Становление административно-командной системы и режима личности И.В.Сталина

Отказ от экономических методов хозяйствования, от практики хозрасчета означал поворот к административно-командным методам управления. «Штурмовые методы» строительства нового общества, методы «кавалерийской атаки» кроются не только в теоретических просчетах руководства, торопливости Сталина, желании достичь высот социализма одним эффективным скачком. Корень допущенных деформаций лежит в полном извращении идеи социализма, его гуманистической сущности.
Выбор пути завершился в конце 1929 г. на ноябрьском Пленуме ЦК ВКП(б), когда произошел фактически политический переворот, выразившийся в следующем:
- в изменении персонального состава руководства;
- в сломе прежней политики и методов ее проведения;
- во внедрении сталинских идеологических установок.
В июне 1929 г. по инициативе Сталина, которого поддержали члены Политбюро Молотов, Ворошилов и др., был взят курс на «великий перелом» - резкое повышение показателей.первого пятилетнего плана в области индустриализации и коллективизации сельского хозяйства. Это рушило всю систему и без того напряженных межотраслевых балансов. Для хозрасчета места почти не осталось. НЭП был «выброшен к черту», как выразился Сталин. Складывание административно-командной системы руководства обществом, а также культа личности Сталина привели к серьезным деформациям всей политической системы общества. Административно-командная система выражалась прежде всего в сосредоточении всех нитей руководства жизнью государства в центральных, республиканских и местных партийных комитетах, в руках партийно-государственной номенклатуры. Без разрешения Политбюро не могло быть принято и опубликовано ни одно постановление СНК, ни один Указ ВЦИК. При обсуждении вопросов в Политбюро решающее слово чаще всего принадлежало Сталину; нередко он формулировал тексты решений, а другие члены Политбюро лишь соглашались с его предложением. Для создания такой системы были политические, экономические и социальные причины. Вот основные из них.
1. Произошли определенные деформации в самой партии.
Прежде всего наблюдался форсированный рост партийных рядов. Если к концу 1925 г. численность партии превысила 1 млн., то уже в 1930 г. почти 2млн., в 1933 г. - 3.2 млн. Следует учесть, что рост партийных рядов отражал процессы, обусловленные высокими темпами индустриализации страны и соответственно ростом численности рабочего класса. В то же время с 1924 по 1933 гг. регулярно принимались директивы, которые требовали увеличить в партии прослойку рабочих от станка. На смену индивидуальному приему пришли кампании массовых призывов в партию, что отрицательно сказалось на качественном составе ее рядов. В 20-30-е годы не произошло и заметного повышения интеллектуального потенциала партии. К концу 30-х гг. свыше 80% коммунистов имели низшее и неполное среднее образование, высшее - лишь 5,5%. Среди секретарей обкомов, крайкомов и ЦК нацкомпартий свыше 40% не имели даже среднего образования. Такие руководители, являясь слабо подготовленными в теоретическом плане, воспринимали марксизм-ленинизм зачастую лишь как догму, что также являлось питательной средой распространения и укрепления административно-командной системы. К этому следует добавить, что образовательный уровень рабочих, за счет которых происходило преимущественно пополнение рядов партии, был крайне низким. В таких условиях партия практически не могла обеспечить должный уровень интеллектуального лидерства и «добровольно» делегировала свои права партийному аппарату, а через его иерархическое построение - на вершину пирамиды партийно-государственной власти, где все больше утверждался режим единоличного руководства Сталина. Партия начала утрачивать свое предназначение быть коллективной «лабораторией политической мысли», на которую к тому же в буквальном смысле начался запрет. В условиях реконструкции народного хозяйства на партийной политике не мог не сказаться рост технократических тенденций, что привело к размыванию ее гуманитарных ориентиров, нравственных ценностей. Партийный аппарат стал главной несущей конструкцией административно-бюрократической системы советского общества. Безраздельная власть Сталина вовсе не означала, что те или иные представители партийно-государственного аппарата не делали попыток стать на сторону народа, бросить вызов деспотическому господству вождя. Хотя эти попытки, как правило, не приводили к желаемым результатам и кончались, трагически, само их возникновение было неизбежным, неистребимым.
2. Выборные органы власти не только лишились функции контроля над исполнительными органами, но и попали в их зависимость. Так, за весь период действия высших государственных органов, образованных в соответствии с Конституцией 1936 г., правительства СССР, союзных и автономных республик или их министерства фактически не отчитывались о своей работе на сессиях Верховных Советов СССР, союзных и автономных республик. Исполнительный аппарат вопреки Конституции стал принимать на себя законодательные функции, начав сочинение бесконечных инструкций и приказов, которые часто противоречили законам. В ряде случаев государственные органы совершали действия, в том числе карательные, вообще без каких-либо законных оснований. Уже во второй половине 20-х гг. появились факты арестов и ссылок участников внутрипартийных оппозиций, специалистов старой школы. По существу карательной акцией стала и сплошная коллективизация. Сигналом к развертыванию массовых репрессий стало убийство 1 декабря 1934 г. С.М. Кирова. От жестоких репрессий прежде всего невосполнимый урон понесла сама партия, дееспособность ее была значительно ослаблена. Всего за 1937-1940 гг. из партии было исключено около 300 тыс. коммунистов, в 1937-38 гг. исключение происходило в массовом порядке. Чаще всего репрессиям подвергались руководящие работники партии. «Выбивались» буквально все, кто хотя бы внутренне мог быть в чем-то не согласен со сталинскими методами строительства социализма. На смену «старой гвардии» приходили новые, менее опытные работники. Сложилась такая обстановка, когда ротация, сменяемость, контроль масс за деятельностью руководителя на всех уровнях отсутствовали.
По мере укрепления административно-командных методов управления происходили деформации и в таких важных составных частях политической системы, как профсоюзы, комсомол. Профсоюзы по существу были огосударствлены, постепенно снизилась их эффективность как школы хозяйствования, в их деятельности стали ослабевать самодеятельные начала и усиливаться заорганизованность. Партийное руководство комсомолом все больше приобретало форму назидания, мелочной опеки.
3. Надежда на быстрый рывок, скачок в «счастливый мир» социализма владела сознанием достаточно широких слоев трудящихся, склонных к «революционному нетерпению», которым, прежде всего, страдало молодое пополнение рабочего класса, рвавшегося из отсталости к достойной жизни. Режим личной власти Сталина не висел в воздухе, он был достаточно стабилен, так как имел социальную опору. Существует мнение, что такой опорой была управленческая бюрократия, номенклатура. И это так, но она сама, как институт надстроечный, нуждалась в базисном фундаменте. Опорой сталинского режима было главным образом пополнение рабочего класса, преимущественно из крестьянства. В самом деле, переход в ряды рабочего класса для этих новобранцев представлял повышение их социального статуса. Они обретали гарантированный заработок, не зависящий от колебаний погоды, рыночной конъюнктуры, обеспечивались их минимальные потребности в жилье (общежития, бараки) с перспективой последующего улучшения. Это были в основном неквалифицированные и малоквалифицированные работники, и политика уравнительности в оплате труда импонировала им. Кроме того, они принесли с собой психологию мелких товаропроизводителей, уповающих на защиту сильной власти. Представления о социализме у этих новых слоев рабочих были самые примитивные, во многом утопические, что совпадало с тогдашней практикой социалистического строительства Не случайно поиски классовых врагов, расправы над «врагами народа» встречали бурное одобрение на многолюдных демонстрациях и митингах. Не следует забывать и о том, что присущие народу царистские черты сознания трансформировались в веру в вождя. Это самая глубинная причина появления всех культовых аномалий. К тому же в России отсутствовали глубокие демократические традиции, за многие столетия народ привык к единовластию в государстве. Невысокая культура преобладающего крестьянского населения создавала предпосылку для того, чтобы любая сильная личность получила поддержку широких масс. В силу низкой общей и особенно политической культуры, культовой психологии люди и мысли не допускали о преступности действий человека, которого официальная пропаганда ставила на одну ступень с Лениным. Они верили обману, но не лгали сами. Их труд и подвиг были истинны, и свои победы они считали результатом «мудрой сталинской политики». Конечно, люди видели горе, жестокость, бесхозяйственность, но недостатки они связывали с конкретными людьми, а победы - лишь со Сталиным и его окружением. Все это увеличивало вероятность ошибок субъективист - ского плана, связанных с переоценкой роли политики как командной силы, влияния государства на общественные процессы с целью их «подхлестывания», а также забвением объективных закономерностей общественного прогресса, забегания вперед. Произошел подрыв элементарных правовых основ общественной жизни, извращение, деформация сути Советской власти, отчуждение от нее рабочего класса, трудящихся. Система, чтобы оградить свои интересы, формировала специальные механизмы - административно-карательный и пропагандистско-идеологический. Первый уничтожал тех, кто покушался на интересы системы, второй, в отсутствие гласности, создавал и поддерживал культ личности вождя.
4. Капиталистический мир смотрел на первое государство рабочих и крестьян с ненавистью. И это государство, которое не было еще сильным, вынуждено было постоянно заботиться о том, чтобы устоять, выжить в этом сложном, быстро меняющемся мире. Нужно было создавать промышленность, армию, что в какой-то степени оправдывало централизацию, ограничение демократии. И Сталин в максимальной степени использовал эту постоянную угрозу для укрепления своей власти, возвел попрание демократии в норму.
5. Большую роль в создании административно-командной системы, становлении культа личности сыграли и отрицательные черты характера Сталина, о которых в декабре 1922 г. в «Письме к съезду» писал Ленин. Жестокость Сталина, его лицемерие, преступная игра жизнями миллионов людей, стремление к единоличной власти, готовность постоянно применять насилие и другие негативные качества привели к глубоким порокам политической системы. Сталин к тому же умело использовал такой прием: свою борьбу с оппозицией, фракциями он представлял как борьбу за выбор пути социалистического строительства. Он взял на себя роль единственного толкователя марксизма-ленинизма. Тот, кто был не согласен с ним, по его мнению, выступал против Ленина. Утвердившись после XVII съезда (1934 г.) во главе партии и государства, Сталин стал вынашивать решение одним ударом освободиться от всех потенциальных соперников. Бухарин назвал его «великим дозировщиком»: он шел маленькими шажками к цели, не сразу развязал кровавый террор.
Созданию культа личности Сталина во многом способствовал он сам, а также его окружение.
Вместе с тем возникает вопрос: всегда ли административнокомандная система приносила только вред? Если учесть крайне сложную обстановку предвоенных лет, возраставшую опасность нападения на СССР, то усиление централизма в партийной и государственной работе становится в какой-то мере объяснимым. В самом деле, если проанализировать решения Политбюро только за 1939-1940 гг., то можно видеть, сколь много внимания оно уделяло развитию оборонной промышленности, выпуску новой военной техники и др. В этих условиях принятие партией на себя не свойственных ей функций сыграло консолидирующую роль в мобилизации сил советских и хозяйственных работников. Что касается атмосферы репрессий и нарушений социалистической законности, то они, безусловно, являются антипартийными и античеловечными.
Трагедия нашей страны усугублялась тем, что во главе этой административно-командной системы оказался именно Сталин, культ личности которого придал ей худший из возможных вариантов. Многих трагических страниц можно было бы избежать, если бы на XIII съезде партии в 1924 г. делегаты прислушались к мнению Ленина и переместили Сталина с поста Генерального секретаря. Но руководящее ядро ЦК не поняло или не захотело понять ленинских рекомендаций, и события пошли по иному руслу.
В условиях господства административно-командной системы в стране не было возможности глубоко проанализировать процесс складывания тоталитарного режима и его сущности, поэтому первые работы стали появляться уже в 20-30-х гг. за рубежом и принадлежали перу эмигрантов. Наибольший интерес среди них представляет работа философа Н.А. Бердяева, высланного из страны в 1922 г., «Истоки и смысл русского коммунизма» (1937). Бердяев пытался разобраться в идеологии русского коммунизма, и это стремление неизбежно приводило его к творцу этого мировоззрения - В.И. Ленину. Он писал: «Ленин - империалист, а не анархист. Все мышление его было империалистическим, деспотическим... Ленин был революционер до мозга костей именно потому, что всю жизнь исповедовал и защищал целостное, тоталитарное миросозерцание, не допускал никаких нарушений этой целостности». По мнению Бердяева, именно Ленину Россия обязана установлением в 1917 г. тоталитарного режима: «Вся Россия, весь русский народ оказался подчиненным не только диктатуре коммунистической партии, ее центральному органу, но и доктрине коммунистического диктатора...». Политическая система, сложившаяся в России после 1917 г., по Н. А. Бердяеву, скомпрометировала себя крайней степенью бесчеловечности, однако она сохранила государственность. Кроме того, Советская власть была единственной реальной силой, обеспечивающей защиту страны от внешних опасностей. Поэтому внезапное падение этой власти, по мнению философа, было бы не меньшей трагедией, чем ее существование. Налицо, таким образом, стремление Бердяева вывести истоки тоталитарной системы в СССР из событий 1917 года.
В 30-е гг. за рубежом вышел целый ряд работ, принадлежавших Л.Д. Троцкому - «Перманентная революция», «Коммунистический Интернационал после Ленина», «Сталинская школа фальсификаций», два тома биографии И.В. Сталина. Троцкий, высланный в 1929 г. из СССР, являясь воинствующим непримиримым противником Сталина, рисует СССР как тоталитарное государство, где правит бюрократия: «В Советском Союзе существует правящая иерархия, строго централизованная и совершенно независимая от так называемых Советов и народа... Бюрократия располагает огромными доходами не столько в денежном, сколько в натуральном виде: прекрасные здания, автомобили, дачи, лучшие предметы употребления со всех концов страны. Верхний слой бюрократии живет так, как крупная буржуазия капиталистических стран, провинциальная бюрократия и низшие слои столичной живут, как мелкая буржуазия. Бюрократия создает вокруг себя опору в виде рабочей аристократии, т.к. герои труда, орденоносцы и пр. - все они пользуются привилегиями за свою верность бюрократии, центральной или местной. Все они пользуются заслуженной ненавистью народа».
Среди работ эмигрантов «второй волны» выделяются прежде всего книги А.Г. Авторханова, оставшегося после второй мировой войны в Западной Германии. В 1959 г. в Мюнхене вышло первое издание его монографии «Технология власти», посвященная становлению и развитию командно-бюрократической системы СССР. Авторханов проследил процесс прихода И.В. Сталина к власти и становление культа его личности, проанализировал репрессии 30-40-х гг., охарактеризовал падение сталинизма. Им был сделан вывод, ставший краеугольным камнем советологии - о соотношении партии и бюрократии. «Партия, - писал он, - была и есть резервуар, откуда ЦК черпает бюрократию -партийную, хозяйственную, советскую, культурную и военную». Дальнейшее развитие эти идеи получили в работах «Сталин и КПСС» (1959) и «Коммунистический партаппарат» (1966), а в 70-х гг. он проанализировал развитие системы политической власти после смерти Сталина, проследил тенденции единства и противоречий в треугольнике диктатуры: партия, полиция, армия.
В конце 60-х - первой половине 80-х гг. историографическим фактом стали работы историков «третьей волны» российской эмиграции, среди которых выделяется книга М.Я. Геллера и A.M. Некрича «Утопия у власти. История Советского Союза с 1917 г. до наших дней», многие оценки которой вошли в арсенал современной советологии. Тогда же появляется ряд работ авторов, живущих в СССР, но отнесенных к числу «диссидентов». Наиболее известным из них был Р. А. Медведев, книга которого - «К суду истории», рассказывающая о преступлениях Сталина и его окружения, анализирующая сущность сталинизма, была издана в 12 странах мира. За опубликованные книги за рубежом автор был в 1969 г. исключен из рядов КПСС. С конца 80-х гг. проблема становления административно-командной системы стала предметом историков и публицистов в России (О. Лацис, Ю. Голанд, Ю.С. Борисов, А.Л. Гордон, Э.В. Клопов и др.). Лавинообразная критика Сталина, развернувшийся процесс реабилитации репрессированных, «лагерная» тема в литературе - все это закономерно поставило вопрос: что такое сталинизм? - отход от ленинизма, деформация его или естественное продолжение? С крушением просоветских режимов в странах Восточной Европы нарастает волна критики всего советского, социалистического, Ленина и ленинизма, а после августовских событий 1991 г. в России эти тенденции стали официальными. История снова оказалась заложницей политики: вместо глубокого научного анализа появилось огульное ниспровержение и отрицание. Для создания научной истории общества 20-30-х гг. требуется время.

Поиск по сайту: