Я не вмешиваюсь в их дела...»

Принцесса Уэльская обедала в ресторане «Сан-Лорен-цо» в обществе подруги. Их беседу прервало появление телохранителя с тревожным известием: принц Уильям пострадал в результате несчастного случая в частной школе-интернате в графстве Беркшир. Принц Чарльз уже находился в пути из Хайгроува в Королевскую беркширскую больницу в городе Рединг, куда мальчика доставили на обследование. Подробности еще не были известны. Диане сказали только, что Уильям получил сильный удар по голове во время игры в гольф на одной из пришкольных спортивных площадок. Поспешно покинув ресторан, принцесса помчалась в больницу. В Беркширской больнице сделали рентгеновский снимок, чтобы установить степень повреждения головы, после чего врачи рекомендовали родителям перевезти его в детскую больницу на Грейт-Ормонд-Стрит в Лондоне. Принцесса сопровождала сына в машине «скорой помощи», а его отец поехал следом за ними на своей спортивной машине «астон-мартин». Пока мальчика готовили к операции, нейрохирург Ричард Хэйуорд, личный врач королевы д-р Энтони Доусон и несколько других врачей ввели родителей в курс дела. Медики единодушно утверждали, что мальчику необходима срочная операция. Родителей предупредили, что риск достаточно велик: во-первых, неизвестно, насколько серьезные повреждения нанесены мозгу в результате самой травмы, и во-вторых, могут возникнуть осложнения в ходе хирургического вмешательства.

Удостоверившись, что сын находится в надежных руках, принц Чарльз отправился из больницы прямо в Ковент-Гарден, слушать «Тоску» Пуччини. В этот вечер он сопровождал в театр делегацию высокопоставленных чиновников Европейского Сообщества, включая специального уполномоченного по вопросам охраны окружающей среды, прилетевшего из Брюсселя.

Уильяма повезли на каталке в операционную, а мать шла рядом, держа его за руку. Семьдесят пять минут Диана просидела в соседней комнате, со страхом ожидая исхода операции. Позже она призналась друзьям, что никогда в жизни время не тянулось для нее так медленно. Наконец вышел доктор Хэйуорд и сообщил, что операция прошла успешно и мальчик чувствует себя хорошо. Уильяма поместили в отдельную палату. Мать не отходила от него ни на шаг, а отец в этот момент садился в вагон королевского поезда, чтобы к утру прибыть в графство Йоркшир и принять участие в экспедиции по изучению экологической обстановки.

Диана сидела у изголовья сына, глядя, как каждые двадцать минут сестры измеряют ему давление, проверяют рефлексы и реакцию зрачков на свет. Еще до операции родителям Уильяма объяснили, что самое опасное послеоперационное осложнение — внезапный скачок кровяного давления, что часто случается при операциях черепно-мозговых травм. Поэтому-то сестры и приходили так часто.

Утром, измученная бессонной ночью, Диана открыла газеты и расстроилась еще больше: в репортажах о несчастном случае писали о возможности развития эпилепсии у принца Уильяма. Это было только одно из возможных осложнений; В разговоре с друзьями Диана заметила: «Наш долг — поддерживать детей и в радости, и в беде». С ней были солидарны очень многие. Журналисты, психологи, возмущенные матери хором клеймили беспечного отца, бродившего в это время по долинам Йоркшира с миссией «зеленых». «Что же это за папочка?» — язвительно вопрошал заголовок в газете «Сан».

Широкая общественность была в шоке от поведения принца Чарльза, который не пожелал даже на несколько часов отложить дела ради семьи. Однако для его жены в этом не было ничего неожиданного. Это был скорее очередной пример, подтверждающий правило, нежели из ряда вон выходящее событие. Одна из подруг, видевшая Диану буквально через несколько минут после того, как Уильяма привезли из операционной, рассказывала: «В это трудно поверить, но Диана даже не удивилась.

Она давно привыкла к подобной реакции, и поступок мужа лишь подтвердил, что дети его мало волнуют, не говоря уже о жене. Он и не подумал ее поддержать. Ни поцелуя, ни ласкового слова — ничего». Это наблюдение подтверждают слова Джеймса Джилби: «Несчастье с Уильямом повергло Диану в полный ужас. Судя по всему, опасность была чрезвычайно велика. Она не в состоянии понять поведение мужа, и потому просто не разрешает себе об этом думать. Все ее мысли и чувства сосредоточились на ребенке».

Когда принцу Чарльзу доложили о негодовании общественности, его реакция опять-таки не удивила Диану: он обвинял во всем ее. Он заявил, что жена «подняла бурю в стакане воды» из-за обычной операции и глупых сплетен насчет эпилепсии, которой якобы может заболеть будущий престолонаследник. Королева, которую принц Чарльз не посвятил в подробности происшествия, была удивлена и весьма огорчена, когда Диана рассказала ей, что операция была отнюдь не пустяковой.

Спустя несколько дней после несчастного случая, когда Диана убедилась, что ребенок идет на поправку, она решила исполнить давнее обещание и посетить Государственную больницу «Марло». Приветствовать ее собралась целая толпа, и какому-то пожилому мужчине стало плохо сердцем. Не раздумывая, Диана бросилась на помощь. Средства массовой информации отреагировали на этот жест милосердия восторженными заголовками, а принц Чарльз упрекнул жену, что она строит из себя героиню. Незаслуженная критика лишний раз напомнила Диане, какая пропасть отделяет ее от мужа. Приближалась десятая годовщина их свадьбы. В обществе с интересом и энтузиазмом ожидали этого события. Со свойственной ей прямолинейностью Диана заметила по этому поводу: «Что тут, собственно, праздновать?»

Разительный контраст в поведении супругов во время болезни сына сделал достоянием широкой общественности то, о чем до сих пор знали лишь немногие посвященные. Красивая сказка о принце и Золушке растаяла, как призрачный мираж. Они продолжали числиться мужем и женой, но на деле семьи не было. Их супружеский союз распался — осталось одно название. Да и на профессиональном поприще они стали не столько партнерами, сколько соперниками (к величайшему огорчению многих искренних друзей). Как много радостных надежд было вначале, и какой плачевный результат спустя десять лет: взаимная подозрительность и враждебность, в лучшем случае холодное равнодушие. По признанию самой принцессы, духовный союз между супругами распался еще в 1984 году, после рождения принца Гарри. С 1987 года они перестали делить брачное ложе. Это произошло во время официального визита в Португалию, и с тех пор принц и принцесса спят в разных комнатах. Не так давно в журнале «Тэтлер» появилась статья под названием «Принц Чарльз слишком уж сексуален — не в этом ли проблема?» Автор и не подозревал, как иронично звучит эта фраза, если исходить из реального положения дел.

Взаимная неприязнь настолько велика, что, по наблюдению близких друзей, само присутствие мужа раздражает и расстраивает Диану. Тот, в свою очередь, проявляет к жене равнодушие, граничащее с отвращением. На торжественном концерте в Букингемском дворце по случаю 90-лётия королевы-матери принц Чарльз демонстративно пренебрегал женой, что вызвало негативную реакцию прессы. Журналисты удивлялись, а принцесса сыронизировала: «Он давно уже пренебрегает мною везде и всюду. Попросту не замечает моего присутствия». Диане пришлось отказаться от попыток обсуждать с мужем его дела, особенно в тех областях, которые интересуют его больше всего: архитектура, экология, сельское хозяйство. На собственном горьком опыте она убедилась, что любое, самое доброжелательное замечание встречает откровенно пренебрежительную реакцию. «Это вызывает у нее ощущение собственной интеллектуальной неполноценности, и муж постоянно поддерживает в ней этот комплекс», — утверждает один из близких друзей. В день, когда ему исполнилось 43 года, Чарльз повел жену на пьесу «Никчемная женщина». Ироническая подоплека этого поступка ясна даже посторонним.

Человек незаурядного обаяния, остроумный собеседник, Чарльз, тем не менее, беспощадно расправляется с теми, кто пытается ему противоречить. Жертвами нетерпимости принца стали несколько личных секретарей, слишком активно возражавших патрону, целый ряд других придворных чиновников и, наконец, его собственная жена. Мать Дианы также поплатилась за свое прямодушие. Это случилось во время крестин Гарри. Принц Чарльз пожаловался теще, что ее дочь наградила ребенка рыжими волосами (это наследственная черта Спенсеров). Миссис Шанд-Кид осталась верна себе. Не взирая на придворные условности, она заявила, что принц должен быть счастлив, что его второй сын вообще родился здоровым. С этого момента принц Уэльский без всякого снисхождения вычеркнул тещу из своей жизни. Зато миссис Шанд-Кид стала с большим сочувствием относиться к дочери.

Стена отчуждения, разделяющая супругов, столь высока, что уже нет смысла прибегать к маскировке, спасая их публичный имидж. Однажды незадолго до Рождества Диана должна была ехать в Плимут, чтобы принять участие в важном мероприятии вместе с мужем. Вечером по приезде она была на концерте классической музыки с принцем Эдуардом. Наутро Диана заявила, что не сможет принять участие в запланированном мероприятии, поскольку у нее начался грипп. Ей действительно нездоровилось, однако больше всего пугала перспектива провести весь день в обществе мужа. Принцесса предпочла просидеть до вечера в четырех стенах.

Придворным чиновникам приходится постоянно балансировать на краю пропасти, зияющей между реальным и номинальным статусом супругов. Эта проблема встала особенно остро, когда 29 марта 1992 года принцесса Уэльская получила сообщение о смерти своего отца. В этот момент она каталась на горных лыжах в Австрии. Принцесса собиралась лететь домой одна, рассчитывая, что муж останется с детьми. Он, однако, пожелал сопровождать жену. Диана без обиняков заявила, что слишком поздно разыгрывать заботливого супруга. На нее обрушилось большое горе, и казалось кощунством подчиняться лицемерному протоколу в угоду публичному имиджу королевской семьи. Диана уперлась не на шутку. В гостиничном номере напротив нее сидели муж, его личный секретарь и пресс-секретарь, убеждая соблюдать приличествующие случаю протокольные формальности. Она отказывалась. Спор приобретал все более ожесточенный характер. В конце концов оппоненты Дианы позвонили по телефону в Виндзорский замок королеве, которая взяла на себя роль арбитра. Королева решила, что лететь домой следует вместе, и принцессе пришлось смириться. В аэропорту их встречала группа журналистов, которые послушно отрапортовали в сред- ствах массовой информации, что принц Чарльз поддержал жену в минуту скорби. Правда же состояла в том, что немедленно по прибытии в Кенсингтонский дворец принц Чарльз выехал в Хайгроув, забыв о горе жены. Спустя два дня были похороны, и Чарльз подоспел на вертолете, так что все приличия были соблюдены. Подруга, которой Диана рассказала все закулисные перипетии этой истории, вспоминает: «Он вернулся домой только ради своего публичного имиджа. Диана считала, что хотя бы в тот момент, когда она оплакивала смерть отца, муж мог оставить ее в покое и не принуждать к участию в унизительном маскараде».

«Диану явно угнетает присутствие мужа, — свидетельствует один из близких друзей. — Она чувствует себя счастливой лишь тогда, когда он уезжает в Шотландию. Когда он находится в Кенсингтонском дворце, она совершенно теряется и робеет, как девчонка. Она сдает одну за другой позиции, отвоеванные, пока его не было». Присутствие мужа действует на нее физически. Даже голос меняется. Обычно ее речь выразительна и энергична, голос звучит сочно, жизнерадостно. Если же рядом муж, Диана говорит вяло, глухим голосом, кажется, даже с трудом подбирает слова, будто придавленная неимоверной усталостью. Такая же метаморфоза происходит с ее голосом, когда она рассказывает о разводе родителей или вспоминает «мрачные времена».— первый период ее жизни при дворе до конца 80-х годов, когда она пребывала в мучительном разладе с самою собой, тщетно пытаясь приспособиться к жесткому распорядку королевского семейства.

В присутствии мужа Диана начинает вести себя, как много лет назад, когда она была совсем молоденькой девушкой: ни с того, ни с сего хихикает, грызет ногти (вообще, ей давно уже удалось избавиться от этой привычки). В глазах появляется испуганно-затравленное выражение. Когда они находятся вместе под одной крышей, в воздухе повисает предгрозовое напряжение. По наблюдению Уны Тофоло, «с появлением принца Чарльза атмосфера в королевском дворце резко меняется. При муже Диана ведет себя скованно, неестественно. Грустно наблюдать упадок и деградацию в этом доме».

Когда принц Чарльз не так давно вернулся домой из частной поездки во Францию, Диана в буквальном смысле слова сбежала из Кенсингтонского дворца — только бы избавиться от его присутствия. Она позвонила подруге, у которой накануне случилось несчастье: умер близкий человек. Подруга плакала, и Диана в порыве сострадания сказала: «Подожди, я выезжаю». Эта женщина вспоминает: «Диана примчалась тотчас же, и по ее расстроенному лицу я поняла, что у нее неприятности». «Я приехала ради тебя, но не только, — призналась она. — Явился мой муж, и мне просто необходимо было под любым предлогом вырваться».

Принц и принцесса живут каждый своей жизнью и объединяются только в тех случаях, когда нужно изобразить видимость семейного союза. Впрочем, когда они появляются вместе на публике, взаимная отчужденность бросается в глаза даже самому неискушенному зрителю. Так, например, они сидели рядом на стадионе «Уэмбли» на матче финала розыгрыша кубка по футболу, но за 90 минут, пока продолжалась игра, супруги не обменялись ни единым словом, даже не посмотрели друг на друга. От внимания наблюдателей не укрылось и то, что со времени их индийского турне принц Чарльз перестал целовать жену в щеку или в шею по окончании игры в поло. Если раньше принц и принцесса пользовались почтовой бумагой, украшенной инициалами обоих, то теперь они пишут письма каждый на своей особой бумаге с собственным вензелем.

Когда Диана живет в Кенсингтонском дворце, ее супруг предпочитает находиться в усадьбе Хайгроув или в Балморале. В их загородном доме Диана спит одна на массивном двуспальном ложе в главной спальне, а Чарльз почивает на кровати, некогда принадлежавшей его сыну Уильяму. Он облюбовал эту широкую латунную кровать несколько лет назад под тем предлогом, что на ней удобнее спать с больной рукой (незадолго до этого Чарльз сломал руку во время игры в поло.) Когда отец поправился, принц Уильям было намекнул, что пора вернуть кровать, однако Чарльз не пожелал расстаться с сепаратным ложем. «Иногда мне кажется, что у меня не двое, а трое детей», — иронически заметила как-то Диана. Счастливые дни, когда она называла его «мой дорогой муженек», давно миновали. Джеймс Джилби замечает с грустью: «Бывает, что супруги, вынужденные жить в разлуке, перезваниваются каждый вечер: «Дорогой, как дела? Как ты провел день?» К Диане это не относится. Они с мужем живут каждый своей жизнью и не питают ни малейшего интереса к делам друг друга».

Обедая как-то с близкой подругой, матерью троих маленьких детей, Диана рассказала ей об одном случае, когда во время семейной ссоры проявились доброта и чуткость ее сына Уильяма. Это произошло в те дни, когда в Букингемском дворце было принято решение официально объявить о раздельном проживании герцога Йоркского и его супруги. Всю неделю Диана места себе не находила от тревоги. Жаль было расставаться с Сарой, интересной и веселой подругой, да и собственное будущее не сулило радужных надежд: она понимала, что в сложившейся ситуации бдительное око общественного мнения еще пристальнее будет следить за перипетиями ее семейной жизни. Между тем ее муж, казалось, вообще не замечает, какой фурор произвело сообщение о разрыве между герцогом и герцогиней.

Он продолжал день за днем объезжать старинные помещичьи усадьбы, собирая материал для своей книги о садовой архитектуре. Вернувшись в Кенсингтонский дворец, принц Чарльз выразил недоумение по поводу плохого настроения жены. Не удостоив комментария сенсацию недели, он с ходу принялся критиковать поведение жены, в частности ее решение поехать в Рим, к матери Терезе. Даже служащие, привычные к то и дело вспыхивающим ссорам, на этот раз были удивлены равнодушием принца к судьбе собственного брата и явно сочувствовали Диане, когда та заявила в ответ на колкости, что, если муж не изменит своего отношения к ее работе и к ней самой, она вынуждена будет серьезно подумать о будущем. Диана, в слезах, поднялась наверх и закрылась в ванной. Пока она приводила себя в порядок, к двери подошел принц Уильям, и просунув в щель несколько бумажных носовых платков, сказал: «Пожалуйста, вытри слезы. Мне так плохо, когда ты плачешь...»

Проблема будущего неотступно терзает Диану. На одной чаше весов чувство долга перед королевой и народом, на другой — надежда обрести наконец счастье и покой. Чтобы стать свободной, нужно развестись; если же она получит развод, то неизбежно потеряет детей, без которых не мыслит существования. Кроме того, в этом случае ее ждет всеобщее осуждение, поскольку люди не подозревают о том, как одинока и печальна ее жизнь, отождествляя по инерции ее образ с улыбающимся лицом на журнальных обложках. Изо дня в день она перебирает варианты решения этой дилеммы, каждый раз возвращаясь к исходной точке и вовлекая в это круговращение многочисленных друзей и советчиков.

В течение последних нескольких лет близкие друзья наблюдали, как их семейная жизнь превращалась в ожесточенную войну, в которой ни та, ни другая сторона не согласны ни на какие уступки. Дома они воют из-за детей и из-за связи Чарльза с Камиллой Паркер-Боулз. Необъявленная война самым плачевным образом сказывается на традиционных государственных функциях принца Уэльского и его супруги, принцессы Уэльской. Диана не желает ни в чем помогать мужу, он ей платит той же монетой. На крайний случай Диана приберегает самый убийственный аргумент: «Не забывай, я мать твоих детей». Эта бомба взорвалась во время одной из бесчисленных стычек по поводу миссис Паркер-Боулз.

В конфликт втягиваются и придворные. После дискуссии в прессе об отцовских качествах принца Чарльза его личный секретарь Ричард Эйлард попытался исправить положение. Он написал записку, в которой умолял патрона как можно чаще появляться на публике в обществе своих детей, чтобы по крайней мере создать видимость отцовской заботы. В заключение своего послания он начертал большими буквами и обвел красными чернилами одно слово: «Постарайтесь!» Уловка дала кратковременный эффект. В газетах появилось фото: принц Чарльз отводит принца Гарри в школу Уэтерби или катается верхом вместе с детьми по аллеям Сандрингемского парка. Ловкий придворный мог гордиться этой маленькой победой.

Принцесса испытывает глубокое отвращение к подобным лицемерным трюкам. Уж ей-то хорошо известно, сколько внимания уделяет принц Чарльз воспитанию детей в повседневной жизни. «Она считает его плохим, эгоистичным отцом, — говорит Джеймс Джилби,— поскольку на первом месте у него всегда собственные интересы, а уж потом дети. Он никогда не станет ради детей отменять или откладывать то, что заранее наметил. Именно так воспитывали его самого, и теперь воспроизводится старая схема. Поэтому принцесса расстраивается, глядя на фотографии, где он изображен играющим с детьми в Сандрингеме. Мы с ней говорили об этом, и ей с трудом удавалось сдерживать раздражение — ведь подобные фотографии, судя по всему, должны показать, что он хороший отец, в то время как она прекрасно знает истинное положение дел».

Диана — самоотверженная мать, она старается любить детей за двоих (обычно это бывает в неполных семьях). Уильям и Гарри окружены любовью и нежной заботой. Дети для нее — якорь спасения, источник разума и спокойствия среди уродливо искаженной реальности ее жизни. Это всепоглощающая любовь. Как мать, Диана служит одной абсолютной цели: избавить своих сыновей от страданий, которые выпали в детстве ей самой.

Именно мать подбирает для них школу, заботится об одежде, планирует досуг. Диана подгоняет свои дела к расписанию детей. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на страницы ее рабочего дневника: расписание школьных занятий, дни спортивных состязаний и экскурсий детей жирно подчеркнуты зеленым. Дети занимают первое и самое главное место в ее жизни. Принц Чарльз считает, что достаточно послать слугу из усадьбы Хайгроув с корзинкой слив для Уильяма в его школу-интернат, а Диана обязательно выкроит время, чтобы «поболеть» за него на футбольном матче, когда он играет левым полузащитником за школьную команду. Конечно, мальчики привыкли к длительным отлучкам отца, однако время от времени они начинают тосковать. После перелома левой руки Чарльз несколько месяцев почти безвыездно жил в Шотландии, в усадьбе Балморал, и это очень огорчало принца Уильяма. Диане пришлось обратить внимание мужа на страдания ребенка. Дело кончилось тем, что Чарльз стал регулярно присылать сыну рукописные факсы, где рассказывал о своих делах.

В свое время в прессе было немало комментариев по поводу взаимоотношений принцессы Уэльской и капитана Джеймса Хьюита, а ведь они подружились именно потому, что он прекрасно ладит с мальчиками, которым явно не хватает мужского внимания. Хьюит обладает тонким чувством юмора и благородно-сдержанными манерами в стиле 30-х годов, блестяще играет в поло, и под его руководством Уильям и Гарри успешно овладевали искусством верховой езды. Во время визитов в Хайгроув он помог и Диане преодолеть страх, оставшийся со времени детской травмы, и вновь сесть верхом. Диана отдыхает душой в обществе этого симпатичного человека, их знакомство началось именно в тот период, когда ее самолюбие особенно страдало от пренебрежительного отношения мужа. Он ценил ее вкус и прислушивался к советам относительно выбора одежды, а иногда Диана сама преподносила ему в подарок какую-нибудь изящную вещицу. Принцесса несколько раз гостила в доме его родителей в Девоншире — там мальчики катались верхом вместе с капитаном Хьюитом, а Диана не менее приятно проводила время с его родителями. Она говорила, что уик-энды в этом доме — прекрасный отдых от повседневной суеты.

Их дружба постепенно пошла на убыль, однако в свое время Хьюит много значил для Дианы. Вообще друзья, целая когорта надежных друзей играют особую роль в ее жизни. На войне как на войне: и Диана, и принц Чарльз обзавелись со временем целой армией сторонников, и теперь у каждого есть своя гвардия, готовая стать на защиту командира. Диана в тяжелые минуты ищет поддержки у самых верных приверженцев, к которым, без сомнения, относятся ее старая подруга Кэролин Бартоломью, Анджела Серота, Кэтрин Сомс, герцог Девонширский и его жена, Люсия Флеча-Де-Лима, супруга бразильского посла, сестра Джейн (она живет буквально в нескольких ярдах от Кенсингтонского дворца) и, конечно, Мара и Лоренцо Берни. Это самые близкие друзья, которым Диана доверяет полностью и безоговорочно. Кроме того, ей приятно проводить время в обществе Джулии Сэмюэл, Джулии Додд-Нобл, Дэвида Уотерхауза, а также известного актера Теренса Стампа, с которым она всегда рада поболтать за ленчем в его лондонской квартире.

Чарльз, со своей стороны, опирается на Эндрю и Камиллу Паркер-Боулз — благо те живут неподалеку от Хайгроува, в Мидцлуич-Хауз; прислушивается к мнению сестры Камиллы, Аннабел и ее мужа Саймона Эллиота; к его близким друзьям относятся также Чарльз и Пэтти Палмер-Томкинсон, большие любители горнолыжного спорта; член парламента от консерваторов Николас Сомс; писатель и философ Лоренс Ван-Дер-Пост; леди Сьюзен Хасси, придворная дама королевы с большим стажем; лорд и леди Трион, а также супруга из Голландии Хью и Эмили Ван Кацем, купившие недавно поместье близ Сандрингема.

В узком кругу Диана называет этнх людей «хайгроувской компанией». Они безудержно льстят принцу Чарльзу и с тайным недоброжелательством относятся к его жене. Если возникают споры по поводу семейных отношений, воспитания детей, вообще, образа жизни принца Чарльза, они всегда принимают его сторону, игнорируя мнение Дианы. Не удивительно, что узы дружбы крепнут по мере разрушения семейных уз. Общих друзей у принца и принцессы практически не осталось: слишком много накопилось взаимного недоверия и подозрительности. Так, в свое время Диана отзывалась о Эмили Ван Кацем как о своей лучшей подруге. Именно Эмили открыла невесте принца глаза на отношения ее будущего супруга с Камиллой Паркер-Боулз. Со временем Диана перестала доверять Эмили. Как-то накануне Рождества супруги Ван Кацем устроили обед в честь принца Чарльза и его друзей. Диана не смогла прийти, поскольку именно на этот день у нее было назначено важное мероприятие, которое нельзя было отменить или перенести. Можно предположить, что на это и рассчитывали друзья ее мужа.

Вражда между принцем и принцессой неминуемо отражается на их знакомых. Никому не удается остаться в стороне. Это особенно бросалось в глаза во время подготовки к 30-летнему юбилею принцессы Дианы. На страницах газет появились результаты опроса общественного мнения, согласно которым принцесса Диана получила высший рейтинг популярности среди членов королевского дома. Одновременно «Дэйли-Мэйл» опубликовала оскорбительную статью, недвусмысленно обвинявшую принцессу в срыве семейного праздника в Хайгроуве; В статье приводились высказывания друзей принца Чарльза, чей пафос сводился к тому, что принцесса без каких-либо веских оснований отвергла предложение мужа отметить ее юбилей вместе с ним в их загородном поместье. Когда принц Чарльз впервые выдвинул эту идею, война в Персидском заливе была в полном разгаре. Британские солдаты рисковали жизнью на военных рубежах, и Диане претила мысль устраивать шумное празднество на фоне этих драматических событий. Близкие друзья знают, что были и причины сугубо личного характера: Диане не хотелось отмечать свой собственный день рождения в кругу старинных приятелей мужа, которых он намеревался пригласить на праздник. Из статьи следовало, что обиженный принц Чарльз пожаловался на непредсказуемое поведение жены своим друзьям, и те решили выступить в его защиту. Сам принц отрицал свою причастность к публикации. Как бы то ни было, настроение у Дианы было изрядно испорчено. Она отметила день рождения очень скромно: с сестрой Джейн и их детьми. Эта история наглядно продемонстрировала, насколько серьезны противоречия между принцем и принцессой.

Негативная реакция общественного мнения вынудила обоих супругов пойти на мировую, по крайней мере, для виду. Принц Чарльз внес изменения в свое расписание и стал чаще появляться в обществе вместе с женой. Он повел ее, в частности, на концерт в Алберт-Холл и присоединился к ней на торжествах по случаю 10-летней годовщины их свадьбы, правда, ненадолго — только чтобы попозировать фоторепортерам. Хрупкое перемирие длилось всего несколько месяцев. Дождавшись, пока не уляжется шум в прессе, оба вернулись к прежнему образу жизни. Теперь уже ни для кого не секрет, что принц и принцесса расстались, и влияние «хайгроувской компании» лишь усугубляет семейный кризис. Чарльз живет в Хайгроуве один, без жены, в окружении людей, чье общество ей явно неприятно. Но это не единственная причина, почему Диана избегает приезжать в загородный дом. По ее словам, в Хайгроуве она чувствует себя, «как в тюрьме» и бывая там, почти никогда не приглашает в гости родственников или знакомых. Джеймс Джилби объясняет это так: «Диана не любит Хайгроув. Она знает, что Камилла живет по соседству. Хотя обустройство этого дома стоило ей немалых усилий, для Дианы он так и не стал родным гнездом».

Соседство далеко не случайное. Диана получила известное моральное удовлетворение, когда в газетах появилась статья, посвященная этой теме. В статье подробно описывалось, как Камилла проводит время в своем загородном поместье, упоминался даже «форд» без номерных знаков, на котором принц Чарльз обычно ездит из Хайгроува в Миддлуич-Хауз (всего-то 12 миль). Эти сведения подтвердил бывший полицейский, служивший в Хайгроуве. За определенную мзду он согласился дать интервью, в котором, в частности, утверждал, что, «живя в Хайгроуве, принц Чарльз куда больше внимания уделяет миссис Паркер-Боулз, чем принцессе Ди». Это мнение разделяют многие знакомые Дианы.

Что же из себя представляет женщина, омрачавшая жизнь Дианы на протяжении стольких лет? Начиная с медового месяца, когда из дневника принца Чарльза выпали фотографии, и по сей день эта женщина, в которую он был влюблен еще до женитьбы, заставила Диану пройти все круги ада: постоянные подозрения, ревность, оскорбленное самолюбие, разбитые надежды... Кто же она такая? Камилла происходит из богатого провинциального рода, связанного родственными узами со многими представителями высшей аристократии. Ее отец, майор Брус Шанд — процветающий винодел, заместитель лорда-наместника графства Суссекс и глава местного охотничьего общества. У нее есть брат, путешественник и писатель Марк Шанд (он когда-то ухаживал за Бьянкой Джагер и за манекенщицей Мэри Хелвин, а теперь женат на Клио Голдсмит, племяннице миллионера-бакалейщика). Камилла состоит в родстве с леди Элспет Хау, супругой бывшего канцлера казначейства (министра финансов) и с лордом Эшкамом, миллионером, разбогатевшим на строительных подрядах. Ее прабабушка в течение ряда лет была любовницей короля Эдуарда VII и, по преданию, говаривала: «Все, что от меня требуется'— сделать реверанс и сразу в постель».

Эндрю Паркер-Боулз, кавалерийский офицер, может похвастаться самым блестящим родством: граф Дерби, граф Кадоган, герцог Мальборо... В свое время он считался одним из лучших женихов высшего света. Неотразимый Эндрю ухаживал за принцессой Анной, затем его прочили в мужья внучке сэра Уинстона Черчилля, Шарлотте, но в конце концов в июле 1973 года он обвенчался с Камиллой. Дослужившись до чина бригадира (младшее генеральское звание), он ведает армейской ветеринарной службой и носит странный титул «Серебряный жезл при дворе королевы». Благодаря этому придворному званию он имел честь организовать праздничный парад по улице Мэлл, ведущей от Трафальгарской площади к Букингемскому дворцу, по случаю 90-летия королевы-матери.

В 1972 году Эндрю служил в Королевской конной гвардии. Он прекрасно играл в конное поло, и на этой почве сблизился с принцем Чарльзом, в то время офицером военно-морского флота. Благодаря этой дружбе Чарльз познакомился с Камиллой, за которой тогда ухаживал Эндрю. Принц влюбился с первого взгляда. Живая и остроумная, Камилла к тому же разделяла его страсть к охоте и поло. По словам Пенни Джунора, биографа принца Уэльского, «любовь была взаимной. Камилла, не раздумывая согласилась бы выйти замуж за принца Чарльза, если бы он только попросил ее об этом. Увы, он этого не сделал. Чарльз колебался, всячески оттягивая решительное объяснение. Вокруг было много красивых женщин, и Чарльзу не хотелось связывать себя женитьбой. Камилла устала ждать. И лишь потеряв ее навсегда, принц Чарльз осознал, как глубоко было его. чувство».

Камилле теперь за сорок. У нее двое детей-подростков. Принц Чарльз крестный отец ее сына Тома. По официальной версии, Чарльз и Камилла старые, добрые друзья.

Принцесса Диана не скрывала от друзей, какие чувства вызывают у нее отношения ее мужа с Камиллой Паркер-Боулз. Джеймс Джилби — один из тех, кому она не раз изливала душу, кипя от гнева и унижения. По его словам, Диана так и не смогла забыть, что Чарльз был когда-то страстно влюблен в Камиллу. Все эти годы ее мучили сомнения и ревность. «В итоге их семейная жизнь превратилась в сплошной кошмар, — рассказывает Джеймс Джилби. — Одна мысль о Камилле выводит Диану из себя. И я ее пониманию. По какому праву, черт возьми, эта женщина вмешивается в ее жизнь? В этом суть проблемы. Диана не может смириться с таким положением вещей».

Джилби познакомился с Дианой, когда ей было всего 17 лет. Спустя годы они встретились на вечере у общей знакомой. До глубокой ночи проговорили о сердечных делах. Джеймс как раз расстался с любимой женщиной, а Диана горевала по поводу своего неудачного замужества. Это было летом 1989 года, когда она еще не потеряла надежду вернуть любовь мужа и вырвать его из «хайгроувской компании». «Видно было, что Диана болезненно переживает унизительность своего положения в королевском семействе, — вспоминает Джеймс Джилби. — Ее муж и весь двор не принимали в расчет ее гордость и чувство собственного достоинства».

В то Время на Диану нажимали родственники с обеих сторон, уговаривая попытаться начать все сначала. Советовали завести еще одного ребенка, и она готова была пойти на это, лишь бы восстановить семейный очаг. К сожалению, принц Чарльз оттолкнул протянутую руку с холодной враждебностью, которая в конце концов стала нормой в их отношениях. Поначалу поведение мужа доводило Диану до исступления. Гнев и оскорбленное самолюбие жгли душу. В 1990 году принц Чарльз сломал руку, играя в поло, и вынужден был на некоторое время оставить дела. Он жил в Хайгроуве или Балморале, куда регулярно наведывалась Камилла, а Диана оставалась в Кенсингтонском дворце — брошенная жена, нежеланная, униженная. Джеймс Джилби вспоминает ее слова, сказанные в порыве отчаяния: «Джеймс, я сыта всем этим по горло. Я должна отвлечься, иначе совсем раскисну. Единственный выход — уйти с головой в работу, выбросить их из головы. Если я буду сидеть без дела, я сойду с ума».

Трудно не согласиться с комментарием одного из близких друзей: «Диана не может смириться с тем, что ее муж столько лет поддерживает отношения с другой женщиной. Разве в этом ее вина? Ей все равно не удастся вернуть мужа — слишком поздно. Нет смысла собирать осколки».

Время шло — страсти улеглись. Диана стала гораздо уверенней в себе, ее мироощущение сильно изменилось, и Камилла больше не вызывает у нее такого острого раздражения, как прежде. После крушения всех надежд она перестала бояться соперницы. Напротив, ее даже устраивает, что Камилла отвлекает на себя внимание мужа. Бывают, правда, моменты, когда безразличие мужа причиняет ей сильную боль. Незадолго перед тем как Чарльз сломал руку, супруги Паркер-Боулз провели вместе с ним отпуск в Турции — Диана смолчала; стиснув зубы, безропотно терпела пребывание Камиллы в Балморале и Сандрингеме. Спустя год Чарльз поехал отдыхать в Италию, и Диане сообщили, что миссис Паркер-Боулз жила все это время по соседству, в нескольких минутах езды. По возвращении Камилла ясно дала понять, что не усматривает в этом ничего предосудительного. Летом принц и принцесса отправились вместе с детьми в круиз на яхте. Камиллы не было среди приглашенных, но от Дианы не укрылось, что ее муж регулярно созванивался с ней по телефону.

Естественно, Диана предпочитает не видеться с соперницей. Камилла отвечает тем же. Но что поделать: и та, и другая — пленницы любовного треугольника, вечного, как мир. Время от времени они встречаются на вечерах, приемах и прочих светских мероприятиях. Вот тут-то обеим приходится проявлять чудеса изобретательности, чтобы держаться друг от друга подальше. Диана с годами выработала привычку мгновенно отыскивать Камиллу взглядом среди гостей и затем незаметно наблюдать за ее поведением и реакцией своего мужа. Когда у нее плохое настроение, она старается отвлечься, не смотреть в их сторону. По мнению одного из друзей, эта жестокая игра граничит с самоистязанием. Иногда Диану предупреждают заранее, что Камилла будет в числе приглашенных. В этом случае у нее есть время излить досаду в разговоре с друзьями, и, когда наступает критический момент, ей легче держать себя в руках. Бывает даже забавно наблюдать, как Чарльз и Камилла украдкой переглядываются и улыбаются друг другу.

Но не всегда эти встречи проходят гладко. В декабре 1992 года Диана сорвалась, дала волю слезам. Это случилось во время панихиды по ее маленькой крестнице Леоноре, дочери леди Ромси. Шестилетняя девочка скоропостижно умерла от рака. Газетчики сфотографировали расстроенную принцессу у выхода из Сент-Джеймсского дворца, где проходило богослужение. Причиной слез было не только горе, но и негодование. На панихиде присутствовали лишь родственники и близкие друзья убитых горем родителей, поэтому Диана вышла из себя, увидев Камиллу Паркер-Боулз, которая была едва знакома с лордом и леди Ромси. В Кенсингтонский дворец принца и принцессу отвез шофер, и по дороге домой Диана, не откладывая, высказала мужу все, что накипело на душе. Она была расстроена до такой степени, что даже не зашла поздравить служащих дворца, которые как раз в этот день праздновали Рождество, а сразу уединилась в своих личных покоях. Обеспокоенный ее состоянием, заместитель личного секретаря Питер Уэстмейскот отправил утешать ее телохранителя Кена Уорфа, известного своим добродушием и тактом.

Встреча с Камиллой на панихиде дала толчок подспудно назревавшему возмущению. Диана поняла, что нельзя больше мириться с двусмысленной ролью в семье и оскорбительным равнодушием двора к ее человеческому достоинству. В разговоре с друзьями она поделилась обуревавшими ее сомнениями: чувство долга велит по-прежнему выполнять государственные обязанности, возложенные на принцессу Уэльскую, но невыносимая обстановка в семье ставит под вопрос ее дальнейшее пребывание в лоне монархической системы.

И все же, несмотря на предельно обострившийся семейный кризис, среди друзей Дианы есть и такие, кто по-прежнему считает, что ревность и раздражение — лишь внешние признаки глубоко затаенного желания помириться с мужем. Впрочем, они в меньшинстве. Почти все настроены пессимистично. Уна Тофоло, в частности, говорит: «Еще год назад я была почти уверена, что они опять сойдутся. Теперь надежды нет. Разве что надеяться на чудо! И принц и принцесса способны сделать очень много на благо людей. Как жаль, что они не могут объединить свои усилия!»

К аналогичному выводу пришла одна из близких подруг Дианы, хорошо знакомая с историей ее брака. По ее словам, «Чарльз упустил момент. Прояви он немного внимания и такта в самом начале супружеской жизни, и разлад не зашел бы так далеко. А теперь корабли сожжены».

«Надежды больше нет», — эти слова лейтмотивом звучат в высказываниях озабоченных друзей Дианы. «Она одолела самые трудные вершины государственной и общественной работы и стала виртуозом в своем деле, — говорит одна из близких подруг. — Но Диана не может реализоваться как женщина, потому что их отношения с мужем безнадежно испорчены. В этом суть проблемы». Нет согласия в семье — значит, нет и нормальных товарищеских взаимоотношений на общественном поприще. Формально принц и принцесса являются союзниками, а на деле они выступают совершенно независимо друг от друга — своего рода конкурирующие фирмы. По свидетельству одного из бывших придворных, «почти сразу сталкиваешься с выбором: либо ты на стороне принца, либо — на стороне принцессы. Весь штат сотрудников поделен на два лагеря, и не рекомендуется пересекать невидимую линию фронта больше двух-трех раз. Стоит нарушить негласный запрет, и ты выходишь из игры. В такой обстановке трудно рассчитывать на успешную карьеру».

Какая уж тут карьера! В офисах принца Уэльского и принцессы Уэльской чиновники долго не задерживаются. В феврале 1992 года неожиданно для всех подал в отставку заведующий финансовым отделом Дэвид Арчибалд. По мнению коллег, Дэвид просто не выдержал атмосферы взаимного недоверия и соперничества между двумя враждующими офисами. Предпочел покинуть поле боя. Принц Чарльз, как всегда, возложил ответственность на жену. Перетягивание каната приводит к курьезным ситуациям. Так, однажды принц Чарльз выступил с речью об образовании, а принцесса Диана на этот же день назначила важное выступление по проблеме борьбы со СПИДом. Получилось, что и тот и другой неизбежно отвлекают часть аудитории на себя. Дух бессмысленного соперничества проявляется самым неожиданным образом. По возвращении из совместного турне по Канаде Диана написала несколько благодарственных писем в адрес государственных и благотворительных учреждений, организовавших поездку. Вслед за тем письма поступили к ее супругу. Предполагалось, что принц внесет соответствующие дополнения от своего имени. Вместо этого принц просмотрел каждое письмо и добросовестно повычеркивал местоимение «мы», заменив его местоимением «я». И лишь тогда поставил свою подпись.

Увы, подобные накладки стали едва ли не нормой. В январе 1992 года принц Чарльз распорядился передать букет цветов матери Терезе, которая слегла от сердечного приступа. При этом он поручил своему личному секретарю Ричарду Эйларду проследить, чтобы цветы вручили только от имени принца Уэльского, а не от имени обоих супругов. На этот раз Диане удалось обойти мужа на повороте. Она специально вылетела в Рим, чтобы лично отдать дань уважения замечательной сподвижнице. В ходе подготовки к совместному визиту в Индию в январе того же года было принято решение поручить Диане тему планирования семьи. Представитель дипломатического ведомства высоко оценил работу Дианы во время предыдущего визита и выразил надежду, что она прекрасно справится с этой ответственной задачей. Принц Чарльз на это возразил с явной досадой, что сам намеревался выступить именно по этой проблеме. Чиновники растерялись, а Диана посоветовала не обращать внимания на капризы мужа. По мнению одного из близких друзей, «прошли те времена, когда Чарльз смотрел на жену, как на обузу. Теперь ей по плечу работать наравне с мужем. Но в придворном «ведомстве» ей практически не на кого опереться».

Если возникает необходимость согласовывать какие-либо вопросы, переговоры между супругами проходят обычно в атмосфере недоброжелательства и взаимной подозрительности. Как-то принц Чарльз решил обсудить с женой один щекотливый вопрос. Диану поразил его спокойный и доверительный тон — она уже отвыкла от нормального общения с мужем. Речь шла о секретном расследовании в связи со вскрывшимися фактами злоупотребления среди сотрудников Кенсингтонского дворца. Кто-то из служащих использовал бумагу с дворцовым грифом, чтобы приобретать театральные билеты, заказывать кое-какие товары в магазинах и т.д. Дела такого рода требуют особой осторожности, и не удивительно, что принц обратился за помощью к жене. Ее удивило другое: дружелюбие Чарльза.

Несмотря на нездоровую подозрительность и соперничество, препятствующие нормальному деловому режиму, Диана по-прежнему относится к мужу по-товарищески. Из-за тяжелого перелома руки Чарльз вынужден был на время отказаться от государственных и общественных дел. По этому поводу в обществе распространялись самые нелепые слухи. И вот, перед тем как впервые после болезни появиться на публике, Чарльз решил «разыграть» репортеров и зрителей. Он распорядился доставить ему протез в виде крюка — якобы принц потерял руку. Озадаченные придворные поделились с Дианой своими опасениями: что, если принца поднимут на смех? Та дала мудрый совет: протез нужно добыть, но в последний момент «нечаянно» забыть его дома. План удался. Когда принц приехал на встречу с медицинскими работниками, которых собирался напугать железным крюком, оказалось, что протез остался дома. Чарльз ворчал, а придворные втайне радовались, что удалось предотвратить сомнительную шутку.

Годы неустанного самосовершенствования и жизненный опыт преобразили принцессу Уэльскую. Теперь она не бессловесная тень своего мужа, а равный по силам партнер. Но не следует думать, что их стартовые возможности тоже равны. Единственное преимущество принцессы — это неослабевающее внимание средств массовой информации. Все прочие козыри в руках принца Чарльза. На содержание собственного офиса нужны немалые средства. Диана может рассчитывать на доходы с герцогства Корнуолл, которое по традиции передается в собственность наследнику престола, но эти доходы контролирует ее муж. Принц Чарльз занимает более высокую ступеньку на королевской иерархической лестнице, и последнее слово всегда остается за ним. В конечном счете от него зависит решение всех важных вопросов, начиная с разработки программы совместного зарубежного турне и кончая структурой личного офиса принцессы Уэльской. В поисках средств для осуществления многочисленных благотворительных проектов, Диана задумала основать Фонд принцессы Уэльской, однако ее муж не поддержал инициативу, усмотрев в этом посягательство на финансовый и моральный капитал своего собственного благотворительного Фонда принца Уэльского.

Во время войны в Персидском заливе принцесса Диана и ее золовка, принцесса Анна, собирались посетить английские войска, дислоцированные на территории Саудовской Аравии. Обе принцессы с энтузиазмом обсуждали, как они будут встречаться с рядовыми солдатами и бесстрашно колесить по пустыне в танке. Их планам не суждено было осуществиться из-за вмешательства сэра Роберта Феллоуза, который рассудил, что столь ответственную миссию целесообразно возложить на более высокопоставленного представителя королевского дома. Таким образом, в Саудовскую Аравию отправился принц Чарльз, а Диане поручили вспомогательную роль: навестить жен и родственников солдат, принимающих участие в боевых действиях.

Конкурирующие «фирмы» принца и принцессы действуют в обстановке строжайшей секретности. Это отнюдь не способствует плодотворному сотрудничеству. Иной раз Диана добывает необходимую для работы информацию с помощью сложных дипломатических маневров. Так, накануне своего первого самостоятельного визита в Пакистан Диана узнала, что Чарльз ведет переговоры с султаном Омана о выделении средств на строительство архитектурного колледжа. Программа визита предусматривала краткую остановку в Омане, и ей очень хотелось получить более подробную информацию. Принцесса понимала, что обращаться напрямую к мужу или к чиновникам его офиса бессмысленно: ничего определенного ей не скажут. Тогда она послала записку Ричарду Эйларду, личному секретарю принца Чарльза, с невинной, казалось бы, просьбой: дать дополнительные инструкции в связи с остановкой в Омане. Поскольку речь шла об официальном визите по линии министерства иностранных дел, принцу ничего не оставалось, как раскрыть свои карты.

С годами Диана выработала привычку соблюдать конспирацию. В атмосфере недоброжелательности и подозрительности необходима осторожность, и еще раз осторожность. За каждым шагом следят чьи-то глаза, каждое неосторожно брошенное слово ловят чьи-то уши. Полицейские видеокамеры фиксируют лица людей, которые приходят к ней в дом. Любой неосмотрительный жест дает пищу для сплетен, которые распространяются с молниеносной быстротой. Стоит ли удивляться, что, начав борьбу с булимией, Диана прятала медицинскую литературу от посторонних глаз! Точно так же, тайком, приходится читать интересующую ее литературу по астрологии или, скажем, популярный сатирический журнал, в котором публикуются остроумные карикатуры на ее мужа — ведь это может вызвать кривотолки. Она готова часами болтать по телефону с друзьями, телефон — это живая нить, связующая пленницу Кенсингтонского дворца с внешним миром.

Близкие друзья в шутку расшифровывают аббревиатуру ее титула — ПУ как «пленница Уэльская». Она действительно чувствует себя заложницей своей необычной судьбы, официального мифа о принцессе Уэльской и многочисленных табу, окружающих ее высокий титул. Диана с детства не переносит глухих стен и запертых дверей. Годы, проведенные в замкнутом пространстве придворного мира, явно обострили бессознательный страх. На это указывает следующий эпизод. Несколько лет назад ее направили на обследование в Национальную клинику в связи с жалобами на боли под лопаткой. Врачи подозревали, что причиной тому доброкачественное новообразование на одном из позвонков, часто вызывающее защемление нервных окончаний. Нужно было сделать рентген позвоночника — обычная процедура, которую легко переносят даже дети. Тем не менее, оказавшись в глухом «ящике» рентгеновского аппарата, принцесса почувствовала такой ужас, что врачам пришлось прибегнуть к успокоительным средствам. Вместо обычных пятнадцати минут на эту простейшую процедуру ушло два часа.

Диана уже привыкла к тому, что самый невинный ее шаг может быть истолкован превратно. Раньше она считала долгом вежливости написать записку со словами благодарности в ответ на услугу, теперь же предпочитает посылать какой-нибудь сувенир в знак признательности: записка может попасть в чужие руки... Собираясь на отдых в горы, Диана мучительно колебалась: можно ли пригласить майора Дэвида Уотерхауза? С одной стороны, некрасиво бросать друга в беде (Дэвид за неделю до этого похоронил мать), но с другой — заработают злые языки, и неприятности будут не только у Дианы, но и у самого Дэвида. Как ни хотелось ей поддержать Дэвида в трудную минуту, Диана уехала без него, в компании Кэтрин Сомс и Дэвида Линли. Это звучит парадоксально, но принцесса может чаще встречаться с знакомыми благодаря... своим детям. Если она появляется в театре, в кино или на концерте вместе с сыновьями, это служит своего рода громоотводом: бдительным журналистам не к чему придраться. Но иной раз она попадает в неловкое положение. Так, однажды друзья пригласили Диану на премьеру нового мюзикла. Она повела с собой принца Гарри, и в антракте терпеливо дожидалась малыша у дверей мужского туалета.

Частная жизнь принцессы давно ужа стала объектом пристального внимания прессы. К ее мужу журналисты куда более снисходительны. В течение ряда лет он мог общаться с кем хотел и где хотел. Другое дело — его жена. Стоит «засечь» ее в обществе постороннего мужчины, пусть даже в самой невинной обстановке, и на следующий день газеты выходят с аршинными заголовками «сенсационного» содержания. Так было, когда Диана приняла приглашение Джеймса Джилби поужинать у него на квартире в фешенебельном районе Лондона Найтсбридж, или после уик-энда, проведенного в усадьбе родителей Филиппа Данна. Наученная горьким опытом, Диана поняла, что нет смысла доказывать свою невиновность или бороться за справедливость. Она предпочитает не рисковать ни своим именем, ни репутацией друзей. Когда Теренс Стамп пригласил Диану к себе на ленч, она было приняла приглашение, но затем отменила встречу: ее предупредили, что у дома Стампа на Пик-кадилли устроили «засаду» вездесущие фоторепортеры.

Если на улице подстерегают журналисты, то в королевских покоях тоже никуда не скроешься от придирчивых глаз многоопытных придворных. Даже если Диана блестяще справляется с порученной ей ролью на том или ином официальном мероприятии, она знает: за кулисами ждет суровый «режиссер», который подвергнет критике любой промах, любое, самое незначительное, прегрешение против королевского протокола. Примеров можно привести сколько угодно. Однажды итальянские знакомые пригласили Диану и ее мать погостить у них несколько дней. Член семьи хозяев дома, молодой человек приятной наружности по имени Антонио Пеццо, вызвался показать гостьям местные достопримечательности. На прощание Диана не удержалась и поцеловала гостеприимного итальянца в щеку. Этот жест спонтанной благодарности навлек на нее суровое порицание. Столь же сурово отчитали принцессу за несколько теплых слов в адрес Джона Мейджора. Диана просто по-человечески посочувствовала новому премьеру, который столкнулся со многими трудностями, но личный секретарь королевы сэр Роберт Феллоуз рекомендовал ей воздержаться от политических оценок.

Блюстители этикета неустанно воспитывают Диану в духе традиций королевского дома. Однажды она побывала на премьере фильма с участием Лайзы Минелли и после просмотра рискнула остаться на банкете: очень хотелось поближе познакомиться с талантливой актрисой. Диана и Лайза понравились друг другу с первого взгляда и проговорили до позднего вечера. На следующий день Диана получила выговор за то, что провела вечер с актерами, что не подобает статусу принцессы Уэльской. Впрочем, она сама об этом ничуть не жалеет. У них с Лайзой много общего, настоящее родство душ. Звезда Голливуда даже призналась Диане, что всякий раз, когда падает духом, вспоминает о своей заокеанской подруге и чувствует прилив сил. В тот первый вечер Лайза рассказывала Диане о своей нелегкой жизни. Задушевный разговор положил начало дружбе, которой обе женщины очень дорожат.

По понятным причинам Диана пришла к выводу, что чиновникам монархического «ведомства» нельзя доверять. Перечень людей, на которых она может положиться, очень невелик. По утрам, возвращаясь из бассейна, Диана сама вскрывает свою почту, не дожидается, пока адресованные ей письма пройдут сквозь чиновничий фильтр. Эта тактика имеет ряд преимуществ. Однажды Диана получила письмо, в котором отчаявшийся отец умолял принцессу посетить его умирающего от СПИДа сына. Это было последнее желание обреченного юноши. В письме сообщалось, что несколько месяцев назад этот человек уже обращался в офис принцессы, но не получил никакого ответа. Диана взялась за дело сама: устроила умирающему персональное приглашение в приют для больных СПИДом, содержащийся на средства одного из благотворительных фондов. У нее как раз было запланировано посещение этого учреждения. Таким образом принцессе удалось выполнить предсмертную просьбу больного, избежав при этом упреков в нарушении протокола. Попади письмо в руки равнодушных чиновников, несчастный отец скорее всего вместо конкретной помощи получил бы ни к чему не обязывающую отписку.

Осознав, насколько малоэффективна помощь придворных, которые, по традиции, должны сопровождать ее во время визитов и других мероприятий, Диана предпочитает вообще обходиться без официальных помощников. Диана поручила функции придворной дамы сестре Саре, которая сопровождала принцессу во время официального визита в Венгрию. Иногда Диана берет «выходной» и отправляется по делам без свиты. Причиной тому горький опыт прежних дней, когда, по словам близкого друга принцессы, «дело доходило до яростных споров с придворными дамами, в особенности с Анной Бекуит-Смит, которая работала одно время личным секретарем принцессы. Ее раздражала постоянная опека верных слуг монархии».

Реальную помощь Диане оказывают те, кто критически настроен по отношению к монархической системе. Она регулярно связывается по телефону с сэром Кристофером Эри, который после неожиданной отставки с поста личного секретаря принца Чарльза поселился в своей усадьбе в графстве Девоншир. Сэр Кристофер в курсе закулисных махинаций с целью направить деятельность принцессы в русло официальной политики, и Диана всегда внимательно прислушивается к его советам. Есть и другие консультанты: Джимми Савил помогал выработать публичный имидж принцессы, а Теренс Стамп «доводил до ума» тексты ее выступлений. У Дианы есть надежная команда неофициальных помощников и консультантов, которые предпочитают держаться в тени и не афишировать свою работу. Они помогают принцессе анализировать ситуацию, составлять тексты речей, прогнозировать реакцию общественного мнения.

Диану привлекают критически настроенные умы, потому что она так и не смогла адаптироваться к чуждой по духу монархической системе. По мнению Джеймса Джилби, «Диане легче найти общий язык с аутсайдерами, нежели с официальными чиновниками, потому что последние верой и правдой служат идее, которую она считает отжившей свой век. Налицо столкновение интересов: защитники традиционных устоев боятся перемен, которых жаждет Диана». К этому можно добавить тонкое наблюдение астролога Феликса Лайла: «Обладая благородной и возвышенной душой, Диана слишком уязвима для пагубного влияния тех, у кого более сильный характер и твердая воля. Ей пока что не под силу дать решительный бой системе».

Работа в королевском «ведомстве» изматывала Диану. «Ей было очень трудно, тем более что работать приходилось в обстановке недоверия и предвзятости», — свидетельствует одна из подруг. Поиски своего места в жизни привели Диану к мысли, что в рамках монархической системы невозможно реализовать свой истинный потенциал. Она так и говорит близким друзьям: «В королевском доме я всегда чувствовала себя изгоем. Мне казалось, что я не такая, как все — хуже всех. Слава Богу, теперь-то я знаю: это хорошо, что я не такая, как они». Диане приходилось жить как бы в двух измерениях: на людях она была кумиром толпы, объектом поклонения, а в королевских покоях ее окружали равнодушие и ревнивое недоброжелательство. Для широких масс Диана — яркий самоцвет в изрядно потускневшей короне династии Виндзоров, но в кругу королевской семьи именно ее яркость, незаурядность вызывают досаду и беспокойство. Верность долгу и традициям, строгий самоконтроль, приоритет разума над эмоциями — эти принципы Виндзоры пестовали из поколения в поколение. Принцесса Диана явно не вписывается в эту четкую схему. Слишком уж она непосредственна в проявлении чувств, слишком впечатлительна и ранима, а главное, не способна слепо подчиняться чужой воле. Королевскому семейству она кажется непредсказуемой, даже опасной: того и гляди что-нибудь сломает в чопорном мире традиций и реликвий, где на каждом шагу таблички с надписью «Руками не трогать!» Диана, со своей стороны, не рассчитывает на искреннее сочувствие и поддержку мужней родни. Даже если правда на ее стороне, голос крови сильнее чувства справедливости. Она не ищет сочувствия у свекра и свекрови, поддерживает ровные, ни к чему не обязывающие отношения, избегает острых углов — короче, соблюдает дистанцию. В этом есть свои плюсы и свои минусы. У Дианы нет надежных союзников среди членов королевского семейства, что существенно ослабляет ее позиции как в семейных делах, так и в государственных. Зато так спокойнее. «Я не вмешиваюсь в их дела, — говорит Диана, — а они не трогают меня».

Диана выросла в Норфолке, и Шотландский пейзаж мил ее сердцу, однако в королевские резиденции Балморал и Сандрингем ее не тянет. Согласно протоколу она проводит там несколько месяцев в году вместе с другими членами королевского дома и, отбыв эту тяжелую «повинность», чувствует себя разбитой, физически и морально. Летом в Балморале, зимой в Сандрингеме — независимо от времени года Диана чувствует упадок сил, приступы булимии учащаются. Естественно, она пользуется любым предлогом, чтобы вырваться оттуда хотя бы на несколько дней. Единство и сплоченность королевского дома — миф для непосвященных, а Диана видит закулисную сторону жизни двора. Интриги, заговоры, междоусобицы характеризуют монархический уклад на протяжении столетий.

На вершине монархической пирамиды — неразлучная троица: королева-мать и две ее дочери, правящая королева и принцесса Маргарет. По меткому выражению одного из исследователей современной монархии Дугласа Кея, «убери одну из трех, и исчезнут все три». Отношения Дианы с членами королевского триумвирата складываются по-разному. Самые теплые — с принцессой Маргарет, соседкой по Кенсингтонскому дворцу. Диана искренне рада общению с ней и никогда не забывает, что именно принцесса Маргарет помогла в свое время неопытной дебютантке освоиться в особом климате королевских покоев. «Я обожаю Марго, — признается Диана. — Мне нравится в ней все, мы подружились с самого первого дня».

О королеве-матери Диана отзывается с прохладцей. По ее мнению, Кларенс-Хауз, резиденция королевы-матери, превратился в штаб-квартиру ее критиков и недоброжелателей. Приемы в этом дворце проходят по всем правилам придворного церемониала, и Диана умирает от скуки. Вообще, она предпочитает держаться на безопасном расстоянии от милой и всеми любимой старушки. Оно и понятно: невольно напрашивается сравнение с собственной бабушкой Дианы, придворной дамой королевы-матери, которая когда-то ходатайствовала перед судом о лишении своей дочери Франсис права опеки над четырьмя детьми. Суд вынес решение в пользу графа Спенсера, и мать Дианы навсегда затаила боль и обиду на ее бабушку. Можно без преувеличения сказать, что королева-мать имеет практически безграничное влияние на своего внука, принца Чарльза, а потому понятна тревога Дианы: в Кларенс-Хаузе ее не жалуют, как когда-то ее мать. «Королева-мать вбивает клин между Дианой и другими членами королевской семьи, — свидетельствует один из близких друзей. — Вполне естественно, что Диана старается ее избегать».

Зато правящая королева относится к Диане вполне дружелюбно. Иначе и быть не может: как никак, Диана — жена ее старшего сына, наследника престола. Первое время после замужества Диана панически боялась свекрови. У нее хватало духу только на формальные любезности (при этом каждый раз, завидев королеву, нужно было сделать глубокий реверанс), так что задушевных разговоров не получалось. Когда стало ясно, что семейная жизнь принца Уэльского складывается не совсем так, как хотелось бы, королева несколько раз беседовала с его женой тет-а-тет. У нее сложилось впечатление, что болезнь Дианы — не следствие, а причина семейного разлада.

Елизавета II ясно дала понять, что неудачный брак наследника отодвигает на неопределенный срок вопрос о ее отречении от престола. Для Чарльза это болезненный удар. После обращения королевы к народу по радио в канун Рождества 1991 года, когда Елизавета II заявила о своем намерении служить нации и Содружеству еще несколько лет, принц Уэльский довольно долго избегал разговаривать с матерью. Если учесть, что он всегда был почтительнейшим сыном, такая реакция указывает на крайнюю степень раздражения. Опять посыпались упреки на принцессу Диану. Скоро все обитатели Сандрингемского дворца, где зимой собирается королевское семейство, были в курсе семейной драмы обиженного принца. Тогда Диана напомнила мужу, что он по собственной воле уступил некоторые королевские полномочия младшим братьям. Дело в том, что в случае болезни или отсутствия в стране монарха некоторые церемониальные функции выполняют государственные советники, которыми могут быть пять членов королевской семьи в порядке престолонаследия. Чарльз передал свои права государственного советника принцам Эндрю и Эдуарду. «С какой стати мать доверит ему трон, если он пренебрегает даже чисто формальными обязанностями?» — не без ехидства заметила Диана.

С годами Диана преодолела невольный трепет перед королевскими регалиями и стала вести себя в присутствии свекрови более непринужденно. Она даже позволяет себе пошутить. На одном из приемов Диана похвалила новую шляпку королевы: черный цвет очень практичен, пригодится на похоронах! Озабоченная судьбой старшего сына, королева подолгу беседует с невесткой о настоящем и будущем. Поведение Чарльза вызывает иногда у его матери тревогу и недоумение, она находит некоторые его поступки непоследовательными, даже сумасбродными. И, конечно, ей горько видеть, как страдают оба: сын и его жена.

Принцесса Диана считает, что институт монархии в целом сильно обветшал и нуждается в реконструкции, однако лично к королеве она испытывает искреннее уважение и отдает должное мастерству и твердости, с которыми та ведет свое сложное «хозяйство» уже более сорока лет. Не скрывая страстного желания получить свободу, Диана неоднократно подчеркивала в беседах с королевой: «Я никогда Вас не подведу». Она равняется на свою свекровь даже в мелочах. Как-то, в жаркий июльский день, собираясь на традиционное чаепитие в саду Букингемского дворца, куда приглашаются официальные лица и дипломаты, Диана отказалась взять с собой веер, предложенный подругой. «Я не могу его взять, — объяснила принцесса. — Свекровь будет одета по всей форме, в чулках и перчатках, и даже не покажет виду, что ей жарко».

Поиск по сайту: