Концепция Рене Шпица

Американский психоаналитик Рене Шпиц – эмпирик, занимающий заслуженное место в ряду создателей детского психоанализа. С 1935 года он одним из первых стал вести наблюдения за довербальными детьми, в том числе с момента рождения. Шпиц заложил основы современной методики изучения развития младенца. Его книги «Первый год жизни» (1954 г.), «Возникновение первых отношений» (1954 г.), «Нет и Да» (1957 г.) и другие постулируют основополагающую роль ранних коммуникаций матери и ребенка в становлении личности. Заслуга Шпица состоит в существенном расширении понимания объектных отношений и их значения для формирования внутрипсихических структур.

Концепция Шпица опирается на теорию Фрейда, который представлял новорожденного как психологически недифференцированный организм, лишенный сознания, восприятия, ощущения и других функций. Шпиц отвергает идею существования объектных отношений с момента рождения, проповедуемую рядом аналитических школ. Новорожденный младенец – то целое, из чего впоследствии, в ходе созревания, выделятся функции, структуры и отдельные инстинктные влечения. В его мире отсутствуют объекты и коммуникации с ними. Им лишь предстоит появиться в течение первого года жизни, к концу которого устанавливается, согласно терминологии Шпица, «либидинозный объект». Шпиц называет следующие стадии этого процесса: дообъектная (безобъектная) – предшествующая психологическим отношениям; стадия предтечи объектов; стадия либидинозного объекта.

Безобъектная стадия (от рождения до 2-3 месяцев) совпадает с фазой первичного нарциссизма. Другое название, употребляемое для нее Шпицем – «стадия недифференциации», поскольку ощущения, активность и функционирование младенца на ней еще не организованы – за исключением таких жизненно важных сфер, как восприятие пищи, дыхание и т.д. Концепция недифференциации у Шпица включает и непсихоаналитические аспекты наблюдения – нейромышечный, физиологический и др., так как на данной стадии нет отчетливого разграничения между психическим и соматическим.

В этот период младенец максимально изолирован от внешних стимулов. Не имея пока своего Я, он не способен психологически справляться с раздражителями и защищается от них лишь высоким барьером чувствительности. Все, что удовлетворяет его потребности, воспринимается им как продолжение или часть себя (в терминологии Шпица это «первичные идентификации», окончательно преодолеваемые к 6-месячному возрасту). Если уровень интенсивности раздражений превышает барьер, внутренний психосоматический баланс оказывается нарушен. (Вместе с тем Шпиц подчеркивает, что реакция младенца на собственное рождение едва ли может быть названа травматической). В первые дни жизни негативно окрашенное возбуждение, связанное с этими раздражениями – единственное проявление младенца, отдаленно напоминающее эмоцию; в остальном у него наблюдаются только примитивные прототипы аффектов и когнитивных реакций. Шпиц использует для них понятие «предтечи аффекта». Новорожденный не отличает внешний предмет от своего тела, не воспринимает окружающую среду как отдельную от него самого. Однако уже к концу первой недели он начинает реагировать на определенные сигналы и проявляет признаки целенаправленного поведения, которое меняется со временем в результате обретаемого опыта (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 45-61).

Противоположностью негативному возбуждению является состояние покоя. Помимо природного барьера чувствительности, защиту от раздражающих стимулов поддерживает мать: при необходимости она предоставляет младенцу возможность разрядки напряжения. Взаимопонимание матери и ребенка, начинающееся на этой стадии, Шпиц назвал «диалогом» (Spitz, 1963). Диалог – это цикл, состоящий из последовательности «действие – реакция – действие» в отношениях и позволяющий ребенку постепенно преобразовывать бессодержательные поначалу стимулы в значимые сигналы. С помощью матери как посредника в любом восприятии или действии он выделяет в окружающем «хаосе» некую наделенную смыслом реальность. Мать предлагает ему постоянно обновляющийся мир впечатлений, обогащенных ее собственными эмоциями.

Постепенно барьер стимулов снижается, и последние вынуждают ребенка реагировать, инициируя тем самым процесс развития. Интегрирование реакций предшествует формированию рудиментарного Я, которое в дальнейшем будет справляться с раздражителями. Неспособность младенца к восприятию окружающего мира заканчивается приблизительно к началу второго месяца, когда становятся очевидными его реакции на присутствие другого человека. Лицо – первый в жизни ребенка структурированный визуальный перцепт, ассоциирующийся с предстоящим снятием напряжения. В первые 6 недель жизни человеческое лицо откладывается в памяти младенца как первый сигнал о присутствии того, кто удовлетворит ту или иную его потребность.

Стадия предтечи объектов (от 2-3 до 6-8 месяцев) характеризуется тем, что человеческое лицо становится основным зрительным перцептом, которому ребенок оказывает предпочтение перед всеми окружающими вещами. Он выделяет лица из мира объектов и на обращенный взгляд отвечает улыбкой. Реакция улыбки как поведенческий феномен возникает в возрасте от 2 до 6 месяцев. Способность использовать ее появляется благодаря прогрессу в физическом и психологическом развитии, позволяющему младенцу координировать часть своего соматического оснащения. С точки зрения Шпица, улыбка подразумевает наличие мнемических следов, свидетельствующее о дифференциации сознательной, предсознательной и бессознательной сфер и появлении рудиментарного Я приблизительно к трехмесячному возрасту (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 109-110). Введенное Шпицем для этого феномена понятие «социальная улыбка» подчеркивает его значимость как направленного поведенческого проявления: ребенок демонстрирует отзывчивость ко внешним стимулам и готовность к диалогу.

Понятие «предтечи объекта», предлагаемое Шпицем, указывает, однако, что реагирование на лица не свидетельствует об истинных отношениях: реакцию вызывает не человек как личность, а лицо как знак. Ребенок отвечает улыбкой на сочетание находящихся в движении глаз, носа и лба: этот гештальт представляет конфигурацию любого человеческого лица. Узнавание человека требует дальнейшего развития; только к 5-6-месячному возрасту ребенок обретет способность выделять одно лицо из множества, то есть трансформировать знак в индивидуальный и неповторимый объект любви. Это станет признаком интрапсихического процесса формирования объекта (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 94-103; также Spitz, 1965). Маргарет Малер, однако, полагала, что материнское лицо узнается ребенком уже на симбиотической фазе, приблизительно соответствующей стадии «предтечи объектов» у Шпица.

Шпиц особо подчеркивает, что врожденное оснащение младенца может быть активизировано только во взаимодействиях с другим человеком (матерью). Их невозможно заменить ничем. Возникшая у ребенка потребность вызывает аффект; аффект отражается в его поведении и заставляет мать отозваться на эту перемену. Важна обратная связь в диаде: мать реагирует так, словно понимает, какая именно потребность стала причиной аффекта. Позитивный аффективный климат диалога – наиболее важный аспект диадных взаимодействий. Эти коммуникации становятся началом перехода к истинным объектным отношениям (Spitz, 1965).

Стадия либидинозного объекта начинается в период от 6 до 8 месяцев, когда ребенок перестает улыбаться любому лицу: он демонстрирует различение знакомых и незнакомых лиц и тревогу при появлении последних. Шпиц называет этот феномен «тревогой восьмимесячных» и полагает, что он представляет наиболее раннее проявление собственно тревоги. Ребенок реагирует таким образом на отсутствие матери, которая стала узнаваемым объектом. Это – реакция на интрапсихическое восприятие напряжения, созданного желанием, и последовавшего за ним разочарования. Способность катектического смещения на прочные следы памяти подтверждает, что он успел установить с матерью истинные объектные отношения (либидинозный катексис) и уже не согласен принять ее замену кем бы то ни было в качестве удовлетворяющего объекта (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 154-168). Как раз в это время теряет свою прежнюю значимость описанный Д. Винникоттом «переходный объект» (Тайсон, Тайсон, 1998, с. 131).

В данном представлении Шпиц созвучен Анне Фрейд: она также говорила о появляющейся к 7-8-месячному возрасту способности ребенка сохранять либидинозный катексис независимо от фрустрации или удовлетворения потребностей. У А. Фрейд эта ступень носит название постоянства объекта: пока она не достигнута, ребенок легко меняет фрустрирующий объект на удовлетворяющий (А. Фрейд, 1995, с. 123).

Между 8 и 9 месяцами делается заметной тенденция ребенка к подражанию взрослым, рассматриваемая Шпицем как предтеча механизма идентификации: приспособление, позволяющее достичь большей независимости от матери (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 175-180). Шпиц называет эту стадию стадией вторичной идентификации, подразумевая, что идентификации первичные (восприятие всего, удовлетворяющего потребности, как части себя) преодолены в ходе так называемой первичной индивидуации. Вторичная идентификация – бессознательный процесс, результатом которого становится изменение прежнего рудиментарного Я вплоть до относительной независимости (Spitz, 1957, с. 20-21).

В связи с описываемым паттерном ребенок интроецирует и материнские жесты запретов и ограничений, восприятие которых наглядно проявляется в первые недели после возникновения «тревоги восьмимесячных». Появление этих жестов вызвано увеличением моторной активности ребенка и, как следствие, необходимостью сдерживать его инициативу. Их интроекция способствует обогащению средств диалога, имеющихся в распоряжении ребенка, знаком «нет» (Шпиц рассматривает появление этого знака как сигнал о формировании новой защиты – идентификации с агрессором). Овладение отрицательным ответом свидетельствует, что ребенок обрел зачатки способности суждения, оценки событий. Теперь в ряде случаев действие может быть заменено сообщением, что повышает возможность коммуникаций на расстоянии (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 181-190). В целом к концу первого года достигается направленное и активное двустороннее взаимодействие ребенка и матери; в ходе развития оно постепенно организуется в систему семантических жестов, которые затем будут трансформированы в вербальные.

Либидинозное и агрессивное влечения ребенка, согласно наблюдениям Шпица, также эволюционируют во взаимодействиях с матерью. Эти взаимодействия происходят поначалу в форме разрозненных переживаний в сфере каждого из влечений приблизительно до трехмесячного возраста. На данной стадии ребенок располагает двумя объектами: «плохим» и «хорошим». Далее развитие прогрессирует от предобъектной стадии до подлинно объектных отношений, причем все это время влечения связаны с удовлетворением или фрустрацией оральных потребностей. В период от 3 до 6 месяцев возрастающее влияние Я, проявляющееся в интеграции следов памяти о переживаниях, приводит к соединению этих частичных объектов или, по определению Шпица, «предобъектов». Когда оба влечения устремляются к единому объекту, наиболее сильно катектированному эмоциями, можно говорить об установлении истинных объектных отношений (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 170-171).

Большое внимание Шпиц уделял факторам нарушения отношений и их патологическим следствиям. В качестве главного фактора он называет материнские личностные дефекты. Отношения могут быть неудовлетворительными в силу своей неправильности или недостаточности, то есть по качественным или количественным причинам. В первом случае имеет место отвержение ребенка матерью, тревожное попустительство, враждебность под маской тревожности, сознательно компенсируемая враждебность и т.д.; во втором – эмоциональная депривация вплоть до синдрома госпитализма. Следствия нарушений проявляются в весьма широком диапазоне: от комы новорожденных до анаклитической депрессии (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 199-208).

Помимо внутрисемейных факторов детского развития Шпиц исследовал также факторы социокультурные. Он указывал, в частности, что культурные традиции и обычаи оказывают на ребенка влияние уже на первом году жизни, сообщаясь ему через мать или заменяющее ее лицо. Ближайшие члены семьи – первые представители социоэкономической среды, более отдаленными факторами которой являются этническая группа, исторический период, традиция и т.д. Культурная традиция, в рамках которой контакты матери и ребенка регулируются иначе, нежели у нас, определит и иной возраст установления либидинозного объекта, и саму природу отношений в диаде (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 106-109, 167-168). Особо Шпиц подчеркивал, что и социокультурные факторы могут быть патогенными. В качестве примера он приводил две трансформации, которым западное общество подверглось за последние 300 лет: упадок патриархальных авторитетов как результат распространения протестантизма и развитие индустрии, повлекшее в Европе и Америке масштабную патологическую деформацию детско-материнских отношений.

Поиск по сайту: