Концепции застройки европейских городов после Второй мировой войны. Города-спутники

Ошибки Э. Говарда были учтены составителями проекта планировки Большого Лондона, работа над которым началась в 1943–1946 годах. Руководивший разработкой столь крупномасшабного градостроительного проекта Патрик Аберкромби возродил идею Говарда, но уже на качественно новом уровне.

Он предложил создать вокруг Лондона семь новых городов – как их стали называть теперь, городов-спутников. Они создавались на правах и наподобие города-сада Лечворта, но намечались гораздо большего размера, с населением 60–100 тысяч человек и размещались на расстоянии 35–50 километров от Лондона, то есть в основном ближе Лечворта. Добавим, что развитие автомобильного транспорта за полвека, прошедших со времен Говарда, позволило существенно сократить затраты времени на поездку в город-центр. Аберкромби предусмотрел и значительное повышение плотности застройки новых городов. И, хотя эта застройка в основном планировалась малоэтажной, не исключалось использование определенного процента домов средней и даже повышенной этажности.

Всего было предусмотрено строительство 14 новых городов – помимо Лондона, спутники должны были получить также Глазго, Ньюкасл и Кардифф. Несколько позднее число планируемых новых городов достигло 18, а их общая расчетная численность населения превысила миллион человек. А если сосчитать сегодня все города-спутники, построенные в Англии после второй мировой войны, их число составит три десятка.

Подобные планы предлагались, также, и для Москвы на самой заре советского градостроительства инженерами-планировщиками Б. Сакулиным и С. Шестаковым. Однако свой первый, и единственный пока, город-спутник в полном смысле этого слова – Зеленоград – Москва получила в шестидесятые годы прошлого века.

«Пригород-сад»

Раймонд Энвин в 1907 году запроектировал район Хемпстед на окраине Лондона. Можно сказать, район нового типа – свободная планировка с низкой плотностью малоэтажной застройки, обилие открытых озелененных пространств роднили его с городом-садом. Но если Хемпстед еще можно было с известной натяжкой назвать садом, то вот городом – никак. Это было всего лишь предместье большого города, район-спальня на его периферии. Хемпстед не имел ни собственной производственной базы, ни развитого общественного центра. Создавая Хемпстед, Энвин в погоне за популяризацией новых архитектурно-планировочных приемов городской застройки, по существу, выхолостил главное содержание идеи Говарда – создание автономного компактного города в отрыве от крупного переразвитого города-центра с целью его разуплотнения.

Опыт Хемпстеда получил широкое распространение. И не в последней степени по чисто экономическим причинам – земля на окраинах стоила в сотни, а то и в тысячи раз дешевле, чем в пределах уже освоенной части города, а тем более в его центре. Поэтому у внешней черты города люди среднего и даже малого достатка имели возможность приобрести небольшой домик с участком. Оставаясь все же обитателями города, то есть, не отрываясь от привычной работы и мест обслуживания.

Именно расползание пригородов наподобие масляного пятна, а вовсе не строительство новых городов-спутников стало главной формой децентрализации крупного города. Специалисты-географы и градостроители стали называть бегство горожан в пригород главной, определяющей тенденцией в развитии городов второй половины XX века. Для этого процесса был предложен специальный термин – «рурализация». Рост общей численности городского населения шел исключительно за счет роста пригородов. Вслед за населением потянулись к окраинам и общественные центры, объекты обслуживания. Старые городские центры, казалось, начали терять свой престиж, отдавая пальму первенства новым суперсовременным центрам, формирующимся на перекрестках загородных дорог.

Однако на поверку все оказалось не так просто. Во-первых, бурное строительство в пригородах на деле не означало никакой децентрализации крупных городов – ведь размеры городов увеличивались, причем в форме непрерывного расползания единого пятна сплошь урбанизированной территории. По сути дела, речь шла всего лишь об одной из возможных форм городского роста. Притом далеко не самой выгодной – большие потери ценной городской земли, растянутые коммуникации, удаленность от центров и основных мест приложения труда. А главное – весьма призрачными оказались настойчиво рекламируемые преимущества «жизни на природе».

Начать с того, что самой природы не оказывается и в помине – пригород «вытаптывает» ее сплошной малоэтажной застройкой не меньше, чем многоэтажные кварталы традиционных городских районов. Более того, сплошное кольцо застроенных таким образом пригородов все больше и больше отрезает город от открытых пространств, сельскохозяйственных земель, природных ландшафтов. На горизонте одного пригорода маячит другой – они смыкаются, образуя нескончаемое «море» индивидуальной застройки.

Безусловно, расширение городов в пригороды продолжается, чему способствует стереотип индивидуального жилого дома, незыблемый для европейского человека. Однако тенденция переселения из города в пригород заметно пошла на убыль.

Поиск по сайту: