 90-м году кто-то в Верховном Совете СССР появился с охраной (кроме, конечно, Горбачева).

После августа 1991 года Горбачев уже стал калифом на час. Но свое окончательное гнусное дело в отношении страны успел сделать: умышленно арестовал и посадил в тюрьму председателя Президиума Верховного Совета, премьер-министра, министра обороны, председателя КГБ (министр внутренних дел якобы застрелился), секретаря ЦК КПСС, заместителя председателя Совета обороны, руководителя администрации Президента, ряд народных депутатов СССР.

Этим самым он сразу решал в своих интересах ряд задач: не только обезглавил все основные законодательные, исполнительные и партийные структуры, силовые министерства, но и нагнал тем самым страх на всех, кто в этих структурах остался. Полностью их нейтрализовал и сделал недееспособными. Этим шагом он также убрал всех и все, что ему мешало, и открыто, цинично заявил: «Теперь на нашем пути нет никаких преград». Арестовав, он также отомстил тем, кто осмелился у него на даче отключить телефон или вел себя недостаточно, на его взгляд, корректно.

Отомстил! А удовлетворение этого чувства (так же, как и популярность, корыстолюбие, меркантильность, барство) было неотъемлемой частью его внутреннего содержания. Хоть в этой книге уже об этом говорилось, но я хочу еще раз повторить: еще на съезде народных депутатов СССР во время обсуждения кандидатуры Горбачева на пост Президента, народный депутат от Кемеровской области Теймураз Авалиани буквально выкрикнул с места: «Одумайтесь, кого вы выбираете? Я его прекрасно знаю и много лет слежу за его работой — это пустой человек, он загубит страну. Он никогда ни о ком и ни о чем не заботится, кроме себя и своих ближних, а также вышестоящих начальниках. Это мстительная и коварная личность. Он не может быть Президентом!»

Это были слова пророка. Но Горбачева небольшим большинством все-таки избрали. Совершена роковая историческая ошибка. И эта ошибка уже реально сказалась на всем последующем времени, в т. ч. и в августе 91 года. Обезглавив и парализовав все, что могло хоть как-то сопротивляться антиконституционным действиям, Горбачев открыл путь сепаратизму и экстремизму. Умышленно!

Но Горбачев и сейчас, на суде, продолжал настаивать на том, что этот путь был открыт выступлением ГКЧП. Изложенный выше аргумент убедительно показывает явную неуклюжесть Горбачева. Мало того, резонно спросить у него — а кто породил и вырастил, вооружил и вдохновил на действия этих сепаратистов и экстремистов? Ведь в стране до 1985 года малейших признаков всего этого не было и невозможно было, чтобы такое появилось. Это не отвечало интересам народа.

Резонно, что сегодня наши люди, измученные тяжелыми испытаниями, проклиная изменников и предателей нашего народа, одновременно жестко упрекают ГКЧП — почему, взявшись за нужное и большое дело в интересах народа, комитет не довел его до конца?! В этих условиях неубедительным будет ответ, что, мол, нас арестовали. Люди же немедленно спросят, но почему вас арестовали, почему вы позволили это им сделать, ведь у вас была вся сила?!

И я согласен с упреками. Каждый человек в государстве должен заниматься своим делом и отвечать за сбой участок — один пашет, другой сталь льет, третий науку и культуру двигает, четвертый следит за исполнением законов, пятый обеспечивает госбезопасность и оборону страны.

Горбачев с помощью своих «архитекторов» и «прорабов перестройки» хитро и тонко заводил троянского коня в нашу социалистическую крепость (и в нашу страну, и в страны социалистического содружества).

Ведь процветание социалистического лагеря (а в ГДР и Чехословакии было действительно процветание, другие страны тоже жили хорошо) было как кость в горле у Запада, особенно у Рейгана, Тэтчер. Они стали приближать Горбачева (еще с 1984 года) и учить его уму-разуму. Ученик оказался послушным, падким на похвалы и другое… То есть он был для Запада удобной фигурой.

И неудивительно, что первые ростки приватизации были не при Чубайсе, а при Горбачеве еще в 1987–1988 годах, когда начали организовываться так называемые концерны. А его анархический лозунг: «Все разрешено, что не запрещено законом»! — это уже было прямым указанием на развал советской социалистической системы.

Фактически именно Горбачев организовал антинародный переворот! Именно он вогнал стране нож в спину. Проводится референдум, народ высказывается за Союз, а Горбачев готовит договор, узаконивающий развал уникального государства. Это было антиконституционно. И ГКЧП выступил правильно, но проявил наивность, и его членов посадили в тюрьму. А оставшиеся в Верховном Совете, в прокуратуре, КГБ, МО, МВД, ЦК КПСС были подавлены страхом. Никто не выступил.

Наша страна была, конечно, ближе к истинному социализму, чем к капитализму. Об этом многократно еще в 90-м году заявляли многие западные социологи, наблюдая потрясающие даже деформации в социально-экономической сфере.

Но если, допустим, Горбачев и его клика пришли к выводу, что капитализм для нашего народа лучше, чем социализм, то не надо насильно набрасывать хомут — проведите референдум. Ведь это не рядовой, а судьбоносный вопрос. Ведь референдума по капитализму не было. А Горбачев подло и хитро ввел троянского коня. Используя доверчивость и открытость народа, он вгоняет еще один нож в спину — широко распахивает двери для капитализации.

А наш народ, приученный за 70 лет Советской власти ко многим гарантиям, которые обеспечивает государство, даже сейчас продолжает наивно в это верить.

Мне понятны были слова Ельцина (я их читал только недавно), когда он с гневом с трибуны Дома кино громил Горбачева, называя его изменником, говорил, что он развалил страну, что предал свой народ. Я был полностью с ним согласен — обвинение справедливое. Но мне совершенно не понятен ход дальнейших действий. Да, надо было избавиться от Горбачева — загубил страну. Но почему был избран Беловежский вариант? Ведь ненависть и презрение к предателю не должны были в итоге обернуться против народа — новым предательством.

Почему Российское государство не поддержало Государственный комитет по чрезвычайному положению, который выступал не против Ельцина и других руководителей республик, а против политики Горбачева?! То есть против того же, о чем говорил и Ельцин. Логичнее было согласовать эти действия, а не идти на временный блок с Горбачевым. Ведь в итоге уникальное государство было окончательно развалено лишь потому, что надо было Ельцину избавиться от Горбачева.

Это мне совершенно непонятно. Я был против любого развала страны.

Еще одна проблема. У нас в СССР существовала одна партия — КПСС. Являясь партией, она составляла и государственную структуру (так сложилось исторически). Возник вопрос об исключении ст. 6-й из Конституции. Статью убрали, но ведь вместе с этим нарушили и управление страной, ее экономикой. Мы же вместо этого стержня, вокруг которого строилась вся государственность, ничего не создали.

Это было сделано умышленно. Такой шаг был направлен на развал государства, а не только партии.

Мало того, к этому добавляется многопартийность. Наша страна не имела враждующих классов, у всех интересы общие. Если нет классов, то логично вообще не иметь никаких партий. Ленину потребовалась партия единомышленников для решения политических задач. Но уже во второй половине XX века нам никаких политических задач решать не требовалось. И народ вполне мог бы опираться на Советы и общественные организации, которые бы смогли заниматься и социалистической идеологией.

Но мы пошли вроде по демократическому, а фактически ложному пути многопартийности. Что же в итоге приобрели? Усилили центробежные силы и в угоду Западу разнесли страну в кровавые клочья. И даже на этом не успокоились.

Верно народ говорит — ГКЧП был обязан не допустить развала государства. Это можно было сделать только отстранением Горбачева от власти, чего, к сожалению, не произошло.

В итоге хочу отметить следующее. В следственном изоляторе «Матросская тишина» мне было предъявлено первое обвинение. Цитирую:

«Варенников является одним из участников заговора с целью захвата власти и группы лиц, захвативших власть, т. е. подозревается в совершении преступления, предусмотренного пунктом «а» статьи 64 УК РСФСР.

Основанием для задержания Варенникова является тяжесть совершенного им преступления, и, находясь на свободе, он может воспрепятствовать установлению истины по уголовному делу.

Подпись — Белоусов.

23.08.91 г., 5 ч. 45 мин.»

Уже тогда на этом документе я написал: «Не считаю себя участником заговора и цели захвата власти не ставил, Варенников».

То есть с первого часа моего ареста я уже четко и ясно заявил, что в ни каком заговоре я не участвовал (его попросту не было) и тем более цели захвата власти не ставил, ни я, ни другие. У всех власти было достаточно.

Характерно, что уже в письме Генпрокурору Степанкову 31.08.91 г. (т. е. через неделю после ареста) я писал: «Никогда ни у кого и мысли не было о захвате власти. Наоборот, всегда стремились к укреплению существующей власти и спасению страны от катастрофы».

И сколько бы в последующем ни проходило допросов, сколько бы все новых обвинений мне ни предъявлялось, я никогда не сомневался в своей невиновности. Даже наоборот, чем дальше шло следствие, тем больше я убеждался в абсурдности предъявленного мне обвинения, как и обвинения ГКЧП в целом, а также в том, что к истинным виновникам разрушения страны, изменникам Родины и предателям нашего народа меры приняты не были.

В то же время Генеральная прокуратура РФ не желала признать свою ошибку, она маневрировала и продолжала обвинять вопреки закону, который гласил: «Общественно опасное противозаконное деяние может быть признано преступлением только тогда, когда Оно совершенно виновно». Тем не менее, Генпрокуратура на каждом листе Обвинительного заключения пишет, что якобы каждое наше, и мое в том числе, действие совершено умышленно и с ущербом для государства.

Но вся трагедия состоит в том (и об этом говорят все дела), что отсутствует само преступление. Поэтому я и не мог его совершить, разумеется, если рассуждать с позиций логики. А если с позиции морали» то я вообще не способен на преступление. А суд все оценит с позиций права.

Таким образом, мое заявление о моей невиновности, на мой взгляд, обоснованно. Я не считал и не считаю себя виновным.

Но я с горечью и с глубоким сожалением переживаю чувство неисполненного долга — я не все сделал, как и мои товарищи, чтобы не допустить развала нашей Родины. В этом я каюсь.

Искренне надеюсь, что Военная коллегия Верховного Суда РФ оценит все показания объективно и вынесет справедливый приговор».

* * *

Фактически последнее слово писалось накануне и в ночь перед заседанием, поэтому оно недостаточно отшлифовано, но главное я постарался изложить.

И вот, наконец, наступил день вынесения приговора. Снова раздается уже привычная команда: «Встать, Суд идет!» Мы все встаем. Судьи в мантиях с суровыми лицами (так мне показалось) вышли на свои места, но не сели. Председательствующий генерал Виктор Александрович Яськин начал зачитывать текст приговора. На это ушло целых полчаса! В документе одно за другим отметалось обвинение, сфабрикованное Генпрокуратурой.

Чем дальше читал приговор В. А. Яськин, тем больше становилась моя уверенность, что все может окончиться благополучно. Наконец В. Яськин произнес: «Суд приговорил…» — и сделал паузу. У меня сердце оборвалось. Как же так? Вроде все обвинения отметены и вдруг — «приговорил!». Но, оказывается, существует такая судебная формула и она употребляется независимо от меры наказания или вывода суда.

Итак, вот текст приговора от 11 августа 1994 года: «Именем Российской Федерации Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации в составе: председательствующего генерал-майора юстиции Яськина В. А.,

народных заседателей генерал-майора Подустова В. И. и контр-адмирала Юрасова Н. П.,

при секретарях майоре юстиции Сокерине С. Г., капитане юстиции Зинченко В. И. и старшем лейтенанте юстиции Неустроеве В. С.,

с участием государственного обвинителя — старшего военного прокурора Главного управления по надзору за исполнением законов в Вооруженных Силах полковника юстиции Данилова Л. Б. и защитника-адвоката Штейнберга Д. Д.,

рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело по обвинению бывшего Главнокомандующего Сухопутными войсками Вооруженных Сил СССР — заместителя министра обороны СССР генерала армии Варенникова Валентина Ивановича, родившегося 15 декабря 1923 г. в г. Краснодаре, русского, имеющего высшее образование, женатого, в преступлении, предусмотренном п. «а» ст. 64 УК РСФСР, установила:

На 20 августа 1991 г. намечалось открытие подписания Договора о Союзе суверенных государств, что, по мнению ряда высших должностных лиц страны, привело бы к разлому и прекращению существования СССР.

16 августа 1991 г. министр обороны СССР информировал Варенникова В. И. о возможном введении в стране чрезвычайного положения.

На следующий день Варенников В. И., по указанию Язова Д. Т., присутствовал на совещании высших должностных лиц государства на объекте КГБ «АБЦ», в ходе которого высказывалось мнение о необходимости введения чрезвычайного положения в целях предотвращения распада Советского Союза и улучшения экономического положения в нем. Здесь же принято решение о направлении группы лиц в Форос, где отдыхал Президент СССР М. С. Горбачев, с целью побудить его ввести чрезвычайное положение либо поручить это сделать другим. В эту группу, по предложению Язова Д. Т., был включен и Варенников В. В.

18 августа группа в составе заместителя председателя Совета обороны СССР Бакланова О. Д., руководителя аппарата Президента СССР Болдина В. И., секретаря ЦК КПСС Шенина О. С. и Варенникова В. И. вылетела в Форос. Вместе с ними полетели начальник службы охраны КГБ СССР Плеханов Ю. С., начальник специального эксплуатационно-технического управления при ХОЗУ КГБ СССР Генералов В. В. и другие сотрудники КГБ.

По прилету в Крым Варенников В. И. узнал, что Плеханов Ю. С. Отдал команду отключить все виды связи у Президента СССР, а по прибытии в резиденцию последнего— и об отсутствии связи с абонентского комплекта № 1.

Встретившись с Горбачевым М. С., Бакланов О. Д., Болдин В. И. и Шенин О. С. доложили о состоянии дел в стране и КПСС, а Варенников В. И. — о трудностях обеспечения обороноспособности и вопросах, возникавших в армейской среде в связи с процессами, проходившими в государстве, и ухудшением условий военной службы.

Не получив от Президента СССР формального согласия на введение чрезвычайного положения, Бакланов О.Д., Болдин В. И., Шенин О. С. и Плеханов Ю. С. улетели в Москву, где в ночь на 19 августа был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП).

Варенников В. И., по поручению министра обороны СССР, вечером 18 августа на военном аэродроме Бельбек встретился с заместителем министра внутренних дел Громовым Б. В. и провел совещание, в ходе которого обсудил с командующими войсками Киевского, Прикарпатского и Северокавказского военных округов Чечеватовым В. С., Скоковым В. В. и Шустко Л. С., командующим Черноморским флотом Хронопуло М. Н. и маршалом артиллерии Михалкиным В. М. действия подчиненных им войск в случае введения чрезвычайного положения.

Утром 19 августа, после обнародования документов ГКЧП, Варенников В. И., по поручению министра обороны СССР, встретился с руководством Украины и рекомендовал им ввести чрезвычайное положение в западных областях республики.

Наблюдая за развитием событий в Москве, он в течение 19 августа направил в адрес ГКЧП пять шифротелеграмм с информацией о ситуации на Украине и требованием принятия более решительных мер в отношении руководства РСФСР, противодействовавшего мероприятиям ГКЧП.

Кроме того, Варенников В. И. рекомендовал командующим войсками военных округов направить телеграммы в поддержку действий ГКЧП.

Возвратившись 20 августа в Москву, он, по поручению министра обороны СССР, присутствовал при обсуждении в кабинете заместителя министра обороны СССР вопроса о применении вооруженной силы для захвата здания Верховного Совета России, в котором находилось руководство республики.

Он же дал указание подготовить три танковые роты и эскадрилью боевых вертолетов.

Ознакомившись с обстановкой у здания Верховного Совета РСФСР и в целом в г. Москве, Варенников В. И. предложил во избежание кровопролития не штурмовать названное здание и вывести войска из столицы.

Не желая кровопролития, руководство Министерства обороны, Министерства внутренних дел и КГБ СССР отказались от захвата этого здания, а 21 августа 1991 г., по решению министра обороны СССР и коллегии Министерства обороны СССР, войска выведены из г. Москвы.

В судебном заседании Варенников В. И., не признав себя виновным в каком-либо преступлении, показал о своих действиях, как изложено выше, и пояснил, что совершил их в целях сохранения Советского Союза.

Выполнение им перечисленных действий подтверждается и другими доказательствами, исследованными в ходе судебного разбирательства.

Так, свидетели Язов Д. Т. и Ачалов В. А. сообщили, что 16 августа 1991 г. они и Варенников В. И. обсуждали положение дел в стране и первый сказал о возможном введении чрезвычайного положения.

Органами предварительного следствия вменялось, что Варенников В. И. в тот день был посвящен Язовым Д. Т. в планы срыва подписания Союзного договора. Однако как подсудимый, так и перечисленные свидетели отрицают это, в связи с чем обвинение в этой части признается необоснованным.

Не нашло подтверждения и содержащееся в обвинительном заключении утверждение, что на Варенникова В.И. планировалось возложить обязанности по непосредственному обеспечению режима чрезвычайного положения. Это утверждение противоречит не только показаниям подсудимого, свидетелей Язова Д. Т. и Ачалова В. А., но и тому, что по решению министра обороны СССР Варенников должен был улететь и фактически улетел 18 августа из столицы на несколько дней. Не возлагалась на него такая задача и после его возвращения в г. Москву.

Как показали свидетели Крючков В. А., Язов Д. Т., Павлов В. С., Бакланов О. Д., Болдин В. И., Шенин О. С., Ачалов В. С., Егоров А. Г. и Грушко В. Ф., 17 августа 1991 г. Варенников был на совещании высших должностных лиц, в ходе которого обсуждалась сложившаяся в стране ситуация и высказывалось мнение о необходимости введения чрезвычайного положения для предотвращения разлома СССР и улучшения экономического положения в нем. Там же принято решение о направлении делегации к Президенту СССР с целью побудить его ввести чрезвычайное положение самому либо поручить это сделать другим. По предложению Язова Д. Т. в эту группу был включен Варенников В. И. Он, по показаниям названных лиц, на совещании присутствовал, но в обсуждении не участвовал.

Органами предварительного следствия вменялось, что в ходе этого совещания определена дата выступления и согласованы действия по захвату власти, который должен был осуществиться путем изоляции Президента СССР в Форосе, отключения всех видов связи и предъявления ему требования ввести чрезвычайное положение или уйти в отставку. В случае его отказа продолжить изоляцию силами КГБ, объявить Горбачева М. С. больным и неспособным по этой причине осуществлять свои полномочия, возложить их на вице-президента СССР, создать ГКЧП из числа участников заговора, наделив его всей полнотой власти, и ввести в стране чрезвычайное положение.

Обвинение Варенникова В. И. в этой части является лишь предположением, основывающемся на отдельных объяснениях подозреваемых или обвиняемых Язова Д. Т., Павлова В. С. и Грушко В. Ф.

Из этих лиц лишь Язов Д. Т. в начале следствия показывал, что при встрече на объекте 17 августа 1991 г. обсуждались вопросы изоляции и отставки Горбачева М. С. по болезни и передачи власти ГКЧП.

Однако еще в ходе предварительного следствия он назвал эти объяснения неточными и заявил, что 17 августа изоляция Горбачева М. С., объявление его больным и создание ГКЧП не затрагивались. Два последних вопроса были подняты и решены 18 августа в отсутствие Варенникова В.И.

Не дают основания для бесспорного вывода о том, что перечисленные вопросы обсуждались 17 августа, также объяснения Павлова В. С. и Грушко В. Ф. о согласовании даты выступления, планах предъявления Горбачеву М. С. требования уйти в отставку или объявления его больным, создания ГКЧП они никогда не показывали.

Из показаний участвовавших в совещании лиц видно, что после принятия решения о направлении в Форос группы лиц возникали опасения, что Горбачев М. С. их не примет либо прикажет арестовать. В связи с чем Крючков В. А. заявил, по объяснениям Павлова В. С., что «ситуация будет под контролем», а по показаниям Грушко В. Ф., что с группой полетит Плеханов Ю. С., который знает охрану и примет меры. Из этих слов он, Грушко, сделал вывод, что Горбачев М. С. будет изолирован.

Другие присутствовавшие на совещании лица о таком выводе не сообщали.

Таким образом, в ходе предварительного следствия не добыты бесспорные доказательства того, что Варенников В. И. присутствовал при обсуждении планов захвата власти путем изоляции Президента СССР, объявления его больным, создания ГКЧП и наделения его всей полнотой власти либо знал о таких планах из других источников.

В судебном же заседании все допрошенные участники этого совещания категорически заявили, что перечисленные вопросы в присутствии Варенникова В. И. не обсуждались.

На основании изложенного суд находит, что эта часть обвинения является необоснованной.

Органами предварительного следствия вменялось, что на упомянутом совещании также решено использовать войска Министерства обороны, Министерства внутренних дел и Комитета государственной безопасности СССР для обеспечения режима чрезвычайного положения.

Это обвинение основывалось на показаниях Егорова А.Г. и Язова Д. Т. о том, что последний предлагал обсудить вопросы взаимодействия органов Министерства обороны, МВД и КГБ.

Однако Варенников В. И. и другие участники совещания на предварительном следствии не подтвердили, что они слышали это предложение.

В судебном же заседании все отрицали, что на совещании затрагивался вопрос использования войск для обеспечения деятельности ГКЧП или хотя бы их ввод в столицу.

Поэтому и эта часть обвинения признается необоснованной.

Согласно обвинительному заключению на названном совещании оглашались документы будущего ГКЧП.

Хотя участники совещания и показали в суде, что фрагменты проектов документов оглашались, но это не может быть положено в основу обвинительного приговора в отношении Варенникова В. И., поскольку постановлением о привлечении его в качестве обвиняемого эти действия ему не вменены.

Из показаний участников совещания усматривается, что оглашенные фрагменты не позволяли судить о содержании документов в целом и не свидетельствовали о планах отстранения Президента СССР, объявления Горбачева М.С. больным, его изоляции, создания ГКЧП и захвата власти.

В начале предварительного следствия Варенников В. И., как и Язов Д. Т., показал, что на том же совещании говорилось об отключении связи у Президента СССР. Однако затем он заявил, что об отключении названной связи он впервые услышал от Плеханова Ю. С. в полете или по прибытии в Крым, такой же позиции он придерживался и в судебном заседании. Свидетель Язов Д. Т. заявил суду, что на предварительном следствии он ошибся, фактически же он узнал об отключении связи до или после совещания. Остальные участники совещания также показали, что на нем этот вопрос не затрагивался. А свидетель Плеханов Ю.С. подтвердил, что он сообщил Варенникову В. И. об отключении связи после посадки в Крыму.

Исходя из изложенного, суд считает недоказанным обвинение Варенникова В. И. в том, что он еще до вылета к Президенту СССР знал об отключении у него связи.

Как объяснил подсудимый, после сообщения Плеханова Ю. С. он полагал, что связь у Президента отключена лишь на время встречи с ним. Это утверждение в определенной мере подтверждается показаниями свидетеля Кириллова В. А., согласно которым после его доклада об отсутствии связи с абонентского комплекта № 1 Варенников В. И. сказал, что связь будет восстановлена на следующий день.

Факт встречи с Президентом СССР подтвердил подсудимый, свидетели Бакланов О. Д., Болдин В. И., Шенин О.С. и Горбачев М. С., которые также сообщили, что прибывшие, убеждая Президента ввести чрезвычайное положение самому либо поручить это сделать другим, говорили о критическом положении в экономике и общественно-политической жизни страны, а Варенников В. И., в частности, — о трудностях обеспечения обороноспособности и вопросах, возникавших в армейской среде в связи с процессами, проходившими в государстве, и ухудшением условий армейской службы.

По показаниям Варенникова В. И., Бакланова О. Д., Шенина О. С. и Болдина В. И., Горбачев М. С. хотя и назвал попытку спасти страну от развала путем введения чрезвычайного положения авантюрой и говорил о возможности принятия чрезвычайных мер через съезд народных депутатов или Верховный Совет СССР, однако закончил встречу рукопожатиями и словами: «Черт с вами, делайте, что хотите, но доложите мое мнение». Эти слова Президента СССР они расценили как фактическое согласие на введение в стране чрезвычайного положения при одновременном его желании остаться в стороне от принятия такого решения.

Признав правильность оценки прибывшими ситуации в стране, свое высказывание о возможности введения чрезвычайного положения решением съезда народных депутатов или Верховным Советом СССР, а также рукопожатия при расставании, свидетель Горбачев М. С. отрицал произнесение указанных слов или одобрение каким-то иным способом введения чрезвычайного положения неконституционным путем.

Проанализировав доказательства, суд пришел к выводу, что, несмотря на высказывания М. С. Горбачева об антиконституционности и авантюризме предложений прибывших, непринятие им мер к их задержанию, его предложение созвать съезд народных депутатов или сессию Верховного Совета для обсуждения вопроса о введении чрезвычайного положения, рукопожатия при расставании давали Варенникову В. И. основания полагать, что Президент СССР если и не одобряет, то не возражает против попытки спасти страну от развала путем введения чрезвычайного положения.

Этот вывод подтверждается также объективными действиями членов ГКЧП, которые после провала задуманного полетели к Горбачеву М. С. для обсуждения возможного выхода из создавшейся ситуации.

Органами предварительного следствия Варенникову В.И. вменялось, что непосредственно он потребовал от Президента СССР уйти в отставку.

Несмотря на то, что свидетель Горбачев М. С. последовательно заявлял о таком требовании Варенникова В. И., суд находит обвинение в этой части необоснованным, поскольку никто из остальных присутствовавших при встрече это обстоятельство не подтвердил ни на предварительном следствии, ни в судебном заседании.

Как утверждают Болдин В. И., Шенин О. С., Бакланов О. Д. и Варенников В. И., последний заявил Горбачеву М. С. о своей, а не Президента СССР отставке.

Показания этих лиц подтверждаются приобщенным к делу рапортом Варенникова В. И. с просьбой о его отставке, датированным 19 августа 1991 г., и показаниями свидетеля Язова Д. Т., согласно которым Варенников В. И. по телефону доложил ему из Киева о том, что он высказал Горбачеву М. С. свою готовность уйти в отставку.

Органами предварительного следствия в обвинение Варенникову В. И. включено и то, что после его отъезда из Фороса Генералов В. В. принял меры к изоляции Президента СССР и блокированию его резиденции.

Суд считает эту часть обвинения необоснованной, так как по делу не добыты бесспорные доказательства того, что Варенников В. И. оказывал содействие в осуществлении этих мер либо был осведомлен о намерении их совершить.

Как пояснил подсудимый, уехав от Горбачева М. С., он по указанию министра обороны СССР встретился на военном аэродроме с заместителем министра внутренних дел СССР Громовым Б. В., а затем провел совещание с командующими войсками Прикарпатского, Киевского и СевероКавказского военных округов генералами Скоковым В. В., Чечеватовым В. С, и Шустко Л. С., командующим Черноморским флотом Хронопуло М. Н. и маршалом артиллерии Михалкиным В. М. Свидетели Хронопуло М. Н. и Михалкин В. М. показали, что в ходе этого совещания Варенников В. И. сообщил им о возможном введении в стране чрезвычайного положения и обсудил с ними те статьи Закона СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения», которые касались действий военнослужащих в этих условиях. Свидетель Язов Д. Т. подтвердил, что указанное совещание проведено по его распоряжению.

Этот свидетель также показал, что по его заданию Варенников В. И. полетел в Киев и встретился с руководством Украины.

Как показали свидетель Гуренко С. И. и подсудимый, последний предлагал руководству Украины ввести чрезвычайное положение в западных областях республики, однако, когда Кравчук Л. М. заявил, что не видит в этом необходимости, Варенников В. И не настаивал.

Факт направления Варенниковым В. И. пяти шифро-телеграмм с информацией о ситуации на Украине и требованием принятия более решительных мер в отношении руководства РСФСР подтверждается подлинниками этих документов, приобщенными к делу.

По показаниям свидетеля Михалкина В. М., Варенников В. И. через него советовал командующему войсками Прикарпатского военного округа направить телеграмму с одобрением действий ГКЧП. Такая телеграмма была подготовлена, но не отправлена. Эти показания подтверждаются тем, что телеграмма не приобщена к материалам дела.

Не приобщены к делу и телеграммы из других округов.

По показаниям свидетеля Хронопуло М. Н., в телефонном разговоре он высказывался о необходимости усиления охраны аэродрома Бельбек. Как сообщил далее свидетель, еще до этого разговора он ставил перед министром обороны СССР и главкомом ВМФ вопрос об усилении охраны названного аэродрома, Главнокомандующему Военно-Морским Флотом он доложил и о предложении Варенникова В. И. и получил распоряжение выделить силы и средства. После этого по его, Хронопуло, приказу на аэродром был направлен батальон морской пехоты. Задачу уничтожать самолеты он не ставил, и Варенников не просил его об этом, что подтвердил и подсудимый.

Поскольку их показания не опровергнуты, суд находит необоснованным обвинение в выделении большего количества сил и средств и постановке перед ними задачи уничтожать самолеты в случае их несанкционированной посадки.

Как показали свидетели Язов Д. Т. и подсудимый, 20 августа 1991 г. последний, по распоряжению министра обороны СССР, был на совещании представителей Министерства обороны, КГБ и МВД СССР. О том, что на нем обсуждался вопрос о действиях против лиц, находившихся в здании Верховного Совета РСФСР, также показали свидетели Ачалов В. А., Громов Б. В., Карпухин В. Т. и другие участники совещания. Из показаний допрошенных лиц видно, что Варенников В. И. лишь присутствовал и активного участия в обсуждении не принимал.

По выводам органов предварительного следствия, захват здания Верховного Совета РСФСР не состоялся в связи с решением предполагаемых исполнителей этой операции отказаться от ее осуществления, то есть по независящим от воли организаторов причинам.

Между тем никто, кроме Громова Б. В., не показывал о том, что он заявлял об отказе участвовать в операции, если приказ о ее поведении будет отдан. Из показаний Крючкова В. А., Карпухина В. Т. и других допрошенных по этому эпизоду лиц видно, что решение не проводить штурм здания Верховного Совета РСФСР вызвано нежеланием пролить кровь людей, находившихся в этом здании и возле него.

При таких данных суд признает, что операция не состоялась в силу добровольного отказа от нее.

Как усматривается из показаний Крючкова В. А., Язова Д. Т., Ачалова В. А., Громова Б. В. и Агеева Г. Е., Варенников В. И. внес вклад в достижение добровольного отказа, заявляя первым двум о нежелательности проведения боевых действий из-за того, что они повлекут человеческие жертвы.

Органами предварительного следствия Варенникову В.М. вменялось, что он дал указание подготовить три танковые роты и эскадрилью боевых вертолетов для реализации планов захвата здания Верховного Совета РСФСР.

Подсудимый подтвердил, что он давал указание генералам Петрову В. А. и Павлову В. Е. о подготовке соответственно танковых рот и вертолетов, но сделал это не с целью их использования при штурме указанного здания, а для обеспечения вывода войск.

Свидетели Петров В. А. и Павлов В. Е. показали, что Варенников В. И., отдавая упомянутое распоряжение, не ставил задачу подготовиться к боевым действиям.

Таким образом, объяснения подсудимого не опровергнуты.

Кроме того, из показаний подсудимого и этих свидетелей видно, что Варенников В. И дал указание лишь о подготовке к перемещению танков и вертолетов, но команду на перемещение не давал.

Следовательно, он добровольно отказался от использования боевой техники, что в силу ст. 16 УК РСФСР устраняет его уголовную ответственность.

Органами предварительного следствия Варенникову В.И. вменено, что в результате неправомерного ввода войск в Москву в ночь на 21 августа 1991 года погибли Д. Комарь, И. Кричевский и В. Усов, и то, что городскому хозяйству причинен ущерб на 24,2 миллиона рублей.

Суд признает это обвинение необоснованным, поскольку Варенников В. И. не был членом ГКЧП и по делу не добыты доказательства того, что он участвовал в принятии решения о вводе войск либо способствовал их вводу или перемещению.

Постановлением о привлечении в качестве обвиняемого Варенникову В. И. вменялось и то, что, отстраняя от исполнения полномочий Президента СССР, являвшегося Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами, на которого возложена координация деятельности государственных органов по обеспечению обороноспособности страны, руководство Советом обороны, и лишив его путем изоляции возможности принимать решения, связанные с использованием стратегических ядерных сил, он умышленно действовал в ущерб обороноспособности страны.

Эту часть обвинения суд также признает необоснованной, поскольку по делу не добыты доказательства, бесспорно свидетельствующие о том, что Варенников В. И. знал о планах отстранения Президента СССР и его изоляции либо как-то умышленно этому способствовал.

Органы предварительного следствия квалифицировали действия Варенникова В. И. как измена Родине в форме заговора с целью захвата власти, то есть преступление, предусмотренное п. «а» ст. 64 УК РСФСР.

Суд считает такую оценку ошибочной.

Согласно диспозиции ст. 64 УК РСФСР обязательным признаком измены Родине является наличие у виновного умысла на причинение ущерба суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности СССР.

Ни на предварительном следствии, ни в судебном заседании не добыты доказательства, подтверждающие, что Варенников В. И. желал или сознательно допускал наступление таких вредных последствий для своей Родины.

Как усматривается из программных документов ГКЧП, в поддержку которого действовал Варенников В. И., и его объяснений, которые ничем не опровергнуты, он руководствовался лишь интересами СССР и имел целью содействовать разрешению сложившихся в стране кризисных проблем. При этом он не только не желал, но и не допускал наступления вредных последствий, указанных в ст. 64 УК РСФСР.

Хотя Варенников В. И. оказывал содействие ГКЧП с использованием своего служебного положения, его действия, совершение которых признано доказанным, не содержат состава должностного или иного преступления.

Делая такой вывод, суд исходит из следующего.

В августе 1991 г. Варенников В. И. находился на действительной военной службе. В соответствии с воинскими уставами приказ начальника является обязательным для беспрекословного, точного и своевременного исполнения военнослужащим. Большинство же своих действий (присутствие на совещаниях 17 и 20 августа 1991 г., встречи с Президентом СССР и руководством Украины, проведение совещания с командующими войсками военных округов) он совершил не по собственной инициативе, а по приказу министра обороны СССР. Совершая инкриминированные ему действия, он не располагал достоверными данными, позволяющими считать, что происходящие события фактически противоречат воле Президента СССР — Главнокомандующего Вооруженными Силами государства. Мотивами и целью содеянного им были не корыстные побуждения или иная личная заинтересованность, а сохранение и укрепление своего государства, что соответствовало воле народа, высказанной на референдуме 17 марта 1991 г. Действия Варенникова В. И. не повлекли материальный ущерб или иной существенный вред. Более того, ознакомившись с обстановкой в Москве 20 августа 1991 г., он своими советами Язову Д. Т. и Крючкову В. А. способствовал отказу от кровопролития.

К тому же и органы предварительного следствия не усмотрели, в отличие от некоторых других привлеченных по делу лиц, в действиях Варенникова В. И. признаков незаконного использования служебного положения или превышения должностных полномочий.

На основании изложенного Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, руководствуясь п. 2 ст. 5, ст. ст. 303, 309, 313, 314, 316 и 317 УПК РСФСР,

приговорила:

Варенникова Валентина Ивановича по обвинению в преступлении, предусмотренном п. «а» ст. 64 УК РСФСР, оправдать за отсутствием в его действиях состава преступления.

Меру пресечения в отношении него — подписку о невыезде отменить.

Вещественные доказательства, перечисленные на листах 153–167 пятого тома обвинительного заключения, хранить в местах, указанных в этом заключении.

Приговор обжалованию и опротестованию в кассационном порядке не подлежит».

* * *

Едва председательствующий закончил чтение приговора, как народ и в зале и на улице буквально взревел: «Оправдали! Ура!» Ликование вышло за все рамки — все целуют и обнимают друг друга, плачут, кричат, аплодируют…

Генерал В. Яськин, генерал В. Подустов и контр-адмирал Н. Юрасов сели и, улыбаясь при виде всего, что творилось в зале на этот раз, не препятствовали излиянию человеческих чувств.

Это была Победа! Победа Закона и Права над произволом и беспределом. Эта победа осветила особым светом таких людей, как А. Б. Данилов, В. А. Яськин, В. И. Подустов, Н. Н. Юрасов, Д. Д. Штейнберг. Было бы несправедливо не вспомнить и первый состав суда, который тоже вел следствие в рамках закона. Это А. Т. Уколов, Ю. Д. Зайцев, П. И. Соколов. Благодаря чести и мужеству всех, кого я сейчас перечислил, оказалось возможным при разгуле беззакония, ставшего в России нормой в ельцинскую эпоху, отстоять закон и справедливость.

Да, в этот день можно было торжествовать победу. Но вместе с радостью в душе металась тревога: что день грядущий нам готовит? И эта тревога с каждым месяцем становилась все сильнее — ведь страна разрушается…

Поиск по сайту: