Улица Свободы, строительная площадка на месте Всемирного торгового центра

Василий Фет, крысолов, сотрудник дератизационной службы муниципалитета Нью-Йорка, стоял у забора, огораживающего «Ванну» – так стали называть котлован, вырытый на месте башен Всемирного торгового центра. «Ванна» уходила в глубину на семь этажей. Ящик на колесиках Василий оставил в микроавтобусе, припаркованном на Западной улице, на стоянке, принадлежащей Управлению нью-йоркских портов. В одной руке держал красно-черную спортивную сумку «Пума» с крысиным ядом и всем необходимым для работы под землей. В другой – стальной стержень длиной в метр, подобранный на какой-то другой строительной площадке, идеально подходящий для того, чтобы разворошить крысиную нору и протолкнуть внутрь отравленную приманку. Иной раз стержень использовался и для вышибания мозгов чересчур агрессивному или испуганному грызуну.

Василий стоял у забора на перекрестке улиц Свободы и Церковной, возле оранжево-белых щитов, призывающих пешеходов к осторожности. Их расставили вдоль широкого тротуара. Люди проходили мимо, направляясь к временному входу на станцию подземки в другом конце квартала. В самом воздухе здесь витала надежда, теплая, как и солнечный свет, благословляющий эту пострадавшую часть города. Новые здания наконец-то начали подниматься после долгих лет проектирования и подготовки котлована: ужасная черная рана на теле Нью-Йорка медленно заживала.

Только Фет замечал маслянистые, бесцветные потеки на гранях бордюрных камней, помет около парковочных ограждений, царапины от когтей на крышках мусорных баков. Следы наземного присутствия крыс.

Один из кессонщиков отвез его по подъездной дороге на дно котлована. Там строилась новая станция подземки, с пятью путями и тремя платформами. Пока же серебристые поезда вырывались на солнечный свет и открытый воздух, следуя по дну «Ванны» к временным платформам.

Василий вылез из кабины пикапа и пошел вдоль бетонных оснований платформы, поглядывая на улицу, расположенную семью этажами выше. Он находился в огромной яме на том самом месте, где ранее стояли башни. От этого захватывало дух.

– Святое место, – вырвалось у Василия.

Кессонщик, во фланелевой куртке навыпуск и байковой рубашке, заправленной в синие джинсы, с рукавицами за ремнем, усмехнулся в пышные, тронутые сединой усы. Его каску покрывали наклейки.

– Я всегда так думал. Теперь не уверен.

Фет посмотрел на него.

– Из-за крыс?

– И это тоже. Последние несколько дней они бегут из тоннелей, как будто мы напали на крысиную жилу. Но вроде бы поток иссякает. – Он покачал головой, посмотрел наверх, на стену, выложенную под улицей Визи: двадцать с лишним метров бетона, утыканного оттяжками.

– Тогда в чем причина?

Мужчина пожал плечами. Кессонщики гордились своей работой. Они строили Нью-Йорк, его подземку и дренажные коллекторы, тоннели, пристани, фундаменты небоскребов и мостов. Семейная профессия, представители разных поколений работали бок о бок на одних и тех же строительных площадках. Выполняли тяжелую работу, и выполняли ее отлично. Вот мужчина и не хотел делиться страхами.

– Все в панике. Исчезли двое парней. Заступили на смену, ушли в тоннели и не вернулись. Нас тут двадцать семь человек, но теперь никто не хочет выходить в ночную смену. Никто не хочет идти под землю. И я говорю о молодых людях, которые не боялись ни Бога, ни черта.

Фет посмотрел на открытые участки тоннелей под Церковной улицей.

– То есть в последние дни строительство под землей не ведется? Новые тоннели не прокладывают?

– Нет.

– И одновременно началась эта история с крысами?

– Пожалуй. Что-то произошло с этим местом в последние несколько дней. – Кессонщик пожал плечами, протянул Василию белую каску. – Я-то думал, что грязная работа – это у нас. А что тогда говорить о крысоловах?

Василий надел каску. Он чувствовал, как у выхода из тоннеля ветерок поменял направление.

– Наверное, все дело в гламуре. Я без него просто жить не могу.

Кессонщик оглядел башмаки Василия, сумку, стальной стержень.

– Раньше бывал под землей?

– Где крысы, туда и я. Под этим городом еще один город.

– Он будет мне рассказывать! Надеюсь, фонарь у тебя есть? Хлебные крошечки?

– Думаю, свое дело я знаю.

Василий пожал руку, шагнул в тоннель.

Поначалу тоннель выглядел чистым, через каждые десять метров его освещала лампа. Василий предположил, что в этом тоннеле проложат рельсы, которые соединят строящуюся станцию подземки с уже действующей линией. Другие тоннели предназначались для подвода воды, электроэнергии, отвода канализационных стоков.

Уходя все дальше, он видел, что на стенах лежит толстый слой пыли. Место было тихое, напоминающее кладбище. Кладбище, где тела и дома распылили, разложили на атомы.

Василий видел крысиные норы, видел следы, но не самих крыс. Шебуршал стальным стержнем в норах и прислушивался. Ничего не слышал.

Лампы освещали тоннель только до поворота, далее лежала черная, бархатная темнота. Василий о свете позаботился: в сумке лежали большой желтый фонарь «Гэррити» на миллион свечей, с ручкой как у мегафона, и два обычных ручных фонарика «Маглайт». Но искусственный свет напрочь отключал ночное зрение, поэтому охотиться на крыс Василий предпочитал в темноте. Вот он и достал из сумки монокуляр ночного видения, который очень удобно крепился к каске, а опускаясь, оказывался точно перед левым глазом. И если Василий закрывал правый, то тоннель становился зеленым. Крысовизор, так он называл монокуляр. Маленькие глазки грызунов блестели на зеленом фоне.

Только не в этот день. Несмотря на все свидетельства их присутствия в тоннеле, крысы убежали. Их выгнали.

И вот это Василия удивляло. Он даже представить не мог, что такое возможно. Даже если убрать все источники еды, требовалась не одна неделя, чтобы крысы перебрались в другое место. И уж точно – не несколько дней.

Тоннель пересекался с другими, более старыми тоннелями. Василий видел покрытые грязью рельсы, которые не использовались много лет. Характер грунта под ногами изменился, и он мог сказать, что покинул «новый Манхэттен» – насыпную землю, которую привезли, чтобы на месте болота создать парк Бэттери, – перейдя в «старый Манхэттен», на основную островную породу.

Он остановился на очередном пересечении, чтобы сориентироваться. Посмотрел в тоннель, который пересекал, через крысовизор и увидел пару глаз. Они блестели, как глаза крыс, но превосходили их размером и находились высоко над землей.

Глаза эти он видел лишь мгновение, они тут же исчезли.

– Эй! – крикнул Василий, его зов далеко разнесся по тоннелям. – Эй, там!

Через мгновение ему ответил голос, эхом отражаясь от стен.

– Кто идет?

В голосе Василий уловил нотку страха. В глубине тоннеля вспыхнул фонарь – гораздо дальше того места, где Василий разглядел глаза. Он вовремя поднял монокуляр, спасая – свою роговицу. Назвался, включил «Маглайт», зашагал на голос. Примерно в том месте, где он видел чьи-то глаза, старый ремонтный тоннель уходил параллельно другому, большому, с рельсовым путем, который, судя по всему, использовался. Крысовизор ничего не показал, никаких глаз, и Василий проследовал к следующему перекрестку.

Там он нашел троих кессонщиков, в больших защитных очках и касках, в куртках, джинсах, высоких ботинках. Работал насос, откачивая воду из ямы. В новом тоннеле ярко горели установленные на треногах галогеновые лампы. Кессонщики сбились в кучку и стояли напрягшись, пока не разглядели Василия.

– Я там видел одного из ваших? – спросил Василий, указав в старый тоннель.

Мужчины переглянулись.

– И что ты видел?

– Подумал, что видел кого-то, перебегающего тоннель.

Мужчины переглянулись вновь, двое начали собирать вещи. Третий спросил:

– Ты ищешь крыс?

– Да.

Кессонщик покачал головой.

– Крыс здесь больше нет.

– Я не собираюсь с тобой спорить, но это практически невозможно. Как такое могло произойти?

– Наверное, у них больше здравого смысла, чем у нас.

Василий указал в глубину нового тоннеля.

– И куда он ведет?

– Не стоит тебе туда идти, – покачал головой кессоннщик.

– Почему?

– Послушай, забудь о крысах. Иди за нами. Мы тут работу закончили.

В яме еще хватало воды.

– Я немного пройдусь.

– Как хочешь, – ответил кессонщик, выключил лампу, которая крепилась на треноге, забросил рюкзак на плечо и зашагал следом за остальными.

Василий провожал их взглядом, пока они не скрылись за поворотом. Услышал шум приближающего поезда подземки, повременил, пока грохот утихнет, пошел дальше, пересек рельсы, подождал, пока глаза вновь привыкнут к темноте.

Василий опустил монокуляр, все вокруг вновь стало зеленым. Эхо его шагов изменилось, когда он вышел к заваленной мусором платформе. Металлические колонны стояли через равные интервалы. Справа Василий увидел будку ремонтников. Кирпичные стены частично выкрошились. На обращенной к Василию стене кто-то нарисовал горящие башни-близнецы. Около одной было написано «Саддам», около второй – «Гоморра».

На столбе висела табличка-предупреждение для ремонтных рабочих:

«БЕРЕГИСЬ ПОЕЗДА».

Столб покосился, поезда здесь давно не ходили, и какой-то умник закрасил второе слово, написав поверх:

«КРЫС».

И действительно, это место напоминало крысиный рай. Василий решил осмотреть его в черном свете. Достал из сумки маленький ультрафиолетовый фонарик и включил его: в темноте вспыхнула синяя лампа. Моча грызунов начала флуоресцировать благодаря бактериологической составляющей. Василий прошелся лучом по сухой земле. Следов присутствия грызунов хватало, но их самих не было. Наконец луч добрался до лежавшей на боку ржавой бочки. Сама бочка и земля рядом с ней светились гораздо ярче, чем любой след крысиной мочи, какой он когда-либо видел. И мочи этой было ой как много. Судя по ее количеству, крыса была длиной чуть ли не два метра.

Нужду тут справляло, и недавно, крупное животное. Возможно, человек.

Где-то вдали, куда уходили старые рельсы, капала вода. Василий уловил шуршание, какое-то движение, возможно, на него просто начала действовать обстановка. Он убрал фонарь черного света, оглядел окружающую территорию через монокуляр. За одной из металлических колонн увидел наблюдающие за ним глаза, которые тут же исчезли.

И Василий не мог сказать, сколь близко находился их обладатель. Монокуляр плюс одинаковость колонн искажали перспективу.

На этот раз он не стал никого звать. Не произнес ни слова, зато крепче сжал стальной стержень. Бездомные, когда приходилось с ними сталкиваться, редко вели себя агрессивно, но Василий чувствовал, что здесь были не бездомные. Наверное, включилось шестое чувство крысолова. То самое, что помогало унюхать присутствие крысы. Василий вдруг осознал, что враги числом превосходят его.

Он вытащил большой фонарь, посветил вправо, влево. Прежде чем двинуться в обратный путь, открыл картонную коробку с ядовитым порошком-трассером и щедро посыпал землю. Порошок срабатывал медленнее, чем пищевая приманка, но в итоге гарантировал уничтожение грызунов. А кроме того, следы родентицида позволяли выследить крысиные гнезда.

В итоге Василий опорожнил все три принесенные коробки и с включенным фонарем зашагал по тоннелям. В какой-то момент направление движения воздуха в тоннеле изменилось, Василий повернулся и увидел, что за поворотом тоннель освещается все ярче. Он тут же отступил в нишу в стене. Мимо в оглушающем грохоте промчался поезд подземки. В окнах Василий успел увидеть пассажиров, но ему пришлось закрыть руками глаза от поднятой составом пыли.

Следуя за поездом, Василий добрался до освещенной платформы. Он вышел из тоннеля с сумкой и металлическим стержнем, поднялся на практически опустевшую платформу у щита с надписью:

«ЕСЛИ ТЫ ЧТО-ТО УВИДЕЛ, ЧТО-НИБУДЬ СКАЖИ».

Никто, однако, ничего не сказал. Василий поднялся по ступеням, миновал турникет и вышел на улицу, в теплый солнечный свет. Подошел к забору, вновь посмотрел на котлован на месте бывшего Всемирного торгового центра. Достал сигару с обрезанными концами, закурил от синеватого бутанового огонька «Зиппо», глубоко затянулся, изгоняя остатки страха, испытанного под землей. Идя мимо забора, он увидел два самодельных плаката с цветными фотографиями проходчиков, один был запечатлен в маске, с грязным лицом. Под каждой фотографией большими синими буквами было написано:

«ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ».

Поиск по сайту: