Западная Европа. Средние века и Эпоха Возрождения

В средние века философия превращается в «служанку богословия», поэтому тема философии любви рассматривается в контексте любви к Богу. Земная любовь отходит на задний план. Если Христос, согласно Евангелию, призывал «простить блудницу» за то, что она многих любила, если Павел при всех своих критических взглядах на брак, возвышал его и не унижал женщину, хотя и подчинял ее мужчине (как церковь подчинена Христу), то в средние века утвердилось резко отрицательное отношение к половой любви и к женщине. На женщину возложили ответственность за прегрешения Адама, объявив ее сосудом соблазна и «вратами адовыми», источником соблазна. Для верующего земная любовь была объявлена угрозой спасению души, самому великому долгу христианина. Любовь «в Боге» по большей части не включает в себя половую любовь, а противостоит ей. Наиболее ярким и характерным трактатом того времени являются «Исповеди» Августина Блаженного. «Исповедь» - это своеобразная лирико-философская автобиография, где философ резко осуждает любовные увлечения своей молодости, настаивая на том, что истинная любовь возможна только в Боге. «Животворное чувство любви я осквернял нечистотами похоти, к ясному блеску любви я примешивал адский огонь сладострастия, несмотря на такое бесчестие и позор, я гордился и восхищался этим… Я испытал и любовь и взаимность, и прелесть наслаждения, и радостное скрепление гибельной связи, а вслед за тем и подозрение, и страх, и гнев, и ссору, и жгучие розги ревности…». В результате Августин призывает: «Опомнитесь, вероломные сердцем, и обратитесь к создавшему вас… Вот где истина, вот где мудрость».

С резкой критикой ортодоксальных религиозных воззрений на половую любовь выступил известный русский мыслитель Н. Бердяев, который писал: «Христианство не преобразило пола, не одухотворило половой плоти, наоборот, окончательно сделало пол хаотическим, отравило его. Демонизм пола есть только обратная сторона христианского проклятия пола. Могущественная половая любовь была загнана внутрь, так как ей отказали в благословении, превратилась в болезненное томление, не покидающее нас и до сих пор».

Разделение высокого Духа и греховной, низменной Плоти, нашло отражение и в любви между мужчиной и женщиной.

Отрицание половой любви привело к возвеличиванию духовной, возвышенной любви, любви к Прекрасной Даме, где не было месту сексу, но присутствовало почти религиозное преклонение. Уолтрауд Айерлэнд в книге «Куртуазная любовь» писал о подобных отношениях: «Новое понимание выразилось в появлении куртуазной любви, или амор… Правило амор строится на том, что рыцарь тайно поступает на службу к своей возлюбленной. Эта служба возвышает и облагораживает его: служа даме, рыцарь должен доказать свою доблесть. Он должен был вынести любые испытания, изобретенные его дамой. Обычно рыцарь доказывает свою доблесть на турнирах и поединках. Мучения, которым подвергал себя добивающийся расположения дамы рыцарь, зачастую приближались к самоистязанию мающегося грешника. Считалось, что каждое успешно пройденное испытание ведет к сближению влюбленных».

Но не вздыхайте мечтательно, современные дамы, ведь это была лишь романтичная оболочка отношений, а конкретная земная любовь была сродни нравам той эпохи – низменна и груба.

Эпоха Возрождения стремится вернуть любви мужчины и женщины ее законное место в высокой философии. Любовь воспевают в поэзии, ее романтизируют и возвышают, но теперь эта любовь имеет земные корни. Гармония земного и небесного сочетается в любви эпохи Возрождения. Идеолог схоластического направления религиозной философии Фома Аквинский утверждает, что Бог создал человека в единстве души и тела, значит, человек должен думать не только о небесной жизни, но и заботиться о своем бренном теле, земная жизнь тоже должна приносить удовольствие. Но половая любовь по-прежнему считалась греховной.

Французский философ Абеляр публикует свою переписку с возлюбленной Элоизой. Элоиза пишет ему: «Бог свидетель, что я никогда ничего не искала в тебе, кроме тебя самого; я желала иметь только тебя, а не то, что принадлежит тебе. Я не стремилась не к брачному союзу, не к получению подарков и старалась, как ты и сам знаешь, о доставлении наслаждений не себе, а тебе и об исполнении не своих, а твоих желаний…мне всегда было приятно называться твоей подругой или, если ты не оскорбишься, твоей сожительницей или любовницей… Любовные наслаждения, которым мы оба одинаково предавались, были тогда для меня настолько приятны, что они не могут ни утратить для меня прелесть, ни хоть сколько-нибудь изгладится из моей памяти…». Прославление чувственной любви, любви самопожертвования характерно для Абеляра. Далее у него звучит кощунственное для религии признание Элоизы: «Бог свидетель, что я всю мою жизнь больше опасалась оскорбить тебя, нежели Бога, и больше стремлюсь угодить тебе, чем ему». Чувство любви к мужчине становится выше любви к Богу, это был революционный прорыв в философии любви.

Итальянский философ Марсилио Фичино в XV в. обращается к творчеству Платона и создает во Флоренции «платоновскую академию». Но, комментируя Платона, он воспевает не красоту вечных идей, а земную красоту. Фичино пишет о
любви: «Орфей называл любовь «сладостно-горьким плодом» и сравнивал ее с добровольной смертью. Поскольку она есть смерть, она горька, но, так как смерть добровольна, - сладостна. Умирает же всякий, кто любит, ибо его сознание, забыв о себе самом, всегда обращается к любовнику... Если он не находится в себе, то также и не живет в самом себе. А кто не живет – тот мертв. А потому всякий, кто любит, умирает для себя (в себе). Живет ли он по крайней мере в другом? Разумеется». Вот такая любовная логика. Жить в другом, жертвуя собой, значит любить.

Заключают эпоху Возрождения философы XVI в.: голландец Эразм Роттердамский и француз Мишель Монтен. Для обоих в любви самое важное - тот ее жизненный смысл, который обеспечивает продолжение рода через создание семьи. Эразм говорит о чистоте любви: «Следовательно, тот, кто ради небольшого своего удовольствия (как он считает) строит девушке козни лестью и подарками, чтобы похитить у нее лучшее из того, что она имеет: целомудрие, стыдливость, простодушие, чистую совесть, славу, - как тебе кажется, он ее ненавидит или любит? Конечно, нет ненависти больше, чем эта!» Девизом настоящей любви он провозглашает: «Истинная любовь желает в ущерб себе быть полезной другим».

Мишель Монтен вступает в полемику с христианскими философами, отстаивая право открыто говорить о половой жизни: «В чем повинен перед людьми половой акт – столь естественный, столь насущный и столь оправданный, - что все как один не решаются говорить о нем без краски стыда на лице и не позволяют себе затрагивать эту тему в серьезной и благопристойной беседе…стыдливость украшает юношу и пятнает старца». По прошествии четырех столетий это звучит также актуально, мы тоже не привыкли говорить об этом просто и открыто, ясно и доступно, красиво и нецинично. Культура половой жизни. Как нам еще далеко до этого! Только возрождение общей культуры приведет к возможности создания культуры полового воспитания. Здесь нам не грех поучиться у древних греков.

Интересен взгляд Монтена на брак, он считает, что «удачный брак, если он вообще существует, отвергает любовь и все ей сопутствующее; он старается возместить ее дружбой».

Философ подчеркивает важность и ценность брака, предостерегает от заключения брака по причине влюбленности: «Мне неведомы браки, которые распадались бы с большей легкостью или были бы сопряжены с большими трудностями, нежели заключенные из-за увлечения красотой или по причине влюбленности». Человек лишь тогда созревает для брака, когда понимает, что «жениться, ничем не связывая себя, - предательство. Если вступать в него обдуманно и соответственно относиться к нему, то в нашем обществе не найдется, пожалуй, лучшего установления. Мы не можем обойтись без него…».

Поиск по сайту: