Страница сорок четыре

Оливер чувствовал строительные камни башни под ногами. Как долго он еще смог бы продержаться?
Под ним находились только бушующий прибой и остроконечные скалы. Неправильное движение, и он упал бы в объятия верной смерти.
Со всей силы он подтянулся вверх на широкую планку.
Но вместо прекрасной принцессы его мечты, ради которой он проделал этот длинный, опасный путь, он увидел, как высокий мужчина в накидке ходил туда сюда.
— Теперь? * настаивал мужчина.
Его голос был похож на туман, который растянулся на горизонте. Волосы падали ему на лицо как воронье крыло, и шрам, который рассекал через все лицо, опускал уголок его рта вниз. Длинными костлявыми пальцами, он барабанил по руке.
— У меня не так много времени, — объявил он.
Никто не предупредит Оливера, что его возлюбленная могла быть, вероятно, не в башне, однако он должен был бы предвидеть это. Если это было так легко
любой другой уже давно спас бы Серафиму.
Прежде чем он смог подумать о том, как он может победить, — парень, который никогда не держал в руках меч и который обещал матери, что не будет драться, — мошенника, который был выше сантиметров на пятнадцать и тяжелее килограммов двадцать, чем он, в башне появилась Серафима.
На ней было платье ослепительной белизны, ее украшенный вышивкой корсаж был расшит драгоценными камнями, а из длинных рукавов были видны только кончики пальцев. Волосы скрывала свадебная фата.
Она сразу заметила Оливера позади Раскуллио.
Взгляд Оливера скользнул по серебристым, блестящим волосам, заглянул в ее фиалковые глаза, ее лицо в форме сердца. И совсем неожиданно в нем произошло практически неуловимое изменение. Вдруг радостное наслаждение наполнило его, его дыхание было едино с ее, и кровь зашумела в его ушах.
Поэтому и есть музыка, понял он теперь. Так как есть чувства, которые нельзя выразить словами. Губы Серафимы слегка раскрылись.
— Наконец-то, — выдохнула она, как будто она уже знала, зачем он пришел.
Но одного слова хватило, чтобы Раскуллио обернулся. Накидка приподнялась как облако дыма. — Так-так, — сказал он, каждое слово как удар кнута. — Посмотри только, кто мешает празднику.

Глава 23

Оливер.

Следующим утром я покидаю башню, чтобы приготовить пикник для Делайлы. Мы должны подкрепиться, прежде чем мы отправляемся к хижине Орвилля.
Кроме того я хочу провести с ней еще несколько минут вместо того, чтобы смотреть,как королева Морин суетится над столом для банкета.
Я думал, что запомнил о ней всё, что только можно было — от веснушек над её любимой блузкой, до факта, что она всегда даёт своей рыбке дополнительную порцию корма — но теперь я знаю, что должен ещё много чего выучить.
Например, что её кожа нежна как перышко, и что её волосы пахнут яблоком. Её рука походит к моей как недостающая часть пазла.
Делайла поднимается передо мной по ступеням башни и придерживает юбку обоими руками.
— Проклятое платье, — бормочет она.
— Может оно и тупое, — ответил я, — но тебе очень идёт.
Она взглянула на меня из-за плеча — Могу поспорить, что ты чувствовал бы совсем по— другому, если бы сам должен был его носить. Ты когда-либо семенил на каблуках через поле? Определенно, нет...
— Я не семеню. Мужчины этого не делают. Мы...
шествуем.
Делайла покатилась со смеху. — Шествуете?
Ты?
Я обиженно останавливаюсь. — Что, прости? Что не так с моей походкой?
Ещё перед тем, как она смогла ответить, она дошла доверху, и у неё перехватило дух.
— Оливер,— говорит она. — Когда ты успел всё это приволочь?

Иногда это и, правда, выгодно, иметь в распоряжении замок, полный прислуги, — говорю я. Когда я заглядываю за ее плечо, я выясняю, что мои ожидание были превзойдены.
На полу расстелили овчинный ковёр, а на нем нас ожидал пир — жареный индюк, абрикосовый чатни, начинённый инжир, оливки, виноград и сливы громоздились в самых лучших фарфоровых блюдах королевы. Рядом с двумя золотыми бокалами стоит графин с черничным вином.
Я здесь поправлюсь на пять килограмм, — бормочет Делайла. — Это сделал бы и кусок тоста.
Голуби воркуя сидя на трезубцах башни вокруг нас, пока она опускается в своей ненавистном платье с шуршащими юбками. Она отправляет гроздь в рот и вздыхает.
— Это всё так нереально. Я чувствую себе принцессой.
Вряд ли можно было бы подобрать правильные слова для разговора, который я собираюсь начать.
— Странно, — говорю я. — Я подумал о том же.
Делайла хмурит лоб лоб. — Ты тоже чувствуешь себе как принцесса?
— Нет!— отвергаю я. — Это… просто..что я...
ну… я думаю, ты стала бы замечательной принцессой. — Я заставляю себя посмотреть ей в глаза. — Я ещё никогда не делал ничего подобного. Я имею в виду, во всяком случае, не серьёзно. — Я тяжело сглатываю, затем опускаюсь на колено и беру её руку в свою. Делайла, ты хочешь выйти за меня замуж?
— Что? Что! Что ты такое говоришь?— она отталкивает меня так, что я теряю равновесие. — Оливер, мне только пятнадцать! Я не выйду замуж до тех пор, пока у меня не будет как минимум среднего образования!
— Когда мы поженимся, я могу тебе купить всё, — заманиваю я её.
Она разочарованно встаёт. — Ты не понимаешь.
— Я думал, ты хочешь быть со мной, — возражаю я.
Она подходит к открытому окну, как Серафима в одной из сцен сказки, происходящих в замке. — В моём мире в 15 лет замуж не выходят, — говорит она.
— Только если забеременеют и выступают в шоу по МТV. Я хочу себе парня, с которым я могу ходить в кино, держаться за ручки и отпускать шуточки, которые кроме нас никто бы не понимал. Я хочу делать глупые фотографии с помощью телефона. Я хочу получить валентинку ко дню всех влюблённых, отправленную не моей мамой.— Делайла смотрит на меня. — Я хочу настоящее свидание с тобой.
— Свидание? Ты имеешь в виду, например... в первый четверг июля?
Она улыбается. — Что-то в этом роде. Свидание, это когда предпринимают что-то вместе и узнают друг друга немного лучше.
Неожиданно этот завтрак кажется мне чванливым. Совершенно глупая идея. — Мы не должны жениться,— говорю я — Единственное, чего я на самом деле хочу — это быть с тобой.
— Я думала точно так же — но оказалось, что это не так —, признаётся Делайла. — Я так же хочу просыпаться в моей собственной кровати. И носить штаны. И — о божечки, я не могу поверить, что я такое говорю— ходить в школу. — Она обхватывает руками моё лицо. — Я хочу, чтобы ты был частью моей жизни.
Но это должно оставаться моей жизнью.
Чувствуя вину, я немного отхожу.
— Я знаю, что это всё моя вина. Но как только мне стало ясно, что для нас не предназначена совместная жизнь, я не мог вынести этой мысли...
— Подожди— ка!, — говорит Делайла. — Откуда ты знаешь, что для нас не предназначена совместная жизнь?
Я краснею. — Когда я был у Орвилля, я видел своё будущее, — шепчу я. — Ты там не появилась.— я колеблюсь — В том моменте будущего, который он мне предоставил, я увидел другую девушку.
— Ты..что?—, возмущается Делайла. — Тогда кого?
Серафиму?
— Оо, пожалуйста. Не перегибай!
— Тогда кого?
— Не знаю. Я с ней не знаком.

Делайла задумывается. — Будущее развивается всегда по-разному,— констатирует она — Например, ещё неделю назад ты совсем не мог представить меня в этой книге. После всего, что мы знаем, твоё будущее могло стать совершенно другим, если Орвиллу удастся отправить меня домой с помощью заклинания.— Она берётся за мою руку и притягивает меня к себе. — Есть только одна возможность это узнать.
Если бы я не знал его лучше, то сказал бы, что Орвилл флиртует.
Я ещё никогда не видел этого чудака таким проворным на ногах. С тех пор, как я представил ему Делайлу, он всё время краснеет как школьница. Он уже впечатлил её всеми возможными волшебными штучками: Он заставил изчезнуть саламандру, заколдовал парящую в воздухе скрипку, которая играла сама по себе, и похвастался новым трюком — уткой, которая бегло говорила на венгерском.
В ответ, Делайла рассказывает ему то, что она учила на уроке химии. — Смешивают цинк с раствором едкого натра и нагревают всё это до точки кипения. Если добавить медную монету, то она превратится в серебряную. А если вслед за этим нагреть серебряную монету над огнём, то она станет золотой.

— Алхимия!— Орвилл ловит ртом воздух.
— Нет, вообще-то нет. Цинк и медь соединяются в жёлтую мель. Но это всё равно выглядит как золото,— объясняет она.
Нахмурившись, я складываю руки. — Если вы, наконец, обменялись опытом, я бы еще раз взглянул на свое будущее...
— О да, конечно, — говорит Орвилль. Он подводит Делайлу к черному постаменту и приносит разные стеклянные бутылочки. Затем добавляет ингредиенты в миске и начинает ритмично мешать.
Делайла и я разработали что-то вроде плана.
Благодаря моему эксперименту с Пиро, мы знаем, что маленькая книга, которую я ношу с собой, оригинальная копия сказки, в которой я живу, и которая способна вызвать изменения в мире Делайлы.
Наконец, мы позаботились о том, чтобы книга, в которой мы находимся начала гореть. Если мы сможем каким-то образом взорвать копию "Мое сердце между строк", тогда экземпляр, в котором мы находимся, вероятно, упал бы с полки Делайлы и осталась бы лежать открытым на полу.
В этот момент, вероятно, все персонажи снова займут свои позиции. Если книга заметит, что Делайла не принадлежит ей, ее отправят домой.
По крайней мере, я надеюсь на это.
Орвилль защищает свои напитки и ингредиенты колдовством, если не работает с ними. То есть мы не можем просто так ворваться в его хижину и самостоятельно найти какую-нибудь бурду, которая вызывает взрыв.
Вместо этого нам нужно отвлечь его, когда он собственноручно снимет колдовские чары. Это была идея Делайлы, еще раз попросить его, чтобы я еще раз взглянул на свое будущее.
Таким образом, вы убивает двух зайцев одним выстрелом.
Жидкость в миске булькает и практически в мгновение испаряется, образуя туман лавандового цвета. — Протестируем, — говорит Орвилль и оглядывается в поисках чего-нибудь, что можно бросить в дым. Делайла поднимает брови и формирует губами одно лишь слово: "Сейчас?"
Я качаю головой. — Еще нет, — шепчу я.
Взгляд Орвилля путешествует по бутылочкам и пузырькам
на полке позади него. Затем его лицо озаряется. Он засовывает руку в карман и вытаскивает маленькую полотняную сумку. — Чтобы утолить голод после обеда, — объясняет он, вытаскивает семечко и бросает в туман.
Темно-фиолетовый туман преобразовывается в высокий подсолнух.
— Сейчас, — говорю я Делайле. Она отступает назад, как будто для того, чтобы предоставить мне лучший обзор моего будущего, но на самом деле она хватает несколько бутылочек с полки позади Орвилля, до которых может дотянуться. Некоторые убирает в сумку, другие запихивает в рукава платья.
— Ну, теперь твоя очередь, — говорит волшебник. Он вырывает у меня волос и бросает в туман. Так же, как и в прошлый раз, туман образует высокую колонну образующую экран, на котором представляется мое будущее. Я вижу себя на диване в маленькой комнате с книжными полками.
Делайла останавливается, кулаки еще полны бутылочек и трав. Она тоже не может отвести взгляд от картины. — Что не так с твоим будущим? — спрашивает она.
— Секунду, — говорю я.
И в самом деле, входит девушка и обнимает меня. Я чувствую, как Делайла рядом со мной застывает.
— Будет еще хуже, — предупреждаю я ее.
Девушка поворачивается, и мы можем рассмотреть ее лицо. Сейчас, присмотревшись повнимательней, я замечаю, что это скорее женщина, чем девушка. Женщина, которую я никогда раньше не видел.
Делайла хватает воздух. — Я знаю ее!
— Правда?!
— Да! Это...
Но прежде чем она смогла закончить предложение, открывается дверь в хижину Орвилля и с треском ударяется о стену. Вбегает Фрамп и подскакивает ко мне оскалив зубы. Я парализован от страха. — Фрамп! — кричу я.
— Какого черта...
Он перебивает меня и прыгает на меня, целясь в горло. Мы падаем, превращаясь в клубок из шкуры и конечностей. Я еще не заметил, что и Серафима стоит в дверях, ее лицо заплакано.
— Ты проклятый лгун, — рычит Фрамп. — Ты разбил ей сердце.
— У тебя нет никакой кузины, — горюет Серафима.
— У тебя даже нет тети или дяди.
Прежде чем успеваю начать оправдываться, чувствую, как меня кто-то освобождает от веса неистовой собаки. Я смотрю вверх и вижу, что Делайла держит Фрампа за ошейник изо всех сил, чтобы он отпустил воротник моего камзола. Наконец, материал рвется, Делайла и Фрамп падает навзничь
на полки Орвилле, так что на него обрушивается град бутылок.
— Делайла, — кричу я и ползу к ней. — Все в порядке?
— Со мной все хорошо, — бормочет она и встает на ноги. На ее одежде мокрые пятна. — Но я воняю как немытые ноги.
Орвилль рассматривает хаос. — Выглядит как сопли тролля. Отвратительная вещь.
— Святые небеса, Фрамп, тебя, наверное, охватило бешенство? Что на тебя нашло? — кричу я на него.
Прежде чем он успевает ответить, взгляд Орвилля стреляет наверх. — Прочь оттуда! — шумит он. — Все в укрытие!
Он прячется под верстаком, а я защищаю Делайлу своим телом, когда сундук на верхней полке начинает угрожающе покачиваться. Он сделан из массивного железа и обмотан различными цепями и висячими замками.
— Не дайте ему...
Маленький сундук кувыркается вниз и летит на пол, где приземляется непосредственно между Делайлой и Фрампом, а затем подпрыгивает.
—...упасть... — заканчивает практически беззвучно предложение Орвилль.
Лучи света проникают между трещинами в железном ящике и формируются в трудно— определимый парящий шар. Затем он медленно начинает дрожать, потом вибрировать, пока не стреляет как фейерверк в сторону потолка.
Штукатурка сыпется на наши головы, но светлый шар продолжает неистовствовать, снова и снова ударяется о стены и землю. И при этом он, кажется, все больше и больше накапливает энергию.
— Что это за вещь? — визжит Делайла.
— Преисподняя, — говорит Орвилль. — Вы должны остановить это, прежде чем он уничтожит все.
Свет шипит всего в сантиметре от щеки Серафимы, она кричит и пытается отбросить его. Но она промахивается, и ее рука попадает в лицо Орвилля.
Он падает назад и тянет меня за собой на пол, пока свет стремительно скачет по полкам, все остальные бутылки разбиваются, и повешенные травы на поперечных балках падают.
Он ныряет в миску, так что искры лавандового цвета разлетаются в воздухе, затем это капает на глинистый пол и разъедает на нем глубокую, черную яму.

Одно мгновение мы все пытаемся собраться. Закончилось ли это? Орвилль и я подползаем ближе к дыре и смотрим вниз.
Тогда она взрывается как вулкан, светлый шар пролетает мимо Фрампа...
Фрамп?
Мой надежный, верный пес исчез. Вместо него на земле лежит человек, совершенно голый.
— Фрамп? — говорю я удивленно. — Это ты?
— Я не хотел кидаться на тебя, Олли, — объясняет он застенчиво. — Я просто был так разозлен, когда Серафима пришла ко мне все разбитая...
Голос Фрампа остался прежним. У него даже все тот же собачий взгляд. Но он однозначно больше не тот, кем был. — Приятель, — бормочу я. — Ээ... я показываю на его наготу.
Он смотрит на себя вниз, воет и хватает ближайший кусок ткани, который он может найти, скатерть украшенная вышивкой с вышитыми серебряными звездами, которую он обвязывает вокруг живота. Он того же возраста как и я, худой и мускулистый, с растрепанными волосами того же цвета, как и его старая шкура. — Что произошло? — шепчет он и широко улыбается, когда ощупывает его руки, ладони, нос.
— Фрамп? — теперь спрашивает Серафима. Она смотрит на него так, как всегда смотрела на меня, как будто не могла отвести взгляд.
Краем глаза я замечаю, что позади меня все еще неистовствует ящик и уничтожает все на своем пути, оставляет большую трещину на столе Орвилля и сжигает верхушку его шляпы.
Проклятье. Проклятье, которое превратило Фрампа в собаку, должно быть рассеилось, только как?
Я смотрю на Делайлу, но не могу больше своевременно предупредить ее до того, как шкатулка преисподней проносится под ее ногами. Она падает на землю, и теперь я замечаю пятна на ее одежде.
Какая-то смесь напитков и трав, которые украла Делайла, должно быть попали на Фрампа, когда они оба боролись. Я практически уверен, что она не смогла бы повторить это случайное колдовство, даже если бы захотела. Но результат состоит в том, что Фрамп снова стал человеком.
— Оливер! — я своевременно оставляю свое друга без внимания, чтобы увидеть, что шкатулка несется непосредственно на Делайлу.
— Спасайся! — кричит Орвилль.
Она несется на нее слишком быстро, чтобы она смогла убраться с ее дороги. Делайла беспомощно ищет взглядом что-нибудь, чтобы защититься. В последний момент она хватает что— то, что лежит в зоне досягаемости на земле.
Только, когда она раскрывает это перед лицом, я замечаю, что это.
Экземпляр "Мое сердце между строк", который я украл у Раскуллио и который должно быть выскользнул из камзола во время драки с Фрамп.
Преисподняя со всей силы в сторону, но все, же опаливает корешок.
Делайла закрывает книгу и улавливает там свет. — Попалась, противная штука! —, сказала она торжественно и прижала книгу к груди.
Книга начинает так сильно вибрировать, что Делайла с трудом может держать её закрытой. Я делаю к ней шаг, чтобы взять книгу, но прежде чем я я подхожу, книга со сказками вырывается и приземляется далеко. Преисподняя шипит и разрывает дырку в крыше хижины Орвилла.
Грязь, ветки и камни сыплются дождём. Я прикрываю глаза ладонью и протягиваю руку за Делайлой, чтобы спасти её. Но я у меня не получается её схватить. Как только книга вырвалась из её хватки, её руки застыли на посреди движения и огромная трещина тянется через её руку.
Она простирается и разветвляется по ее плечам, чтобы затем вскарабкаться по шее и расколоть ее лицо, ее вытаращенные глаза, ее открытый рот.
Я вижу это как в ускоренной съёмке — книга направляется к полу и как только касается его, Делайла разрывается на тысячи кусочков. Не остаётся ничего, кроме пыли.

Глава 24

Делайла

Первое, что я вижу, как только открываю глаза — это раскрытая книга, что выглядывает из под кровати.
Я перекатываюсь с живота на спину и, щурясь, вижу розовый потолок с маленькими звездами, светящимися в темноте.
— Моя комната, тихо шепчу я.
Получилось. Наш план сработал.
— Конечно это твоя комната, слышится голос моей матери.
Я пытаюсь сесть, но ее рука снова прижимает меня к подушкам.
— Помедленнее, Делайла, — говорит голос, который я не могу узнать, но который кажется мне знакомым.
Повернувшись налево, я вижу доктора Духарме, стоящего рядом с моей матерью.
Моя мать садится на край кровати.
— У тебя ужасная шишка на голове, — говорит она. — Видимо ты упала, когда хотела достать из шкафа коробку с видео.
Притронувшись ко лбу, я вздрагиваю. Болит.
— Как долго меня не было?
— Тебя не было? — ухмыляется доктор Дучарме. — Ты спала, и больше нигде не была.
— Твоя мама даже заставила врача придти к вам домой, чтобы удостоверится наверняка, что с тобой все в порядке. А когда ты начала разговаривать во сне, она позвала меня.
С трудом я пытаюсь сесть.
— О чем я говорила?
Они обмениваются взглядом.
— Это неважно, — говорит моя мать. — Сейчас тебе нужен покой. Наверное, у тебя потом будет сильно болеть голова.
Я выглядываю из-за ее плеча и ловлю свое отражение в зеркале. На моем лбу красуется огромная шишка, да и гематома тоже что надо.
Но я не могла просто удариться головой. Я была с Оливером в книге. Я точно это знаю.
Я пытаюсь вспомнить. Что могло случиться? Я знаю только, что мы с Орвиллем были в его хижине, и мне удалось снова поймать Преисподнюю.
Почти сразу же после этого мои руки начали крошиться. Возникло множество тонких трещин как у мраморной фигуры. Тяжело дыша, я хватаюсь левой рукой за правую руку.
Рука абсолютно не повреждена.
Что же здесь происходит?
— Какой сегодня день? - спрашиваю я.
— Вторник, — отвечает моя мать.— Почти три часа.
— Я... у меня волчий аппетит...
— Тогда я сделаю тебе что-нибудь поесть, — Но сначала она быстро обнимает меня.— Я так боялась тебя потерять, — шепчет она.
— Я тоже, — бормочу я, обнимая ее.
Она встает, собираясь выйти из комнаты. Доктор Духарме кладет руку ей на плечо.
От этого мимолетного жеста мне становится легче. Находясь в книге, я волновалась за мою мать, потому что она была совсем одна. Может быть однажды она больше не будет одинока.
Услышав, что дверь закрылась, я заползаю под кровать и хватаю книгу.
Садясь, я смотрю в зеркало. Из выреза моей футболки выглядывает что-то необычное и ужасное, напоминающее татуировку.
Я оттягиваю вырез вниз, хотя мне совсем не хочется туда смотреть.
Вокруг моей шеи тянется лента букв, написанных в зеркальном отражении. Я просовываю ноготь под один из уголков ленты и снимаю ее как пластырь с кожи. Затем я драпирую ее на простыни.
"ЖемчужинаЖемчужинаЖемчужинаЖемчужинаЖемчужинаЖемчужина"
Точно так же как с пауком, которого я вытащила из книги пару дней назад, ожерелье морских нимф превратилось в моем мире в слова. Но я, же видела в хижине Орвилля будущее Оливера: Он был в реальном мире, а не состоял из букв на странице.
"Сконцентрируйся, Делайла," — приказываю я себе. Я беру книгу и открываю ее на странице сорок три, где Оливер смотрит на меня с очевидным облегчением.

— Ты жива! — кричит он.
— Что случилось? — спрашиваю я. — Это произошло в действительности, или?
Лицо Оливера мрачнеет. — Ты же все помнишь, или нет?
— Конечно, — шепчу я. — Я просто хотела убедиться, что просто не выдумала все это.
— Только потому, что это фикция, она не менее настоящая, — отвечает Оливер. Он осматривает меня. — Ты ранена?
— Просто синяк, — объясняю я. Но это напоминает мне о Преисподней и о разрушении, которое она причинила. — А ты? В порядке ли ты?
А Орвилль? Жаль его хижину!
— Все снова невредимо, — говорит Оливер. — Как только ты открыла книгу, все стало, так как прежде.
Он отводит взгляд.
— Даже Фрамп? — хочу узнать я.
Оливер кивает. — Снова собака.
— Но это сработало, Оливер. Взрыв твоего экземпляра сказки вернул меня назад.
— Но я все еще здесь, — говорит он грустно.
— Мы снова там, где были в самом начале.
— Нет, не там. Помнишь свое будущее? Я знаю, кто эта женщина.
Жасмин Якобс.
— Кто?
— Автор, — объясняю я ему. — Женщина, которая создала тебя.
Взгляд Оливера светлеет. — Это ее дом, где я был? — спрашивает он.
Прежде чем успеваю ответить, я слышу шаги на лестнице. — Суп! — напевает моя мама.
Я быстро захлопываю книгу, убираю ее под подушку и натягиваю одеяло на себя. Дверь со скрипом открывается. — Спасибо, — говорю я. Затем отправляю ложку супа в рот, чтобы моя мама была довольна.
Она садится на край кровати и смотрит, как я ем суп одну ложку за другой. Я промокаю губы бумажной салфеткой.
— Ты ведь не собираешься ждать здесь, пока я доем, или?
Моя мама смущается.
— Да. Я хотела сказать, конечно, нет. — Она колеблется, — просто не хочу, чтобы ты заснула. Стив говорит, что после сотрясения мозга это самое ужасное.
— Стив? Мам, — говорю я, — когда ты в последний раз спала?
— Тебе не нужно думать обо мне, — говорит она и пожимает мне руку.
— Наверное, не нужно, — отвечаю я, — однако я это делаю.
Она улыбнулась, но не сдвинулась с места.
— Мам? — говорю я, — если я пообещаю, что не усну, мне можно доесть одной?
Нехотя мама встает. — Позови меня, когда закончишь, — говорит она.
Головная боль, которую мне обещали, становится ощутимой. Я знаю, что Оливер ждет меня, что я открою книгу, и наш разговор продолжится, но я должна была еще кое-что уладить.
Двигаясь осторожно, я встаю с кровати и иди к письменному столу, на котором стоит мой ноутбук. Я открываю, поисковик и задаю Жасмин Якобс, после чего появляется список всех веб-страниц, на которых она упоминалась.
Когда я нажимаю на первую из них, я вижу фотографию женщины из будущего Оливера.
Я читаю текст под ней.
Жасмин Якобс родилась в 1965 году в Нью-Йорке.
После окончания Нью-Йоркского университета она работала сначала как редактор в газете "Вечеринка Ужасов". Тем не менее, вскоре она заметила, что она хочет писать собственные истории, а не исправлять ошибки в текстах других людей.
Когда вышел первый ее криминальный роман, ей было всего двадцать шесть лет. Затем она написала десять бестселлеров друг за другом. После публикации ее первой детской книги в 2002 году Жасмин Якобс отдалилась от общественной жизни.
С тех пор она больше не выпускала книг. Автор уединенно живет в Уэллфлит, Массачутетс.
Вся моя жизнь и моя одержимость книгой сокращается в коротком предложении в биографии известного автора триллеров, которая уже годы ничего не пишет.
Но, по крайней мере, я знаю, где ее найти.
Я отключаю мобильный от зарядки и пишу сообщение Джулс.
" Я — идиотка," — пишу я.
Мне приходится досчитать до шестидесяти двух, прежде чем гудок сообщает об ответе.
" Я знаю," — отвечает Джулс.
Большими пальцами я дико вдавливаю кнопки клавиатуры. " Твоя тетя Агнес — женский вариант лорда Фольгеморт. Если бы я могла, я бы пряталась все лето в шкафу. Стоит нам попробовать? Могло бы сработать. "
Снова писк: "Я страдаю от шкафофобии. "
Я ухмыляюсь. " Джулс," — печатаю я, — " я знаю, я не имею права спрашивать, и ты можешь мне сказать, чтобы я валила куда подальше, но мне нужна твоя помощь. Мне срочно нужно в Массачусетс. "
Я медлю: " Объясню, когда увидимся. "
На этот раз требуется больше времени, чтобы пришел ответ от Джулс. " Могу быть у тебя через пять минут. Машина отца в гараже. "
" У тебя нет прав," — пишу я в ответ.
Снова писк. " Это не значит, что я не умею водить. "
Самое ужасное в том, что я снова должна оставить свою мать одну, после того как я только что вернулась назад. Я обдумываю, сказать ей свое решение, но какую отговорку я должна использовать, чтобы поездка выглядела убедительной? Кроме того, со свежим сотрясением мозга?
Если я расскажу тебе об этом, она, вероятно, оттащит меня к неврологу. Нет, моя единственная возможность, вычеркнуть ее из игры.
Разумеется, я стою перед непосредственным вызовом, чтобы покинуть дом, спуститься вниз по лестнице и проскользнуть мимо нее.
Я не особенно искусна, даже довольно неуклюжа, но особенные положения как раз и требуют особенных способностей. Это кажется уже более невероятным, что моя мать разрешит мне четырехчасовую поездку на машине. Тем более это невероятно, что она отпустит меня с Джулс, у которой даже нет водительских прав.
Итак я поднимаю окно и осматриваю дерево в поисках ветки, до которой могу дотянуться.
Раньше у меня были романтические фантазии, в которых юноша кидает камешки в мое окошко, забирается в комнату, целует меня в лунном свете, а затем похищает.
"Неправильная сказка," — думаю я саркастично. Я та самая, кто спасает принца.
Я беру блокнот со своего письменного стола и вырываю лист, на котором быстро пишу: "Скоро вернусь. Не переживай. Со мной все в порядке. Правда. Целую. Делайла."
Мама все равно будет переживать, но, по крайней мере, доктор Духарме будет здесь, когда она заметит, что я пропала.
И, вероятно, он сможет успокаивать ее так долго, пока я не смогу объяснить ей, почему должна была сделать это. Все-таки Оливер будет здесь, живой, трехмерный и очень— очень реальный, и он сможет подтвердить всю эту невероятную историю.

Я копаюсь в бельевом ящике после маленькой шкатулке для украшений, в которой я храню свои карманные деньги и заработанные деньги за работу няней. Триста тридцать два доллара. Ни так и много, но я убираю их в рюкзак, затем я хватаю книгу и тоже запихиваю ее вовнутрь.
Последний раз, взглянув на свою комнату, я удостоверяюсь, что ничего не забыла, и при этом смотрю в зеркало. Мой внешний вид говорит о том, как будто бы я дралась. Если я появлюсь в таком виде перед Жасмин Якобс, она, вероятно, убежит прочь.
В шкафу я нахожу вязаную шапочку, которая идеально закрывает мой лоб. Она немного тепловата для этого времени года, но вероятно будет воспринята как новая тенденция моды.
Я открываю окно и перекидываю ногу, могу поклясться, что только что дерево находилось ближе. По крайней мере, на метр.
Я задерживаю глубоко дыхание и отталкиваюсь от подоконника, чтобы сразу почти испугано ухватиться за ствол дерева. Я ползу вниз, при этом думая об Оливере, который постоянно должен карабкаться по отвесной скале.
С глухим стуком я приземляюсь на пол и бегу на цыпочках вдоль улицы до тупика, в котором меня ждёт Джулс с машиной, как мы и договорись.
Странно видеть её за рулём машины. Едва заметив меня, она ухмыляется и опускает нажатием кнопки окно. — Ты у меня в долгу! — говорит она.
Я бы оценила её совершенно по— другому, но Джулс ездит как старая бабка. Она тащится
на 15 км медленнее разрешённой скорости и включает поворотник на целую вечность раньше того, как она поворачивает. — Итак,— говорит она, когда мы находимся на автобане уже 10 минут. — когда же ты мне наконец— то расскажешь, куда мы едем?
— В Уэллфлит, — отвечаю я. — На Мыс Код.
Джулс кивает и упирается руками на руль. — Хорошо,— говорит она — И почему мы туда едем?
Я перевожу дух. — То, что я тебе сейчас расскажу, покажется тебе довольно сумасшедшим.— Объясняю я — но ты должна послушать целю историю без осуждений, хорошо?
Молча Джулс поднимает правую руку вверх для честного индейского слова.

Я начинаю с самого начала. Я рассказываю об ударе тока, который получила, когда прикоснулась к переплету книги, и что не смогла ее больше отложить, хотя это и обычная детская сказка.
Я рассказываю ей об Оливере, принце, который вырос без отца. Я объясняю ей, как в один из дней иллюстрация изменилась на моих
глазах и как внезапно я услышала, что Оливер разговаривает со мной словами, которые не были написаны для него, а шли от сердца.

Я рассказываю ей о пауке, о том, как книгу охватил огонь, и как я попала в книгу и снова была вырвана оттуда.
Я рассказала ей, что я просто влюбилась в Оливера.
Когда я закончила, Джулс все еще смотрит, молча на дорогу перед собой.
— И? — говорю я.
Джулс не отвечает.
— Ты считаешь меня сумасшедшей?
Джулс пожимает плечами. — Нет.
— Больше ничего не скажешь? — спрашиваю я удивленно. — Итак, ты мне веришь?
— Теперь да, — отвечает она. — Я верю тебе, что ты веришь в это. И я твоя лучшая подруга. Этого должно хватить.
В течение следующих нескольких часов все кажется практически нормальным. Моя лучшая подруга — снова моя лучшая подруга, я не должна доказывать ей, что эта книга нечего для меня не значит. Как в старые добрые времена.
Джулс и я играем в "Что я вижу то, что ты не видишь?" и съедаем целый пакет хлопьев с земляным орехом. Наконец навигация сообщает нам, что мы достигли цели. Джулс поворачивает направо на главную улицу Уэллфлита и задевает шинами придорожный бардюр.
— Ты не сдала экзамен по вождению, — шучу я.
— Но только представь себе, сколько часов практики по вождению я получила! — говорит Джулс. Она смотрит в зеркало заднего вида! — И что мы будем делать теперь?
Ну. С этим я еще не совсем определилась. У меня нет точного адреса Жасмин Якобс, я только знаю, что она живет в этом городе.
Но одно я знаю точно, что должна продолжать отсюда без Джулс. Она уже достаточно сделала для меня. Я не втяну ее дальше в эту авантюру. — Не мы, — говорю я.
— Только я.
— Я не оставлю тебя здесь одну.
Я качаю головой. — Джулс, твои родители все равно уже убьют тебя, так как ты украла машину отца.
Она улыбается. — Именно таким и был мой план. Я лучше проведу лето в воспитательном лагере, чем у тети Агнес.
Она отстегивает ремень и выходит из машины, пока я одеваю рюкзак на плечи.
— Ты сможешь добраться назад одна? — спрашиваю я. — Скоро стемнеет.
— Легкая работа для меня, — говорит Джулс.
Я заключаю ее в объятия. — Спасибо, — шепчу я и смотрю, как она садится в машину и включает поворотник, чтобы начать движение.
Но сначала она опускает стекло. — Я надеюсь, что ты найдешь его, — говорит Джулс улыбаясь. — Твоего принца.
В городском центре есть маленькое кафе. Когда я вхожу, раздается звон, и официантка смотрит на него. — Могла бы я воспользоваться туалетом? — спрашиваю я.
— Да, конечно, — она указывает вдоль по проходу, и я запираюсь в крохотном помещении. Там я вытаскиваю книгу из рюкзака. Наверное, я могла бы спокойно поговорить с Оливером в машине, но проводить время с Джулс было очень приятно. Мне не хватало ее.
Как только я открываю сорок третью страницу, Оливер начинает орать:
— Где ты была? Ты оставила меня посередине такой важной беседы. Эта Жасмин Якобс...
— Она живет здесь, — перебиваю я его.
Я вижу, как Оливер глазеет через мое плечо и осматривает помещение. — Где ты?
— Ну, в туалете. Конечно, она живет не здесь. Но я в городе, и я попытаюсь придумать, как попасть к ней домой. Если кто-то и сможет вытащить тебя из истории, так это та женщина, которая написала эту сказку.
Онивер смотрит мрачно. — Но ты, же не можешь просто прийти к ней и сказать, что по уши влюбилась в одного из персонажа ее книги.
Я смеюсь. — О, да, Сокс безумно сексуален.
Он улыбается. — Я передам ему.
— Я не знаю, когда мы поговорим в следующий раз, — сообщаю я ему. — И у меня еще нет определенного плана.
— Ты же не пытаешься придать мне смелости..
— Нет, — говорю я ему. — Но просто доверься мне.
Когда я уже собираюсь закрыть книгу, Оливер окликает меня. — Делайла?— говорит он. — У меня не было возможности поблагодарить тебя. За все, что ты делаешь, чтобы помочь мне.
Я вижу надежду, которая написана на его лице, ясная и отчетливая как каждое слово на странице. — Еще рано благодарить, — отвечаю я.
После того как я снова убираю книгу в рюкзак, включаю кран и мою руки, чтобы не вызывать подозрений.
Официантка занята тем, что моет стойку бара, когда я возвращаюсь в зал.
— Совсем одна в дороге? — спрашивает она.
— Да. Только, собственно, я хотела спросить дорогу, — объясняю я. — Это немного неловко, но я хочу сделать сюрприз тете на день рождение и потому приехала на автобусе. А теперь я точно не знаю, где она живет, — я одариваю ее моей сияющей улыбкой: Я— не— психопатка.
— Жасмин Якобс? Вы ее знаете?
Официантка смотрит на меня немного тоскливо. — Она не очень рада посетителям.
— Посетителям! — говорю я. — Так я же ее родственница!
Женщина хмурит лоб. — Ну, она живет в последнем доме по улице Уилсон. На мысе, на самом верху утеса.
— Правильно! — я ударяю себя рукой по лбу. — Точно, улица Уилсон.
Официантка возвращается к работе.
— Еще один вопрос, — говорю я и жду, пока она посмотрит на меня. — Как мне пройти на улицу Уилсон?
Дом Жасмин Якобс стоит на краю утеса высоко над водой, как пловец, который не решается прыгнуть. Он покрашен в сливовый цвет, все окна плотно завешаны. Довольно долго я стою на веранде и обдумываю, как я могу представиться.
"Привет, я продаю кексы для следопытов..."
Нет, слишком решительно.
"Я провожу опрос..."
Определенно нет. Для комитета по опросам я выгляжу слишком молодо.
"Мой кот пропал, возможно, вы его видели?
Нет. Довольно невероятно, что он как будто спрятался в ее доме.
Ну, вероятно, я просто положусь на то, что идея появится под давлением. Прежде чем успеваю обдумать это, я звоню.
Ничего не происходит.
Я звоню еще раз, как будто это могло что-то изменить. Никого нет дома. Я даже представить себе не могла, что Жасмин Якобс не будет дома.
Внезапно дверь гаража открывается как по велению колдовства. Я делаю шаг в сторону.
Через мгновение из-за угла появляется машина и въезжает к дому. Это красный миниавтобус, у нас был такой, когда я была ребенком. Со стороны водителя выходит женщина с хозяйственной сумкой в руке.
— Привет, — говорит она. — Я могу тебе чем-нибудь помочь?
То, что это Жасмин Якобс понимаю я по красным волосам и ее лицу, которое видела на фотографии в книге. Только этот вариант Жасмин Якобс не выглядит даже половину так же эффектно. Она одета... ну как домохозяйка.
— Я, эм, меня зовут Делайла МакФи и я — ученица, — заикаюсь я. — Я делаю проект об авторах и хотела бы спросить, не могли бы вы дать мне интервью.
Она улыбается немного грустно. — Я уже долгое время больше не автор, — говорит она. — Вероятно, тебе лучше поговорит с кем-нибудь другим.
— Нет! — кричу я. — Мне нужны непременно вы!
Она смотрит на меня немного более испуганно, чем в начале. — Боюсь, что не могу тебе помочь, Делайла. Эта часть моей жизни закрыта, — она идет к двери и следит за тем, чтобы держаться на расстоянии от меня.
Я не могу вот так отступить.
Сейчас, когда я так близка к цели.
— Пожалуйста, — прошу я. — Ваша книга так много значит для меня, — я лезу в рюкзак и вытаскиваю сказку, которая, к моему удивлению, заставляет остановиться Жасмин Якобс.
Она протягивает руку и проводит по переплету так, как будто книга была бесценной.
— Для меня она тоже значит очень много, — шепчет она.
Затем она улыбается мне. — Хочешь войти внутрь?
— Люди, от которых я получаю письма фанатов, в большинстве случаев гораздо старше чем ты, и они собирают пилы и инструменты для пыток, — говорит Жасмин, пока ставит тарелку с кексами на стол. — Я осталась в памяти людей только как писательница криминальных романов. Едва ли мои читатели вообще знают, что я написала сказку.

Ее взгляд останавливается на книге, которая лежит на столе. — Это моя любимая книга, — рассказываю я. — Я знаюсь наизусть каждое слово.
Жасмин улыбается. — Это оригинал, — говорит она.
— И по ошибке она попала в ящик с детскими игрушками и одеждой, которые я хотела пожертвовать для блошиного рынка. Я всегда спрашивала себя, что случилось с книгой.
Позади нее находились книжные полки, которые я видела в будущем Оливера, и камин тоже там. Так странно все это видеть в настоящем,
реальное и физическое, но Оливера все еще здесь нет.
Вид из главного окна сковывает мой взгляд. Я почти на сто процентов уверена, что видела его. Но как такое может быть?
Я никогда не бывала здесь раньше. Затем я понимаю, страница пятьдесят девять. Когда Оливер сражается с Раскуллио, и он вылетает из окна башни. Она использовала его для иллюстрации сцены, когда мошенник падает вниз со скалы.
Глаза Жасмин следуют за моим взглядом. — Страница пятьдесят девять, — утверждает она. — Для иллюстраций книги я использовала вдохновение мест, которые я знаю. Банкетный зал в замке — это точный оригинал зала, в котором проходила моя свадьба. Вечный пляж выглядит как остров, на котором я провела медовый месяц, она пристально смотрит на свои колени. — Я писала историю после того, как мой муж умер от рака. Он боролся в течение года, но, наконец, проиграл битву. Сказка была способом, справиться с этим. И помочь моему сыну справиться с этим.
Внезапно я чувству. Себя нехорошо. Так много книга значит для меня, но для Жасмин она значит несравненно больше. — Мне так жаль, — говорю я.
— Уже все хорошо. Уже прошло много времени. И это причина, почему для меня это было своеобразным облегчением, что книги больше нет в доме. Так, как будто с ней часть моей жизни, грустная часть, закончилась, —
она хватает книгу. — Я уже долгое время не читала ее, — говорит она и открывает сорок третью страницу.
Онливер смотрит вверх, он думает, что я читатель.
Но тогда он замечает Жасмин. Его глаза округляются, он узнает в ней женщину из своего будущего.
Жасмин проводит пальцами по шевелюре Оливера. Я чувствую боль в животе при воспоминании о том, какие его волосы на ощупь, какие они сильные. — Удивительно, — шепчет она. — Он выглядит именно так, каким я его представляла себе.
Я не понимаю, в конце концов, она была той самой, кто нарисовал Оливера. Поэтому он должен же выглядеть так, как она представляла себе.
Жасмин смотрит на меня. — Ты же здесь не ради интервью для школьного проекта, — это не вопрос, а утверждение.
— Нет, — подтверждаю я и делаю глубокий вдох. — Я пришла, чтобы просить вас, не могли бы вы изменить конец.
Она слегка улыбается. — Ты сама пишешь, Делайла? — спрашивает она.
— Нет, я предпочитаю читать.
— Ага, — отвечает Жасмин. — Тогда ты не сможешь понять.
— Что именно?
— Что это больше не в моих силах изменить историю. В начале, возможно, она принадлежала тебе, но теперь она твоя и каждого другого, кто прочитал эту книгу. Чтение — командная работа. Автор строит дом, но читатель создает в нем уют.
— Но если вы создали ее, вы можете ее изменить.
— Зачем я должна изменить ее?
— Потому что, — говорю я. — у нее не счастливый конец. Я не могу объяснить, почему.
— Спорим, что можешь.
— Один из персонажей сказал мне, — закрываю я глаза с уверенностью, что Жасмин Якобс считает меня сумасшедшей. Но к моему удивлению, она только кивает, когда я открываю снова глаза.
— Со мной всегда разговаривали персонажи, — объясняет Жасмин. — Я думаю, каждый писатель подтвердил бы это. Но Делайла, если бы я изменила конец, история уже существует в воспоминаниях всех ее читателей. Как и история, которую уже однажды рассказали, нельзя больше ее стереть с лица земли.
Она объясняет мне, что я нахожусь в полном тупике. А этого просто не может быть.
— Но вы должны попытаться! — вырывается у меня.
Она медлит. — Как бы ты закончила книгу?
Я слегка бормочу:
— Оливер покидает историю.
Она поднимает брови. — О, я думаю, что теперь понимаю. Он действительно выглядит довольно хорошо. Я частенько мечтала о персонажах. В моей криминальной серии есть детектив, у которого была мечтательная улыбка...
Слезы жгут глаза. — Это не увлечение, — говорю я. — Он живой, для меня как минимум.
— И так будет всегда, — любезно говорит Жасмин. — Каждый раз, когда ты открываешь книгу. Это красота чтения, или?
Если я даже не могу объяснить это автору, то я со своей латынью действительно в самом конце. Я уверена, что она считает меня сумасшедшей, странная девушка, которая стоит перед ее дверью без предупреждения и говорит о выдуманном персонаже, как будто она сидела за столом.
Но как я должна вытащить сюда Оливера?
Внезапно для меня все становится слишком много. Я думала, если меня кто— то и понял бы, что я чувствую к этой истории, то это будет автор, а она рассказывает мне как и все остальные, что я ошибаюсь. Что то, что пробежало между мной и Оливером, невозможно.
Я начинаю рыдать и встаю. Все чего я сейчас хочу, это убраться отсюда подальше.
Как было глупо с моей стороны поверить, что в реальной жизни возможен счастливый конец.
— Делайла! Все в порядке? — взволнованно (как будто в ее гостиной не сидела истеричная девушка) Жасмин кладет мне ладонь на руку. — Может мне нужно кому-нибудь позвонить?
Например, твоей маме?
Это заставляет меня плакать еще больше, так как понимаю, что моя мама, наверное, сходит с ума от переживаний. Во время автомобильной поездки, я прослушивала сообщения на мобильном, но на двадцать третьем прекратила.
Жасмин ведет меня к дивану. — Я беру себе стакан воды, — говорит она. — И тогда мы придумаем, что нам теперь делать.
Она покидает комнату, а я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться настолько, чтобы открыть книгу и сказать Оливеру, что все закончилось.
Я слышу шаги и поднимаю глаза, но это не Жасмин, которая вернулась с кухни. Вместо этого в дверях стоит Оливер.
Затем я думаю, что это галлюцинация.
Но затем он смотрит на меня. Эти глаза я узнала бы везде. — Привет, — говорит он.
Я подпрыгиваю и обнимаю его.
— Оливер! Как ты попал сюда?
Глядя на меня так, как будто никогда раньше меня не встречал, он отталкивает меня. — По лестнице, — отвечает он. — И меня зовут Эдгард.
Моя челюсть падает вниз. Именно в этот момент в комнату входит Жасмин с большим стаканом воды. Она переводит взгляд с Оливера на меня.
— Делайла, — говорит она. — Ты уже познакомилась с моим сыном.
И в это мгновение все вокруг меня становится черным.
Я не просто падаю без сознания. От вида крови мое тело холодеет, и я нахожусь в фильме ужасов, даже не моргнув глазом. Вероятно, вчера я сильно ударилась головой во время падения, и кроме того я съела только небольшое количество супа и несколько несколько ореховых чипсов пока мы проехали триста семьдесят километров.
Все же мне кажется, довольно неловким лежать на диване с холодной, мокрой тряпкой на лбу, пока мальчик, который выглядит так же как Оливер,
но он — не Оливер, с отвращением протирает мой лоб. — Ты бредишь, — говорит он.
Пристыжено я провожу рукой у рта.

— Она пришла в себя, — говорит Оливер. — Могу я теперь идти?
Он говорит с Жасмин, которая принесла тарелку супа из кухни. Почему же все кормят меня супом?
— Спасибо, что присмотрел за ней, Эдгар, — говорит Жасмин.
— Все ок, — отвечает Эдгар. Он закатывает глаза и выходит их комнаты.
— Итак, — Жасмин садится на край дивана.
— Теперь время рассказать мне всю правду.
У тебя проблемы, Делайла? Ты сбежала из дома?
— Нет, — отвечаю я. — Я имею в виду, я не совсем сбежала, просто на время. Чтобы найти вас, — я принимаю миску, которую она подает мне. Сырный суп с брокколи. Пахнет превосходно.
— И твоя мать не имеет никакого понятия о том, где ты?
В моей сумке вибрирует телефон — снова сообщение. — Хм…— говорю я. — Да.
Жасмин протягивает мне телефон. — Позвони ей.
Неохотно я набираю номер. Уже на первом гудке моя мама берет трубку. — Привет, Мам! — говорю я так весело, как могу.
Мне приходится отвести телефон от уха, так как она очень громко кричит. С опущенной головой я жду, до тех пор, пока я не могу прервать поток слов.
— Мне очень жаль...

— Делайла Ив, ты хоть понимаешь, как ты заставила меня понервничать? Где ты торчишь? Что ты вообще выдумала?
— Мне нужно было кое-что решить, и я знала, что ты не разрешила бы, если бы я спросила.
— Скажи мне, где ты, я заберу тебя. И ты получишь пожизненный домашний арест.
— Я на мысе Код.
Снова на меня обрушивается поток яростных слов. Я снова отстраняю мобильный от уха.
— Вероятно, я могу помочь, — вмешивается Жасмин и хватает телефон. — Алло? Вы мама Делайлы? Я — Жасмин Якобс, — она медлит. — Да, верно, раньше я была, во всяком случае, писательницей. О, очень любезно с вашей стороны. Я рада,что вы получили удовольствие от прочтения моих книг, — снова пауза. — Поверьте мне, для меня это тоже была большая неожиданность... нет, нет, сейчас очень поздно, если вы поедете сегодня. Лучше пусть Делайла останется здесь на ночь, а вы приедете, завтра утром и заберете ее. Она может переночевать в гостиной.
Я слышу взволнованный голос Мамы, затем Жасмин диктует ей адрес. Когда заканчивает, она снова протягивает мне телефон. — Она хочет поговорить с тобой.
— Надеюсь, мы с тобой поняли друг друга, тебя ждет домашний арест, до тех пор пока не состаришься, повторяет мама. — Ну, по крайней мере, я знаю, что ты не проведешь ночь на улице.
Ты доставила очень много неудобств этой женщине, поэтому будь образцовой гостьей, поняла?
— Да, мам, — бормочу я.— До завтра.
— Делайла!
— Да?
— Я люблю тебя, помни.
Я опускаю голову. Я очень сильно расстроила мою мать и Жасмин Якобс, в надежде сделать все возможное, чтобы сделать выдуманного персонажа реальным. Внезапно мне становится стыдно за мой эгоизм.
— Я тоже тебя люблю, — шепчу я.
Затем кладу трубку и отдаю телефон Жасмин. — Спасибо, что могу остаться здесь.
— Не проблема. Для Эдгара хорошо, если кто-нибудь побудет здесь его возраста. Он не так быстро находит друзей.
Я сажусь. — Можно вас кое о чем спросить?
Почему ваш сын выглядит также как Оливер?
— Потому что он мой сын, — Жасмин смотрит на меня.
— После того как его отец умер, Эдгар боялся всего. Я хотела создать образец для него,
кого-то, кто, возможно, тоже не является самым смелым и самым сильным мальчиком в королевстве, который умудрился, однако, всегда побеждать, используя при этом только свою голову. Тогда Эдгар был еще малышом, мне нужно было представить себе, как он будет выглядеть в будущем, и таким образом я нарисовала Оливера.
— Итак, они совершенно одинаковые.
— Не совсем, — говорит Жасмин. — Эдгар никогда не будет Оливером, которого я так желала, — она улыбается слегка печально. — Я не очень хорошо справилась с тем, чтобы помочь с его скорбью. Я не знала, как сделать правильно, но я знала, как писать книги. Поэтому я пыталась помочь ему тем, что умею лучше всего. Но это не помогло, поэтому я перестала писать. И вместо этого начала учиться, как стать лучшей матерью, — она качает головой, как будто пытается освободиться от чего-то, а затем прикасается к моему плечу. — Так, а теперь мы постараемся устроить тебя по уютней наверху.
Комната для гостей окрашена в цвет заходящего солнца. В ней стоит маленький письменный стол и двуспальная кровать. Жасмин передает мне стопку свежих полотенец и обещает, навестит меня, когда я немного отдохну.
Странно, когда тебе не нужно ничего распаковывать. Я сажусь на край кровати и осматриваю помещение. На стенах висят фотографии в рамках с ребенком в разные периоды жизни, начиная с младенчества. Это Эдгар, понимаю я, но фотографии притягивают меня.
Я касаюсь, стекла на фотографии и думаю, что Оливер выглядел также, когда ему было два, потом четыре, когда впервые сел на лошадь, когда он учился плавать.
Внезапно я ужасно скучаю по Оливеру. Я открываю мой рюкзак и вытаскиваю книгу. Открываю его на сорок третьей странице.
— Это же она, действительно она! Делайла, ты потрясающая девушка, ты сделала это! — он такой счастливый, что мне больно смотреть на него.
— Оливер, — шепчу я. — Она не будет переписывать конец.
Его лицо мрачнеет. — Возможно, я мог бы поговорить с ней сам.
— Собственно, если она могла бы слышать тебя, она бы этого не сделала. Она написала эту книгу для сына. Она ничего не будет в ней менять. Она слишком много для нее значит.
— У нее есть сын? — спрашивает Оливер. — Ты познакомилась с ним? Возможно, он смог бы убедить ее.
— Да, я познакомилась с ним.
— И, какой он?
— Он мог бы быть твоим близнецом, — говорю я.
Некоторое время Оливер ничего не говорит.
— Ты находишься в доме, — собирается он. — Где живет парень, который выглядит точно как я, но он реальный?
Я думаю о том, что сказала Жасмин об Эдгарде. — Он — не ты, — просто объясняю я.
Ответ Оливера заглушается крайне странным шумом из соседней комнаты. Резкие крики, свисты смешиваются со зловещими сиренами.
— И? — говорит Оливер. — Что ты думаешь об этом?
— Я не понимаю тебя... — теперь я слышу в дополнение ко всем предыдущим шумам еще и голос: "Я найду тебя, ты сосущее кровь чудовище!"
— Что за...? — я смотрю вниз на книгу и слежу за тем, чтобы не захлопнуть ее на этот раз.
— Подожди здесь, — говорю я Оливеру. Затем я иду в коридор и стучу в дверь соседней комнаты.
Ответа нет. Это меня не удивляет, так как невозможно услышать меня от этого шума. Поэтому я нажимаю на ручку и
и вхожу внутрь.
Эдгар сидит в странном низком кресле, с пультом от приставки в руке. На мониторе перед ним взрывается астероид в галактике.
— Бери это, Цорг! — ревет Эдгар и ударяет кулаком в воздух. Буквы бегут по экрану.
РЕКОРДЫ
EDGAR 349 880
EDGAR 310 900
EDGAR 298 700
EDGAR 233 100
Мне становится интересно, играл ли Эдгар когда-нибудь против кого-нибудь другого в компьютерную игру.
И я вспоминаю, что сказала Жасмин, что он одиночка. — Эй, — говорю я.

— Не помешаю?
Он разворачивается в кресле. — Кто тебе сказал,что я здесь?
— Ну, все же я смогла расслышать тебя через стену...
Эдгар щурит глаза. — Ты уже играла в Battle Zorg 2000?
— Не могу утверждать, нет.
Он копается в письменном столе в поисках второго джойстика.
— Тогда, пожалуй, я должен научить тебя.
Он делает настройки в стартовом меню игры, чтобы установить многопользовательскую игру.
— Обычно я играю один, — говорит он мимоходом. — То, что касается пунктов, я что— то вроде легенды.

Эднар объясняет мне, что галактоиды с планеты Цугон пытаются захватить землю. — Наша задача, — говорит он, — состоит в том, чтобы убить их до того, как она смогут разместить управляемую силой мысли озоновую бомбу в котловане Андреаса САНа или установят силовое поле, которое в одно мгновение сожжет дотла любого, кто вступит с ним в контакт.
Это напоминает мне о Преисподней.
— Если ты сможешь пройти мимо их пехотинцев, — продолжает Эдгар, — ты получишь доступ к астропалате, где ты должна выполнить четырнадцать заданий, чтобы ты могла противостоять Цорг.
— Кто такой Цорг? — спрашиваю я.
Он фыркает. — Один из самых больших, самых злых гибридов роботов гибридов андроидов в галактике Афелион!
Осторожно я хватаю джостик и нажимаю на кнопку. — Нет! — кричит он. — Сначала нам нужно создать твой аватар!
После пары кликов я становлюсь Авророй Аксис, геофизиком из Вашингтона. Я следую за аватаром Эдгара по уровням игры, но вскоре меня уничтожают довольно быстролетящим астероидом.
— Дерьмо! — говорю я,
злая на саму себя. — Я должна была его увидеть.
Эдгар ухмыляется. — Нужно немного поупражняться.

Сорок пять минут мы сражаемся с арсеналом оружия против инопланетян. Меня убивают так часто, что теряю счет.
Наконец, когда я уже практически не верю в то, что мы выберемся, Элгар и я берем в клещи амазонку из звездного света, из пальцев которых вылетают электромагнитные лучи. Нам удается утопить ее в микро— озере метеоритов, и тогда мы получаем доступ к астропалате.
— Да! — орем мы одновременно, когда открывается дверь комнаты.
— Эдгар! — кричит Жасмин. — Ты знаешь, где...
О! — она смотрит на меня, затем Эдгар, затем снова на меня. — Так ты здесь.
Эдгар кружится в своем кресле. — Она хотела научиться играть.
Я ухмыляюсь. — Как выясняется, я являюсь от природы талантливым нейтронным стрелком.
Жасмин выглядит удивленной, от моего замечания и от того факта, что ее сын получил подругу. — Хорошо, — говорит она. — Вам нужно еще что-нибудь? Кексы? Молоко?
— Спокойствие? — предлагает Эдгар.
Жасмин отстраняется, и Эдгар снова хватает джостик. — Неловко, — говорит он. — Ну, где мы остановились...
— Мы практически наступали Цоргу на пятки, — отвечаю я.
Эдгар показывает на экран, но он лишь мерцает неонно-зеленым. — Дерьмо, — бормочет он. — Не снова.
— Что случилось?
— Тупой старый ящик. Постоянно зависает. Остается надеяться, что наша игра сохранилась... — он начинает нажимать на кнопки и перезапускает систему.
— Моя мама не хочет, чтобы я устанавливал игры на ее новый компьютер, она говорит, им требуется слишком много памяти, поэтому я должен довольствоваться этим динозавром.
— Мне кажется, он не такой уж старый...
— Потому что это была новейшая модель, когда моя мама еще писала книги.
Но поверь, мне пришлось снабдить его более мощной видеокартой и динамиками, чтобы Zorn 2000 пошел на нем.
Замолкнув, я сажусь. — Раньше это был компьютер твоей мамы?
— Да, а что?
— Ты случайно не знаешь, старые файлы еще на нем?
— Да, — говорит Эдгар. — Она не разрешает, чтобы я удалил их, — он закатывает глаза. — Каждый раз, когда я устанавливаю игру, выскакивает эта тупая сказка
"Мое сердце между строк".
Я наклоняюсь вперед. Ты не любишь эту историю?
— Я ненавижу ее, — говорит Эдгар. — Как бы ты себя чувствовала, если бы весь мир знал, что твоя мама считает тебя полным лузером?
— Я уверена, она не думает...
— Она придумала этого идиотского принца, так как хотела, чтобы я был таким как он. Но я не собираюсь ловить дракона и уговаривать его позволить мне осмотреть его зубы. Я просто не сказочный тип.
— Я здесь, потому что твоя мама написала эту книгу, — рассказываю я Эдгару. Затем я набираю воздух в легкие и выпаливаю:
— Можно кое-что спросить, что тебе покажется странным?
— Конечно.
— Когда ты играешь в Battle Zorg 2000, у тебя не бывает чувство, что ты часть ее?
Эдгар кивает. — Да, конечно. Иначе я не смог бы получить очки.
— Нет... я имею в виду, хотел бы ты хоть раз оказаться внутри игры?
Я сомневаюсь смотреть ему в глаза, но все, же делаю это, Эдгар смотрит на меня очень уверено. — Иногда, — тихо соглашается он, — это, как будто я мог бы слышать, как командир разговаривает со мной и говорит мне, что делать дальше.
Я кладу ладонь на его руку. — Эдгар, — можно я тебе кое-что покажу?
Я бегу в соседнюю комнату и забираюсь на кровать для гостей. Книга все еще раскрыта на сорок третьей странице, и Оливер лежит на спине, похрапывая. — Оливер, — говорю я шепотом, нагнувшись очень близко к книге. А затем кричу: — Просыпайся!
Он вскакивает и ударяется головой о низкую ветку, которая возвышается над скалой. Когда он потирает больное место, он вздрагивает, затем смотрит высоко на меня.
— Только для ясности, если ты говоришь, что ты сейчас вернешься, это значит в следующем тысячелетии?
— Я задержалась. Однако послушай, Оливер, я хочу, чтобы ты кое с кем познакомился, — я хватаю книгу и несу ее в комнате Эдгара.
— Что? ты действительно думаешь, что это хорошая идея?
Меня никто не слышит, и ты выглядишь немного сумасшедшей.
— Спасибо, — говорю я с сарказмом. Я заворачиваю за угол и снова вхожу в комнату Эдгара. — Мое внутреннее чувство подсказывает мне.
— Что именно? — спрашивает Эдгар.
Я кладу книгу на стол. — Я разговаривала не с тобой, — объясняю я.— А с ним, — и указываю при этом на Оливера, который улыбается.
Эдгар смотрит на книгу, а затем на меня.
— Серьезно? Ты имеешь в виду, сказка моей мамы разговаривает с тобой?
— Подожди— ка секундочку, — прошу я его.
— Никто не слышит как он говорит кроме меня, и наверное, так как никто не прислушивался. Но после того, что ты рассказал мне про компьютерную игру, я думаю, ты другой. Пожалуйста, попробуй.
— Он не особенно красивый, — говорит раздосадовано Оливер.
— Оливер, вы одинаковы как два яйца, — шепчу я.
Эдгар складывает руки. — Послушай-ка ты, красавчик, моя мать нарисовала тебя по моему образу.
Я налетаю на него. — Ты слышал его? Ты слышал речь Оливера?
Глаза Эдгара становятся огромными, и он отступает назад, как будто не хотел приближаться к книге. Она ударяет раскрытой ладонью по голове, как делают, когда вода попадает в ухо, и хотят ее вытрясти.
— Нет, нет, нет, нет, — бормочет он беззвучно. — Этого не происходило сейчас.

— Происходило! — говорю я и беру его за руку. — Я знаю, это кажется безумным и невозможным, но ты должен мне поверить, это реально. Он реальный. И я пообещала ему вытащить его из книги.
Непостижимо. Если я не единственная, кто может слышать Оливера, тогда у меня есть человек, который мог бы мне помочь спасти его. И все же внутри я чувствую небольшую рану от мысли, что я не единственная, кто его слышит.
Из-за этого связь между нами становится менее неповторимой.
— Что такое там? — глаза Оливера блестят. Я следую за его взглядом от края страницы к монитору, на котором огромная армия инопланетян атакует землю.
— Battle Zorg 2000 — компьютерная игра, — отвечаю я.
— Как все эти маленькие люди поместились в этом ящике?
Я не хочу сейчас читать доклад об электронике. — Объясню похоже. Тебе нужно знать, что этот ящик — машина, которую использовала Жасмин Якобс, когда писала "Мое сердце между строк".
— И? — Эдгар, и Оливер проговорили в унисон и переглянулись после этого.
— Оливер, ты не можешь изменить конец книги. И Жасмин Якобс, пожалуй, не собирается изменять конец книги, — я жду, пока он смотрит в мои глаза. — Но я попытаюсь сделать это.

Глава 25

Поиск по сайту: