Понятие представление

Понятие и связано многообразными взаимопере­ходами с представлением и Вместе с тем сущест­венно отлично от него. В психологической литера­туре их обычно либо отожествляют, сводя понятие к общему представлению, либо внешне противополагают, отрывая понятие от представления, либо, наконец,— в лучшем случае — внешне же соот­носят друг с другом.

Первая точка зрения представлена в учении эмпирической ассо­циативно-сенсуалистической психологии.

Еще Дж. Локк сформулировал этот взгляд. Особенную нагляд­ность придает ему коллективными фотографиями Ф. Гальтон, в кото­рых он на одной и той же пленке делал один снимок поверх другого; накладывание их друг на друга приводило к тому, что индивидуаль­ные признаки стирались и сохранялись лишь общие черты. По этому образцу мыслил ряд психологов, придерживавшихся этой концепции на природу понятий и процесс их образования. Общее понятие, с их точки зрения, будто бы отличается от единичного наглядного образа только как коллективная гальтоновская фотография от портрета. Но именно это сравнение очень наглядно обнаруживает и несостоятельность этой теории.

Результат механического наложения различных наглядных об­разов-представлений, выделяющего общие для них черты, никак не может быть отожествлен с подлинным понятием. В таком общем представлении сплошь и рядом не вскрыто существенное и утеряно единичное и особенное. Между тем для общности подлинного поня­тия необходимо, чтобы оно брало общее в единстве с особенным и единичным и вскрывало в нем существенное. Для этого оно, не порывая с чувственной наглядностью представления, должно выйти за его пределы. Понятие гибко, но точно, общее же представление расплывчато и неопределенно. Общее представление, образованное посредством выделения общих черт, является лишь внешней сово­купностью признаков, настоящее же понятие берет их во взаимо­связях и переходах.

Вторую точку зрения особенно заостренно проводила вюрцбургская школа и психология, находящаяся под влиянием ее идей.

Третья реализуется в различных вариантах психологами разных школ.

В действительности понятие нельзя ни сводить к представлению, ни отрывать от него. Они не тожественны, но между ними существует единство; они исключают друг друга, как противоположности, поскольку представление образно-наглядно, а понятие не наглядно, представление — даже общее — связано более или менее непосред­ственно с наглядной единичностью, отражает явление в его более или менее непосредственной данности, а в понятии преодолевается ограниченность явления и раскрываются его существенные стороны в их взаимосвязи. Тем не менее понятие и представление взаимо­связаны и взаимопроникают друг в друга, явление и сущность, общее и единичное в самой действительности. В реальном про­цессе мышления представление и понятие даны поэтому в неко­тором единстве. Наглядный образ-представление в процессе мышле­ния обычно все более схематизируется и обобщается. Эта схема­тизация не сводится к обеднению представления признаками, к простой утрате некоторых черт,— она обычно превращается в свое­образную реконструкцию наглядного образа, в результате которой в самом образе выступают на передний план те наглядные черты предмета, которые объективно наиболее характерны и практически существенны для него; несущественные же черты как бы стушевы­ваются и отступают на задний план.

В результате той обработки и преобразования, которой неизбеж­но подвергается образное содержание представлений, будучи включенным в мыслительную деятельность, образуется целая ступен­чатая иерархия все более обобщенных и схематизированных пред­ставлений, которые, с одной стороны, воспроизводят восприятия в их индивидуализированной единичности, а с другой — переходят в понятия. Таким образом, само представление имеет тенденцию к понятию, к тому, чтобы в единичном представить общее, в явле­нии — сущность, в образе — понятие.

С другой стороны, мышление в понятиях/реально протекающее в сознании людей, всегда связано с представлениями. Эксперимен­тальное исследование с полной очевидностью показало как то, что мышление в понятиях не сводится к течению представлений, так и то, что мышление в понятиях реально всегда связано с включающими­ся в него представлениями. Представления в процессе мышления в понятиях даны в слишком отрывочном, фрагментарном виде, чтобы можно было к ним свести весь ход мысли; Вместе с тем их наличие слишком закономерно для процесса мышления, чтобы их можно было считать совершенно случайным, не связанным с самой природой мышления, явлением. При этом понятие и представления не просто сосуществуют и сопутствуют друг другу; они взаимосвязаны по существу. Представление, наглядный образ выражают по преиму­ществу единичное, понятие — общее. Они отражают разные, но необходимо взаимосвязанные стороны действительности.

Взаимосвязь понятия с представлением особенно явственно выступает в моменты затруднений. Встречаясь с трудностями, протекающая в понятиях мысль часто обращается к представлениям, испытывая потребность «сличить мысль и вещи», привлечь нагляд­ный материал, на котором можно было бы непосредственно просле­дить мысль. Принцип наглядности в преподавании является не просто внешним дидактическим приемом; он имеет глубокие гносеологи­ческие и психологические основы в природе мыслительного процесса. Зрелая мысль, особенно в моменты затруднений, с внутренней закономерностью реализует этот принцип наглядности в своем про­текании. Она включает наглядные представления либо с тем, чтобы отдельные детали, данные в представлении и утраченные в абстракт­ном понятии, как бы натолкнули мысль на решение задачи, указали выход из затруднения, либо с тем, чтобы закрепить отдельные этапы и облегчить этим сознанию возможность следить за сложным ходом мысли. Выполняя в мыслительной деятельности индивида эту двойную функцию, представления внутренне сочетаются с поня­тиями⁷. При всем том понятие остается существенно, качественно отличным от представления. Основное различие между ними заклю­чается в конечном счете в том, что представление является образом, возникающим в индивидуальном сознании, понятие же — опосредованное словом образование, продукт исторического разви­тия.

Методика экспериментального психологического исследования мышления в по­нятиях определялась в значительной мере общей концепцией понятия. В соответст­вии с этим основное внимание ряда исследователей было сосредоточено на процессе абстракции общих свойств или признаков в ряде данных предметов.

⁷ По вопросу об отношении понятия и представления см.: Шемякин Ф. О взаимоотношении понятия и представления// Фронт науки и техники. 1937. № 2; Deyerson I. Ws images// Kumas (ed.). Nraite de JVfeychologie. Maris, 1932. V. 111.

Наряду с методами исследования абстракции значительное мес.то в изучении понятий занял метод определений: природу понятий, которыми оперирует испытуе­мый, должно вскрыть определение, которое они этому понятию дают. Основной недостаток метода определений заключается в том, что, взятый сам по себе, он не учитывает возможного расхождения между словесным определением, которое испытуемый в состоянии дать понятию, и тем самым значением, которое реально приобретает у испытуемого это понятие в процессе его употребления, особенно в связи с наглядным контекстом. Можно относительно хорошо владеть понятием и испытывать затруднения при его словесном определении. С другой стороны, можно усвоить словесное понятие и тем не менее не уметь им оперировать. Метод определения, таким образом, исследует только одно, и притом не действенное, проявление понятия. Этот недостаток лишь ограничивает значимость, но не исклю­чает возможности использования метода определения.

Суждение является основным актом или формой, в которой совер­шается мыслительный процесс. Мыслить — это прежде всего судить. Всякий мыслительный процесс выражается в суждении, которое формулирует его более или менее предварительный итог. Суждение отражает в специфической форме ступень человеческого познания объективной действительности в ее свойствах, связях и отношениях. Отношение суждения к его предмету, т. е. истинность суждения, является проблемой логики.

В плане психологическом суждение — это некоторое действие субъекта, которое исходит из определенных целей и мотивов, по­буждающих его высказать или принять. Оно является результатом мыслительной деятельности, приводящей к установлению определен­ного отношения мыслящего субъекта к предмету его мысли и к суждениям об этом предмете, установившимся в окружении индиви­да. Суждение имеет в своей основе действенный характер и необхо­димо заключает в себе социальный аспект.

Социальный аспект суждения в значительной степени обусловли­вает структуру суждения: большая или меньшая его усложнен­ность обусловлена, по крайней мере отчасти, отношением к чужой мысли.

Суждение первично формируется в действии. Всякое действие, по­скольку оно носит избирательный характер, поскольку оно что-то принимает и утверждает и что-то устраняет, отвергает, является по существу практическим суждением; это суждение действием или суж­дение в действии.

Суждение реального субъекта редко представляет собой только интеллектуальный акт в том «чистом» виде, в каком оно фигурирует в трактатах логики. Выражая отношение субъекта к объекту и дру­гим людям, суждение обычно в большей или меньшей степени насы­щено эмоциональностью. В суждении проявляется личность, ее от­ношение к происходящему, как бы приговор ее. Суждение является Вместе с тем и волевым актом, поскольку субъект в нем нечто утверж­дает или отвергает; «теоретические» акты утверждения и отрицания заключают в себе и практическое отношение.

Это отношение к другим людям устанавливается в суждении на

основе познавательного отношения к объективной действительности. Поэтому заключающееся в суждении положение объективно истин­но или не истинно; субъективно, как высказывание субъекта, оно обладает для него той или иной достоверностью. Оно в сугубо психологическом плане правдиво или ложно, в зависимости от того, адекватно или неадекватно оно выражает убеждение субъекта в истинности или неистинности того или иного положения; оно истин­но или неистинно в зависимости от того, адекватно ли оно отражает свой объект.

Всякое суждение притязает на истинность. Но ни одно суждение не является само в себе безусловной истиной. Поэтому возникает необходимость в критике и проверке, в работе мышления над суждением. Рассуждение — это и есть работа мысли над суждением, направленная на установление и проверку его истинности. Сужде­ние — и исходный и конечный пункт рассуждения. И в одном и дру­гом случае суждение извлекается из изолированности, в которой не может быть установлена его истинность, и включается в систему суждений, т. е. в систему знания. Рассуждение является обоснова­нием, когда, исходя из суждения, оно вскрывает посылки, которые обусловливают его истинность и таким образом обосновывают его. Рассуждение принимает форму умозаключения, когда, исходя из посылок, оно раскрывает ту систему суждений, которая из них сле­дует.

Умозаключение. Умозаключение представляет собой обычно более или менее сложный акт мыслительной деятельности, включающий ряд операций, подчиненных единой цели. В умозаключении с особен­ной заостренностью выступает роль опосредования в мышлении. В умозаключении или выводе на основании имеющегося знания, выра­женного в посылках, приходят к новому знанию в заключении: знание добывается опосредованно через знание, без новых заим­ствований в каждом отдельном случае из непосредственного опыта. Из того, что имеет мес.то определенное положение, я могу вывести новое положение — объективное знание, которое в исходном положении не дано. В этом — основная ценность умозаключения. Заключение оказывается возможным, очевидно, только в силу суще­ствования объективных связей и отношений вещей, которые в нем раскрываются. Решающим моментом для умозаключения как мысли­тельного акта опять-таки является следующее: отношения, которые мы в выводе усматриваем, раскрываются в объективном содержа­нии предмета,— в этом основное отличие умозаключения от ассоциа­тивного процесса. Роль посылок заключается в том, что они определяют или вводят некоторую объективную предметность, на которой мы усматриваем новые отношения, исходя из тех, которые были даны в посылках. Эта объективная предметность может быть введена в наше мышление суждениями — несколькими или одним; она может быть также дана нам в непосредственном созерцании, в восприятии.

В самом ходе умозаключения можно в психологическом плане различать (по И. Линдворскому) три основных случая. Во-первых, исходное положение, уже известное, данное в посылках, представ­ляется наглядно, и новое отношение открывается на этом наглядном представлении. А над В или А больше В представляется в виде образа, с которого мы затем как бы считываем: В под А или В мень­ше А. Во-вторых, то же отношение можно установить, не прибегая к наглядности, оперируя только понятиями. В этом случае вывод тоже не есть формальная операция, как его трактовала формальная логика; он предполагает определенное содержательное значение о свойствах тех отношений, на которых строится умозаключение,— обратимости или необратимости, транзитивности и т. д., а обратимо ли или транзитивно данное конкретное отношение, определяется закономерностями его конкретного содержания. И, наконец, в-треть­их, в случаях, когда соответствующие связи прочно укоренились (выше — ниже, больше — меньше), переход от посылок к выводу мо­жет совершаться и сплошь и рядом совершается первоначально чисто ассоциативно, подчиняясь главным образом автоматизму речи, которая, по выражению поэта, «за нас творит и мыслит». Но именно в этих последних случаях эксперимент особенно ясно показал, что умозаключение по существу отлично от ассоциатив­ного процесса. Когда переход от посылок к выводу совершается ассоциативным путем, его результат представляется субъекту лишь как возможное следствие из посылок, и выпадение собственно акта умозаключения заставляет проделать обратный путь — от пред­положительного вывода к посылкам, т. е. прибегнуть к его обосно­ванию.

Для того чтобы имело мес.то умозаключение, нужно, чтобы субъект соотнес содержание заключения с содержанием посылок и в его сознании отразились объективные связи между ними. Пока со­держание посылок и заключения дано в сознании рядоположно, умозаключения — несмотря на наличие и посылок и заключения — еще нет.

Развитие умозаключающего мышления означает, что содер­жание объективной действительности перестало быть для субъекта рядоположением отдельных элементов, что между ними раскрылись связи и образовались включения.

Наглядные схемы играют значительную роль в процессе умо­заключения. В простых умозаключениях, как показало эксперимен­тальное исследование, на основе посылок обычно возникает более или менее схематическое представление о фактическом положении вещей; с него мы затем как бы «считываем» новое содержание заключения. Такими наглядными схемами пользуются не только тогда, когда речь в умозаключении идет о наглядных свойствах вещей — пространственных или временных, а также и тогда, когда операция умозаключения совершается над такими отношениями, как-то: более или менее одаренный, умный, ценный и т. п., которые,

не будучи сами наглядными, могут быть наглядно представлены. Если умозаключение в логическом плане может совершаться не на основе наглядной схемы, то в своем фактическом протекании оно нередко совершается при помощи такой схемы.

Традиционная теория формальной логики, которая разрывала взаимосвязь дедукции и индукции и целиком сводила умозаклю­чения к дедукции, выносила общее положение из единичного контек­ста и считала, что всякий вывод совершается на основании предшест­вующих ему общих положений. Экспериментальное психологическое исследование процесса умозаключения показало, подтверждая жи­тейское наблюдение, что фактически умозаключение не всегда совершается на основе такого предпосланного общего положения в силлогической форме; это не есть первичная, естественная форма, в которой обычно протекают наши умозаключения. В тех случаях, когда в сознании бывают даны общая формула и частные положения, как только и одно и другое осмыслено, понято, их соотношение пере­стает осознаваться как умозаключение, а представляется (и вполне справедливо) как тавтология.

Роль готового запаса общих положений в фактическом проте­кании процессов рассуждения и умозаключения аналогична роли наглядных схем: общее положение, превращенное в формулу, по которой совершается умозаключение, является, как и наглядная схема, средством, но не основанием умозаключения. Оно как бы регулирует ход рассуждения, направляя его в сторону тех отношений, которые должны быть раскрыты в заключении. Но по мере того как мыслительный процесс приближается в фактическом своем ходе к схеме традиционной логики и превращается в приложение, в более или менее автоматическое накладывание общей формулы к единич­ным случаям, он, будучи, выводом по внешней своей форме, по своему внутреннему содержанию психологически перестает быть умо­заключением.

Умозаключение осознается в своей объективной обоснованности, поскольку оно не сводится только к формальному применению общих положений как готовых схем, а осуществляется путем опериро­вания отношениями, заключающимися в единичном случае. Для того чтобы обоснованно приложить общие положения к единичным случаям, нужно знать, что данное общее положение приложимо к данным единичным случаям, а для этого нужно вскрыть исходные, определяющие общие положения внутри самого единичного; дедук­ция и индукция неразрывно связаны между собой; они входят момен­тами в единство одного процесса.

Поиск по сайту: