ДИАЛЕКТИКА И ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ

Бюхнер. Зарождение направления. <Крушение.> Разрешение идеа-листической философии в материалистическую. Контроль над на-укой устранен. Внезапный расцвет плоско-материалистической по-пулярной литературы, материализм которой должен был заменить недостаток научности. Расцвет ее как раз в эпоху глубочайшего унижения буржуазной Германии и падения официальной немецкой науки. 1850—1860. Фохт, Молешотт, Бюхнер. Взаимное страхова-ние. <Ругань по адресу философии.> Новое оживление благодаря вхождению в моду дарвинизма, который эти господа сейчас же взяли в аренду.
Можно было бы оставить их в покое, предоставив им заниматься своим, все же неплохим, хотя и скромным делом распространения среди немцев философии, атеизма и т. д., но 1) брань по адресу фило-софии (привести места) *, которая, несмотря ни на что, составляет славу Германии, и 2) претензия распространить эту теорию природы на общество и реформировать социализм, — все это заставляет нас обратить на них внимание.
Во-первых, что они дают в собственной области? Цитаты.
2) Переход, стр. 170—171[3]. Откуда внезапно это гегелевское? Переход к диалектике. Два философских направления: метафизиче-ское с неизменными категориями, диалектическое (Аристотель и в особенности Гегель) — с текучими; доказательства, что эти неиз-менные противоположности основания и следствия, причины и дей-ствия, тожества и различия, бытия и сущности не выдерживают кри-тики, что анализ показывает наличие одного полюса уже in nuce ** в другом, что в определенном пункте один полюс переходит в другой и что вся логика развивается лишь из движущихся вперед противо-положностей. Это у самого Гегеля мистично, ибо категория является у него чем-то предсуществующим, а диалектика реального мира — ее простым отблеском. В действительности происходит наоборот:
диалектика головы—только отражение форм движения реального мира как природы, так и истории. Естествоиспытатели прошлого столетия, даже до 1830 г., довольно легко обходились еще при помощи старой метафизики, ибо действительная наука не выходила еще из рамок механики, земной и космической. Однако путаницу в умы внесла уже высшая математика, которая рассматривает вечные истины низшей математики как превзойденную точку зрения, утверждает

* Блюхер знает философию только как догматик, так как сам является догматиком, самым плоским эпигоном немецкого просветительства, которому осталось чуждым умственное движение великого французского материализма (Гегель о них)[1], подобно тому как Николаи был чужд Вольтер. Лессинговское: «Дохлая собака – Спиноза) Enz. Vorr. 19 [2]
** in nuce – в зародыше

3

часто вещи, противоположные им, и выставляет теоремы, кажущиеся, с точки зрения низшей математики, простой бессмыслицей. Здесь не-изменные категории исчезли, математика вступила на такую почву, где даже столь простые понятия, как «абстрактное количество», «дур- ная бесконечность», приняли совершенно диалектический вид и заста-вили математику, против ее воли и без ее ведома, стать диалектиче-ской. Нет ничего комичнее, чем жалкие уловки, увертки и фикции, к которым прибегает математика, чтобы разрешить это противоречие, примирить между собою низшую и высшую математику, разъяснить им, что то, что является их бесспорным результатом, не представляет собой чистой бессмыслицы, и чтобы вообще рационально объяснить исходный пункт, метод и конечные результаты математики беско-нечного.
Но теперь все обстоит иначе. Химия, абстрактная делимость фи-зического, дурная бесконечность — атомистика. Физика — клетка (процесс органического развития как отдельных индивидов, так и видов путём диференцирования является поразительнейшим образ-цом рациональной диалектики) и, наконец, тождество сил природы и их взаимное превращение друг в друга, уничтожившее всякую неиз-менность категорий. Несмотря на это, естествоиспытатели в своей массе все еще не могут отказаться от старых метафизических катего-рий и беспомощны, когда приходится рационально объяснить и систе-матизировать эти современные факты, которые показывают, так ска-зать, наглядно наличие диалектики в природе. А здесь волей-нево-лей приходится мыслить: атома и молекулы и т. д. нельзя наблюдать микроскопом, а только мышлением. Сравни химиков (за исключе-нием Шорлеммера, который знает Гегеля) и «Целлюлярную патоло-гию» Вирхова, где общие фразы должны в конце концов прикрыть беспомощность автора. Освобожденная от мистицизма диалектика становится абсолютной необходимостью для естествознания, поки-нувшего ту область, где достаточны были неизменные категории, эта своего рода низшая математика логики. Философия мстит за себя задним числом естествознанию за то, что последнее покинуло ее. Естествоиспытатели могли бы уже убедиться на примере естественно-научных успехов философии, что во всей этой философии имеется нечто такое, что превосходит их даже в их собственной области (Лейб-ниц — основатель математики бесконечного, по сравнению с которым индуктивный осел Ньютон является плагиатором и вредителем; Кант - космогоническая теория происхождения мира до Лапласа; Окен - первый, выдвинувший в Германии теорию развития; Ге-гель...* который своим синтезом и рациональной группировкой есте-ствознания сделал большее дело, чем все материалистические болваны, вместе взятые).
Диалектика естествознания [4] предмет -- движущееся вещество.
Различные формы и виды самого вещества можно опять-таки по-знавать через движение; только в движении обнаруживаются свой-ства тел; о теле, которое не движется, нечего сказать. Следова-тельно,
из форм движения вытекают свойства движущихся тел.
1. Первая, наипростейшая форма движения, это—механическая, простая перемена места

* [чернилное пятно]

a) Движения отдельного тела не существует, есть только отно-сительное движение. — Падение.
b) Движение разделенных тел: траектория, астрономия,—види-мое равновесие,—конец—всегда контакт.
c) Движения соприкасающихся тел в отношении друг к другу — давление. Статика. Гидростатика и газы. Рычаг и другие формы собственно механики, которые все в своей наипростейшей форме контакта сводятся к отличающимся между собой только по степени трению и удару. Но трение и удар, в действительности представ-ляющие контакт, имеют и другие, не указывавшиеся никогда есте-ствознанием следствия: при определенных обстоятельствах они производят звук, теплоту, свет, электричество, магнетизм.
2. Эти различные силы (за исключением звука) — физика не-бесных тел —
a) переходят друг в друга и замещают друг друга, и
b) на известной количественной ступени развития сил, различной для разных тел—химически сложных или простых,- наступают химические изменения. И мы попадаем в химию*.
3. Физика должна была или могла оставить без рассмотрения живое органическое тело, химия же находит только при исследова-нии органических соединений настоящий ключ к истинной природе наиважнейших тел, с другой стороны, она составляет тела, которые встречаются только в органической природе. Здесь химия приводит к органической жизни, и она подвинулась достаточно далеко вперед, чтобы убедить нас, что она одна объяснит нам диалектический пере-ход к организму.
4. Но действительный переход только в истории — солнечной системы, земля — реальная предпосылка органической жизни.
Делимость. Млекопитающее неделимо, у пресмыкающегося может вырасти еще нога. Эфирные волны делимы и измеримы до беско-нечно-малого — каждое тело делимо практически в известных гра-ницах, например в химии.
Сцепление — уже у газов отрицательное — превращение притя--
жения в отталкивание, последнее только в газах и эфире (?) реально.
Агрегатные состояния — узловые пункты, где количественное изменение переходит в качественное.
Секки и папа [5].
Ньютоновское притяжение и центробежная сила — пример мета-физического мышления, проблема не решена, а только поставлена,
и это преподносится как решение. — То же относится к уменьше-
нию теплоты по Клаузиусу.
Теория Лапласа предполагает только движущуюся материю,— вращение необходимо у всех движущихся в мировом простран-стве тел.
По поводу претензии (...?..) судить обо всем, что касается со-
Циализма и экономии, на основании борьбы за существование: Heg, Enz, cтр. 9 [6], о сапожничестве.
По поводу политики и социализма; рассудок, которого ожидал
мир, стр 11 [7].
* На полях: Химия небесных тел Кристаллография— часть химии ]

Вне друг друга—рядом друг с другом—и друг после друга. Heg., Enz., стр. 35 [8], как определение чувственного, представления.
Heg., Enz., стр. 40 [9]. Естественные явления— но Бюхнер [10] не
мыслит, а просто списывает, поэтому это не необходимо.
Стр. 42 [11]. Солон вывел свой закон из своей головы,— Бюхнер
может то же самое сделать для современного общества.
Стр. 12 [12] Метафизика — наука о вещах, а не о движениях.
Стр. 13 [13]. Для опыта... имеет значение.
Стр. 14 [14]. Параллелизм между человеческим индивидом и исто-рией == параллелизму между эмбриологией и палеонтологией.
Трение и удар порождают внутреннее движение соответствен-ных тел, молекулярное движение, диференцирующееся в зависимо-сти от обстоятельств в теплоту, электричество и т. д., однако это движение только временное: cessante causa cessat effectus*. На извест-ной ступени все они превращаются в постоянное молекулярное изме-нение, химическое.
Causa finalis — материя и присущее ей движение. Эта материя вовсе не абстракция. Уже на солнце отдельные вещества диссоциированы и неразличимы по своему действию. Но хотя в газовом шаре туманного пятна все вещества и существуют раздельно, они рас-творяются в чистой абстрактной материи, как таковой, действуя только как материя, а не согласно своим специфическим свойствам.
(Вообще уже у Гегеля противоположность между causa efficiens и causa finalis снята в категории взаимодействия [15].
Формой развития естествознания, поскольку оно мыслит, является гипотеза. Открывается новый факт, делающий непригодным преж-ний способ объяснений, относящихся к той же самой группе фактов. С этого момента возникает потребность в новых способах объясне-ния, опирающегося сперва только на ограниченное количество фак-тов и наблюдений. Дальнейший опытный материал приводит к очи-щению этих гипотез, устраняет одни из них, исправляет другие, пока наконец не будет установлен в чистом виде закон. Если бы мы захотели ждать, пока очистится материал для закона, то при-шлось бы до того момента отложить теоретическое исследование, и уже по одному этому мы не получили бы никогда закона.
Количество и смена вытесняющих друг друга гипотез при отсут-ствии у естествоиспытателей логической и диалектической подготовки вызывает у них легко представление о том, будто мы неспособны по-знать сущность вещей (Галлер и Гете)[16]. Это свойственно не одному только естествознанию, так как все человеческое познание развивается по очень запутанной кривой, и теории вытесняют друг друга также в исторических науках, включая философию, — на основании чего однако никто не станет заключать, что например формальная логика это — чепуха. Последней формой этого взгляда является «вещь в себе». Это утверждение, что мы неспособны познать вещь в себе' (Heg., Enz.,$ 44[17]), во-первых, переходит из науки в область фантазии, во-вторых, ровно ничего нс прибавляет к нашему научному
* При уничтожении причины уничтожается и результат. Ред

6

познанию, ибо если мы неспособны заниматься вещами, то они не су-ществуют для нас,и, в-третьих, это—голая, никогда не применяю-щаяся фраза. Абстрактно говоря, оно звучит вполпе вразумительно. Но пусть попробует применить его. Что думать о зоологе, который сказал бы: собака имеет, кажется, четыре ноги, но мы не знаем, не имеет ли она в действительности четырех миллионов ног или вовсе не имеет ног? О математике, который сперва определяет треугольник как фигуру с тремя сторонами, а затем заявляет, что не знает, не об-ладает ли он 25 сторонами? 2х2=, кажется, 4. Но естествоиспыта-тели остерегаются применять фразу о вещи в себе в естествознании, позволяя ее себе только тогда, когда заглядывают в область филосо-фии. Это — лучшее доказательство того, как несерьезно они к ней относятся и какое ничтожное значение она имеет сама по себе. Если бы они относились к ней серьезно, то a quoi bon вообще изучать что-нибудь? С исторической точки зрения проблема эта может иметь известный смысл: мы можем познавать только при данных нашей эпохой условиях и настолько, насколько эти условия позволяют.
Превращение притяжения в отталкивание и обратно у Гегеля[18] мистично, но по существу он предвосхитил в этом пункте позднейшие
естественно-научные открытия. Уже в газе — отталкивание молекул,
еще более — в свободной рассеянной материи, например в хвостах
комет, где оно действует даже с колоссальной силой. Гегель гениален
даже в том, что он выводит притяжение как вторичный момент из
|отталкивания, как первичного: солнечная система образуется только благодаря тому, что притяжение берет постепенно верх над первона-чально господствующим отталкиванием. Расширение посредством теплоты === отталкиванию. Кинетическая теория газов.
Противоречивость рассудочных определений: поляризация. По-добно тому как электричество, магнетизм и т. д. поляризируются, движутся в противоречиях, так и мысли,—подобно тому как в первом
случае нельзя удержать односторонность, о чем не думает ни одине стествоиспытатель, так и во втором случае.
Для того, кто отрицает причинность, всякий закон природы есть гипотеза и в том числе также и химический анализ звезд, т. е. призма-тический спектр. Что за плоское мышление у тех, кто желает огра-ничиться этим!
Вещь в себе: Hegel, Logik, I, 2, стр. 10[19] и в дальнейшем [20] целый отдел об этом. «Скептицизм не позволяет себе говорить: это есть; новейший идеализм (id est Кант и Фихте) не позволял себе рассмат-вать познание как знание о вещи в себе... Но в то же время скептицизм допускал разнообразные определения своей видимости, или, вернее, его видимость имела содержанием все разнообразие и богат-ство мира. Точно так же и явление идеализма (I.e. what Idealism calls Erscheinung, — т. е. то, что идеализм называет явлением) содер-жит в себе всю полноту этих многообразных определений... Таким образом в основе этого содержания не должно лежать никакого бытия, никакой вещи в себе; оно для себя остается таким,

как оно есть, — оно лишь было переведено из бытия в видимость»*. Таким образом Гегель здесь гораздо более решительный материалист, чем современные естествоиспытатели**
Истинная природа определений «сущности» дана самим Гегелем Enz. I, § 111, Zusatz: «В сущности все относительно» (например положительное и отрицательное, которые имеют смысл только в своем взаимоотношении, а не каждое само по себе).
Так называемые математические аксиомы, это — те немногие рассудочные определения, которые необходимы в математике в каче-стве исходного пункта. Математика — это наука о величинах, она исходит из понятия величины. Она недостаточно определяет по-следнюю и прибавляет затем внешним образом, в качестве аксиом, другие элементарные определенности величины, которью не фигури-руют в дефиниции. После этого они кажутся недоказанными и разу-меется также недоказуемыми математически. При анализе поня-тия величины все эти определения аксиом окажутся необходимыми свойствами величины. Спенсер прав в том отношении, что самооче-видность этих аксиом унаследуется нами. Они доказуемы диалекти-чески, поскольку они не чистые тавтологии.
Например часть и целое, это—категории, которые недостаточны уже в органической природе. Выталкивание семени — зародыш — и развившееся животное нельзя рассматривать как «часть», которая отделяется от «целого»; это было бы кривое толкование. Первая часть в [..?..] Enz. I, стр. 268 [22].
В органической природе также неприменимо абстрактное тоже-ство а == а, и отрицательное а равно и неравно а одновременно. Рас-тение, животное, каждая клетка в каждое мгновение своей жизни тожественны сами с собой и в то же время отличаются от самих себя благодаря усвоению и выделению веществ, благодаря дыханию, обра-зованию и умиранию клеток, благодаря процессу циркуляции, — словом, благодаря сумме непрерывных молекулярных изменений, ко-торые составляют жизнь и итог которых выступает наглядно в раз-ных фазах жизни — эмбриональной жизни, молодости, половой зрелости, процессе размножения, старости, смерти. Мы оставляем в стороне развитие видов. Чем больше развивается физиология, тем важнее становятся для нее эти непрерывные, бесконечно малые из-менения, тем важнее также становится для нее рассмотрение разли-чия внутри тожества, и старая, абстрактная, формальная точка зре-ния тожества, согласно которой органическое существо рассматри-вается как нечто просто тожественное с собой, постоянное, оказывает-ся устарелой. Несмотря на это, основывающийся на ней образ мышле-ния продолжает существовать вместе со своими категориями. Но уже в неорганической природе тижество, как таковое, в действительности
* [Подчеркнуто Энгельсом]
** [На полях: Ср.Enz.1,252 – [21]

8

не существует. Каждое тело подвержено постоянно механическим, физическим воздействиям, которые производят и ним непрерывные изменения, модифицируют его тожество. Абстрактное тожестно и его антитеза, различие, уместны только в математике —абстрактной науке, занимающейся умственными построениями, хотя бы и являю-щимися отражениями реальности, — но и здесь оно постоянно сни-мается. Hegel,Enz.I, стр. 235 [23]. Факт, что тожество содержит в себе различие, выражен в каждом предложении, где сказуемое неизбежно отлично от подлежащего. Лилия есть растение, роза красна: здесь либо в подлежащем, либо в сказуемом имеется (различие) нечто та-кое, что не покрывается сказуемым или подлежащим. Hegel, Enz. I*, стр. 231 [24]. Само собой разумеется, что тожество с собою имеет уже заранее необходимым дополнением отличие от всего прочего.
Постоянное изменение, т. е., снимание абстрактного тожества с собой, имеется также в так называемой неорганической природе. Геология является историей этого. На поверхности механические из-менения (размывание, мороз), химические (выветривание), внутри зе-мли механические (давление), теплота (вулканическая), химические (вода, кислота, связывающие вещества), в большом масштабе — под-нятия почвы, землетрясения и т. д. Современный сланец радикально отличен от ила, из которого он образовался, мел — от несвязанных между собой микроскопических раковин, которые его составили; еще более известняк, который, по мнению некоторых ученых, совершенно органического происхождения, песчаник — от несвязанного мор-ского песка, который в свою очередь возник из размельченного гра-нита, и т. д., не говоря уже об угле**.
Положительное и отрицательное. Можно называть и наоборот:
в электричестве и т. д., также север и юг; можно обернуть наимено-вание, изменить соответственно всю остальную терминологию, и все останется на месте. Мы тогда станем называть запад востоком, а во-гок западом. Солнце тогда будет восходить на западе, планеты будут двигаться с востока на запад; при этом изменяются только одни име-на. В физике мы называем южным полюсом магнита тот, который притягивается северным полюсом земного магнита, и это ничему не мешает.
Жизнь и смерть. Уже и теперь не считают научной ту физиоло- гию, которая не рассматривает смерти как существенного момента жизни (заметь: Hegel, Enz. 1, стр. 152, 153)[25], которая не понимает, что отрицание жизни по существу заложено в самой жизни так, что жизнь всегда мыслится в отношении к своему неизбежному резуль- тату, заключающемуся в ней постоянно в зародыше, — смерти. Диа-лектическое понимание жизни именно к этому и сводится. Но кто раз понял это, для того навсегда потеряли свой смысл всякие разговоры о бесмертии души. Смерть есть либо разложение органического тела, ничего не оставляющего после себя, кроме химических составных ча-
* [Энгельс пишет ошибочно: 2]
** [Этот абзац стоит на следующей странице под заголовком: Тожество, Прибавление, а в конце предыдущего абзаца стоит в скобках: см.след.стр.]

стей, образовывавших его субстанцию, либо она оставляет за собой жизненный принцип, душу, который переживает все живые организ-мы, а не только человека. Таким образом здесь достаточно простого уяснения себе при помощи диалектики природы жизни и смерти, чтобы покончить с древним суевернем. Жить—значит умирать.
Дурная бесконечность. Истинная бесконечность была уже Геге-лем правильно вложена в заполненное пространство и время, в при-роду и в историю. Теперь вся природа разложена, сведена к исто-рии, история является только процессом развития самосознательных организмов, отличным от истории природы. Это бесконечное много-образие природы и истории заключает в себе бесконечность про-странства и времени — дурную бесконечность — только как снятый, хотя и существенный, но не преобладающий момент. Крайней гра-ницей нашего познания природы является до сих пор наша вселенная, а бесчисленные вселенные, находящиеся вне ее, нам не нужны, чтобы познавать природу. Собственно только одно солнце из мил-лионов солнц и его система образуют существенную основу наших астрономических исследований. Для земной механики, физики и хи-мии нам приходится отчасти, а для органической науки—исключи-тельно, ограничиваться нашей маленькой землей. И однако это не наносит существенного ущерба практически бесконечному много-образию явлений и познанию природы, точно так же как не вре-дит истории аналогичное, но еще большее ограничение ее сравни-тельно коротким периодом и небольшой частью земли.
Простое и составное. Категории, которые тоже теряют свой смысл уже в органической природе, и не применимы здесь. Ни механическое сложение костей, крови, хрящей, мускулов, тканей и т. д., ни хими-ческое — элементов—не составляет еще животного. Hegel, Enz. I, стр. 256 –[26]. Организм не является ни простым, ни составным, как бы он ни был сложен.
Первоматерия. «Взгляд на литерию как на исконно существую-щую и по себе бесформенную очень древен и встречается нам уже у греков, сперва в мифическом виде хаоса, который представляют себе как бесформенную основу существующего мира». Hegel, Enz. I, стр. 258. Этот хаос мы снова встречаем у Лапласа в туманности, имеющей только начатки формы. Посла этого наступает диферен-цирование.
Гегель — Enz. I, стр. 259 –[27] см. также «Логику» [28] —изображает в виде чистого домысла рассудка ложную теорию пористости (со-гласно которой различные лжематерии, теплороды и т. д. располо-жены в своей взаимной пористости, оставаясь непроницаемыми друг для дгуга).
Сила. Если какое-нибудь движение (перенесено таким образом, что в результате появляется механическое движение, то можно считать, что механическое движение просто перенесено или что

другие формы движения превращены в механическую) переносится с одного тела на другое, то, поскольку это движение переносится, активно, его можно считать причиной движения, поскольку же оно перенесено, пассивно, — результатом; в таком случае эта причина, это активное движение является силой, а пассивное движение — проявлением силы. Согласно закону неуничтожаемости движения отсюда само собой следует, что сила в точности равна своему прояв-лению, так как в обоих случаях мы имеем одно и то же движение. Но переносящееся движение более или менее определимо количе-ственно, так как оно проявляется в двух телах, из которых одно может служить единицей меры для измерения движения другого. Измеримость движения и придает категории силы ее ценность. Без этого она не имела бы никакой ценности. Чем более доступно измерению движение, тем более пригодны для исследования кате-гории силы и проявления ее. Особенно это имеет место в механике, где силы разлагают еще далее, рассматривая их как составные и по-лучая иногда благодаря этому новые результаты, причем однако не следует забывать, что это просто умственная операция. Если же по аналогии с составными силами, как они получаются согласно тео-реме о параллелограме сил, начать рассматривать таким образом действительно простые силы, то от этого они не становятся еще дей-ствительно составными. [Об этом забыл Ньютон при анализе пла-нетарного движения.] То же самое в статике. Далее, то же самое при превращении других форм движения в механическую (теплота, электричество, магнетизм в притягивании железа), где первоначаль-ное движение может быть измерено произведенным им механическим действием. Но уже здесь, где рассматриваются одновременно различ-ные формы движения, обнаруживается ограниченность категории или сокращенного выражения силы. Ни один порядочный физик не станет теперь называть электричество, магнетизм, теплоту просто силами, как не станет он называть их материями, или невесомыми. Если мы знаем, в какое количество механического движения превра-щается определенная масса теплового движения, то мы еще ничего не знаем о природе теплоты, как бы ни необходимо было изучение этих превращений для исследования этой природы теплоты. Рас-сматривание ее как формы движения — это последний триумф физики, и благодаря этому в ней снята категория силы. В известных слу-чаях — в случаях перехода — они могут являться в виде сил и быть таким образом измеряемыми. Так теплота измеряется расширением какого-нибудь нагретого тела. Если бы теплота не переходила здесь от одного тела к другому, которое служит масштабом, то теп-лота тела-масштаба не изменялась бы, и нельзя было бы говорить об измерении, об изменении величины. Говорят просто: теплота рас-ширяет тела. Сказать же: теплота обладает силой расширять тела, это — простая тавтология, а сказать: теплота есть сила, расширяю-щая тела, было бы неверно, так как 1) расширение можно произве-сти, например у газов, иными способами и 2) теплота этим не выражается исчерпывающим образом.
Некоторые химики говорят еще о химической силе, благодаря ко-
торой происходят и удерживаются соединения. Но здесь мы не имеем собственно перехода, а имеем совпадение движения различных тел
воедино, и понятие «сила» (превращается в фразу, как и всюду,

где думают исследовать неисследованные формы движения...) здесь оказывается таким образом у границы своего употребления. Но она еще измерима через порождение теплоты, однако до сих пор без зна-чительных результатов для ее объяснения сочиняют так назы-ваемую силу (например, объясняют плавание дров на воде из пла-вательной силы, преломляющая сила — в случае света и т. д.), причем, таким образом, получают столько сил, сколько имеется необъясненных явлений, и по существу только переводят внешние явления на внутренний язык фразы. (Более извинителен случай притяжения и отталкивания, здесь масса непонятных для физика явлений резюмируется в одном общем названии, и этим дается намек на какую-то внутреннюю связь их.) <Если бы хотели гс-воркть о химической силе, то пришлось бы найти способ для изме-рения большего или меньшего сродства между отдельными элемен-тами и их соединениями, например кислотами и щелочами, землями, серой, окисями металлов, —задача, которая современных химиков вполне основательно занимает пока мало >. Наконец, в органической природе категория силы совершенно недостаточна, и однако она постоянно применяется. Конечно можно назвать действие мускула по его механическому результату мускульной силой и даже измерять его, можно даже рассматривать другие измеримые функции как силы, — например пищеварительную способность различных желуд-ков. Но таким образом мы вскоре приходим к абсурду (например нервная сила), и во всяком случае здесь можно говорить о силах только в очень ограниченном и фигуральном смысле (обычный оборот речи: собраться с силами). Эта неразбериха привела к тому, что стали говорить о жизненной силе, и если этим желают сказать, что форма движения в органической природе отличается от механической, фи-зической, химической, содержа их в себе в снятом виде, то способ выражения негоден, в особенности потому, что сила — предположив перенос движения — является здесь чем-то внесенным в организм извне, а не присущим ему, неотделимым от него. Поэтому-то жиз-ненная сила является последним убежищем всех супранатуралистов.
Недостаток: 1) Сила обыкновенно рассматривается как самостоя-тельное существование. Hegel, Naturphil,. стр. 79 – [29].
2) Скрытая, покоящаяся сила — объяснить это из отношения между движением и покоем (инерцией, равновесием), где также ра-зобрать вопрос о возбуждении силы.
Неуничтожаемость движения уже заключается в положении Декарта, что во вселенной сохраняется всегда одно и то же количе-ство движения. Естествоиспытатели, говоря о «неуничтожаемости силы», выражают эту мысль несовершенным образом. Чисто количе-ственное выражение Декарта тоже недостаточно: движение, как та-ковое, как существенное проявление, как форма существования ма-терии, неразрушимо, как сама материя, в этом и заключается количе-ственная сторона дела. Значит и здесь естествоиспытатель через двести лет подтвердил философа.
«Его (движения) сущность заключается в непосредственном един-стве пространства и времени…. к движению принадлежат простран-

ство и время; скорость, мера движения, это—пространство в отно-шении к определенному истекшему времени. Hegel, Naturphil.,
стр. 65. Пространство и время заполнены материей... Подобно тому как нет движения без материи, так нет материи без движения».
Стр. 67 –[30].
Сила (см. выше). Перенос движения совершается разумеется лишь тогда, когда имеются налицо все различные соответствующие условия, часто очень многочисленные и сложные, в особенности в машинах (паровая машина, ружье с замком, собачкой, капсюлей и порохом). Если нехватает одного условия, то переноса движения не происходит, пока это условие не осуществится. Это можно предста-вить себе таким образом, будто силу приходится лишь возбудить при помощи этого условия, как если бы она в скрытом виде заключалась в каком-нибудь теле, так называемом носителе силы (порох, уголь);
в действительности же налицо должно быть не только одно это тело, но и все прочие условия, чтобы мог произойти этот специальный пе-ренос движения.
Представление о силе возникает само собою в нас благодаря тому, что в своем собственном теле мы обладаем средствами перено-сить движение. Средства эти могут в известных границах быть при-ведены в деятельность нашей волей; в особенности это относится к мускулам рук, с помощью которых мы производим механические пе-ремещения, движения других тел, носим, подымаем, кидаем, ударяем и т. д., получая благодаря этому определенный полезный эффект. Кажется, что движение здесь порождается, а не переносится, и это вызывает представление, будто сила вообще порождает движение. Только теперь физиологически доказано, что мускульная сила тоже является лишь переносом движения.
* Движение и равновесие. Равновесие неотделимо от движения. В движении небесных тел движение находится в равновесии и равно-весие в движении, относительно [..?...] Всякое специально относитель-ное движение, т. е. здесь всякое отдельное движение отдельных <бо-лее мелких тел> на каком-нибудь движущемся небесном теле, это — стремление к установлению относительного покоя, равновесия. <Без относительного покоя нет развития.> Возможность относительного покоя тел, возможность временных состояний равновесия является существенным условием диференцирования материи, а значит и жизни. На солнце нет вовсе равновесия отдельных веществ, а только всей массы, или же только весьма ничтожное равновесие, обусловлен-ное значительными различиями плотности, на поверхности—вечное движение, отсутствие покоя, диссоциация. На луне невидимому царит полное равновесие, без всякого относительного движения—смерть (луна — отрицательность). На земле движение диференцировалось в смене движения и равновесия отдельное движение стремится к равновесию, а совокупное движение снова уничтожает отдельное рав-новесие. Скала пришла в покой, но процесс выветривания, работа

* [Над этим абзацем карандашом заголовок: «Равновесие == преобладанию
притяжения над отталкиванием.]

13

морского прибоя, действие рек, глетчеров непрерывно уничтожает равновесие. Испарение и дождь, ветер, теплота, электрические и магнитные явления представляют ту же самую картину. Наконец в живом организме мы наблюдаем непрерывное движение всех мель-чайших частиц его, а также более крупных органов, имеющее своим результатом во время нормального периода жизни постоянное рав-новесие всего организма и однако пребывающее всегда в движении;
мы наблюдаем здесь живое единство движения и равновесия. Всякое равновесие лишь относительно и временно.
Причинность. Первое, что нам бросается в глаза при рассмотре-нии движущейся материи, это — взаимная связь отдельных движе-ний, отдельных тел между собой, их обусловленность друг с другом. Но мы находим не только то, что за известным движением следует дру-гое движение, мы находим также, что мы в состоянии воспроизвести определенное движение, создав условия, при которых оно происходит в природе: мы находим даже, что мы в состоянии вызвать движения, которые вовсе не встречаются в природе (промышленность), — по крайней мере, не встречаются именно в таком виде, —и что мы можем придать этому движению определенные заранее направление и раз-меры. Благодаря этому, благодаря деятельности человека и создается представление о причинности, представление о том, что одно движе-ние есть причина другого. Правда, одно правильное чередование из-вестных естественных явлений может дать начало представлению о причинности — теплота и свет, получаемые от солнца, — но здесь нет настоящего доказательства, и в этом смысле Юм со своим скепти-цизмом был прав, когда говорил, что правильно повторяющееся post hoc никогда не может обосновать propter hoc *. Но деятельность че-ловека дает возможность доказательства причинности. Если, взяв зажигательное зеркало, мы концентрируем в фокусе солнечные лучи и вызываем ими такой эффект, какой дает обыкновенный огонь, то мы доказываем этим, что от солнца получается теплота. Если мы вло-жим в ружье порох, капсюлю и пулю и затем выстрелим, рассчиты-вая на известный заранее по опыту эффект, то мы должны быть в со-стоянии проследить во всех его деталях весь процесс зажигания, сгорания, взрыва от внезапного превращения в газы, давления газа на пулю. И в этом случае скептик не в праве уже утверждать, что из прошлого опыта не следует вовсе, будто и в следующий раз повто-рится то же самое. Действительно, иногда случается, что не повто-ряется того же самого, что капсюля или порох отказываются слу-жить, что ствол ружья разрывается и т. д. Но именно это доказывает причинность, а не опровергает ее, ибо при каждом подобном откло-нении от правила можно, производя соответствующее исследование, найти причину этого: химическое разложение капсюли, сырость и т. д. пороха, поврежденность ствола и т. д., так что здесь собственно производится двойная проверка причинности. Естествоиспытатели и философы до сих пор совершенно пренебрегали исследованием влияния деятельности человека на его мышление; они знают, с одной стороны, только природу, а с другой - только мысль. Но существен-
* Post hoc – propter hoc после этого – по причине этого Примеч.ред

нейшей и первой основой человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не одна природа, как таковая, и разум человека развивался пропорционально тому, как он научался изме-нять природу. Поэтому натуралистическое понимание истории, — как оно встречается например в той или другой мере у Дрэпера [31] и других естествоиспытателей, стоящих на той точке зрения, что только природа действует на человека и что естественные условия определяют повсюду его историческое развитие, — односторонне и забывает, что человек тоже действует на природу, изменяет ее, со-здает себе новые условия существования. От «природы» Германии, ка-кой она была в эпоху переселения в нее германцев, чертовски мало осталось. Поверхность земли, климат, растительность, животный мир, даже сам человек бесконечно изменились с тех пор, и все это благодаря человеческой деятельности, между тем как изменения, <происшедшие> за это время в природе Германии без человеческого содействия, ничтожно малы.
Ньютоновское тяготение. Лучшее, что можно сказать о нем, это — что оно не объясняет, а наглядно представляет современное состояние движения планет. Дано движение, дана также сила притя-жения солнца; как объяснить, исходя из этих данных, движение?— Параллелограмом сил, т. е. тангенциальной силой, становящейся теперь необходимым постулатом, который мы должны принять, т. е. если мы предположим вечность существующего порядка, то мы дол-жны допустить первый толчок, бога. Но, с одной стороны, существую-щий порядок планетного мира не вечен, а с другой стороны — движе-ние первоначально вовсе не сложно, а представляет простое враще-ние. Применение параллелограма сил здесь неверно, поскольку оно не ограничивается тем, что указывает на искомую, еще не известную, величину, на х, т. е. поскольку оно претендует не просто поставить вопрос, а решить его.
Сила. Анализировать также отрицательную сторону — сопро-тивление, которое противопоставляется перенесению движения.
Взаимодействие — вот первое, что мы наблюдаем, когда начи-наем рассматривать движущуюся материю в целом с точки зрения современного естествознания. Мы наблюдаем ряд форм движения:
механическое движение, свет, теплоту, электричество, магнетизм, химическое сложение и разложение, переходы агрегатных состояний, органическую жизнь, которые все — если исключить пока органи-ческую жизнь — переходят друг в друга, обусловливают взаимно друг друга, являются здесь—причиной, там—действием, причем совокупная сумма движений, при всех изменениях формы,
остается одной и той же (спинозовское: субстанция есть causa sui, выражает прекрасно взаимодействие). Механическое движение превращается в теплоту, электричество, магнетизм, свет и т.д., и об-
ратно. Так в естествознании подтверждается то, что говорит Гегель
(где?), что взаимодействие является истинной causa finalis вещей.
Мы не можем пойти дальше познания этого взаимодействия, ибо
позади него нет ничего познаваемого. Раз мы познали формы
движения материи

15

(для чего, правда, нам нехватает еще очень многого ввиду кратко-временности существования естествознания), то мы познали и самое материю, и этим исчерпывается познание., (У Грове все недоразу-мение

мение насчёт причинности основывается на том, что он не привлекает к рассмотрению категорию взаимодействия. Сама эта категория фигурирует у него, но нет абстрактной мысли о ней, и отсюда пу-таница — стр. 10—14)-[32]. Только исходя из этого универсального взаимодействия, мы приходим к реальному каузальному отноше-нию. Чтобы понять отдельные явления, мы должны вырвать их из всеобщей связи и рассматривать их изолированным образом, а в та-ком случае изменяющиеся движения являются перед нами — одно как причина, другое как действие...
Неуничтожаемость движения. Прекрасное место у Грове стр. 20 и сл. –[33]
Механическое движение. У естествоиспытателей движение всегда понимается как==механическому движению, перемещению. Это пе-решло по наследству из дохимического XVIII столетия и сильно за-трудняет ясное понимание вещей. Движение в применении к материи, это — изменение вообще. Из этого же недоразумения вытекает ярост-ное стремление свести все к механическому движению, — уже Грове «сильно склонен думать, что прочие свойства материи являются ви-дами движения и в конце концов будут сведены к ним» (стр. 16), чем смазывается специфический характер прочих форм движения. Этим не отрицается вовсе, что каждая из высших форм движения связана всегда необходимым образом с реальным механическим (внешним или молекулярным) движением, подобно тому как высшие формы движения производят одновременно и другие виды движения, хи-мическое действие невозможно без изменения температуры и элек-тричества, органическая жизнь невозможна без механических, мо-лекулярных, химических, термических, электрических и т. д. изме-нений. Но наличие этих побочных форм не исчерпывает существа главной формы в каждом случае. Мы несомненно «сведем» когда-нибудь экспериментальным образом мышление к молекулярным и химическим движениям в мозгу, но исчерпывается ли этим сущность мышления?
Делимость материи. Вопрос этот для науки практически безраз-личен. Мы знаем, что в химии имеется определенная граница делимо-сти, за которой тела не могут уже действовать химическим образом (атом), что механические атомы всегда находятся в соединении — молекула. Точно так же и в физике мы должны принять известные — для физического исследования мельчайшие — частицы, расположе-ние которых обусловливает форму и сцепление тел, колебания кото-рых выражаются в теплоте и т. д. Но мы и до сих пор ничего не знаем о том, тожественны ли между собой или различны физические и хи-мические молекулы. Гегель очень легко справляется с этим воп-росом о делимости, говоря, что материя – и то и другое, и делима и

непрерывна, и в то же время ни то, ни другое, что вовсе не является ответом (см. стр. 24)*, но что теперь почти доказано.
Естественно-научное мышление. План творения Агассиса, со-гласно которому бог творит, начиная от общего, переходя к частному и затем к единичному, создавая сперва позвоночное как таковое, затем млекопитающее как таковое, хищное животное как таковое, кошку как таковую и, наконец, только льва, т. е. творит сперва аб-страктные понятия в виде конкретных вещей, а затем конкретные вещи! См. Hackel, стр. 59-[34].
Индукция и дедукция. Hackel, стр. 75 и сл.-[35], где приводится индуктивное умозаключение Гете, что человек, обычно не имеющий межчелюстной кости, должен иметь ее, и где следовательно путем неверной индукции приходят к чему-то верному!
У Окена (Hackel, стр. 85 и сл.)-[36] можно заметить бессмыслицу, получившуюся от дуализма между естествознанием и философией.Окен открывает умозрительным путем протоплазму и клетку, но никому не приходит в голову рассмотреть этот вопрос естественно-научным образом — мышление должно решить его! А когда протоплазма и клетка были открыты, то Окен был всеми забыт!

Causae finales и efficientes превращены Геккелем, стр. 89, 90 –[37],
в целесообразно действующие и механически действующие причины, потому что causa finalis==6oryl Точно так же для него «механическое» попросту, согласно Канту,=монистическое, а не==механическое в смысле механики. При подобной терминологической путанице неизбежна чепуха. То, что Геккель говорит здесь о кантовской критике силы суждения –[38], не согласуется с Гегелем, G.d.Phil., стр. 603 –[ 39].
C богом никто не обращается хуже, чем верующие в него есте-ствоиспытатели. Материалисты <почти не говорят о нем> попросту обясняют положение вещей, не вдаваясь в подробные разговоры; они поступают так лишь тогда, когда назойливые верующие люди желают навязать им бога, и в этом случае они отвечают коротко в стиле Лапласа: Sire, je n'avais etc., или грубее, на манер голландских купцов, которые спроваживали немецких коммивояжеров, навязывавших им негодные фабрикаты: Ik kan die zaken niet gebruiken, и этим дело было кончено. Но чего только ни пришлось вытерпеть богу от своих защитников! В истории современного естествознания защитники бога обращаются с ним так, как обращались с Фридрихом-ВильгельмомIII в эпоху иенской кампании его генералы и чиновники. Одна армейская часть за другой сдает оружие, одна крепость за другой капитулирует перед натиском науки, пока наконец вся бесконечная область природы не оказывается завоеванной знанием и в ней не остается больше
* [Энгельс ссылается на это место таким образом: «См. Ниже лист5,3 о Клаузиусе ]

места для творца. Ньютон еще оставил ему «первый толчок», но запре-тил всякое дальнейшее вмешательство в солнечную систему. Отец Секки, воздавая ему всяческие канонические почести, тем не менее весьма категорически выпроваживал его из солнечной системы, раз-решая ему творческий акт только в отношении к первобытной туман-ности, и так во всех остальных областях. В биологии его последний великий Дод-Кихот — Агассис приписывает ему даже положитель-ную бессмыслицу: бог должен творить не только реальных живот-ных, но и абстрактных животных, рыбу как таковую! А под конец Тиндаль запрещает ему окончательно доступ к природе и отсылает его в мир эмоций, оставляя его только потому, что должен же быть кто-нибудь, кто знает обо всех этих вещах (природы) больше, чем Дж. Тиндаль! Что за дистанция от старого бога —творца неба и земли, хранителя всех вещей, без которого не может упасть ни один во-лос с головы!
Эмоциональная потребность Тиндаля не доказывает ровно ничего. Шевалье де-Грие имел также эмоциональную потребность любить Манон Леско и обладать ею, хотя она неоднократно продавала себя и его; он в угоду ей стал шулером и сутенером, и если бы Тиндаль захотел начать его упрекать за это, то он ответил бы своей «эмоцио-нальной потребностью»!
Bor==nescio; но ignorantia non est argumentum (Спиноза)*.
Зачатки в природе: государства насекомых (обыкновенные не выходят за рамки чисто естественных отношений), здесь даже социаль-ный зачаток. Тоже производящие животные, пользующиеся орудиями (пчелы и т. д., бобры), но второстепенное значение, без совокупного действия. — До того уже колонии кораллов и Hydrozoa, где инди-вид является в лучшем случае переходной ступенью, а телесная com-munity является по большей части ступенью к полному развитию. См. Никольсон –[40]. — Точно так же и инфузории являются высшей и отчасти очень диференцированной формой, до которой может дойти клетка.
Единство природы и духа. Для греков было ясно само собой, что природа не может быть неразумной, но и теперь еще даже самые глу-пые эмпирики доказывают своими рассуждениями (как бы ни были ошибочны эти последние), что они заранее убеждены в том, что при-рода не может быть неразумной, а искусство не может быть проти-воестественным.
Классификация наук, из которых каждая анализирует отдель-ную форму движения или ряд связанных между собой и переходя-щих друг в друга форм движения, является также классификацией, иерархией, согласно присущему им порядку, самих этих форм дви-жения, и в этом именно и заключается ее значение.
В конце прошлого столетия, после французских материалистов, материализм которых был по преинущестау механическим, обнару-
* [Последняя строки приписана Энгельсом позже]

жиласьпотребностьэнциклопедически резюмировать все естествозна--ние старой ньютоно-линнеевской школы, и за это дело взялись два гениальнейщих человека — Сен-Симон (не закончил) и Гегель. Те-перь, когда новый взгляд на природу в своих основных чертах сло-жился, ощущается та же самая потребность и предпринимаются по-пытки в этом направлении. Но так как теперь в природе доказана все-общая связь развития, то чисто внешнее расположение материала так же недостаточно, как гегелевские искусственные диалектические переходы. Переходы должны совершаться сами собой, должны быть естественными. Подобно тому как одна форма движения развивается из другой, так и отражения этих форм, различные науки, должны с необходимостью вытекать одна из другой.
Протисты. I. Бесклеточные начинают свое.развитие с простого белкового комка, вытягивающего и втягивающего в той или иной форме псевдоподии, — с монеры (современные монеры наверное очень отличны от первобытных, так как они по большей части пита-ются органической материей, заглатывают инфузорий и диатомей, т. е. тела, которые стоят выше их самих и возникли лишь позже), и, как показывает таблица 1 у Геккеля, имеют историю развития, проходя через формы бесклеточных, жгутиковых инфузорий –[41]. Уже здесь обнаруживается стремление к формированию, свойственное всем белковым телам. Это стремление к формированию выступает, далее, у бесклеточных Foraminifera, которые выделяют из себя весьма худо-жественные раковины (предвосхищают колонии, кораллы и т. д.) и предвосхищают форму высших моллюсков так, как трубчатые водо-росли (Siphoneae) предвосхищают ствол, стебель, корень и форму листа высших растений, являясь однако простым, лишенным струк-туры белком. Поэтому надо отличать протамебу от амебы *.
2. С одной стороны, образуется различие между кожей (Ecto-
sark) и внутренним слоем (Endosark) у наливняка — Actinophrys
sol., Nicholson, стр.49-[42]. Кожный слой дает начало псевдоподиям
(у Protorfyxa эта ступень является уже переходной ступенью, см. Геккель, таблица 1 –[43]. На этом пути развитие белка повидимому
не пошло далеко.
3. С Другой стороны, в белке диференцируется ядро и ядрышко (Nucleolus) — голые амебы. Отныне начинается быстрое формообра-зование. Аналогично развитие молодой клетки в организме, ср. об этом Вундта (в начале) –[44]. У Sphaerococcus, как и у Protomyxa, образование клеточной оболочки является переходной фазой, но уже и здесь мы имеем начало циркуляции сократительной вакуоли. То, наконец, мы встречаем склеенную из песка раковину (Difflugia, Nicholson, стр.47) –[42], как у червей и у личинок насекомых, то действительно выделенную животным раковину.
** 4. Клетка с постоянной клеточной оболочкой. В зависимости от твердости клеточной оболочки отсюда развивается, по Геккелю,
стр.382 –[45] либо растение, либо, при мягкой оболочке, животное
(? В таком всеобщем виде, наверное нельзя этого утверждать). Вместе

* [На полях имеется отметка: «Индивидуально незначительные, они де-
лятся и так же соединяются»]
** [На полях примечание: «Зачаток высшего диференцирования»]

с клеточной оболочкой появляется определеннаяи в то же время пластическая форма.Здесь опять-таки различие между простой
клеточной оболочкой и выделенной раковиной. Но (в отличие от
пункта 3) вместе с этой клеточной оболочкой и этой раковиной прек-
ращается вынускание псевдоподиев. Повторение прежней формы (жгутиковые) и прежнего разнообразия форм. Переходную ступень образуют ла-биринтовые (Labyrynthularii), Геккель, стр. 387-[46], которые отлагают наружу свои псевдоподии и ползают в этой сети, изменяя в извест-ных пределах свою нормально веретенообразную форму. — Грега-рины (Gregarinae) предвосхищают образ жизни высших паразитов— некоторые представляют уже не отдельные клетки, а цепи клеток, Геккель, 451-[47], но содержат только две-три клетки—жалкий за-чаток. Высшее развитие одноклеточных организмов в инфузориях, поскольку последние действительно одноклеточны. Здесь значитель-ное диференцирование (см. Никольсон). Снова колонии и зоофиты (Epistylis). Точно так же наблюдается значительное развитие формы у одноклеточных растений (Desmidiaceae, Геккель, стр. 410).
5. Дальнейшим шагом вперед является соединение нескольких клеток в одно тело, а не в одну колонию. Сперва каталлакты Геккеля (Magosphaera planula, Геккель, стр. 384-[48], где соединение клеток является только фазой развития. Но и здесь уже нет больше псев-доподиев (Геккель не говорит точно, не являются ли они переход-ной ступенью). С другой стороны, радиоларии — тоже недиферен-цированные кучи клеток, но зато они сохранили псевдоподии и в необычайной степени развили геометрическую правильность рако-вины, которая уже играет некоторую роль у чисто бесклеточных корненожек, — белок как бы окружает себя своей кристаллической формой.
6. Magosphaera planula образует переход к настоящей Planula и Gastrula и т. д., дальнейшее смотри у Геккеля, стр. 452 и cл.[49]
Индивид. И это понятие разложилось и стало совершенно отно-сительным. Kormus, колония ленточных глистов; с другой стороны, клетка и метамера как индивид в известном смысле (Anfhropogenie и Morphologic).
Повторение орфологических форм на всех ступенях развития:
клеточные формы (обе главные уже в Gastrula) — образование мета-мер на известной ступени: Annulosa, Arthropoda, Vertebrata. В го-ловастиках амфибий повторяется первобытная форма личинки ас-цидии. Различная форма сумчатых, повторяющаяся у последовых (считая даже только живущих в настоящее время сумчатых).
Ко всей истории развития организмов надо применить закон ускорения пропорционально квадрату расстояния во времени от ис-ходного пункта. Ср. у Геккеля в Schopfungsgeschichte и Anthropo-genie — органические формы, соответствующие различным геологи-ческим периодам –[50]. Чем выше, тем быстрее идет дело.
Вся органическая природа является одним сплошным доказа-тельством тожества или неразрывности формы и содержания. Мор-фологические и физиологические явления, форма и функция обус-

ловливают взаимно друг друга. Диференцирование формы
(клетка) обусловливает диференцирование вещества в мускуле,
коже, костях, эпителии и т.д., а диференцирование вещества
обусловливает в свою очередь диференцирование формы.
Кинетическая теория газов: «В совершенном газе... молекулы находятся уже на таком расстоянии между собой, что можно прене-бречь их взаимным воздействием друг на друга» (Клаузиус, стр. 6)-[51]. Что заполняет промежутки? Тоже эфир. Здесь значит постулат материи, которая не расчленена на молекулярные или атомные плетки *.
Закон тожества в старометафизическом смысле есть основной закон старого мировоззрения: а==а. Каждая вещь равна самой себе. Все было постоянным — солнечная система, звезды, организмы. Естествознание опровергло этот закон в каждом отдельном случае, шаг за шагом; но теоретически он все еще продолжает существовать, и приверженцы старого все еще противопоставляют его новому. Вещь не может быть одновременно сама собой и чем-то другим. И однако естествознание в последнее время доказало в подробностях (см. выше [стр. 8—9]) тот факт, что истинное, конкретное тожество содержит в себе различие, перемену. Как и все метафизические категории, абстрактное тожество годится лишь для домашнего упо-требления, где рассматриваются незначительные отношения или ко-роткие промежутки времени; границы, в рамках которых оно при-годно, различны почти в каждом случае и обусловливаются приро-дой того объекта, к которому его применяют, — в планетной системе, где для обыкновенных астрономических выкладок можно без чув-ствительной погрешности принимать эллипсис за основную форму, эти границы значительно шире, чем в случае какого-нибудь насе-комого, проделывающего свои превращения в течение нескольких недель (привести другие примеры, например изменение видов, про-исходящее в течение многих тысячелетий). Но для синтетического естествознания абстрактное тожество совершенно недостаточно даже к любой отдельной области, и хотя в целом идея о таком тожестве практически теперь отвергнута, но теоретически она все еще вла-ствует над умами, и большинство естествоиспытателей все еще во-ображает, что тожество и различие являются непримиримыми про-тивоположностями, а не односторонними полюсами, имеющими зна-чение только в своем взаимодействии, во включении различия в тожество.
Естествоиспытатели воображают, что они освобождаются от фи-лософии, когда игнорируют или бранят ее. Но так как они без мышле-ния не могут двинуться ни на шаг, для мышления же необходимы логические определения, а эти определения они неосторожно заим- ствуют либо из ходячего теоретического достояния так называе-мых образованных людей, над которым господствуют остатки давно прошедших философских систем, либо из крох обязательных универ-
* См. [примечание на стр. 17.]

21

ситетских курсов по философии (что приводит не только к отры-вочности взглядов, но и к мешанине из воззрений людей, принад-лежащих к самым различным и по большей части самым скверным школам), либо из некритического и несистематического чтения вся-кого рода философских произведений, — то в итоге они все-таки оказываются в плену у философии, но, к сожалению, по большей части — самой скверной; и вот люди, особенно усердно бранящие философию, становятся рабами самых скверных вульгаризирован-ных остатков самых скверных философских систем.
Из области истории. Современное естествознание, — единствен-ное, о котором может итти речь (как о науке), — в противополож-ность гениальным догадкам греков и спорадическим, случайным ис-следованиям арабов, начинается с той грандиозной эпохи, когда буржуазия сломила мощь феодализма, когда на заднем плане борьбы между горожанами и феодальным дворянством показалось мятеж-ное крестьянство, а за ним революционные пионеры современного пролетариата с красным знаменем в руке и с коммунизмом на ус-тах, — начинается с той эпохи, которая создала монархии Европы, разрушила духовную диктатуру папства, воскресила греческую древ-ность и вместе с ней высочайшее развитие искусства в новое время, которое разбило границы старого мира (orbis) и впервые, собственно говоря, открыло землю <оно революционно, как и вся та эпоха>.
Это была величайшая из революций, какие до тех пор пережила земля. И естествознание, развившееся в атмосфере этой революции, было насквозь революционным, шло рука об руку с пробуждающейся новой философией великих итальянцев, посылая своих мучеников на костры и в темницы. Характерно, что протестанты соперничали с католиками в преследовании их. Первые сожгли Сервета, вторые сожгли Джордано Бруно. Это было время, нуждавшееся в гигантах и породившее гигантов, гигантов учености, духа и характера, — это было время, которое французы правильно назвали Ренессан-сом, протестантская же Европа односторонне и ограниченно — Ре-формацией.
И естествознание тоже провозгласило тогда свою независимость, правда, не с самого начала, подобно тому как и Лютер не был пер-вым протестантом. Чем в религиозной области было сожжение Лю-тером папской буллы, тем в естествознании было великое творение Коперника, в котором он—хотя и робко, после 36-летних колеба-ний и, так сказать, на смертном одре — бросил церковному суеве-рию вызов. С этого времени исследование природы освобождается по существу от религии, хотя окончательное выяснение всех под-робностей затянулось до настоящего времени, все еще не завершив-шись во многих головах. Но с тех пор развитие естествознания по-шло гигантскими шагами, увеличиваясь, так сказать, пропорцио-нально квадрату удаления во времени от своего исходного пункта, точно желая показать миру, что по отношению к движению высшего цвета органической материи, человеческому духу, как и по отношению к движению неорганической материи, действует обратный закон.
Первый период нового естествознания заканчивается — в обла-с-
ти неорганического мира— Ньютоном. Это период овладения

данным материалом; в области математики и астрономии, статики и динамики он дал великие достижения, особенно благодаря работам
Кеплера и Галилея, из которых Ньютон извлек ряд следствий. Но в области органических явлений еще не вышли за пределы первых за-чатков знания. Еще не было исследования исторически следующих друг за другом и сменяющих друг друга форм жизни, точно так же как и исследования соответствующих им и изменчивых условий жизни, — не существовало палеонтологии и геологии. Природа во-обще не представлялась тогда чем-то исторически развивающимся, имеющим свою историю во времени. Интересовались только простран-ственной протяженностью; различные формы группировались не одна за другой, а одна подле другой, естественная история считалась чем-то неизменным, вековечным, подобно эллиптическим орбитам планет. Для более или менее основательного изучения форм органи-ческой жизни недоставало обеих основных наук — химии и науки о главной органической структурной форме, клеточке. Революцион-ное по своему началу естествознание оказалось перед насквозь кон-сервативной природой, в которой и теперь все было таким же, как и в начале мира, и в которой все останется до скончания мира таким же, каким оно было в начале его.
Характерно, что это консервативное воззрение на природу как |в неорганическом, так и в органическом [...] *.
Астрономия Физика Геология Физиология растений Терапевтика
Механика Химия Палеонтология Физиология животных Диагностика
Математика Минералогия Анатомия
Первая брешь — Кант и Лаплас. Вторая — геология и палеон-тология (Ляйелль, медленное развитие). Третья — органическая хи-мия, изготовляющая органические тела и показывающая примени-мость химических законов к иным телам. Четвертая — 1842, меха-ническая теплота, Грове. Пятая—Дарвин, Ламарк, клетка и т. д. (борьба Кювье и Агассиса). <Подчеркнуть противоречия старого мировоззрения: первый толчок, бесчисленные акты творения органи-ческих существ, телеология.> Шестая—сравнительный элемент в анатомии. Климатология. (Изотермы.) Научные экспедиции и путе-
шествия с середины XVIII в. География животных и растений,
вообще физическая география (Гумбольдт), приведение в связь ма-териала. Морфология (эмбриология, К.-Э. ф.-Бер) **.
Старая телеология пошла к черту, но теперь крепко господствует твердая уверенность, что материя в своем вечном круговороте дви-
жется согласно законам и на известной ступени должна — то в одном месте, то в другом — производить с необходимостью в органическом существе мыслящий дух.
Пусть дано нормальное существование животных при условиях,
в которых они живут и к которым они приспосабливаются; условия существования человека, лишь только он обособился от животного в узком смысле слова, оказываются еще не существующими; их приходится выработать лишь будущему историческому развитию.
* [Фраза обрывается незаконченной.]
** [Все это замечание до этого места перечеркнуто. Ср. ниже начало «Ста-
рого ввсдения».

23

Человек -- единственное животное, которое способно выбраться из чисто животного состояния, его нормальное состояние соответст-вует его сознанию, он должен сам его создать.
Противоречивость теоретического развития: от horror vacui * пе-реходят сейчас же к абсолютно пустому мировому пространству; и лишь за тем появляется эфир **.
Generatio aequivoca***. Все произведенные до сих пор исследова-ния <ограничиваются тем, что происхождение...> приводят к сле-дующему: в жидкостях, содержащих разлагающиеся органические вещества и открытых доступу воздуха, возникают низшие организмы:
протисты, грибы, инфузории. Откуда происходят они? Возникли ли они путем generatio aequivoca или же из зародышей, занесенных из воздуха? Таким образом исследование ограничивается совершенно узкой областью — вопросом о плазмогонии.
Предположение, что новые живые организмы могут возникнуть из разложения других организмов, относится по существу к эпохе, когда признавали неизменность видов. Тогда оказывалось необхо-димым признавать возникновение всех, даже наиболее сложных ор-ганизмов путем первичного зарождения из неживых веществ, и если не хотели прибегать к творческому акту, то легко приходили к тому взгляду, что процесс этот легче объяснить при допущении формирую-щего материала, происходящего уже из органического мира; тогда уже перестали думать о том, чтобы произвести химическим путем ка-кое-нибудь млекопитающее прямо из неорганической материи.
Но подобное допущение идет вразрез с современным состоянием естествознания. Химия своим анализом процесса разложения мерт-вых органических тел доказывает, что процесс этот дает при каждом дальнейшем шаге все более мертвые, все более близкие к неорганиче-скому миру продукты, которые все менее пригодны для использо-вания их в органическом мире, и что этому процессу можно придать другое направление и добиться использования этих продуктов разложения только в том случае, если они попадут своевременно в пригодный для этого, уже существующий организм. Самый глав-ный <продукт> носитель образования клеток — белок разлагается раньше всего, и до сих пор еще не удалось получить его синтетиче-ским путем.
Мало того. Организмы, о первичном зарождении которых из органических жидкостей идет дело в этом исследовании, предста-вляют собой сравнительно низкие, но уже значительно диференци-рованные бактерии, дрожжевые грибки и т. д., обнаруживающие процесс жизни, состоящий из различных фаз, — отчасти же инфу-зорий, снабженных довольно развитыми органами. Все они, по мень-шей мере, одноклеточные. Но с тех пор как мы познакомились с бесструктурными монерами, было бы нелепо желать объяснить возникновение хотя бы одной-единствеппон клетки прямо из мер-
* Horror vacul — болд!и> пустоти. Примеч. pcfl.
** [Этот абзац написан карандашом.]
*** Generatio aequivoca- самопроизвольное зарождение.Прим. ред

24

Поиск по сайту: