Прибавление к основаниям определения седьмого

Принцип состязательности в применении к устройству экспертизы.

Определение седьмое, исходя из начал методологических, придает большое значение совещанию экспертов как лучшему средству содействовать правильному решению научного вопроса, возникающего в уголовном деле. Совещание экспертов, понятно, в самом себе содержит уже начало состязательности, важность которого заключается как во взаимном контроле экспертов, так и во всестороннем обсуждении дела.

Необходимо, однако, признать, что принцип состязательности экспертов по нашему Уставу уголовного судопроизводства получает свое применение лишь на следствии судебном. По ст. 578 стороны могут просить о вызове в суд не только свидетелей, но и сведущих людей для объяснения какого-либо предмета или для проверки сделанного уже испытания. Заявления об этом должны быть делаемы в срок, определенный ст. 557 и 560. Но суд может отказать в вызове эксперта, и такой отказ не подлежит проверке в кассационном порядке. Таким образом, принцип состязательности экспертов на судебном следствии поставлен в зависимость от усмотрения суда. Самая поверка экспертизы, произведенная на предварительном следствии, может быть сделана на суде ex officio, по собственному усмотрению последнего; впрочем, вопрос о такой поверке может быть возбужден присяжными заседателями и сторонами, но признание необходимости подобной поверки вполне зависит от суда, решающего дело по существу. Ст. 692 гласит: "По замечанию сторон, или присяжных заседателей, или по собственному усмотрению суд может назначить новое освидетельствование или испытание чрез избранных им или указанных сторонами сведущих людей с тем, чтобы они производили свои действия в заседании суда, если это возможно, или, по крайней мере, представили в судебном заседании обстоятельный отчет об оказавшемся при освидетельствовании или испытании". Что касается предварительного следствия, то принцип состязательности в применении к экспертам не допущен здесь даже в таких условных размерах, как на следствии судебном. Поверка экспертизы здесь совершается исключительно по инициативе судебного следователя и притом экспертами, им выбранными, или же высшим специальным установлением. Ст. 334 Устава уголовного судопроизводства говорит: "В случае сомнения в правильности заключения сведущих людей или при разногласии в мнении их судебный следователь требует заключения от других сведущих людей, или о командировании их представляет высшему специальному установлению, или же отправляет туда самый предмет исследования, когда это возможно". Ст. 345 говорит: "В случае противоречия свидетельства с обстоятельствами следствия, или разногласия в мнении врачей, или сомнения в правильности истолкования найденных признаков судебный следователь представляет копию свидетельства во врачебное отделение губернского правления, которое разрешает сомнение или затребованием дополнительных объяснений от врачей, или назначением переосвидетельствования".

Из сказанного видно, что в нашем уголовном процессе принцип состязательности в применении к экспертизе допущен до известной степени на судебном следствии, но совершенно исключен из предварительного.

По Общегерманскому уставу уголовного судопроизводства на предварительном следствии начало состязательности экспертов допущено в достаточных размерах. Именно подсудимый имеет право ходатайствовать, чтобы эксперты, которых он намерен вызвать к судебному заседанию, были допущены к следствию и, в случае отказа в ходатайстве, может их сам представить. Призванным подсудимым экспертам дозволяется принимать участие в осмотре и прочих исследованиях, под тем, однако, условием, что участие это не будет мешать назначеным судьею экспертам в исполнении их обязанности (ст. 193). Самый вызов экспертов к судебному следствию, а следовательно и к предварительному, зависит от усмотрения судьи; в случае отказа подсудимому предоставляется, впрочем, принять вызов на свой счет. Вызываемое непосредственно подсудимым лицо тогда только, однако, обязано явиться, когда ему обеспечена подсудимым уплата полагаемого денежного возмещения. Если бы, впрочем, на судебном следствии оказалось, что допрос непосредственно подсудимым вызванного лица содействовал разъяснению дела, то вознаграждение такому лицу, по определению суда, может быть отнесено на счет государственного казначейства (ст. 219). Таким образом, Общегерманский устав уголовного судопроизводства представляет условное проведение начала состязательности экспертизы, так как участие экспертов на предварительном следствии допущено лишь настолько, насколько оно не будет мешать экспертам, назначенным судьею. Но понятие "помехи", как это совершенно ясно, слишком растяжимо: официальные эксперты в каждом действии и слове экспертов подсудимого могут усмотреть для себя помеху. Тем не менее за вычетом редких случаев страстного столкновения экспертов, в германском процессе, на предварительном следствии все-таки подсудимому дано средство контролировать исследования официальных экспертов.

Нельзя не заметить, что постановления Общегерманского устава уголовного судопроизводства, допускающие на предварительном следствии контроль подсудимого над официальными экспертами, больше обеспечивают истину, чем правила нашего устава. Мнимый контроль, даваемый нашим Уставом в ст. 343, очевидно недостаточен. Ст. 343 гласит: "Судебный следователь и понятые, а также и другие приглашенные к осмотру мертвого тела лица имеют право заявлять свое мнение о тех действиях и объяснениях врача, которые им покажутся сомнительными. Мнения их вносятся в протокол".

Интересную попытку введения начала состязательности в дело экспертизы представляет французский проект преобразования способа отобрания заключений сведущих лиц, выработанный во второй половине прошлого столетия.

Проект настолько замечателен и затрагивает такие существенные вопросы, что мы приведем в подлиннике основные его пункты.

Art. 52: "Dans tous les cas ou le transport lui parait necessaire, le juge d'instruction se rend sur les lieux, apres en avoir donne avis an procureur de la Republique et au conseil, pour dresser les proces-verbaux а l'effet de constater le corps du delit. l'etat des lieux et pour recevoir les declarations des temoins".

Art. 61: "Le juge d'instruction designe, au besoin, sur la liste annuelle dressee suivant l'article 68, un ou plusieurs experts qu'il charge des operations qui lui paraissent necessaires а la decouverte de la verite".

Art. 62: "L'incuipe peut choisir sur ladite liste un expert qui a droit d'assister а toutes les operations, d'adresser toutes requisitions aux experts designes par le juge d instruction et consigne ses observations, soit au pied du proces-verbal, soit а la suite du rapport".

S'il у a plusieurs inculpes, ils doivent se concerter pour faire cette designation.

Le choix doit etre fait, quarante-huit heures au plus tard, apres l'avis qui est donne а l'inculpe de la designation du premier expert.

Art. 63: "Le juge d'instruction statue, sauf recours a la Ghambre du conseil, sur tous les incidents qui s'elevent au cours de l'expertise.

Il peut, en tout etat de cause adjoindre un ou plusieurs. experts a ceux precedemment designes".

Art. 64: "Tout expert prete, devant le juge d'instruction, serment, de remplir sa mission en honneur et conscience".

Art. 65: "Les rapports d'experts doivent etre tenus a la disposition des parties quarante-huit heures apres leur depot.

Art. 66: "Si les circonstances l'exigent, le juge d'instruction peut ordonner qu'il sera precede a une expertise d'urgence et par tels experts qu'il jugera utile de choisir, meme en dehors de la liste annuelle.

Dans ce cas l'inculpe, s'il est present, peut designer immediatement un expert pris sur les lieux.

S'il ne l'a pas fait, il a le droit, apres la communication du rapport, de choisir sur la liste annuelle un expert qui examine le travail des experts commis et presente les observations et les requisitions".

Art. 67: "Si l'expertise a ete achevee avant l'arrestation ou la mise en cause de l'inculрe, il est procede immediatemment apres la mise en cause ou l'arrestation, comme il est dit au paragraphe 4 de l'article precedent".

Art. 68: "La liste des experts qui exercent devant les tribunaux est dressee, chaque annee, pour l'annee suivante, par les Gours d'appel, sur l'avis des facultes, des tribunaux civils et des tribunaux et chambres de commerce".

В этом проекте замечательны два положения:

1) Ежегодно апелляционными судами, на основании заключений факультетов и трибуналов, составляется на год вперед список экспертов, долженствующих отправлять обязанности сведущих лиц при судах округа. В эксперты, значит, будут попадать люди, наперед оцененные более или менее внимательно. Правда, следователь в случаях, не терпящих отлагательства, может пригласить и других экспертов, в списке не означенных, но все-таки список экспертов будет нормальным материалом для выбора. Список этот может оказаться очень полезным, по крайней мере, в том отношении, что в суды не будут попадать случайные эксперты, по темным мотивам, без всяких гарантий их добросовестности. Роль эксперта как научного судьи так важна в суде, что выбор его должен быть обставлен, по крайней мере, настолько осторожно, насколько ограждается выбор порядочных присяжных заседателей. Научные эксперты суть специальное жюри; следовательно, предварительное составление списка годных экспертов является делом совершенно необходимым.

2) Подсудимый из ежегодного списка экспертов выбирает себе одного, которого права на предварительном следствии очень велики: он присутствует при всех действиях экспертов судебного следователя, представляет свои возражения и пишет эти возражения или на самом протоколе, или в дополнительном рапорте.

Здесь принцип состязательности проведен очень широко. Нельзя, однако, сомневаться, что главное достоинство этого порядка не в самом состязании, а в том, что экспертиза имеет все шансы избегнуть односторонности и сделаться полною, многостороннею. Что подсудимые не будут выбирать себе темных экспертов, способных на недобросовестное запутывание дела, в этом ручается список экспертов, составленный высшим судебным учреждением. Если этот список и не будет огражден от плохих судебных медиков, то он, во всяком случае, помешает вторжению в суд людей, явно недобросовестных.

Не без того, конечно, что в ином случае и эксперт списочный, выбранный влиятельным или богатым подсудимым, будет запутывать дело умышленно. Но где же те законы и учреждения, которые могут предотвратить в будущем единичные злоупотребления?

Французский проект преобразования экспертизы заслуживает полного внимания законодателей и юристов(22).

По поводу проектирования французским законодательством списков экспертов нельзя не заметить, что по нашему Уставу уголовного судопроизводства выбор экспертов совсем не обставлен надлежащими гарантиями.

Так, по ст. 337 судебный следователь может выбрать экспертом не только городового или полицейского врача, но в случае его неявки по уважительной причине и всякого другого гражданского, военного или вольнопрактикующего врача. Таким образом, не только может попасть в суд врач, не имеющий никаких судебно-медицинских сведений, но и врач, способный на всякие недобросовестные сделки, на всякие научные подлоги.

Список экспертов, составленный на год вперед Судебною палатою, по указаниям факультетов и врачебных отделений, был бы во всяком случае полезным приемом и у нас.

В дополнение нельзя не сказать, что каков бы ни был порядок выбора экспертов, государство прежде всего должно озаботиться приготовлением хороших судебных медиков, так как этот род научных экспертов нуждается в особой подготовке. Судебная медицина есть специальность, и специальность, тем более трудная, что она, кроме обширных естественнонаучных и медицинских познаний, требует большой технической сноровки в производстве исследований. Всякий психиатр может явиться пред судом судебным психопатологом: его судебная функция не требует особых технических приемов. Но не каждый врач может явиться пред судом судебным медиком. Для дачи экспертизы требуется специальное знакомство с медициною, служащею судебным целям. Все, нужное, в научном отношении, практическому врачу, нужно и судебному медику; но не все, нужное судебному медику, нужно практическому врачу. Факультеты едва ли могут в течение университетского курса приготовить судебных врачей; желающий стать судебным медиком должен посвятить несколько лет работы специальному труду.

Основное наше воззрение на эксперта как на научного судью нисколько не зависит от того, допускается ли на предварительном следствии эксперт со стороны подсудимого или нет. Принцип состязательности в применении к экспертам есть только одна из подробностей, более или менее содействующая совещанию экспертов, которое мы считаем главнейшим условием правильной экспертизы. Думаем, что введение состязательности в тех пределах, в каких она допущена германским процессом, может быть только полезна. Главное достоинство состязательности на предварительном следствии заключается в том, что она может противодействовать односторонности экспертизы, а односторонность ее на следствии во многих случаях непоправима впоследствии никакими средствами.

Предлагая введение начала состязательности в экспертизу на предварительном следствии, мы нисколько не преувеличиваем значения этой меры для улучшения судебно-медицинских заключений. Никакой порядок отобрания экспертизы не обеспечит правильности научных приговоров, если судебные врачи будут несведущи. Покойный профессор Эргардт, всегда относившийся с живейшим интересом к вопросу об экспертизе в нашем уголовном суде, дает неутешительное заключение о главной причине неудовлетворительности русской судебно-медицинской экспертизы. "Эта главная причина, говорит он (см. его публичную лекцию об экспертизе по делу Сарры Беккер, Киев, с. 27), состоит в незнании, неумении и в прямом последствии незнания в недостатке интереса к делу". Добывание знания не только возбуждает интерес к делу, но в большинстве случаев возвышает и моральную сторону человека, укрепляя в нем величайшее качество истинной культуры правдивость.

Мы, однако, должны прибавить, что психиатры весьма часто настраивают против себя суд не потому, что их заключения неосновательны, а потому, что судьи совсем несведущи в психиатрии, и по этой, собственно, причине экспертиза психопатологов им кажется или слишком смелою, или слишком легковесною. Совершенно не берут во внимание, что психиатрия находится еще на степени довольно грубой эмпирической науки, представляющей группы, картины явлений без строгонаучного объяснения причин их.

(1) Этот взгляд, впервые мною высказанный в 1870 г., вызывал и вызывает против себя очень много возражений, но лишь в кругах юридических. Прошло много лет с тех пор, как я в судебном заседании по делу Андрусенко записал у себя в книжке и высказал мысль, что эксперт - судья по специальному вопросу; в течение этих лет в целом ряде судебных заседаний я только утверждался в жизненной и научной правильности своего взгляда. В судебном заседании по делу Андрусенко действовал состав таких блестящих деятелей, речи которых были только благоприятны для разработки самых трудных вопросов: председательствовал Э. Я. Фукс, обвинял А. Ф. Кони, а экспертом был Д. Ф. Ламбль, которого послушав раз, нельзя уже было забыть целую жизнь. Всякий, занимавшийся вопросом об экспертизе, понимает, что успех экспертизы в значительной степени зависит от положения эксперта в уголовном процессе. Особенно это ясно в делах с психопатологическими вопросами. Один из новейших психопатологов (Sommer, Kriminalpsychologie und strafrechtliche Psychopathologie, 1904, s. 4) тоже смотрит на экспертизу, как на решение (Urtheil) специальное.

(2) Смотрите не совсем основательные возражения против этого различения у Prof. Hoche, Handbuch der gerichtlichen Psychiatrie, Berlin, 1901 "Резкое различие между восприятием и заключением нельзя поддерживать ни в медицине, ни в юриспруденции".

(3) Интересно, что этот взгляд, ничего в сущности не выражающий, повторен, можно сказать, на днях при обсуждении вопросов о преобразовании немецкого уголовного процесса. При обсуждении вопроса о положении врача в уголовном процессе Dr. Leppmann, между прочим, сказал: "Нужно совершенно оставить пожелание, чтобы заключение врача-эксперта было в какой-либо форме обязательно для решающего суда. Принцип свободного обсуждения доказательств должен быть сохранен. Но в законе нужно отметить, что эксперт, особливо врач-эксперт, есть нечто бoльшее, чем обычное доказательственное средство, что он - помощник судьи. Для этой цели необходимо предоставить эксперту-врачу (добавляет докладчик) следующие права; а) образовать дело, б) право допрашивать свидетелей и обвиняемого, добывать другие доказательства и материалы для составления заключения. (Докладчик не говорит о том, где именно допрашивать свидетелей и обвиняемого) Взгляд, что врач-эксперт есть помощник судьи, есть один из самых неопределенных, не ведущий к точному выяснению положения врача-эксперта в процессе. Нужно только удивляться, что до сих пор положение врача-эксперта в уголовном процессе не выяснено ни врачами, ни судьями..."

(4) То же самое можно сказать и о присутствии судей, см. ст. 692 Устава уголовного судопроизводства, "чтобы эксперты производили свои действия в заседании суда, если это возможно, или, по крайней мере, представили в судебном заседании обстоятельный об оказавшемся при освидетельствовании или испытании отчет".

(5) В "Руководстве к судебной медицине", изданном Машка (Handbuch der gerichtlichen Medizin, herausg. von Maschka, Tubingen, 1881, B. I), вопрос об отношениях суда и эксперта совсем брошен без рассмотрения, и вполне разумно. Этот вопрос подлежит юристам.

(6) В особенности хорошо установляет это различие Ф. Эли (Traite, t. 4, и. 526). "Свидетели и эксперты,- говорит он,- отправляют две совершенно различные функции, которые ни в каком случае не должны быть смешиваемы. Свидетелей создает само преступление; они призываются в суд не по чьей-либо воле, произвольно, а самими обстоятельствами, приведшими их туда, где совершено было преступление, или поставившими их в какие-либо отношения с подсудимым. Их дело на суде - изложить только факты, виденные или вообще им известные. Напротив, эксперты выбираются судьею; призвание того или другого эксперта - дело произвольное, не обусловленное обстоятельствами дела. На суде они не излагают фактов, виденных или случайно узнанных, а дают суду специальные сведения, которыми обладают; исследуют и оценивают факты, получаемые им для этой цели правосудием, и объявляют свое мнение, суждение о них".

(7) Милль, "Логика": "Всякому известно, что в способе производить анализ, предшествующий наблюдению, один ум чрезвычайно разнится от другого. Анализ этот составляет сущность акта наблюдения. Наблюдателем следует назвать не того, кто только видит находящуюся пред его глазами вещь, а того, кто видит, из каких она частей состоит. Исполнить это хорошо - есть редкое дарование. Один человек от невнимания или от того, что надлежащим образом направляет свое внимание, не замечает половины того, что видит; другой отмечает более того, что видит, смешивая видимое с воображаемым или с выводимым; другой отмечает род всех обстоятельств, но, будучи неопытен в оценке их степени, оставляет количество каждого обстоятельства неопределенным и неизвестным; иной хотя и видит целое, но неловко делит его на части, соединяет в одну массу вещи, которые должны быть отделены, и разъединяет другие, которые удобнее было бы рассматривать как одну вещь, так что результат тот же, а иногда и хуже того, как если бы он и не пытался анализировать". Далее Милль говорит, что искусства наблюдать нет, что могут быть только правила наблюдения. "Но правила эти,- добавляет он,- научают не тому, как решить задачу, а тому, как приготовить себя к ее разрешению. Они суть искусство укреплять члены, а не искусство управлять ими".

(8) Конечно, с этим положением многие медики сочтут нужным не согласиться, едва ли, впрочем, люди, желающие и умеющие рассуждать беспристрастно. Мысль, что медицинское исследование может быть сделано совершенно объективно, Эстерлен называет иллюзиею (Mеd. Logik. 234 ff.). Серьезный специалист оценил по достоинству эту мысль авторитетного писателя. Что же касается большинства врачей, то между ними попадаются еще такие, которые так отзываются о наблюдениях: "On ne dit plus, je crois, je pense, mais j'ai vu". "Само небо,- восклицает Эстерлен,- знает, насколько это справедливо".

(9) Ср. Машкa, Handbuch, В. I, р. 88, где не советуют врагу знакомиться с актами допроса до исследования, так как обдуценты, вследствие такого ознакомления, могут дойти "zu einer vorgefassten Meinung".

(10) Например, исследование с целью решить вопрос - беременна ли женщина или нет. "Распознавание беременности,- говорит Сканцони (Шауэнштейн, с. 94),- представляет нередко трудности, которые могут быть обойдены только при самом заботливом употреблении всех вспомогательных средств, какими мы для этого располагаем. Что это действительно так, это доказывается частыми диагностическими ошибками, которые еще и в наше время случается делать даже опытным акушерам". При этом Шауэнштейн замечает: "Если такие ошибки случается делать акушеру, к которому беременная обращается за помощью, которому, следовательно, она откровенно и правдиво отвечает на все вопросы, касающиеся ее состояния, и в отношении к которому она не делает ничего такого, чтобы могло воспрепятствовать достижению цели его исследования,- то в судебных случаях, где исследуемые женщины так часто имеют причину желать обмануть врача, затруднения бесспорно будут еще больше". После этого вспомним слова Миттермайера: "Опытный глаз медика так же быстро отличает беременность, как свидетель цвета". А неопытный? Итак, результат будет тот или другой, смотря по тому, опытен эксперт или нет?

(11) Нужно заметить, что Устав уголовного судопроизводства нигде не приравнивает экспертов к свидетелям и говорит о них везде в особых статьях: ст. 112, 325-356, 690-695 Устава уголовного судопроизводства. Кассационное решение 1868, n 575: "Подсудимый ссылается на 699 ст. Устава уголовного судопроизводства, относящуюся к свидетелям, и упускает из виду, что, по словам закона, относящегося собственно к экспертам..." Кассационное решение 1869, n 298. "В совокупном допросе медиков... видит нарушение как ст. 645 и 699 ст. Устава уголовного судопроизводства, так и смысла решения Уголовного кассационного департамента по делу студента Данилова, распространяющего будто бы на сведущих лиц все определенные для свидетелей правила, но ошибочность такого взгляда явствует из следующих соображений: свидетелями, в юридическом значении сего слова, могут быть все лица, которые по случайному стечению обстоятельств или по особым их к обвиняемому отношениям в состоянии разъяснить перед судом фактическую сторону дела, решение коего в каждом данном случае почти исключительно и зависит от их показаний. Вот почему для охранения искренности и правдивости сих показаний Устав уголовного судопроизводства тщательно заботится о предупреждении всякой между свидетелями стачки, последствия коей неминуемо отзываются в ущерб правосудию (или подсудимому), на окончательном приговоре суда. Экспертами, напротив, являются люди науки или практики, обладающие специальными познаниями для определения свойств или вероятных последствий, обнаруженных предварительным и судебным следствиями фактов; а потому обмен между ними мыслей и совокупное с их стороны обсуждение предложенных им вопросов не только не затрудняет правильного их разрешения, а прямо способствует ему. Наконец, свидетели по каждому делу указываются обстоятельствами оного, тогда как эксперты выбираются сторонами или назначаются самим судом. Ввиду столь резких и существенных между свидетелями и экспертами различий Правительствующий Сенат в отношении порядка допроса последних никогда не приравнивал их к первым". Доказательством последнего служит кассационное решение по делу студента Данилова.

(12) Эта мысль находит свое подтверждение и в Уставе судебной медицины, которого ст. 1748 говорит: "Буде при вскрытии находился еще другой врач, то они обязаны дать свидетельство по общему суждению и согласию". Только в случае разногласия они дают заключения порознь.

(13) Это очень важный пункт при оценке ученых наблюдений. Как легко возможны здесь ошибки исследователей, видно из знаменитого английского процесса Смитгерета. В этом деле химическое исследование производил известный Тейлор, авторитет в отделе токсикологии. После исследования он объявил, что нашел мышьяк; но потом должен был сознаться, что сделал ошибку. В чем состояла (грубая) ошибка Тейлора, читатель может найти у Миттермайера (Gerichtssaal, 1860, р. 353), заканчивающего свое описание следующими словами: "Если такой знаменитый химик, как Тейлор, мог сделать такую ошибку, то чего же нужно ожидать от химиков, менее опытных и не с такими богатыми вспомогательными средствами".

(14) "Для решения вопроса о душевном состоянии подсудимого,- говорит кассационное решение 1869, n 135,- необходимо выслушать мнение экспертов о том, считают ли они засвидетельствованные факты достаточным доказательством, что обвиняемый находился в припадке умоисступления...". Таким образом, эксперты оценивают доказательства, обстоятельства дела.

(15) Бухнер (Lehrbuch, s. 53): "Напрасный труд! Уж кто вследствие чтения следственных актов может отклониться от беспристрастной критики и обсуждения; кто, вследствие такого чтения, подпадет влиянию предвзятого мнения, тот вообще не годится в эксперты!".

(16) Masсhkа, В. I, р. 85, "Прежние споры о том, следует ли эксперту предоставлять право читать следственные акты, давно кончены, в смысле положительном, конечно".

(17) В "Руководстве к изучению судебной медицины" профессора Штоля, Петербург, 1885, заслуживает особенного внимания изложение вопросов, которые должны быть предлагаемы эксперту юристом по всем отделам судебной медицины.

(18) Впоследствии Кассационным Сенатом признано (кассационные решения 71/1399, 75/416, 76/160), что когда допрос свидетеля касается специального предмета, то председатель может признать более удобным предложить самим экспертам формулировать вопросы и предлагать их свидетелям (кассационное решение 99/5 Шаринов и др.).

(19) Даже юристу, несколько знакомому с психиатрическими вопросами, трудно войти в мир идей естественника, врача, психиатра,- людей, привыкших прежде всего устанавливать факты, на которых они строят свои выводы. Юрист прежде всего привык к мысли о регулировании фактов (в его случае - человеческих действий). Основной, исходный наклон ума юриста состоит в предписании человеку образа действий: "должен"; основной исходный наклон ума естествоведа выражается в наблюдении и установлении факта: "так обстоит дело, таков факт". Это юридическое "должен", помимо воли юриста, пронизывает все его рассуждения и воззрения; "факт" проходит чрез все размышления естествоведа. Вот почему предрассудки и устарелые идеи наполняют юриспруденцию, и вот почему естественные науки быстро идут вперед, раскрывая пред нами мир, который еще несколько десятков лет тому назад назвали бы фантастическим.

Юрист дает всегда повеления, естествовед - факты. Юрист привык нормировать поведение людей; врач - выслушивать и выстукивать, чтобы раскрыть невидимое. Юристу трудно усвоить мировоззрение естествоведа. В особенности трудно неспециалисту войти в настоящее время в мир психиатра. Между психическим здоровьем и психическою болтовней при нынешнем состоянии европейской культуры такая лестница постепенностей, что неспециалисту, вооруженному лишь обывательским здравым смыслом, невозможно ориентироваться. Есть переходные состояния, есть психические немощи, психические недомогания. Масса полусумасшедших людей вращается в обществе (см. 1. Grasset, Demifous, Paris, 1907; Birnbaum, Ueber psychopathische Personlichkeiten, Wiesbaden, 1909; Corday, Les demifous, Paris, 1905). Разобраться в нынешнее время нервной напряженности между всеми видами душевной ненормальности очень трудно, и здесь, как и во всех областях жизни, единственный якорь спасения - наука.

(20) Представленный пример порождает еще некоторые соображения. Эксперты при даче заключений должны высказать, совершил ли подсудимый преступление или нет, а это - предрешение вопроса, могущее повлиять на присяжных заседателей. Выхода из этого затруднительного положения нет никакого. Можно только пожелать, чтобы председатели в таких случаях в заключительных речах обращали внимание присяжных на то, что мнение экспертов о том, совершил ли подсудимый преступление или нет, есть взгляд, не могущий иметь для них, присяжных, значения доказательства. И все-таки мнение нескольких экспертов, присутствовавших при производстве судебного следствия, может иметь известное влияние на присяжных. Чем почтеннее личность эксперта, тем опаснее она будет в этом отношении.

(21) Исключение должно быть сделано для обдуцента, вызываемого в суд для объяснения сделанного вскрытия или освидетельствования. Впрочем, его отчет не столько важен для присяжных (очень мало могущих понимать его содержание), сколько для экспертов, вызванных в судебное заседание. Экспертам нужно предоставить и право предлагать обдуценту вопросы для разъяснения тех или других пунктов его медицинского свидетельства или же изустного объяснения на суде.

(22) Но и в настоящее время во Франции экспертиза по уголовным делам, в противоположность гражданскому процессу, остается несостязательною, см. Vidal. Cours de droit. criminel et de science peitentiaire, troisieme edit., 1906, p. 818.

*(17) Ввиду того, что это прибавление к основаниям первого определения слишком велико, оно, для удобства читателя, выделено в особое приложение. Авт.

*(18) Благое пожелание (лат.).

*(19) Эксперты по Французскому уставу уголовного судопроизводства дают специальную присягу "дать заключение по чести и совести" (Vidal, Gours, 1906, р. 817). Авт.

*(20) Об этом еще будет речь при изложении теории улик. Авт.

*(21) В настоящее время и у нас эта мысль сделалась уже общим достоянием людей образованных. Авт.

*(22) Общегерманский устав уголовного судопроизводства в _ 74 говорит: "Эксперт может быть отводим по тем же причинам, что и судьи". Авт.

*(23) Ненаучные эксперты нами названы в тексте "справочными свидетелями". Авт.

*(24) См. между прочим Рfisteг, Strafrechtlich-Psychiatrische Gutachten, 1902, s. 2 ff. Авт.

*(25) Уложение о наказаниях говорит о наказании свидетелей за ложные показания. Эксперты же, по закону (Устав уголовного судопроизводства и кассационные решения), несвидетели. Авт.

*(26) Наука обширна (или искусство обширно), а жизнь коротка (лат.).

*(27) Не многое, но много, т. е. немного по количеству, но много по значению (лат.).

*(28) Так же точно должны поступать присяжные и в том случае, когда эксперты не дали никакого определенного заключения. Авт.

*(29) При сомнении более мягкое решение (лат.).

*(30) Человек, решающий вопрос, в котором он невежда, совершает как бы акт самоубийства вследствие помешательства; несведущий обязан обратиться к авторитету, как слепой должен положиться на поводыря. Авт.

Особенная часть.
Книга третья. Собственное признание обвиняемого.

Поиск по сайту: