Теория «факела»

(некоторые мысли о судьбе современного искусства)

В каждом поколении таятся некие свои собственные чаяния, настроения. И в каждом поколении есть свои средства их выражения. Выражение чаяний у нас в любом случае происходит путем какой либо художественной деятельности, посредством какого либо искусства.

Долгое время народ был разделен социально и культурно на работяг и дворянство. Общей культуры у них не имелось. Народная песня была сама по себе, независимо, и практически не воспринималось никак «высшими» в силу их искусственной элитности и малочисленности. Как раз они и подчеркивали и охраняли свою элитность путем того, что сохраняли недоступность своей культуры для «неотесанного мужичья» и пренебрегали, гнушались массовой, народной культурой. Массовая же культура: песня, частушка, сказка - имела огромный заряд и многие деятели культуры, кто поодаренней, это понимали и использовали (Пушкин, Гете). Элитная культура была народу и недоступна в силу социальных условностей, и непонятна, так как была несколько искусственной – она ничьих особенно нужд и чаяний не выражала, а уж тем более массовых.

С нарастанием пролетаризации масс, с распространением грамотности, место выразителя надежд и стремлений стала занимать литература. У нас началось с Пушкина. Он первый перешел с высокопарного языка классицизма на живую современную речь и проблематику. Но он сильно опередил свое время. Тогда еще наши широкие массы не могли его читать, хотя шаг был сделан. А вот уже Толстого, Достоевского и Горького читали многие и откликались. Недаром эти авторы далеко перешагнули национальный рубеж, оставаясь при этом глубоко национальными - Европа тоже зачитывалась ими.

С этого времени начинает пропадать барьер между культурами народа и элиты, понемногу формируется единая массовая культура эпохи. Именно прозаическая литература стала выразителем эпохи, стала близкой всем. Потом эта пальма первенства не раз переходила от одной сферы искусства к другой, что условно и назовем «факелом» для краткости. Итак, практически всю вторую половину ХIХ века «факел» прочно удерживался литературой.

И это понятно – литература того времени все убедительнее отходила от принципов отстраненного классицизма и романтизма, осваивая живой разговорный язык и проблематику своей эпохи. Музыка, поэзия, танец и живопись еще долгое время не могли стать близкими народным массам и оставались уделом избранных.

Хочется еще отметить, что эти культурные перемены были в известной мере также обусловлены нарастающей секуляризацией общества. Наступление гуманизма и потеря позиций религией в сознании масс тоже послужило этому процессу. Дело в том, что все предыдущие годы «факел» держала именно религия, долгое время являясь единственной по настоящему массовой культурой. И баре, и крестьяне стояли в одних службах и пели одни псалмы, советовались с одними священниками. Религия создавала духовность и отвечала на культурные запросы людей. Теперь на это место стала претендовать светская культура, часто подменяя собой религию, претендуя также и на дидакцию моральных ценностей. Неслучайно сам термин «духовные ценности» потерял теперь повсеместно свой первоначальный религиозный смысл и понимается в основном как эстетический, культурный багаж человека, а не как его вера, его отношения с Богом.

Итак, у религии перехватила «факел» литература. Потом перемены пошли быстрее и концу века уже началось все ускоряющееся движение. Все сферы искусства стали стремительно «массоветь».

На небольшой период первенство перешло вдруг к живописи. Выставки картин посещали огромные массы народа. Творчество художников новой формации – импрессионистов, модернистов – всколыхнуло общество, но и более традиционные художники вдруг стали кумирами масс – Айвазовский например. Иванов, нищий, голодный человек, написавший практически одно полотно – стал всенародно известен. В тот же период приходит в живопись из народа, из рабства практически, и Шевченко. Кстати, именно в этот период впервые стали активно интересоваться народным фольклором. Композиторы активно исследовали народный материал и использовали его – Мусоргский, Чайковский, Бородин и другие. Возник интерес к народным промыслам и песням, Пятницкий создает свой знаменитый хор и триумфально показывает его в Европе.

Откликается и хореография. Появляется балет модерн, школа современного танца Дункан и многочисленные ей подобные. В чем тенденция? Застывшие классические формы – на мусорку, танец должен выражать не только чувства, но и мысли, нести идею, быть понятен.

Правда танцу тогда, даже совсем современному, не удалось стать по настоящему массовой культурой и выразителем идей. Всем этим он станет чуть позже, когда появится джаз.

А пока «факел» вдруг резко перешел к поэтам. Живопись как-то не удержалась, несмотря на Шагала, Кандинского и прочих новаторов. Все-таки картину нужно видеть, да и не всякий это готов воспринять. Стих же понятен и летуч. В России на несколько десятилетий «факел» уходит к поэтам. Маяковский, Есенин, Блок – им внимали на площадях, переписывали от руки друг у друга, заучивали строки. Они звучали отовсюду, потому что они смогли выразить дух времени, стать близкими всем без исключения.

Надо отметить, что в это время на Западе такого не произошло. Там, в массах далеких от революционных наших потрясений и метаний, «факел» уходит к музыкантам, к джазу. Его слушали и танцевали все – от олигарха до грузчика, и это несмотря на острый расовый вопрос, разделявший общество и тогда, и потом еще десятки лет.

В Европе какое-то время «факел» держал театр, она была потрясена новыми идеями Станиславского и Немировича-Данченко, пьесами Чехова, Максима Горького. В считанные годы театральная сцена из практически чистой отвлеченной развлекаловки превратилась в источник жесткой правды, поднимала острые социальные вопросы. Даже многие классические пьесы зазвучали в новом прочтении совсем по-другому, ожили. Гремел театр и в Америке, и в России, но все-таки у нас первую партию вели поэты.

За «певцами революции» последовал кровавый «серебряный век», поэты которого жизнью платили за свои стихи, за право выражать чаяния народа, нести «факел». Еще и в послевоенное время чувствовалось это поэтическое превосходство – Симонов, Самойлов, Твардовский… Их знали все, их стихи переписывали в тетрадки, активно клали на музыку и массово пели. Последними представителями этого ряда я назвал бы Евтушенко и Вознесенского, которые и ныне здравствуют. Еще в 60-е они гремели и собирали стадионы слушателей, зажигая и воспламеняя всех.

Но со временем все же «факел» ушел и от них. Вы можете в наше время представить стадион, собравшийся слушать поэта? Вряд ли. А кто сейчас делает это с легкостью? Конечно, рок-музыканты. «Факел» ушел к ним надолго, и давайте проследим, как это произошло.

Вернемся к Америке 20-ых годов, к феномену джаза.

Вернее надо взять не сам джаз, а его два корня – соул и блюз. И то, и другое – изначально народная песня. Соул – самопальные, часто импровизированные церковные песнопения негритянских протестантских общин, а блюз – изначально это, грубо говоря, нечто вроде смеси традиционных русских «страданий» и частушек, только в негритянской среде. В этих песнях, как в соуле, так и в блюзе, выражал свою боль и свои надежды по настоящему угнетенный люд.

Однако со временем эти направления слились, стали востребованы и получили коммерческий успех. Родился джаз, который, кстати, еще некоторое время, сохранял даже религиозную окраску, унаследованную от соула. Достаточно вспомнить знаменитую «Let my people go!» Армстронга. Забавно, что далеко не все у нас знают, что по сути это просто религиозный псалом.

Джаз, как уже отмечалось, стал музыкой поколения, презрев всякие рамки – социальные, расовые, возрастные… Он стал в Америке по настоящему массовым, быстро обрел танцевальные формы, общие для всех слоев населения. Вскоре он перешагнул океан, прочно закрепившись даже и в Советской России. Но надо отметить, что у нас он «факела» не понес, да и в Европе тоже не слишком. Что было здесь в этот период, мы уже оговорили, но вот что стало с джазом далее!

Исконная форма блюза, долгое время остававшаяся почти чисто негритянской прерогативой, в США не признавалась «белой» публикой, она не слушала блюз. Странно, но они считали блюз музыкой низов, да еще и цветных низов, и гнушались им, хотя в то же самое время, те же самые негры повсюду играли джаз, под который танцевали все. И вот после войны эти напевы, негритянские «частушки-страдания», проникли на пластинках в Британию. Там они были приняты «на ура», так как британцам были чужды расовые предрассудки. Блюз негров, несущий в себе мощнейший заряд стремления к свободе, к борьбе, выражавший тоску и надежды обездоленных, нашел широчайший отклик в среде британского пролетариата. Британцы очень быстро начли играть блюз сами, немного переосмыслив его, добавив в него оттенки ирландского и кельтского этнического звучания. Так родилась рок-музыка. Тут, как видите, слились этнические мотивы двух рас. Впрочем, уже к началу 60-ых стали активно добавлять в музыку оттенки латиноамериканского звучания, так что уже не двух, а трех рас.

Вскоре обновленный блюз вернулся из Британии в США и всех там покорил. Такие британские группы как «The Beatles», «Pink Floyd», «Deep Purple» – надолго определили целые направления в развитии музыки. Но главное что эта музыка стала основным выразителем идей и очень скоро почти совсем потеряла чистую развлекательную функцию, все дальше уходя от голой лирики в текстах и от танцевальных ритмов в звучании.

В Европе и Америке «факел» к началу семидесятых полностью перешел к рок-музыкантам. Это обуславливалось тем, что они легко и органично могли сочетать остросоциальную или философскую поэзию с несложной для восприятия, но очень выразительной эмоциональной музыкой, подчеркивающей смысл и настроение текста и усиливающий впечатление от него.

В России к этому пришли тоже, причем чуть ли не раньше. Видимо это произошло из-за некоторой культурной изолированности в сочетании с жестким цензурным давлением государства во всех сферах искусства. Когда на западе Битлз пели еще песенки про девчонок, у нас уже сформировалось особое поколение шестидесятников. В их среде поэзия была безумно популярна, но уже наметилась тенденция перехода к песне – появились так называемые барды. Советские барды – особое явление, про это можно долго рассказывать, но упомянем главное. Прекрасные поэты почему-то вдруг стали просто подыгрывать себе на простеньких гитарах, тогда еще семиструнных, превращая тем самым свои стихи в особый род песни. Окуджава, Галич, Городницкий, Визбор – их становилось все больше и постепенно, но довольно быстро «факел» от поэтов перешел к ним. Евтушенко и Вознесенского еще слушали и читали, но широкие массы все активнее напевали про «синий троллейбус». Этому немало послужило появление доступных средств воспроизведения и свободного копирования аудиоинформации – магнитные ленты громоздких бабинных магнитофонов разносили песни в народ, их распространение практически невозможно было контролировать органам цензуры. Таким образом, неподконтрольная властям домашняя звукозапись быстро сформировала советский андеграунд.

Апогеем этого периода и вершиной бардовского влияния на массы стал феномен Владимира Высоцкого. При том, что будучи признанным властями и весьма популярным актером театра и кино, Высоцкий был еще и поэтом-бардом, о чем все прекрасно знали, при жизни его было напечатано буквально одно стихотворение. Утверждают также, что у него ни разу не было концертных афиш, было запрещено, причем он мог давать при этом по пяти концертов в день. Он, сжигая себя, мотался по городам и весям всего Союза, его песни слушали все от грузчика до академика и всем они были близки. Сейчас мы имеем также доступ и к прозаическим произведениям Владимира Семеновича, на что он при жизни даже не рассчитывал.

В это же время, в конце 60-ых, сквозь «железный занавес» к нам проникают записи группы «The Beatles», и других подобных, и записи эти быстро инициировали создание большого количества самодеятельных «вокально-инструментальных ансамблей», практически же – просто рок-групп. Постепенно советские барды начинают отходить от скромного звука одной гитары и склоняться в сторону ансамблевого звучания. При этом, в отличии от западных групп, которые под влиянием коммерческих требований все же часто оставались развлекательно-танцевальными, наши сознательно сохраняли остросоциальную и философскую направленность текстов, хотя бы уже потому, что у нас требования были не столько коммерческие, сколько идеологические.

Итак, наши барды стали обрастать группами, возник даже особый термин «бард-рок», довольно спорный. Типичный известный пример – Александр Градский. Интересно отметить, что в это же самое время на Западе наоборот потянулись к чистому бардовскому звучанию, в сознательную пику коммерции в музыки – достаточно упомянуть таких поэтов-исполнителей, как Боб Дилан и Брюс Спрингстин. Так осознанное сопротивление любому давлению, у нас политическому, а у них – коммерческому, породило явление рок-андеграунда, практически единого по культуре и там, и у нас. В этой среде конечно варились и художники, и писатели, и актеры, но «факел» все же оставался за музыкантами. Зачастую все это было перемешено, актер мог быть одновременно музыкантом и поэтом, а писатель - художником, как всегда бывает. Все они общались, и это рождало все мыслимые сочетания жанров. Так появились рок-оперы и всякие немыслимые перформансы, а со временем - идея видеоклипа.

Необходимо, конечно, вспомнить наконец и о кино. Интересно, что этот по настоящему массовый вид искусства, так до сих пор и не стал нераздельным «факелоносцем» какого-либо поколения, хотя безусловно и оказывал большое влияние на умы. Кино, в отличие от песни, всегда оставалось лишь отражением эпохи и практически не формировало взглядов. В чем причина? Она проста – кино слишком дорогостоящий вид искусства и люди в своей подавляющей массе могут быть только его потребителями, но не создателями. Появление в 80-ых годах доступных устройств для воспроизведения и копирования фильмов на все той же магнитной ленте, видеомагнитофонов, конечно сформировало особую культуру, но люди этой культуры не могли реально влиять на создание фильмов и выражать через это себя.

Для создания даже несложного и небольшого фильма нужны огромные средства и сложная дорогостоящая техника, а также работа сотен, если не тысяч людей. В связи с этим создание фильмов находиться под контролем структур, которые их финансируют. На Западе это всегда были крупные киностудии, за которыми стояли крупные капиталы олигархов, в Советском Союзе практически производителем фильмов было по сути государство, со всеми своими идеологическими рамками. И все же у нас, в связи с огромностью и неповоротливостью этой машины, мог проскользнуть какой-нибудь острый сценарий, с какой-нибудь «крамольной» мыслью, которую авторам удавалось укрыть за иносказанием или образностью. Тому примером многие фильмы таких режиссеров как Рязанов, Данелия, Тарковский. Им было непросто, их подвергали опале и часто их фильмы закрывали уже в процессе съемки, но, все же, некоторые проскальзывали по разным причинам, иногда по чистой случайности. Именно поэтому сейчас так уверенно сохраняется интерес к советскому кинематографу – над ним тогда не довлели неумолимые законы коммерции, а вот западному кинематографу так и не пришлось вздохнуть.

Конечно, андеграундные фильмы снимают и сравнительно не мало, но они практически не доходят до широкой аудитории, и поэтому кинематограф является всего лишь продуктом массовой поп-культуры, культуры развлекательно-потребительской, и довольно несмело берет на себя функцию выражения передовых идей. И хотя сейчас нередко появляются фильмы, поднимающие острые проблемы общества, все же по настоящему кино сможет понести «факел» только тогда, когда съемка фильма технически и финансово будет доступна любой независимой группе энтузиастов. Уже сейчас есть движение к этому, можно увидеть независимо снятые клипы, ролики и небольшие мультфильмы. Возможно дальнейшее развитее технологий когда-то позволит легко снимать и «большое кино», так, как сейчас стали доступными технологии в аудиоиндустрии.

Создать и записать свои песни на более-менее приемлемом уровне сейчас не очень сложно и не очень дорого. Также значительно упростились и технологии тиражирования материала – он как правило просто уже не тиражируется, а элементарно выкладывается для свободного доступа в Интернет и там находит (или не находит) своего слушателя.

Заметим, что с появлением Интернета и сопутствующих ему медиатехнологий, культура вообще претерпевает быстрые изменения. Во первых, сформировалась уже единая мировая массовая культура, по крайней мере для подавляющего числа стран Северного полушария. Во вторых появилось несколько новых направлений творческой активности, напрямую обязанных своим существованием Сети. Самый яркий пример – блогеры. Эти независимые и зачастую анонимные «комментаторы действительности» активно влияют на общественное мнение, оперативно реагируют на происходящее в обществе.

У кого же «факел» сейчас? Не рискну пока дать однозначный ответ. Блогеры, конечно, влияют, высказывая свое мнение, но является ли блоготворчество искусством в полном смысле этого слова? Являются ли посты в блогах настоящим художественным произведением? Далеко не всегда, хотя уже я знаю несколько случаев публикации блоговых записей в виде книг. Но здесь записи эти уже перерастают в малую прозу, в череду неких эссе или рассказов. Что ж, тогда, пожалуй, мы можем считать хлесткие сатирические рассказы Чехова тоже своеобразным блогом того времени, а уж Достоевский, с его по настоящему интерактивными «Дневниками писателя» - так просто заправский блогер. Блоговые же записи, лишенные намеков на литературность, просто высказывают личное мнение автора, пусть и интересное, но лишены главного для художественного произведения составляющего – шоу, зрелищности.

Кино по прежнему дорого, живопись и театр независимы вполне, но лишены настоящей массовости зрителя. Литература, в ее серьезном понимании, и чистая поэзия столкнулись с тем, что катастрофически убывает читатель вообще – читают все меньше, а многие из молодежи просто не видят в книгах смысла и пасуют перед текстом объемом уже более полстраницы.

Думаю, что «факел» по-прежнему удерживается рок-музыкантами, вернее их некомерциализованной частью. Настоящие рок-музыканты, т.е. те, кто пишет и играет сообразуясь с желаниями сердца, а не с конъюнктурой рынка (а в этом случае это уже будет эстрада, независимо от жанра музыки) по прежнему остаются выразителями настроений масс, народного протеста, проповедниками новых идей или старых ценностей, в общем, всего того, что и составляет собственно «факел».

Круг проблем, поднимаемых сейчас на обсуждение, широк и глобален. Это и движение антиглобализма, и экологические проблемы, и деградация нравственных ценностей, и т.д. Однако современному носителю «факела» в первую очередь приходиться бороться с засильем безыдейной поп-культуры, больше одурманивающей, чем просвещающей массы. Производители этой поп-культуры борются с «факелоносцами» путем игнорирования, обрекая их на коммерческий неуспех, невостребованность, но именно развитие глобальной Сети все же позволяет сегодня обратиться и найти своего слушателя, а иногда даже пробивает таки дорогу и на большую сцену. Так что, пожалуй, писать и петь свои песни сегодня по прежнему самый доступный и востребованный способ донести что-то и достучаться до людей.

Это я всё к чему: - Если вы творческий активный человек и в творчестве для Вас важно не одно только самовыражение, а Вы хотите донести до людей какие-то идеи, если для Вас важны в искусстве не столько развлекательные, сколько просветительские его функции, то по сути у Вас одна дорога – играть современную музыку и петь на понятном языке. Вы можете рисовать, вы можете ставить спектакли – почти никто этого не увидит. Вы можете писать книги – их мало кто будет читать, даже если Вам удастся их издать. Вы можете писать прекрасные стихи, но их будет слушать ничтожно мало людей. Так вот положите их на понятную музыку и начинайте собирать группу. Не гарантирую, что это позволит Вам изменить мир к лучшему, но шансы увеличатся.

Артем Саломатов

ноябрь 2013 г.

Поиск по сайту: