Корнель и Расин и эстетика классицизма

Буало оказал сильное влияние на развитие литературы. Но тем не менее не следует ставить знак равенства между его учением и творчеством великих писателей классицизма (Корнеля, Расина). Их произведения не представляют собой простую иллюстрацию к основным положениям эстетической теории Буало, пронизанной придворно-аристократическим духом. В противовес ее установкам и несмотря на свои монархические иллюзии, Корнель и Расин отражали правду жизни. Они угадывали в абсолютизме силу, враждебную простому человеку, его индивидуальным склонностям и порывам, всему богатству его человеческой сущности. Это противоречие между государственным и гуманистическим началом и стало основным драматическим нервом литературы классицизма, которая наибольших успехов достигла именно в драматургии. Все лучшее, что создано в трагедийном жанре Корнелем и Расином, так или иначе отражает, пусть в отвлеченной форме и часто вопреки намерениям авторов, недовольство народных масс гнетом государственной машины. Не затрагивая этого конфликта, французская трагедия вообще утратила бы черты драматичности.

Трагическая коллизия в творчестве Корнеля обычно создается в результате столкновения "долга" и "чувства". Главными героями выступают, как правило, люди со "стальным сердцем", чуждые всякой сентиментальности, умеющие во имя служения государству подавлять в себе все природные, человеческие склонности. Примером может служить младший Гораций, который после блистательной победы над Куриациями закалывает кинжалом свою сестру Камиллу, осмелившуюся горевать по поверженному врагу. Пафос государственности "пожирает" также старика Горация, вполне оправдывающего из политических соображений поступок своего сына. Тем не менее протест Камиллы остается и звучит очень сильно. В ее страстной речи, призывающей разрушить бесчеловечный Рим "потоками небесного огня", слышится голос угнетенного народа. Образ глубоко страдающей женщины подчеркивает бесчеловечный характер официальной гражданской добродетели, не совместимой с естественными стремлениями человека.

Расину, близко стоявшему к королю, не были чужды симпатии к монархии. Его идеалом была личность, в которой человеческое не было бы противопоставлено государственному. Но он осознавал невозможность гармонического слияния личных и общественных интересов при абсолютизме и как художник показал враждебность монархического строя всему человеческому в человеке. В творчестве Расина явственно слышится голос осуждения деспотических форм правления ("Британию", "Андромаха"), где свободно чувствуют себя насильники и сластолюбцы (Нерон, Пирр) и стеснены люди благородных мыслей и душевных порывов. В центре его трагедий, в противоположность Корнелю, стоит не герой, наделенный "стальным сердцем", а мятущаяся, страдающая женщина, которая служение долгу воспринимает как трагическую необходимость.

Расин не доверял всемогуществу разума и не принимал корнелевского решения проблемы о соотношении личного и государственного, связанного с рационалистическим подавлением "естественного начала". Его герои оказываются не в состоянии подавить в себе человеческое и часто гибнут в трагических обстоятельствах. Для них не характерен пафос аскетического самоограничения и холодного стоицизма. В их душе идет борьба естественных и гражданских начал, придающая им черты подлинной трагичности.

Расин верно угадывал, что общественное и человеческое органично совмещаются тогда, когда герой, подобно Андромахе, живет одними думами и помыслами со своим народом и своей родиной. Когда же он приносит себя в жертву абстрактному принципу государственности (Береника), то это делает его глубоко несчастным. В поэтизации нравственно-прекрасного человека, в критике антигуманистических форм жизни, разрушающих человеческое счастье, состоит сила трагедий Расина, те исторически прогрессивные черты его творчества, которыми он близок нашему времени.

Поиск по сайту: