Фрустрация и ее роль в формировании кризисных состояний

1. Определение понятия «фрустрация».

2. Определение фрустрирующей ситуации.

3. Фрустрация фундаментальных личностных потребностей. Иерархия потребностей А.Маслоу.

4. Классификация фрустрирующих ситуаций.

5. Виды фрустрационного поведения.

6. Типы фрустрационного поведения (Ф.Е. Василюк).

7. Экспериментально-психологическая методика изучения фрустрационных реакций С.Розенцвейга.

Критическая ситуация Ф.Е. Василюк определена как ситуация невозможности, т. е. такая ситуация, в которой субъект сталкивается с невозможностью реализации внутренних необходимостей своей жизни (мотивов, стремлений, ценностей и пр.).

Причины возникновения кризисных состояний многообразны. Юрьевой Л.Н. они определяются, с одной стороны, социальными и ситуационными факторами, а с другой – индивидуально–типологическими и биологическими особенностями личности.

Одним из ключевых понятий, которыми в современной психологии описываются критические жизненные ситуации, является понятие фрустрации.

Фрустрация [лат. frustratio – обман, тщетное ожидание, расстройство, разрушение (планов, замыслов), от frustror – обманываю, делаю тщетным, расстраиваю], психологическое состояние гнетущего напряжения, тревожности, чувства безысходности и отчаяния; возникает в ситуации, которая воспринимается личностью как неотвратимая угроза достижению значимой для неё цели, реализации той или иной её потребности (Большая советская энциклопедия).

Фрустрация (от лат. frustratio – обман, тщетное ожидание) – психическое состояние, вызванное неуспехом в удовлетворении потребности, желания (Психологический словарь / под ред. В. П. Зинченко, Б. Г. Мещерякова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Педагогика-Пресс, 2001. С. 406). Состояние фрустрации сопровождается различными отрицательными переживаниями: разочарованием, раздражением, тревогой, отчаянием и др. Фрустрации возникают в ситуациях конфликта, когда, например, удовлетворение потребности наталкивается на непреодолимые или трудно преодолимые преграды. Высокий уровень фрустрации приводит к дезорганизации деятельности и снижению ее эффективности (Большой психологический словарь, 2004).

Фрустрация (от лат. frustratio – обман, расстройство, разрушение планов) – психическое состояние человека, вызываемое объективно непреодолимыми (или субъективно так воспринимаемыми) трудностями, возникающими на пути к достижению цели. Фрустрация – это внутриличностный конфликт между направленностью личности и осознанием объективных возможностей, с которыми субъект не согласен. Фрустрация сопровождается отрицательными эмоциями: гневом, раздражением, досадой, чувством вины и т. д. Типичными реакциями на фрустрацию является агрессия (или аутоагрессия), снижение ценности недосягаемого объекта, регрессия (Словарь конфликтолога, 2009).

Таким образом, разные словари дают несколько отличающиеся определения понятия «фрустрация». Но в общем можно описать это состояние следующим образом: фрустрация – это комплекс негативных эмоциональных переживаний, которые возникают в результате некоего обмана ожиданий. Или – самообмана, вследствие не совсем корректной оценки реальной действительности.

Возникновение фрустрации как негативного психологического состояния связано по большому счету не только с неожиданными препятствиями, помешавшими целям или планам. Шире это можно назвать «обстоятельства сложились не так, как я ожидал, хотя для своих ожиданий я имел достаточно серьезные основания».

Фрустрирующей считается ситуация, при которой, с одной стороны, имеется выраженная мотивация к удовлетворению определенной потребности, а с другой — преграды, препятствующие этому достижению (Ж. Нюттен, 1975; E.R. Hilgard, R.C. Atkinson, 1967; G.W. Kisker, 1972; Ф.Е. Василюк, 1984).

В современной психологии большое внимание уделяется проблеме фрустрации фундаментальных личностных потребностей, как важнейшему фактору, потенцирующему развитие кризисных состояний.

При рассмотрении этиопатогенеза кризисных состояний очень важно знать иерархию потребностей личности, ибо их фрустрация потенцирует развитие кризиса.

А.Maslow (1968, 1987) предложил следующую иерархию потребностей личности:

· Физиологические потребности (в пище, питье, кислороде, в физической активности, сне, защите от экстремальных температур, сенсорной стимуляции). Их удовлетворение направленно на биологическое выживание человека.

· Потребности безопасности и защиты. Сюда включены потребности в стабильности, в организации, в законе и порядке, в предсказуемости событий и в свободе от таких угрожающих сил, как болезнь, страх и хаос. Удовлетворение этих потребностей направлено на долговременное выживание.

· Потребности принадлежности и любви. Потребность в установлении отношений привязанности с другими, в своей семье или референтной группе. Групповая принадлежность становится доминирующей целью человека. Потребность в любви также являются одной из фундаментальных. Маслоу выделяет два вида любви:

1. Б-любовь (бытийная любовь) – тип любви, в которой человек ценит другого за то, что он есть, без какого-либо желания изменить или использовать этого другого.

2. Д-любовь (дефицитарная любовь) – эгоистический тип любви, когда человек больше хочет получить, чем отдать любовь другому.

Удовлетворение потребности принадлежности и любви является основой формирования здорового чувства достоинства, а ее фрустрация – формированию враждебности, страха быть отвергнутым и душевной пустоты.

· Потребности самоуважения. Они подразделяется на:

1. Потребности самоуважения (компетентность, уверенность, достижения, независимость, свобода);

2. Потребность уважения другими (престиж, признание, репутация, статус, оценка и принятие).

Удовлетворение потребности самоуважения порождает чувство уверенности в себе, осознание своей причастности к происходящему и чувство собственного достоинства. Ее фрустрация приводит к формированию низкой самооценки, чувству неполноценности, ощущению пустоты, бессмысленности существования, пассивности и зависимости.

· Потребности самоактуализации: желание человека реализовать свой творческий потенциал и максимально самовыразиться. Именно на этом, высшем уровне иерархии люди сильнее всего отличаются друг от друга. Реализация этого потенциала рождает духовно богатых, творческих личностей. Фрустрация этой потребности приводит к “экзистенциальному вакууму” и потере смысла жизни.

Согласно концепции А. Маслоу, потребности никогда не бывают полностью удовлетворены. Первоначально удовлетворяются физиологические потребности и только после их (хотя бы частичного) удовлетворения реализуются все последующие. Средний человек удовлетворяет свои потребности примерно следующим образом: физиологические — 85%; в безопасности и защите — 70%; принадлежности и любви — 50%; самоуважении — 40%; самоактуализации — 10%.

Потребность в самоактуализации удовлетворяется реже всего. По мнению А. Маслоу менее 1% населения реализуют свой потенциал. Он объясняет это несколькими причинами:

1. Сильное негативное влияние потребности в безопасности. Самоактуализация требует постоянной готовности рисковать, преодолевать традиционные установки, опровергать укоренившиеся взгляды, что угрожает психологической (а иногда и физической) безопасности человека.

2. Необходимость преодолевать социокультуральные нормы и стандарты. Например, еще в начале 20 века для самоактуализации женщинам-ученым приходилось преодолевать массу препятствий социального характера и предрассудков.

3. Комплекс Ионы – страх и сомнение в своей способности достичь самоактуализации.

Каковы же характеристики самоактуализирующихся людей?

Для ответа на этот вопрос А. Маслоу проанализировал биографии 48 психически здоровых лиц, которых, по его мнению, можно было отнести к самоактуализирующимся личностям. В эту когорту вошла плеяда выдающихся людей: Авраам Линкольн, Альберт Эйнштейн, Элеонора Рузвельт, Джордж Вашингтон, Уолт Уитмен, Олдос Хаксли и другие столь же незаурядные люди.

В результате анализа полученных данных А. Маслоу пришел к выводу, что для самоактуализирующихся личностей характерны следующие признаки:

1. Более эффективное восприятие реальности.

2. Приятие себя, других и природы.

3. Непосредственность, простота и естественность.

4. Центрированность на проблеме.

5. Независимость: потребность в уединении.

6. Автономия: независимость от культуры и окружения.

7. Свежесть восприятия.

8. Вершинные или мистические переживания.

9. Общественный интерес.

10.Глубокие межличностные отношения.

11.Демократичный характер.

12.Разграничение средства и целей.

13.Философское чувство юмора.

14.Способность к творчеству.

15.Сопротивление окультуриванию.

Исходя из признаков фрустрирующей ситуации они классифицируются по характеру фрустрируемых мотивов и по характеру «барьеров».

По характеру фрустрирующих моментов (A.N. Maslow, 1954).

К классификациям первого рода относится, например, проводимое А. Маслоу различение базовых, «врожденных» психологических потребностей (в безопасности, уважении и любви), фрустрация которых носит патогенный характер, и «приобретенных потребностей», фрустрация которых не вызывает психических нарушений.

По характеру барьеров, препятствующих достижению цели (E.R. Hilgard, R.C. Atkinson, 1967; G.W. Kisker, 1972). Барьеры, преграждающие путь индивида к цели, могут быть:

1. Физические (напр. стены тюрьмы)

2. Биологические (болезнь, старение)

3. Психологические (напр., страх, интеллектуальная несостоятельность и т.п.)

4. Социокультуральные (напр., необходимость соблюдения социальных норм, правил, запретов).

Упомянем также деление барьеров на внешние и внутренние, использованное Т. Дембо для описания своих экспериментов: внутренними барьерами она называла те, которые препятствуют достижению цели, а внешними – те, которые не дают испытуемым выйти из ситуации. К. Левин, анализируя внешние в этом смысле барьеры, применяемые взрослыми для управления поведением ребенка, различает «физически-вещественные», «социологические» («орудия власти, которыми обладает взрослый в силу своей социальной позиции») и «идеологические» барьеры (вид социальных, отличающийся включением «целей и ценностей, признаваемых самим ребенком», например: «Помни, ты же девочка!»).

Сочетание сильной мотивированности к достижению определенной цели и препятствий на пути к ней, несомненно, является, необходимым условием фрустрации, однако порой мы преодолеваем значительные трудности, не впадая при этом в состояние фрустрации. Значит, должен быть поставлен вопрос о достаточных условиях фрустрации, или, что то же, вопрос о переходе ситуации затрудненности деятельности в ситуацию фрустрации. Ответ на него естественно искать в характеристиках состояния фрустрированности, ведь именно его наличие отличает ситуацию фрустрации от ситуации затрудненности. Однако в литературе по проблеме фрустрации мы не находим анализа психологического смысла этого состояния, большинство авторов ограничиваются описательными констатациями, что человек, будучи фрустрирован, испытывает беспокойство и напряжение, чувства безразличия, апатии и утраты интереса, вину и тревогу, ярость и враждебность, зависть и ревность и т.д. Сами по себе эти эмоции не проясняют вопроса, а кроме них остается единственный источник информации – поведенческие «следствия» фрустрации, или фрустрационное поведение.

Выделяют следующие виды фрустрационного поведения: а) двигательное возбуждение – бесцельные и неупорядоченные реакции; б) апатия (в известном исследовании Р. Баркера, Т. Дембо и К. Левина один из детей в фрустрирующей ситуация лег на пол и смотрел в потолок); в) агрессия и деструкция; г) стереотипия – тенденция к слепому повторению фиксированного поведения; д) регрессия, которая понимается либо «как обращение к поведенческим моделям, доминировавшим в более ранние периоды жизни индивида», либо как «примитивизация» поведения (измерявшаяся в эксперименте Р. Баркера, Т. Дембо и К. Левина снижением «конструктивности» поведения) или падение «качества исполнения».

Выделяют следующие виды фрустрационного поведения (Осипова А.А.):

· двигательное возбуждение — человек много, беспорядочно движется, кидается из стороны в сторону, не может выбрать одну линию поведения;

· апатия, например, один из детей в фрустрирующей ситуации лег на пол и смотрел в потолок, не принимая никаких действий;

· агрессивное поведение;

· стереотипное поведение — человек начинает повторять какие-то движения, действия, которые когда то в похожей ситуации ему помогали, но неизвестно, помогут ли они в данной ситуации;

регрессивное поведение, которое понимается как поведение, характерное для человека в более ранние периоды жизни. Например, дети, уже находясь в более старшем возрасте, начинают сосать палец, у них возвращается сюсюкающая речь и так далее.

Стержневой признак фрустрационного поведения нашел свое отражение в самом названии монографии N.R.Maier (1949) «Фрустрация: поведение без цели». В другой работе Н. Майер разъяснял, что базовое утверждение его теории состоит не в том, что «фрустрированный человек не имеет цели», а «что поведение фрустрированного человека не имеет цели, т. е. что оно утрачивает целевую ориентацию». Майер иллюстрирует свой тезис примером, в котором двое людей, спешащих купить билет на поезд, затевают в очереди ссору, затем драку и оба в итоге опаздывают. Это поведение не содержит в себе цели добывания билета, поэтому, по определению Майера, оно является не адаптивным (= удовлетворяющим потребность), а «фрустрационно спровоцированным поведением». Новая цель не замещает здесь старой.

Для уточнения позиции этого автора нужно оттенить ее другими мнениями. Так, Э. Фромм полагает, что фрустрационное поведение (в частности, агрессия) «представляет собой попытку, хотя часто и бесполезную, достичь фрустрированной цели». К. Гольдштейн, наоборот, утверждает, что поведение этого рода не подчинено не только фрустрированной цели, но вообще никакой цели, оно дезорганизовано и беспорядочно. Он называет это поведение «катастрофическим».

На таком фоне точка зрения Н. Майера может быть сформулирована, следующим образом: необходимым признаком фрустрационного поведения является утрата ориентации на исходную, фрустрированную цель (в противоположность мнению Э. Фромма), этот же признак является и достаточным (в противоположность мнению К. Гольдштейна) – фрустрационное поведение не обязательно лишено всякой целенаправленности, внутри себя оно может содержать некоторую цель (скажем, побольнее уязвить соперника во фрустрационно спровоцированной ссоре). Важно то, что достижение этой цели лишено смысла относительно исходной цели или мотива данной ситуации.

Разногласия этих авторов помогают нам выделить два важнейших параметра, по которым должно характеризоваться поведение во фрустрирующей ситуации. Первый из них, который можно назвать «мотивосообразностью», заключается в наличии осмысленной перспективной связи поведения с мотивом, конституирующим психологическую ситуацию. Второй параметр – организованность поведения какой бы то ни было целью, независимо от того, ведет ли достижение этой цели к реализации указанного мотива. Предполагая, что тот и другой параметры поведения могут в каждом отдельном случае иметь положительное, либо отрицательное значение, т. е. что текущее поведение может быть либо упорядочено и организовано целью, либо дезорганизовано, и одновременно око может быть либо сообразным мотиву, либо не быть таковым, получим следующую типологию возможных «состояний» поведения.

Типология «состояний» поведения (Василюк Ф.Е.)

В затруднительной для субъекта ситуации мы можем наблюдать формы поведения, соответствующие каждому из этих четырех типов.

Поведение первого типа, мотивосообразное и подчиненное организующей цели, заведомо не является фрустрационным. Причем здесь важны именно эти внутренние его характеристики, ибо сам по себе внешний вид поведения (будь то наблюдаемое безразличие субъекта к только что манившей его цели, деструктивные действия или агрессия) не может однозначно свидетельствовать о наличии у субъекта состояния фрустрации: ведь мы можем иметь дело с произвольным использованием той же агрессии (или любых других, обычно автоматически относящихся к фрустрационному поведению актов), использованием, сопровождающимся, как правило, самоэкзальтацией с разыгрыванием соответствующего эмоционального состояния (ярости) и исходящим из сознательного расчета таким путем достичь цели.

Такое псевдофрустрационное поведение может перейти в форму поведения второго типа: умышленно «закатив истерику» в надежде добиться своего, человек теряет контроль над своим поведением, он уже не волен остановиться, вообще регулировать свои действия. Произвольность, т. е. контроль со стороны воли, утрачен, однако это не значит, что полностью утрачен контроль со стороны сознания. Поскольку это поведение более не организуется целью, оно теряет психологический статус целенаправленного действия, но тем не менее сохраняет еще статус средства реализации исходного мотива ситуации, иначе говоря, в сознании сохраняется смысловая связь между поведением и мотивом, надежда на разрешение ситуации. Хорошей иллюстрацией этого типа поведения могут служить рентные истерические реакции, которые образовались в результате «добровольного усиления рефлексов», но впоследствии стали непроизвольными. При этом, как показывают, например, наблюдения военных врачей, солдаты, страдавшие истерическими гиперкинезами, хорошо осознавали связь усиленного дрожания с возможностью избежать возвращения на поле боя.

Для поведения третьего типа характерна как раз утрата связи, через которую от мотива передается действию смысл. Человек лишается сознательного контроля над связью своего поведения с исходным мотивом: хотя отдельные действия его остаются еще целенаправленными, он действует уже не «ради чего-то», а «вследствие чего-то». Таково упоминавшееся поведение человека, целенаправленно дерущегося у кассы со своим конкурентом, в то время как поезд отходит от станции. «Мотивация здесь, – говорит Н. Майер, – отделяется от причинения как объясняющее понятие».

Поведение четвертого типа, пользуясь термином К. Гольдштейна, можно назвать «катастрофическим». Это поведение не контролируется ни волей, ни сознанием субъекта, оно и дезорганизовано, и не стоит в содержательно-смысловой связи с мотивом ситуации. Последнее, важно заметить, не означает, что прерваны и другие возможные виды связей между мотивом и поведением (в первую очередь «энергетические»), поскольку, будь это так, не было бы никаких оснований рассматривать это поведение в отношении фрустрированного мотива и квалифицировать как «мотивонесообразное». Предположение, что психологическая ситуация продолжает определяться фрустрированным мотивом, является необходимым условием рассмотрения поведения как следствия фрустрации.

Исходя из типов поведения можно провести различение ситуации затрудненности и ситуации фрустрации: первой из них соответствует поведение первого типа типологии, а второй – остальных трех типов. С этой точки зрения видна неадекватность линейных представлений о фрустрационной толерантности, с помощью которых обычно описывается переход ситуации затрудненности в ситуацию фрустрации. На деле он осуществляется в двух измерениях – по линии утраты контроля со стороны воли, т. е. дезорганизации поведения и/или по линии утраты контроля со стороны сознания, т. е. утраты «мотивосообразности» поведения, что на уровне внутренних состояний выражается соответственно в потере терпения и надежды.

Категориальное поле понятия фрустрации с позиций категории деятельности может быть изображено как жизненный мир, главной характеристикой условий существования в котором является трудность, а внутренней необходимостью этого существования – реализация мотива. Деятельное преодоление трудностей на пути к «мотивосообразным» целям – «норма» такой жизни, а специфическая для него критическая ситуация возникает, когда трудность становится непреодолимой, т. е. переходит в невозможность.

Следует также разграничить понятия фрустрации и конфликта. Для выяснения категориального основания понятия конфликта следует вспомнить, что онтогенетически конфликт – достаточно позднее образование. Р. Шпиц [246] полагает, что действительный интрапсихический конфликт возникает только с появлением «идеационных» понятий. К. Хорни в качестве необходимых условий конфликта называет осознание своих чувств и наличие внутренней системы ценностей, а Д. Миллер и Г. Свэнсон – «способность чувствовать себя виновным за те или иные импульсы». Все это доказывает, что конфликт возможен только при наличии у индивида сложного внутреннего мира и актуализации этой сложности.

Здесь проходит теоретическая граница между ситуациями фрустрации и конфликта. Ситуация фрустрации может создаваться не только материальными преградами, но и преградами идеальными, например, запретом на осуществление некоторой деятельности. Эти преграды, и запрет в частности, когда они выступают для сознания субъекта как нечто самоочевидное и, так сказать, не обсуждаемое, являются по существу психологически внешними барьерами и порождают ситуацию фрустрации, а не конфликта, несмотря на то, что при этом сталкиваются две, казалось бы, внутренние силы. Запрет может перестать быть самоочевидным, стать внутренне проблематичным, и тогда ситуация фрустрации преобразуется в конфликтную ситуацию.

Каждому из понятий, фиксирующих идею критической ситуации, соответствует особое категориальное поле, задающее нормы функционирования этого понятия, которые необходимо учитывать для его критического употребления. Такое категориальное поле в плане онтологии отражает особое измерение жизнедеятельности человека, обладающее собственными закономерностями и характеризуемое присущими ему условиями жизнедеятельности, типом активности и специфической внутренней необходимостью. Эти характеристики сведены в табл. 1.

Таблица 1. Типология критических ситуаций

Данная типология дает возможность более дифференцированно описывать критические ситуации.

Разумеется, конкретное событие может затронуть сразу все «измерения» жизни, вызвав одновременно и стресс, и фрустрацию, и конфликт, и кризис, но именно эта эмпирическая интерференция разных критических ситуаций и создает необходимость их строгого различения.

Конкретная критическая ситуация не застывшее образование, она имеет сложную внутреннюю динамику, в которой различные типы ситуаций невозможности взаимо влияют друг на друга через внутренние состояния, внешнее поведение и его объективные следствия. Скажем, затруднения при попытке достичь некоторой цели в силу продолжительного неудовлетворения потребности могут вызвать нарастание стресса, которое, в свою очередь, отрицательно окажется на осуществляемой деятельности и приведет к фрустрации; далее агрессивные побуждения или реакции, порожденные фрустрацией, могут вступить в конфликт с моральными установками субъекта, конфликт вновь вызовет увеличение стресса и т. д. Основная проблематичность критической ситуации может при этом смещаться из одного «измерения» в другое.

Кроме того, с момента возникновения критической ситуации начинается психологическая борьба с нею процессов переживания, и общая картина динамики критической ситуации еще более осложняется этими процессами, которые могут, оказавшись выгодными в одном измерении, только ухудшить положение в другом.

Критические ситуации по мнению Е.В. Бурмистровой можно охарактеризовать как ситуации, порождающие дефицит смысла в дальнейшей жизни человека.

Смысл – это установление соответствия между структурой ценностей человека и ситуацией, в которой он находится. Смысл жизни – это ценность, предпочитаемая человеком в критической ситуации.

Смыслы жизни обнаруживаются в результате интерпретации поступков людей, совершаемых ими на основе тех или иных предпочтений в критических ситуациях.

Невозможность установления соответствия между структурой ценностей человека и ситуацией, в которой он находится, приводит кризису либо к внешнему, либо к внутреннему.

В основе кризиса лежат ситуации потери ведущей ценности, либо ее фрустрации, а также столкновение двух равноценных ценностей, а так же изменение жизненной ситуации.

Установленные понятийные различения имеют практическую ценность. Они способствуют более точному описанию характера критической ситуации, в которой оказался человек, а от этого во многом зависит правильный выбор стратегии психологической помощи ему.

Человек, сталкиваясь с ситуацией разочарования там, где он явно мог на что-то рассчитывать и тем более уже что-то вложил для достижения этой цели, испытывает целую гамму отрицательных эмоций от гнева и раздражения до бессилия и отчаяния. Многих состояние фрустрации приводит в состояние гневливой (ажитированной) депрессии: когда, как в известном фильме, «хочется рвать и метать». Фрустрация может быть резкая – когда человек дает мощную эмоциональную вспышку, эмоции выплескиваются и он успокаивается – и затяжная, когда с чувством разочарования невозможно справиться месяцами и годами. Специфика реакции на фрустрацию тоже может быть различная: от кратковременной ажитации до полного отказа от какой-нибудь деятельности. И чем ригиднее (тугоподвижнее, психологически инертнее) человек, тем бОльшие неприятные эмоции он испытывает, когда почему-либо рушатся его планы или обманываются его ожидания.

Но тяжелее всего выравнивается эмоциональный гомеостаз при так называемых витальных фрустрациях: то есть при крушении глобальных жизненных планов. Например, при потере близкого человека, с которым было связано будущее. Другие примеры витальных фрустраций – неожиданная измена или развод, потеря (кража) значимого личностного имущества, внезапное стойкое расстройство здоровья вследствие травмы или тяжелой болезни, неожиданное увольнение с работы… В принципе причиной фрустрации (а точнее, ее частным случаем) может быть любой значимый личностный кризис, сопровождающийся ощущением «потери жизненной опоры».

Иногда вроде бы в жизни не происходит никаких глобальных потерь, но тем не менее человека постоянно сопровождают фрустрации «рядовые и бытовые»: иными словами, он чуть ли не каждый день «наступает на какие-нибудь жизненные грабли» (иногда, если изучить эти ситуации подробнее, грабли оказываются в основном одни и те же). В такой ситуации многие «решают» проблему, уходя в другую крайность: решают вообще ничего в жизни не предпринимать и практически полностью ограничить свою активную деятельность. Такое психологические и социальное затворничество, предпринимаемое вопреки желаниям самого человека, тоже приводит к дополнительным стрессам и кризисам. Довольно часто «частые мелкие фрустрации» связаны с проблематикой «оценочного характера», которая закладывается еще в детском возрасте и, помимо фрустраций, обычно выливается либо в комплекс отличника, либо в застенчивость, либо в ту или иную зависимость от внешнего оценщика. Кстати, частые фрустрации закономерно вызывают и проблемы с самооценкой.

Источниками фрустраций нередко бывают ситуации вроде бы общепринято положительные. Например – праздники, и особенно Новый Год. Именно в Новый Год большинство людей неосознанно «ждет чуда». И даже определенным образом в это чудо вроде бы вкладывается: накрываются шикарные столы (как правило – строго учитывая вкусы и требования «покровителя года»), готовятся наряды, организуются праздничные поездки… Новогодние торжества становятся сейчас все более значимыми, все более пышными, шумными и дорогостоящими: опять-таки во многом потому, что все это – вклады в «ожидание чуда». И в бессознательном возникает ощущение, что при такой подготовке чудо просто обязано произойти! Ведь Новый год – это априори новая жизнь, новое счастье и тому подобное. А фрустрация наступает тогда, когда оказывается, что новогодние праздники прошли (как ни старались их растянуть как можно дольше), а в жизни ничего не изменилось. Да и не могло измениться, если вы сами в ней кардинально не меняли ничего.

Поэтому одно из всегда актуальных и конструктивных новогодних пожеланий – не обманывайте себя беспочвенными ожиданиями. Как ни приятно верить в волшебство, в реальности оно случается только тогда, когда сам человек прикладывает к его наступлению руки и, что существеннее, голову. А самом по себе чудо в жизни не появится, даже если вы кропотливо выполните все перечисленные на популярных ресурсах «ритуалы».

И наверное, самое эффективное в Новый год – не мифическая «новая жизнь», а новые цели. В том числе и по определенному изменению с вашим активным участием вашей старой жизни, если она вас в течение прошлого года чем-то не устраивала.

Нередко фрустрация испытывается… в кабинете психотерапевта/психолога. Когда потенциальный клиент, собираясь на консультацию, строит для себя «предполагаемую модель» будущей работы и взаимоотношений с консультантом, а то и результатов работы. И закономерно испытывает фрустрацию, когда и взаимодействие в реальности происходит несколько иначе, и работа протекает не так, как думалось, и результаты предполагаются вообще какие-то не те. Но здесь, как и в других случаях, профилактикой фрустраций будет отсутствие ложных ожиданий со стороны клиента и отсутствие их формирования со стороны психотерапевта. Поэтому для консультанта чрезвычайно важно как можно подробнее рассказывать клиенту о принципах своей работы, а также предоставлять потенциальным клиентам возможность предварительного диалога, до записи на прием. Чтобы клиент имел реальные представления о том, как психолог или психотерапевт строит свое общение с клиентом, каковы его профессиональные принципы работы и даже как звучит его голос! И чтобы у конкретного клиента при визите в кабинет не возникло фрустрации и как следствие – внутреннего сопротивления и различных негативных эмоций, которые не прибавляют эффективности процессу психотерапии. Точно так же и клиенту, если он предварительно выбрал себе консультанта, нелишне перед визитом в кабинет собрать как можно больше информации о специфике будущей работы, чтобы не попасть в ловушку ложных ожиданий.

Вообще профилактика фрустраций – дело простое и сложное одновременно. Простота в том, что перечислить все шаги для такой профилактики несложно, а трудность в том, что не всегда у человека оказывается возможность все эти шаги осуществить.

Прежде всего следует учитывать, что реальная жизнь может быть сложнее любой наперед заданной величины. И здесь хорошо помогает так называемый вероятностный анализ: оценка тех или иных рисков после сбора информации, взвешивание всех возможностей в каждом конкретном случае, а также – сохранение гибкости мышления и вариабельности целей. Как говорит старая английская пословица – «не кладите все яйца в одну корзину».

Еще, чтобы избежать фрустрации – важно знать свои собственные возможности и специфику собственной личности. Например, вы четко знаете, что не способны прыгнуть выше пятиэтажного дома. И наверное, вряд ли поставите себе цель совершить такой прыжок. А если поставите – то вас неизбежно ждет фрустрация: причем тем бОльшая, чем сильнее вы были уверены в том, что «вы и это можете, причем запросто».

Хорошее профилактические средство от фрустраций – так называемый здравый скепсис и соответствующая информированность, а также понимание закономерностей развития событий. Конечно, всё это требует определенного интеллектуального труда и способности думать, но тем не менее это одно из наиболее действенных средств против будущих (да и наступивших) фрустраций: быть информационно и интеллектуально независимым, иметь свое обоснованное мнение и не опираться на чужой разум.

Конечно, какую-то часть возможных фрустраций предусмотреть нельзя: это всё, что связано с так называемыми форс-мажорными обстоятельствами разного рода и прочими не зависящими от человеческого разума факторами. Но «человек разумный» как вид стал «вершиной эволюции» еще и потому, что пока что сохраняет высокую приспособляемость к различного рода условиям, в том числе и быстро меняющимся. Иными словами, даже непредсказуемой фрустрации скорее избежит (или переживет ее с минимальными последствиями) тот, кто в принципе имеет определенную гибкость мышления.

Нередко состояние тревоги и бессилия, вызванное фрустрацией, усиливается внутренним ощущением «Нет выхода», которое возникает у человека при крушении каких-либо планов. Его мышление при этом направлено в прошлое, и чрезвычайно сложно перенаправить взгляд в будущее.

Основная проблема при психотерапевтической работе с фрустрациями – определенная «суженность сознания» у клиента. Чем сильнее фрустрация, тем больше зацикленность на упущенной возможности, не достигнутой цели или пережитой потере. Поиск новых задач, принятие их и переключение на них достаточно эффективно помогает справляться с пост-фрустрационными стрессами, разве что сложно бывает при таком стрессе сделать это самостоятельно. И психотерапевт в первую очередь может помочь клиенту «расширить поле зрения», оглянуться по сторонам, увидеть новые возможности: в том числе и для реализации «вроде бы упущенных» целей. Он не даст клиенту готовую новую цель, но может оказать всестороннее содействие в её поиске.

Психологической методикой, направленной на изучение реакций личности на фрустрационные ситуации является экспериментально-психологическая методика изучения фрустрационных реакций С.Розенцвейга. С ее помощью может верифицироваться стиль реагирования в ситуациях фрустрации по трем направлениям (экстрапунитивному, интрапунитивному и импунитивному) и трем типам реакций (с фиксацией на препятствии, с фиксацией на самозащите и с фиксацией на удовлетворении потребности). Также определяется уровень социально-психологической адаптации – показатель GSR, индексы направленности и трансформации агрессии и индекс самостоятельности (S. Rosenzweig, 1945; Н.В. Тарабрина, 1984; А.А. Карелин, 2001; И.Б. Дерманова, 2002).

Эта проективная методика исследования личности предложена С.Розенцвейгом в 1954 г. на основе разработанной им теории фрустрации. Возникновение фрустрации обусловлено как объективной ситуацией, так и особенностями личности, сложившимися в процессе ее становления, устойчивыми формами эмоционального реагирования на жизненные трудности. Частые фрустрации ведут к формированию отрицательных форм поведения, агрессивности, повышенной возбудимости, появлению неуверенности в себе (Психологический словарь / под ред. В. П. Зинченко, Б. Г. Мещерякова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Педагогика-Пресс, 2001. С. 406). В связи с этим особое значение имеет проблема фрустрационной толерантности (устойчивости к фрустраторам), в основе которой лежит способность человека к адекватной оценке фрустрационной ситуации и предвидение выхода из нее.

Стимульный материал состоит из 24 рисунков, на которых изображены лица, находящиеся во фрустрационной ситуации. Персонаж, изображенный слева, произносит слова, которыми описывается фрустрация собственная или другого индивидуума. Над персонажем, изображенным справа, имеется пустой квадрат – обследуемый должен сказать первый пришедший на ум ответ. Черты и мимика персонажей в рисунках отсутствуют. Изображенные на рисунках ситуации достаточно обыденны и могут быть разделены на две группы: 1) ситуации-препятствия или, по терминологии С.Розенцвейга, «эгоблокинговые». Здесь какое-либо препятствие или действующее лицо обескураживает, сбивает с толку, фрустрирует любым прямым способом персонаж, находящийся на рисунке справа; 2) ситуации обвинения, или «суперэгоблокинговые». В этих ситуациях персонаж обвиняется в чем-либо или его привлекают к ответственности.

Оценка полученных ответов, в соответствии с теорией С.Розенцвейга, осуществляется по направлению реакции (агрессии) и ее типу. По направлению реакции подразделяются на экстрапунитивные (реакция направлена на живое или неживое окружение в форме подчеркивания степени фрустрирующей ситуации, в форме осуждения внешней причины фрустрации, или вменяется в обязанность другому лицу разрешить данную ситуацию), интропунитивные (реакция направлена субъектом на самого себя; испытуемый принимает фрустрирующую ситуацию как благоприятную для себя, принимает вину на себя или берет на себя ответственность за исправление данной ситуации) и импунитивные (фрустрирующая ситуация рассматривается испытуемым как малозначащая, как отсутствие чьей-либо вины или как нечто такое, что может быть исправлено само собой, стоит только подождать и подумать). Реакции различаются также с точки зрения их типов: 1) тип реакции «с фиксацией на препятствии» (в ответе испытуемого препятствие, вызвавшее фрустрацию, всячески подчеркивается или интерпретируется как своего рода благо, а не препятствие, или описывается как не имеющее серьезного значения); 2) тип реакции «с фиксацией на самозащите» (главную роль в ответе испытуемого играет защита себя, своего «Я», и субъект или порицает кого-то, или признает свою вину, или отмечает, что ответственность за фрустрацию никому не может быть приписана); 3) тип реакции «с фиксацией на удовлетворении потребности» (ответ направлен на разрешение проблемы; реакция принимает форму требования помощи от других лиц для решения ситуации; субъект сам берется за разрешение ситуации или же считает, что время и ход событий приведут к ее исправлению). Помимо количественной и качественной оценок направленности и типа реакции личности во фрустрирующих ситуациях на основе стандартных ответов рассчитывается показатель, позволяющий судить о степени социально-психологической адаптации индивидуума» (Экспериментально-психологическая методика изучения фрустрационных реакций: метод. рекомендации; сост. Н. В. Тарабрина. Л. 1984. С. 6-7). Интересное дополнение к интерпретации теста С. Розенцвейга было предложено немецким исследователем У. Раухфлейш (А.М. Прихожан, Н.Н. Толстых, 2005) в виде ряда индексов, вычисляемых на основе соотношения разных типов реакций. Среди них индекс направленности агрессии, представляющий собой частное от деления числа экстрапунитивных реакций самозащитного типа на соответствующее число интропунитивных реакций также самозащитного типа (E/I). Этот индекс выражает тенденцию направлять на себя агрессивность, исходно адресованную вовне. Также анализировались данные по индексу трансформации агрессии (E/e), который получается в результате деления числа экстрапунитивных реакций с фиксацией на самозащите на число экстрапунитивных реакций с фиксацией на удовлетворении потребности и индексу самостоятельности (i/e), который получается в результате деления числа интропунитивных реакций с фиксацией на удовлетворении потребности на число экстрапунитивных реакций реакций с той же фиксацией.

Поиск по сайту: