Сон, рассказанный С.А. Нилусу (39)

Приезжаю я как-то, в начале февраля 1900 года, к этому моему знакомому, прямо с вокзала. Поезд мой из деревни приходит в город в десятом часу вечера. Застаю моего знакомого и его семью за чаем. Не успел я со всеми поздороваться, а он мне и говорит:

- Знаете, я ведь вас насилу дождался: очень любопытный сон я про вас видел. Садитесь-ка рядышком, да за чайком-то я вам его и расскажу…

- А вы снам верите?

- Смотря по тому – каким, а этому сну, - сказал он серьезно и проникновенно, - нельзя не верить. Вот сами посудите. Видел я, что будто я с женой у вас в деревне: небольшой такой домик – маленькая передняя, из передней направо комната побольше. В этой комнате посередине стоит обеденный стол. В углу довольно большая икона. Мы сидим с вами и беседуем, и так все это последовательно, ясно, - ну совсем как наяву. Один из членов вашей семьи все что-то плачет… Подают обед. Кончили обедать, смотрю, - опять стол накрывают на четыре прибора. Это для кого же? – спрашиваю я, а вы мне отвечаете:

- Царь поблизости охотится – как бы не заехал! Вот, думаю, радость-то какая: царя Господь удостоит видеть! Вот радость-то!...

Только проходит времени немало – уже дело идет к сумеркам. Царь не едет. А мне и царя-то хочется повидать, да и ехать пора. Вижу – царя все нет, и стали мы с женой собираться уезжать. Подают нам тройку лошадей рыжих, великолепных. Только что мы с женой собрались сесть в коляску, как вдруг в лесу, что против подъезда вашего дома, такая поднялась пальба, что я приостановился да и спрашиваю:

- Что это, точно война какая?

А вы мне на это в ответ:

- Это, видно, государева охота стреляет!

И правда. Смотрю – из лесу скачет царская охота на конях, красиво так разряженная, и все стреляют, все птичек бъют. А мне все кажется, что это война, а не охота. Такое у меня чувство: не то охота, не то война, а разобраться не могу. Тут вы мне говорите:

- Должно быть, и государь сейчас приедет – оставайтесь!

Я и остался. Пошли назад к вам в дом, я по дороге, смотрю, лежат две собаки: одна рыжая, другая черная. Собак я до смерти боюсь – вот вы рыжую схватили за шею да к себе подмышку, а черная убежала да на крыльце дома и легла. А вы мне и говорите:

- Не бойтесь – эта не тронет!

И верно – мы вошли на крыльцо, она даже и не залаяла… Следом за нами в дом вошли генералы, все такие важные, а с нами ласковые, и говорят вам:

- Сейчас к вам царь приедет. Он вас очень любит и какое-то хочет поручить вам важное дело!

Смотрю: входит царь с царицей и с ними гувернантка с двумя маленькими великими княжнами. Государь вас обнимает и говорит:

- Я тебя очень люблю и хочу тебе поручить одно очень важное дело!

Государь говорит со мной ласково и для меня чрезвычайно и незаслуженно лестно…

Садимся за стол. А вы и говорите государю:

- Ваше императорское величество! Как же это великим княжнам-то нет приборов: надо велеть поставить!

- Ничего, - говорит государь, - мы их с императрицей на колени посадим!

- Каково это во сне-то просто как!

Сидим это мы, только вдруг смотрю я – из передней выходит и идет к ним отец Серафим Саровский, лицо у него цвета некрепкого чая, и я чувствую, что это его мощи восстали. Проходит он мимо нас, становится перед иконой и начинает молиться.

Мы все встали и тоже молимся. Только вдруг государь обращается к отцу Серафиму да и говорит:

- Отец Серафим, помолись за меня!

Отец Серафим не обернулся на эти слова и все продолжает молиться…

Опять государь говорит:

- Отец Серафим, помолись за меня грешного.

Отец Серафим все продолжает молиться, не оборачиваясь.

Тогда государь сказал:

- Отец Серафим! Я – Николай Второй, император всероссийский, помолись за меня, грешного.

Отец Серафим обернулся, взглянул на государя и ответил:

- Помолился, да и помолюсь!

И с этими словами благословил всех нас, проходя от иконы к столу, и сел за стол рядом со мною.

Я и спрашиваю его:

- Батюшка, отец Серафим! Это мощи ваши восстали?

- Да, - ответил он мне. – Мои мощи! – И добавил затем:

- Сегодня умрет!

Поиск по сайту: