Легенда о Юзефе Сарду

Гильермо дель Торо, Чак Хоган

«Штамм. Начало»

Лоренсе, Мариане и Марше…

а также

всем чудовищам моей детской спальни.

Никогда не оставляйте меня одного!

ГДТ

Лайле.

ЧХ

Легенда о Юзефе Сарду

– Когда-то давно жил-был великан, – начала рассказывать бабушка.

Глаза маленького Авраама Сетракяна заблестели, и тут же борщ в деревянной миске стал гораздо вкуснее, во всяком случае, он уже не так отдавал чесноком. За обедом бабушка всегда сидела напротив бледного, худенького, болезненного мальчугана и заговаривала ему зубы, чтобы тот съел побольше и чуть набрал вес.

А больше всего для этого подходила бубе майсе – бабушкина сказка. Волшебная история. Легенда.

– Он был сыном польского дворянина, и звали его Юзеф Сарду. Мастер Сарду превосходил ростом любого другого мужчину. Он был выше любого дома в деревне. А чтобы пройти в дверь, ему приходилось сгибаться в три погибели. Этот рост доставлял очень много хлопот. Врожденная болезнь – не дар божий. Юноша мучился. Его мышцам недоставало силы, чтобы поддерживать длинные, тяжелые кости. Даже просто передвигаться ему было трудновато, поэтому он ходил с большой тростью – выше тебя, – а у трости был серебряный набалдашник в форме головы волка – зверя, который украшал родовой герб Сарду.

– Правда волка, бубе? – вставил Авраам между ложками борща.

– Да, правда. Вот такая выпала Юзефу судьба, и она научила его покорности и состраданию – чувствам, обычно редким у дворян. Сострадания Юзефа хватало на всех – и на бедняков, и на тех, кто непосильно трудился, и на больных. Деревенские дети в Юзефе души не чаяли – его карманы, большие и глубокие, как мешки для брюквы, всегда топорщились от сладостей и игрушек. У него самого детства-то и не было – в восемь лет он сравнялся ростом с отцом, а в девять перерос его на голову. Отец втайне стыдился и слабости сына, и его гигантского роста. Но юный Сарду был добрым великаном, и люди его любили. Про него говорили, что мастер Сарду смотрит на всех сверху вниз, а вот свысока не смотрит ни на кого.

Бабушка кивнула мальчику, напоминая, что пора отправлять в рот очередную ложку. Авраам прожевал кусок вареной свеклы. Этот сорт за цвет, форму и прожилки, похожие на кровеносные сосуды, люди прозвали «детским сердечком».

– А дальше, бубе?

– Юзеф Сарду любил природу, и жестокости охоты нисколько его не радовали. Но дворянам полагалось охотиться, и, когда Юзефу исполнилось пятнадцать лет, отец и дядья заставили его отправиться с ними в охотничью экспедицию. На долгие шесть недель. В Румынию.

– Куда, бубе? – переспросил Авраам. – Сюда? Этот великан, он что, приехал в нашу страну?

– Да, эйникл, только на север, в Карпаты. Там есть большие темные леса. Кабаны, медведи и лоси не интересовали охотников. Они отправились туда за волками, которые считались символом рода Сарду. Они собирались охотиться на охотников. В роду бытовало поверье, что волчье мясо придает мужчинам Сарду смелость и силу, и отец юного Юзефа надеялся, что это мясо сможет излечить слабые мышцы сына.

– А дальше, бубе?

– Путешествие выдалось долгим и утомительным. Не баловала путников и погода, так что Юзеф выбивался из сил. Никогда раньше он не выезжал за пределы своей деревни и стыдился взглядов, которыми его одаривали незнакомые люди. Когда же они добрались до темного леса, где собирались охотиться, выяснилось, что он кишит живностью. Стаи и стада животных бродили по лесу ночью, словно беженцы, изгнанные из нор, гнезд, лежбищ. Зверья было так много, что охотники, разбившие лагерь в лесу, не могли заснуть. Некоторые захотели вернуться, но воля старшего Сарду была непреклонна. Они слышали, как в ночи воют волки, и отец Юзефа хотел, чтобы одного из них убил его сын, его единственный сын, гигантский рост которого был словно проказа в роду Сарду. Отец хотел освободить род от этого проклятия, а потом женить сына. Старший Сарду мечтал, что у него появится много здоровых внуков.

Так получилось, что к вечеру второго дня отец Юзефа, идя по следу волка, отделился от остальных охотников и пропал. Его прождали всю ночь, а на рассвете отправились на поиски. Но к заходу солнца в лагерь не вернулся один из двоюродных братьев Юзефа. И так пошло дальше, понимаешь?

– А дальше, бубе?

– А потом остался один Юзеф, юноша-великан. На следующее утро он отправился на поиски и в том месте, где уже бывал раньше, обнаружил тела отца, двоюродных братьев и дядей, лежащие у входа в подземную пещеру. Их черепа были расплющены ударами невероятной мощи, а тела остались несъеденными, и это значило, что убил их зверь чудовищной силы, но не от голода или страха. По какой-то причине – по какой именно, он и представить себе не мог, – Юзеф почувствовал, что за ним наблюдает, а возможно, его даже изучает неведомая тварь, затаившаяся в этой самой пещере.

Мастер Сарду одно за другим унес все тела от пещеры и глубоко их зарыл. Конечно же, он невероятно устал и ослабел, совершенно выбился из сил, был, что называется, фармучет, однако, как бы ни был Юзеф одинок, испуган и изнурен, вечером он вернулся к пещере, чтобы встретиться лицом к лицу с тем злом, которое могло или должно было явиться с наступлением темноты. Встретиться – чтобы отомстить за своих старших родственников или умереть в бою. Все это стало известно благодаря дневнику, который вел Юзеф. Много лет спустя дневник этот нашли в лесу, и запись 0 решении отомстить была в нем последней.

Авраам даже рот разинул.

– А что же там случилось, бубе?

– Этого никто точно не знает. После отъезда охотников прошло шесть недель, потом восемь, десять, а вестей от них все не было и не было. Дома уже со страхом думали, что охотничья экспедиция пропала без следа. Но вот, на одиннадцатой неделе, глубокой ночью к поместью Сарду подкатила карета с зашторенными окнами. В ней прибыл мастер Сарду. Он заперся в замке, в том крыле, где пустовали все комнаты, и видели его крайне редко, если видели вообще. Следом за юным Сарду пришли и слухи о том, что случилось в румынском лесу. Те немногие, кому удавалось увидеть Юзефа, – если, конечно, их словам можно было верить – говорили, будто он излечился от своего недуга. Некоторые даже перешептывались, что мастер Сарду вернулся, обретя где-то великую силу, под стать его сверхчеловеческим размерам. Однако столь велика была для Сарду горечь утраты отца, дядей и двоюродных братьев, что он больше никогда не выходил из своих апартаментов в дневное время и уволил большинство слуг. Правда, по ночам замок оживал – в окнах видели отсветы горящих каминов, – но с годами поместье Сарду пришло в упадок.

А потом… потом некоторые стали поговаривать, что ночами по деревне ходит великан. Особенно этой новостью делились между собой дети – мол, они слышали, как стучит – тук-тук-тук – его трость, на которую Сарду больше не нужно было опираться, и он использовал ее, чтобы стуком вызвать детей из кроватей, а затем раздать им сладости и игрушки. Тех, кто не верил, подводили к ямкам в земле – часто эти ямки обнаруживались под окнами спален – и объясняли, что эти ямки не что иное, как следы трости Сарду, той самой, с набалдашником в форме волчьей головы…

Глаза бубе потемнели. Она заглянула в миску Авраама и увидела, что борща там осталось совсем немного, на самом донышке.

– Но вскоре, Авраам, крестьянские дети начали пропадать. По слухам, дети стали исчезать и в окрестных селениях. Даже в моей родной деревне происходило то же самое. Да, Авраам, твоя бубе выросла в селении, которое находилась всего в полудне пешего хода от замка Сарду. Я помню двух сестер. Их тела нашли на поляне в лесу. Они были белые, как окружавший их снег, а раскрытые глаза заледенели на морозе. Однажды ночью я сама услышала невдалеке этот тук-тук-тук – такой ритмичный, такой громкий, такой призывный, – но я не встала, а натянула на голову одеяло, чтобы заглушить звук, и потом не могла спать еще много ночей.

Окончание истории Авраам проглотил с последней ложкой борща.

– Со временем деревня Сарду полностью опустела, и место это стало проклятым. Иногда через наше селение проходил цыганский табор, и цыгане, продавая свои диковинные товары, рассказывали о всяких странностях, происходящих возле замка. О появляющихся там духах и привидениях. О великане, который, словно бог ночи, бродил по залитой лунным светом земле. Именно цыгане предупреждали нас: «Ешьте больше и набирайтесь сил… иначе Сарду доберется до вас». Вот почему это такая важная история, Авраам. Ess gezunterhait. Ешь и набирайся сил. Не оставляй в миске ни капельки. Иначе – он придет. – Бабушка вернулась из своих воспоминаний, словно бы вышла из темноты на свет, и ее глаза снова заблестели. – Иначе придет Сарду. Тук-тук-тук.

Мальчик доел все, до последнего волоконца капусты, до последнего кусочка свеклы. Миска опорожнилась, история закончилась, зато заполнились желудок и голова, да и в сердце не осталось пустого уголка. Бубе осталась довольна, и в лице ее для Авраама светилась вся любовь, какая только бывает на свете.

В такие моменты, принадлежавшие только им и никому другому, когда они сидели за шатким фамильным столом, беседуя на равных, несмотря на целое поколение, лежавшее между ними, они делили между собой пищу сердца и пищу души.

Десятью годами позже семье Сетракянов пришлось покинуть и их собственную столярную мастерскую, и саму деревню. Причем изгнал их не Сарду. Их изгнали немцы. В дом Сетракянов определили на постой офицера, и этот человек, смягчившийся бесхитростным гостеприимством хозяев, которые разделили с ним хлеб за тем самым шатучим столом, однажды вечером предупредил, что им лучше не являться утром на сбор, объявленный на железнодорожной станции, а под покровом ночи покинуть дом и деревню.

И они ушли, вся разросшаяся семья Сетракянов – было их уже восемь человек, – ушли в ночь, в поля и леса, взяв с собой все, что смогли унести. Вот только бубе их задерживала, потому что не могла быстро передвигаться. Хуже того – она знала, что задерживает, знала, что ее медлительность ставит под удар всю семью, кляла себя и свои старые больные ноги. В конце концов все остальные члены семьи ушли вперед. Все, кроме Авраама – теперь уже сильного, многообещающего юноши, резчика по дереву, весьма искусного даже в столь молодом возрасте, ревностного читателя Талмуда, проявляющего особый интерес к Книге Зогар и тайнам еврейского мистицизма, – Авраам остался с бабушкой. Когда до них дошла весть, что остальных членов семьи арестовали в ближайшем городке и запихнули в поезд, отправлявшийся в Польшу, бубе, терзаемая чувством вины, принялась настаивать, что ради спасения Авраама она тоже должна сдаться немцам.

– А ты беги, Авраам. Беги от нацистов. Беги, как от Сарду. Спасайся!

Но Авраам не побежал. Он не хотел расставаться с бабушкой.

А утром Авраам нашел свою бубе на полу возле кровати в доме, где сжалившийся над беглецами хозяин позволил им передохнуть в пути. Бабушка свалилась с постели ночью. Кожа на ее губах была угольно-черной и отслаивалась, и глотка тоже почернела настолько, что это было видно снаружи по темному горлу, – бубе умерла, приняв крысиный яд. С разрешения хозяина и его семьи Авраам Сетракян похоронил бабушку под цветущей белой березкой. Для надгробья он вырезал чудный деревянный крест, на котором изобразил много цветов и птиц и все те вещи, что радовали бубе при жизни. Он плакал, и плакал, и плакал, скорбя о бабушке, а потом – побежал.

Он во весь дух бежал от нацистов и все время слышал за спиной: тук-тук-тук.

Это зло гналось за ним по пятам…

Начало

Поиск по сайту: