Языкознание в Древней Индии

Принято считать, что древнеиндийская лингвистическая традиция насчитывает свыше двух с половиной тысяч лет, причем отмечается, что ее появление было обусловлено причинами прежде всего практического характера. С течением времени язык древнеиндийских религиозных гимнов – Вед стал отличаться от разговорных языков – пракритов, что потребовало обеспечить точность произношения и понимания ведических текстов. С другой стороны, использовавшийся в качестве литературного языка санскрит (само название которого переводится как «совершенный»), формы которого отличались от ведического, приблизительно с Y в. до н. э. перестал употребляться в качестве повседневного коммуникативного средства (ср. судьбу латыни в средневековой Европе), но оставался языком интеллектуальной и религиозной жизни и, следовательно, требовал специального изучения и нормализаторской работы.

Определить с точностью, когда именно начались в Древней Индии занятия языком, не представляется возможным. Однако известно, что уже в самих памятниках ведической литературы – ведангах – трактуются некоторые лингвистические проблемы. Так, в одной из веданг рассматривались вопросы фонетики и орфоэпии (правильного произношения), в другой – метрики и стихосложения, в третьей – грамматики, в четвертой – этимологии (происхождения слов) и лексики. Именно по этим направлениям и развивалась в дальнейшем древнеиндийская лингвистическая мысль. Как отмечалось в специальной литературе, уже за тысячу лет до нашей эры создавались словари, содержавшие непонятные слова из Вед, а приблизительно в Y в. до н. э. индийский автор Яска составил комментарий к ведическому языку. Однако формирование собственно грамматической традиции принято связывать с именем П́анини. Традиционно его деятельность относится к IV в. до н. э.; однако, поскольку точные даты жизни этого выдающегося ученого неизвестны, назывались и другие хронологические отрезки – от VII до II в. до н. э.

Следует сказать, что по сведениям, содержащимся в различных исторических источниках, грамматические описания древнеиндийского литературного языка предпринимались и раньше, а восходят грамматические знания к самому богу Шиве. В труде Панини (носящем название «Восьмикнижие») также упоминается о ряде его предшественников и даже утверждается, что он передает и систематизирует знания, которые накоплены до него и обладают священным смыслом, однако эти труды до нас не дошли.

Характерной чертой грамматики Панини принято считать ее в высшей степени формализованный характер. Она содержит 3996 правил (сутр), составленных в краткой и сжатой форме[1] по канонам индийской поэтической композиции и напоминающих алгебраические формулы (иногда даже говорят, что ее язык может служить образцом для возникшей уже во второй половине XX в. инженерной лингвистики). При этом, с одной стороны, поскольку текст должен был заучиваться наизусть, каждое правило дано в виде определенного мнемонического (облегчающего запоминание) приема и поэтому само по себе, без специального комментария, непонятно даже человеку, владеющему санскритом (например, сутра aty heh расшифровывается следующим образом: «Во множественном числе после “а” личное окончание второго лица единственного числа отпадает». С другой стороны, хотя грамматика Панини структурирована в соответствии с нормами индийской поэтической композиции (она состоит, как показывает само название, из восьми глав («книг»), каждая из которых делится на разделы, а разделы – на сутры), однако как указывали исследователи, различные явления языка излагаются в них в том виде, в котором они выступают в речи, и поэтому не обладают той систематичностью, которая присуща трудам, созданным позднее в русле европейской грамматической традиции. Поэтому в тексте «Восьмикнижия» явления фонетики, морфологии и синтаксиса свободно чередуются друг с другом.

Трактуя вопросы фонетики, Панини подробно готовит о звуковом составе санскрита, описывает комбинаторные звуковые изменения, касается вопросов ударения. Детально анализируются морфологические явления, выделяются классы глагольных корней, типы окончаний в именном склонении и т. д. Особого упоминания заслуживает тот факт, что Панини фиксирует диалектные особенности древнеиндийского языка на Востоке, отмечает своеобразие разговорных форм и – хотя основным объектом его исследования является собственно санскрит – говорит и об особенностях ведического языка, сравнивая его с последним. Однако, констатируя сами факты различия между ними в области фонетики, морфологии, словообразования и отчасти синтаксиса, Панини не делает отсюда теоретических выводов, связанных с понятием языковой эволюции.

Работу Панини продолжали его комментаторы и последователи. Среди них в первую очередь называют имя Вараручи Катьяяна (III в. до н. э.). В его деятельности особо отмечают занятия пракритами (в частности, именно он создал, применяя понятия и термины санскритской грамматики, первое описание языка пали, ставшего основным языком буддийского канона). При этом отмечается, что Вараручи стремился возвести пракритские слова и формы к санскритским истокам. Как и Панини, Вараручи подробно рассматривает фонетику, анализирует звуковые изменения, увязывая их с морфологическими преобразованиями.

К I в. н. э. относится деятельность Бхартхари, рассматривавшего явления языка в философском аспекте, останавливаясь, в частности, на проблеме взаимоотношения предложения с логическим суждением. Именно ему принадлежит сделанное в поэтической форме высказывание, в котором подчеркивается важность знакомства с достижениями предшественников: богиня знания не дарит своей улыбки тем, кто пренебрегает прошлым.

В дальнейшем деятельность последователей и истолкователей П́анини продолжалась. В V в. н. э. появились работы Чандры, в VII – Джайнендры. В XIII–XIV вв. ученый Вопадева составил новую санскритскую грамматику, построенную на гораздо более прочных основаниях, чем труд Панини; продолжали составляться и грамматики пракритов, которые рассматривались как отклонения от санскрита (известен относящийся к XII в. труд Хемачандры). Однако принципиально новых концепций в индийской лингвистической традиции уже не создавалось.

Суммируя основные положения древнеиндийских авторов (в первую очередь – труда П́анини), выделяют обычно следующие моменты:

1. В области фонетики, опираясь на физиологический принцип, индийские авторы дают тонкое описание места и способа артикуляции отдельных звуков и их классификацию. Они различают (задолго до греков!), гласные и согласные звуки, смычные и проточные (щелевые, или фрикативные) согласные, полугласные звуки, долготу и краткость звуков, слоговую структуру (причем они подчеркивали, что основу слога составляют гласные, считавшиеся самостоятельными элементами, тогда как согласные рассматривались как подчиненные звуки, не способные выступать без гласных). Отличали древнеиндийские грамматисты и явление слияния звуков (сандхи). Особое внимание уделялось таким явлениям, как сочетание и взаимодействие звуков в потоке речи. Указанное обстоятельство было вызвано убеждением, что воспроизведение священных ведических гимнов может достичь цели только в том случае, если будет осуществляться в строгом соответствии с устной традицией чтения религиозных текстов. В определенной степени приблизились они к понятию фонемы, введя понятие «спхота», которое было противопоставлено звуку речи. Это различие четко осознавал уже П́анини; в дальнейшем индийские ученые выделили несколько разновидностей каждой спхота. Им принадлежит и разработка учения о трех ступенях чередования гласных (например, vidma «мы знаем» – veda «я знаю» – vaidyas «ученый»), в котором они различают низшую степень, первую степень подъема (гуна) и вторую степень подъема (врдхи).

2. В области морфологии индийские ученые обращали особое внимание на выявление сходств и различий в языковых явлениях. Основной единицей языка считалось предложение, поскольку только оно способно выражать мысль; слова же представляют собой искусственные образования и не обладают содержательной и смысловой самостоятельностью (эту мысль особенно подчеркивал Бхартхари). Вместе с тем сама возможность такого расчленения отнюдь не отрицалась. Напротив, оно занимало центральное место в практической работе (использовавшийся для обозначения грамматических штудий термин «вьяка-рана» как раз и означал «анализ», «расчленение»), правда, с оговоркой, что последнее наиболее необходимо для обеспечения изучения грамматики.

В самой морфологии выделялось три раздела: а) Классификация частей речи; б) Образование слов; в) Изменение слов. Как отмечалось в специальной литературе, по первому вопросу среди представителей индийского языкознания не было полного единства, хотя обычно выделяли четыре части речи: глагол, обозначающий действие, имя, обозначающее предмет, предлог, являющийся указательным элементом, и частицу (последняя представлена в виде частиц сравнительных, соединительных и незначимых, используемых в стихах как формальные элементы). Местоимения и наречия распределяются между именем и глаголом, хотя и отмечаются их особенности.

При анализе слова индийцы стремились разложить его на первичные элементы (подобный анализ, именовавшийся самскра, считался основным принципом индийской грамматики). Прежде всего, изучая тексты, обращали внимание на сходные по форме и значению слова, выделяя тем самым разные формы одного и того же слова. Затем, сравнивая эти формы, в них выделяли корни, суффиксы и окончания. Именно к корням (прежде всего глагольным) индийские грамматисты стремились свести все слова; сам Панини приводит длинные списки корней с указанием их значения. Корни подразделялись на три категории: 1) простые (первичные), 2) выступающие в функции образующих других элементов и 3) производные, включающие в себя суффиксы. При этом обращают внимание на то обстоятельство, что индийским ученым были знакомы такие понятия, как внутренняя флексия (чередование в корне, имеющее грамматическое значение), нулевая морфема (когда, например, слова с именным значением образуются без помощи словообразовательного суффикса; в подобных случаях использовался термин «уничтожение»); обращали они внимание и на просодические явления (ударение и интонацию).

Рассматривая именное словоизменение, представители индийской лингвистической традиции различали семь падежей, соответствующих именительному, винительному, орудийному, дательному, аблятиву (отложительному), родительному и местному Однако в самой индийской грамматике они не имели особых названий, а обозначались порядковыми номерами, как первый, второй и т. д.

3. Касаясь того, как освещались индийцами вопросы синтаксиса, обычно отмечают, что, несмотря на признание предложения основной единицей языка, последние не составляли сильной стороны их наследия и не выделялись в отдельную отрасль, эпизодически рассматриваясь в ряду морфологических явлений. Не занимало большого места у индийцев (в отличие, например, от древних греков) рассмотрение таких вопросов, как происхождение языка и этимологические изыскания. Правда, их интересовала в определенной степени теория именования, т. е. отношение слова к предмету. Так, один из продолжателей Панини – Патанджали (традиционно считается, что он жил во II–I вв. до н. э.) указывал, что слово представляет собой тот звук, благодаря которому возникает знание о предметах действительности. Поэтому человек, который употребляет слова в правильном значении, будучи сведущим в тонких оттенках смысла, всегда побеждает в последующем мире.

4. Наряду с грамматикой занимались в Древней Индии и лексикографией, т. е. составлением словарей. Они также предназначались для заучивания наизусть и облекались в метрическую форму. Наиболее известный из них принадлежит Амарасинху, или Амаре (V–VI вв. н. э.); позднее появились словари Халаюдхи и Хемачандры (XVII в.). Глаголы в них давались в форме корня, а имя – в виде основы слова.

Лингвистические труды древних индийцев оказали огромное влияние на дальнейшее развитие языкознания. В результате распространения буддизма их грамматические идеи проникли в Китай. Под их влиянием было разработано учение о четырех основных интонациях китайского языка; разрабатывались также вопросы лексикологии, лексикографии, иероглифики, фонетики, грамматики, диалектологии; с начала нашей эры были заложены основы теории письма. Отмечалось, что еще до начала новой эры отдельные идеи индийских ученых стали известны в Древней Греции; затем, приблизительно с XI в., они оказывают влияние на арабскую науку. С конца XVIII в. с ними знакомятся в Европе; а после зарождения сравнительно-исторического языкознания (толчком для которого послужило знакомство европейцев с санскритом) многие положения Панини и его продолжателей отразились в концепциях Ф. Боппа, А. Шлейхера и других языковедов. В этом отношении датский ученый В. Томсен мог с полным основанием заметить, что до той исключительной высоты, которой достигла лингвистическая мысль в Древней Индии, европейская наука смогла подняться лишь в XIX в., да и то многому научившись у индийцев.

Поиск по сайту: