Часть третья. «Король и шут»

Из другой комнаты послышался престарелый мужской голос: «А где твой молодой человек?».

- он в туалет пошел! – ответила девушка, с которой юноша пришел в этот дом в гости к ее подруге на день рождения дедушки.

- твою мать! – он осознал, что курит в этом «интимном» месте, оскверняя его. Юноша заметался по комнате в поисках, куда бы сбросить окурок, размахивая фотографией, надеясь разогнать дым. Взгляд остановился на небольшой металлической банке на углу камина. Он схватил ее, судорожно открыл, бросил в нее окурок, закрыл и быстро поставил на место.

- Молодой человек, а что вы тут делаете? – за спиной юноши раздался недовольный голос старика.

- Увидел свет свечей, стало интересно, вот и заглянул! – спокойно, не поворачиваясь к деду, ответил юноша. Старик скромной поступью поравнялся с юношей и выпученными глазами и полным негодования взглядом уставился в упор:

- вы тут курили? – готовый с оскорблениями наброситься на него, вскрикнул старик. Юноша, как друг, который успокаивает друга, положил ему на плечо ладонь. Не отводя глаз от дедушки, чтобы не выдать себя, уверенно с улыбкой продолжил:

- да что вы, лучезарный мой? Да как можно в чужой квартире без разрешения, да еще в таком месте? – в его голосе звучал сарказм - понимаю, что мы едва знакомы, но я вроде не создаю впечатления в конец дурного человека! Много курю, вся одежда провоняла табаком, да изо рта, наверняка, воняет, как из пепельницы, вот вам и показалось. Запах табака от меня давно уже, как запах одеколона, от только что выбритого лица – на всю квартиру. Меня многие за это ругают! Даже моя девушка – подруга вашей внучки! – оправдался юноша. Старик сделал вид, что поверил, но для себя решил: «сегодня буду гостеприимен, а завтра скажу внучке, чтобы ноги этого нахала в моем доме не было».

Дед взял из его рук фотографию, даже не взял, а вырвал. Достал из кармана клетчатый платочек и заботливо протер стекло, под которым полным ртом золотых зубов улыбалась старушка. Убрал его в карман, и глядя на фотографию, с не поддельной скорбью тяжело вздохнул. Поцеловал ее и поставил обратно на стол:

- это моя жена! Умерла пять лет назад. До сих пор не могу забыть ее. Она была лучшей женщиной в моей жизни – скупая слеза покатилась по щеке. Юноша иронично закатил зрачки: «О! Боже! Какая жалость!». Старик снова достал из кармана платочек и весьма театрально промокнул уголки глаз. Юноше показалось эта сентиментальность настолько наигранной, что захотелось дать дедушке дружеский подзатыльник со словами «соберись, тряпка!». Вдруг на лице юноше промелькнула нотка тревожности:

- ну вот! Дедушка задел себя за живое. В худшем случае, мне предстоит узнать замечательную историю его жизни и любви, которой даже классики не описывали. В лучшем случае… да, черт возьми, любой другой вариант, в принципе, будет лучше.

Старик медленно встал на одно колено, припал головой к краю стола, и что-то начал под нос неразборчивое бормотать. Юноша улыбнулся и, вставив руки в бока, принял позу человека, которому откровенно «вешают лапшу на уши», но в место того чтобы прекратить это, ждет продолжения:

- такой ты милый, редковолосый и седовласый мой! Только истерику не закати, ранимый ты мой. В мои планы не входило твои сопли утирать. На фига, я вообще согласился прийти на этот праздник? Там, от куда я приехал, была куда предсказуемая и теплая обстановка! – в это время дедушка поднялся и вроде был готов уходить, но замешкался. Неожиданно, как подкошенный, он рухнул на колени, закрыл лицо ладонями и навзрыд зарыдал, что-то вновь бормоча сквозь слезы. Юноша от испуга резко отскочил назад и, собрав перед собой кулаки, встал в стойку для самообороны:

- Тьфу, на тебя! Напугал, непредсказуемый ты мой! Просто, пиздец! Чуть сердце из груди не выскочило! Паршивый театр одного актера! Где мое место в зрительном зале, и кто вообще мне продал билет на этот дешевый спектакль? Или тут и моя роль есть, только мне не сказали. Так-то я вроде не соглашался, да и актер из меня плохой! Я только оргазмы хорошо имитирую, как мне кажется, когда пьяному туда - сюда уже изрядно утомило, а кончить не могу. Или меня снимает скрытая камера из шоу «улыбнитесь! Вас разыграли». Как бы этот спектакль для меня хреново не кончился! А то кто этого деда знает, может он действительно служитель, какого-нибудь сатанинского культа! В наше время это модно! – он улыбнулся, вспомнив свою предыдущую фантазию по поводу спасения трупа бабки из рук правой руки сатаны, где дед был воплощением чистого зла, и воображение разыгралось снова.

Сейчас из-за пояса вытащит древний клинок, пырнет меня им в шею и зловеще рассмеётся. Эхо разнесет этот, холодящий душу, смех по окрестным улицам, сорвав в испуге с ветвей, спящих птиц. В одном фильме ужасов такое видел! Жутко! Потом, пока я тут на полу, корчась в муках, зажимая сонную артерию, буду глазами молить о помощи, он прочитает древнее заклинание и принесет мою душу в жертву жителям ада взамен на бабку. Паркетный пол взрывом разлетится на дощечки, и из-под него старуха восстанет из мертвых, а дальше как в сказке - заживут они долго и счастливо. Он - сбрендивший старик - маньяк и она – полуразложившийся зомби. Охуенный союз! А чтобы скрыть улики своего обряда, тело мое не похоронит, на помойку не выкинет, а облепив стены ванной комнаты полиэтиленовой пленкой, выпотрошит меня и расчленит. Содержимое кишечника в унитаз. Ноги, руки и другие части тела в огромный котел и варить. После варки мясо от костей легче отделяется. Вареное мясо, кишечник, внутренние органы, мозг с глазами заботливо перемелет в кухонном комбайне до однородной массы. Полученный паштет, аккуратно сложит в пакеты из-под мусора. Ночью их отвезет на пустырь, каких много на окраинах этого города. И скормит бездомным собакам, которыми просто кишат спальные района. Вот у них пир будет! Они одуреют от пятидесяти килограмм счастья (как минимум), сперва не поверив своим глазам. Думаю минут за тридцать все слопают, не оставив даже мокрого места. Кости прокалит на огне. Из них уйдут все органические вещества, и они станут хрупкими и ломкими. Легко и не принужденно раздробит молотком до мелкой пыли, а затем отнесет и рассыплет ее в детской песочнице. Пусть дети прах мой с песком мешают, когда будут куличики лепить. Пока их мамаши, неподалеку на скамеечке плетут сплетни и втайне от мужей, хлещут дешевое пойло вприкуску с никотином и сухариками! Пленка из ванной комнаты сгорит в мусорном баке. И пусть на это ушел бы целый день, зато улик как не бывало, и уже ничто не помешает ему с его женой жить долго и счастливо! Тут ведь по принципу: нет тела – нет дела.

От куда я знаю, как надо поступать с трупом? Нет, я не убивал людей, ради того, чтобы утолить жажду убийства и потом не заметал следы преступления. Я просто неплохо разбираюсь в кулинарии.

Черт возьми, чего-то так жалко себя стало, и жить дальше очень захотелось! Если умирать, то не от рук этого сбрендившего старика. Дед, учти, я ведь у мамы с папой один! Это мое самое главное оправдание против того, чтобы в жертву принес не меня! Меня не жалко, сердца родительские пожалей! Сам ведь отец! Расстроятся они, и очень сильно, если на выходные не приеду и не позвоню! Сын пропал! И не ясно жив он или мертв. А если мертв, то похоронен не по-человечески и не к кому на кладбище в троицу пойти! Горе убьет их! Не одного меня убьешь, а еще двух святых людей! Они-то точно не заслужили такого жестокого конца! Растили – растили сына, душу вкладывали, годы теряли, а пропал и все! Ни чада, ни внуков! Получается, все было зря! Жизнь, наполненная смыслом, тут же станет прожитой напрасно!– последние слова юноша принял близко к сердцу, и его внезапно передернуло от мгновенно возникшей печали. Тем временем дедушка все не унимается: рыдает как ребенок, редко отвлекаясь на то, чтобы голову почесать, промежность, пятку, то на часы посмотреть.

Юноша представил себя на месте своих родителей и, прочувствовав все их горе от собственной смерти, решил найти способ урегулировать сложившуюся ситуацию. До чего до фантазировав, он забыл, что его смерть – это только игра воображения.

- возьми-ка лучше, кровожадный ты мой, для жертвоприношения ребенка из многодетной семьи! В этой стране много таких, где детей от четырех и более. По телевизору видел семью - тринадцать детей! Обалдеть можно! Видно муж с женой даже не слышали о средствах контрацепции! Или они одни из тех, кто любое дело доводит до конца и секс не исключение! А чего зря «туда-сюда» делать, только время драгоценное терять! Мне вот интересно с таким детским садом, у них время на сон есть? Или они всегда перекрыты препаратами, которые бодрят и гонят сон! Придешь к ним в гости и спрашиваешь: «а у вас есть попить! Жажда мучает» - а тебе в ответ «Да! возьми в холодильнике!». Заходишь на кухню, там в ряд пять морозильных камер до потолка. Открываешь первый, а он доверху набит энергетиками и пакетиками с разноцветными таблетками. Еще бы, с такой жизнью без таблеток не улыбнешься! А квартиру их даже представлять боюсь! Казармы, на мой взгляд, более романтичны, а запах гуталина от начищенных до блеска кирзовых сапог, вдыхается, как свежий разряженный воздух летом после грозы.

Если у них ребенка похитишь, уверен, они даже не заметят! А обнаружат потерю, не расстроятся, вздохнут с облегчением - на один рот меньше стало. В доме и так жрать нечего! Мать – замученная домохозяйка, отец – охранник в супермаркете и скромное пособие от государства. Ну а расстроятся, то с горя еще одного сделают, им не привыкать! Это семья – инкубатор детей для различных ритуалов и жертвоприношений! С одним ребенком бабку к жизни не вернул. Не беда! Бывает такое - вдруг во время жертвоприношения что-то пошло не так! Убил раньше, чем планеты выстроились в одну линию, луна была не до конца полная, заклинание произнес не правильно, потому что шепелявил, не тем ножом горло перерезал, кровь не той группы, начальнику загробного мира жертва не понравилась, да много каких нюансов! Не вопрос! Бери другого! У них не убудет! – продолжал юноша размышлять об оправдании себя, чтобы только не стать жертвой. Не хотелось умирать из-за какой-то старухи, в которой самое дорогое – это ее зубы: «вот была бы молодая, красивая, умная – «спортсменка, комсомолка и просто хорошая девушка» (слова из кинофильма «Кавказская пленница»), тогда бы подумал» – застенчиво заключил он.

- хотя… этот старый негодяй не похож на лютого психопата! Да даже, если чего надумает, хилый он, я его с одного удара в нокаут отправлю. Хотя! Неправильно врага недооценивать! – старик уже шмыгает носом, одной рукой трет глаза, другой в носу ковыряет, достает содержимое, катает в комочки и размазывает по ковру. Юноша, увидев это подумал: «Фу! Какая мерзость! Не наступить бы потом ногой на это место! Лучше даже не представлять, что его козявки к моим носкам прилипли, а снимая их перед сном, пальцами в них вляпаюсь, иначе затошнит! Во что мы только порой не наступаем! А сколько их он уже за пять лет размазал тут по паласу! Бррр! Вот, блять! Я ведь без тапок! Я уже могу стоять на его «сухариках»! Тьфу! Надо взять за правило – пришел в гости, сразу требовать у хозяев тапки! Приду домой выкину эти носки!

Да, о чем я? Врага нельзя недооценивать! Вот был случай. Электричка, все места заняты. Идет по вагону бабушка – божий одуванчик с огромным рюкзаком за спиной, раза в два больше ее самой. На дачу едет, к земле тянет. А то! Каждый новый день теперь на вес золота. А пора уже, как никак, начитать привыкать к сырой земле-матушке. Подходит к нашему месту и говорит: «милки, уступите бабушке место!». Среди сидящих работяг, находится джентльмен, он то и уступает ей место. Бабушка, словно перышко скидывает с плеч рюкзак, садится и того, кто встал, просит: «сынок, закинь мешочек мой на полочку для багажа!». Сынок, это легко сказано! На самом деле детина, глядя на которого девушки думают: «а член у него такой же, как булава у Илья Муромца?», а мужское население: «не дай Бог, такой в темном переулке попросит сигарет, а тебя их нет! Да и к тому же, ты не куришь!». В общем, богатырь былинный. И вот этот сынок, помня с какой легкостью бабушка, которой раз пукнуть и она представиться, сняла со своих плеч рюкзак, берет его. И, о, Боже милостливый! У паренька от напряжения наливается алым лицо, глаза лезут из орбит, руки и ноги задрожали от напряжения. Настолько была тяжела ноша. Он предпринимает попытку за попыткой поднять рюкзак. Весь вагон замер! В полной тишине раздаётся тревожный шёпот: «ой, чует мое сердце, надорвется он!» В итоге, находится человек неравнодушный к его мукам, не бросил в беде. Вместе они водрузили этот маленький рюкзачок на полку. Ха! Мяч в корзине, вагон вздохнул с облегчением. «Бабушка, у тебя там, что? Кирпичи что ли?». А она ему: «не твоего ума дела! Не поколение, а слабаки! Вот в наше время, помню, было…». И дальше понеслась пламенная речь минут на десять. Но на этом не конец истории!

Объявляют бабушкину остановку. Тот «сынок» уже вышел. Она просит рядом стоящего мужчину снять ей рюкзак с полки. Он недавно вошел в вагон, поэтому не в курсе того, что происходило сорок минут назад. «Да легко, старая!» - с бравадой гусара в голосе, говорит он. Взор всего вагона и мой снова устремился на полку и на мужчину, готовящегося снять рюкзак, в ожидании захватывающего продолжения! Воцарилось гробовое молчание. Ведь все помнят каких трудов стоило поднять рюкзачок на эту полку?

Раз: мужчина взялся за рюкзак. Два: тянет его на себя. Три: рюкзак падает на него, он не в силах его удержать, пятиться назад, балансируя с ним. Четыре: глаза чуть не лопаются от напряжения и удивления. Пять: он с грохотом падает в проем с криком: «блять! У тебя, старая, там что? Кирпичи что ли?». Шесть: матерясь, мужчина корчится в муках, держась за промежность, на которую острым углом упал рюкзак. Весь вагон до коликов в животе, до слез на глазах хохочет, а бабушка с легкостью перышка запрокидыет рюкзак себе на плечи и летящей походкой направляется к выходу.

Вот так бывает! Ее уже на том свете ждут, а сил в ней, как у Халка – мутанта зеленого. Попробуй вперед такой бабушки в голодный год в очереди за хлебом влезть! Хана! Уделает так, что долго еще хлеба не захочется, потому что жевать будет не чем! Поэтому и говорю, нельзя врага недооценивать! Вот и в дедушке, сухой, хилый, а может быть, скрытый потенциал есть! – юноша улыбнулся себе, провел рукой по лицу и сказал вслух:

- Да… Чего-то меня понесло! – тут же рукой закрыл себе рот – черт возьми! Я что это в слух сказал! Надеюсь, плаксивый мой, ты не услышал. Неудобно получится: он тут рыдает, а я о своем! Ладно, надо заканчивать это представление, пока он тут инфаркт на фоне своей загробной любви не заработал. Проблема еще в том, что мы тут одни! Представиться, а меня потом виновным в его смерти сделают! Мол, довел человека! Отчитывать и проклинать не за что будут. При чем, не отходя от тела. А я знаю, когда человек умирает, у него все сфинктеры расслабляются, т.е. дедушка вместе с духом спустит всю мочу и обгадиться. Комната наполнится не выносимой вонью, которая смердеть будет только у меня в носу, потому что я единственный кому будет все равно до его смерти, остальным будет не до смрада! Хотя есть вариант. Надо будет сделать три-четыре глубоких вдоха носом, чтобы «отключить» рецепторы воспринимающие запах и вонь исчезнет! Но мне бы не хотелось «забивать» рецепторы запахами мертвеца! Не готов на такие жертвы идти! Мне кажется, или я опять нарисовал хреновый исход событий для себя! – юноша едва сдержался, чтобы не рассмеяться в слух и по-дружески положил руку на плечо старику:

- не убивайтесь вы так! Все там, черт возьми, будем… в лучшем, как мне один священник говорил, мире! – с поддельной скорбью попытался успокоить старика юноша, а про себя продолжил - к тому же ваш будущий зять, как-то в одной беседе очень надеялся, что вы скоро и так покинете этот мир, к его счастью! У вас там какой-то капитал есть, который безбедно позволит ему и его жене, вашей внучке, жить долго и счастливо. А еще и квартира эта со склепом им достанется. Ведь сердечко уже не то, часто подводит и все никак окончательно не подведет! А там встретишь свою бабулю и будешь с ней уже целую вечность или облака мять, или на сковородке жариться, если верить религиозным писаниям. Хотя черт тебя знает, в какого бога ты веришь! Может и не бабка тебя встретит, а 70 девственниц под тебя Алах подсунет. Твою мать, насколько надо быть озабоченным, чтобы при написании очередной религии, придумать ахинею про 70 девственниц. Зачем столько? Зачем девственницы? Морока с ними одна! Правда, я даже не знаю, дедушка, что ты со своей старческой импотенцией будешь с ними делать! А бы лучше предпочел пару опытных, заводных, без комплексов блудниц. И чтобы вино рекой и сигареты не кончались. Еще бы хорошую стереосистему пожелал и огромную ауди картотеку. Вот - это жизнь! Вот – это рай!

- я не смог расстаться с ней, и придать ее тело земле! – начал старик. Юноша сделал глубокий вдох, закатил глаза и с не довольствием медленно выдохнул:

- все таки мне предстоит худший вариант развития событий. Придется узнать замечательную историю его жизни и любви, которой даже классики не описывали. Нет ну почему опять я! Трогательный ты мой, прошу, давай в двух словах! Когда из соседней комнаты так вкусно пахнет мясом по-французски, не могу думать не о чем, как только о еде! Пожалей ты меня! Сутки маковой росинки во рту не было!

Старик повторил:

- я не смог расстаться с ней, и придать ее тело земле! – тут юноша вспомнил свои предыдущие размышления, приподнял в ожидании шокирующей информации бровь и насторожился:

- Что ты сказал, непредсказуемый мой? Я не ослышался? Если ты не придал ее тело земле, то куда ты ее дел? Я что был прав? Я не готов, что сейчас он из самого темного угла этой комнаты выкатит в центр гроб и будет нас знакомить! Нее… я не готов! Увольте! Может и мои предположения про жертвоприношение тоже правда?

- я кремировал ее! – юноша с облегчением выдохнул - кремировал, чтобы она хотя бы прахом осталась со мной навсегда! – старик поднялся с колен и взял с края камина железную банку, в которую юноша недавно потушил окурок, прижал ее к груди и мечтательно закрыл глаза:

- ебать! Сердечный мой, только не открывай ее, а то я боюсь, узнав, что по мимо бабушки там еще и окурок, ты рано к жене в гости отправишься! – прокричал глазами юноша – а она, явно, еще не готова к твоему внезапному появлению. Ну… там в душ не сходила, укладку не сделала, губки, реснички не накрасила, румяны свеклой на свои морщинистые щеки не нанесла и педикюр с маникюром не сделала, не подбрилась где надо, лучшее нижнее белье не одела.

- этот сосуд содержит любовь всей моей жизни! Единственного человека, который понимал меня и любил больше жизни – он еще крепче прижал банку к груди.

- ага, теперь, правда, не только любовь всей твоей жизни, но и мой окурок сигареты «Davidoff» легкие с фильтром, за 110 рублей за пачку. Цена, которой 55 рублей в любом ларьке, а в этой сраной забегаловке (кафе у Ашота) они, сволочи черножопые, не продают сигареты. Продают зажигалку за 110 рублей, к которой в подарок пачка сигарет любой марки. Но, я думаю, разбитая витрина компенсировала разницу! Плохо, что это была последняя сигарета, а новых, по дороге сюда не купил. Забыл. ЧЕРТ! Все не слава богу! – юноша перевел взгляд на фотографию:

- ну что ты на меня укоризненно смотришь, старая? Извини, что в тебя сигарету затушил. Только ради твоего деда. Иначе бы его Кондратий хватил, увидь он, как я оскверняю капище его любви. Ты же хочешь еще немного от него отдохнуть? – в его голосе, у него в голове, звучала претензия.

- Да к тому же, это хорошие и дорогие сигареты. Покуришь на досуге! Мертвым, сигареты не вредны! И еще, если никогда не курила, то уже после пары затяжек, голову снесет, как с хорошего косячка! – продолжал оправдываться юноша.

- пойдем отсюда! Не очень люблю, когда сюда кто-то заходит кроме меня – сказал дед, ставя банку обратно на камин.

- да, конечно, пойдемте! – согласился юноша – вам надо сменить обстановку, а то, что-то вы в свой день рождения загрустили, а это не порядок. Гости, уверен, смогут поднять вам настроение – на пороге из комнаты он обернулся, хитро улыбнулся и многозначительно подмигнул старушке:

- не грусти здесь, седовласая моя!

- вы что-то сказали? – спросил старик.

- нет, нет! Вам показалось! – растеряно ответил юноша.

Поиск по сайту: