Глава седьмая. Ощущение губ прижавшихся нежно к моему лбу, будят меня, заставляя открыть глаза

Ощущение губ прижавшихся нежно к моему лбу, будят меня, заставляя открыть глаза. Небо прямо надо мной не иллюзия, которую я, думала, воображала себе всю неделю. Комната Анселя на самом верхнем этаже жилого дома, и окно в крыше проливает свет утреннего солнца прямо на кровать. Оно вьется у ее подножья, яркое, но еще не достаточно теплое.

Дальняя стена под наклоном от усеченного потолка приблизительно пятнадцать футов, и вдоль невысокой стены его спальня с двумя французскими дверьми, которые Ансель оставил открытыми, и которые ведут на небольшой балкончик. Теплый порыв ветерка пролетает по комнате, принося с собой звуки улицы.

Поворачиваю голову, и, онемевшая шея начинает протестовать против этого.

- Эй. - Мой голос звучит, словно наждачная бумага, которой проводят по металлу. Его улыбка заставляет в моей груди что-то трепетать и делать кульбиты.

- Я рад, что твоя температура, наконец, спала.

Стон вырывается из меня, прикрываю глаза дрожащей рукой, в то время как моя память возвращает меня в последние несколько дней. Меня тошнило везде, в том числе и на себя. Ансель, несущий меня в душ для того, чтобы вымыть, и позднее, охладить.

- Боже мой. - Бубню я. - Унижение вступает в свои права.

Он смеется тихо между другим поцелуем, на этот раз в висок.

- Ты заставила меня поволноваться. Тебе было очень плохо.

- Существует ли хоть одна поверхность в твоей квартире, которая осталась нетронутой моей блевотиной?

Он поднимает подбородок, глаза светятся от забавы, кивая в сторону угла.

- Вон там, дальняя часть комнаты - чиста.

Снова прячу лицо в руках, приглушенно извиняясь из-под них.

- Cerise, - зовет он меня, протягивая руку для прикосновения к моему лицу. Инстинктивно, я отстраняюсь, чувствуя отвращение. Но мне, сразу же, хочется исправить это из-за вспышки боли в его глазах, но они проясняются до того, как я понимаю, что она действительно была там.

- Сегодня я должен работать, - говорит он. Хочу объяснить, прежде чем уйду.

- Хорошо. - Это звучит угрожающе, и я на секунду опускаю глаза ниже его лица. Он одет в рубашку. После быстрого умозаключения, понимаю, что он чувствует, что должен объяснить, так как сегодня суббота.

- Когда я, в четверг, прибежал в офис, чтобы забрать кое-какие файлы домой, старший партнер, с которым я работаю наиболее тесно, увидела мое обручальное кольцо. Она была... недовольна.

Мой желудок делает сальто, и в этот момент реальность того, что мы делаем, накрывает меня, как гигантская волна. Да, он пригласил меня сюда, но я ворвалась прямо в его жизнь. И снова вспоминая о том, как мало знаю о нем.

- Вы двое… вместе?

Он застывает, выглядя слегка в ужасе.

- Оу, нет. Боже, нет. - Его зеленые глаза сужаются, пока он изучает меня. - Ты думаешь, я бы переспал с тобой, женился бы на тебе и пригласил бы тебя сюда, если бы у меня была девушка?

Мой ответный смех больше походит на кашель.

- Предположу, что нет, извини.

- Я был ее маленьким мальчиком-рабом в послание несколько месяцев. - Объясняет он. - И теперь, когда я женился, она убеждена, что моя концентрированность на работе пропадет.

Вздрагиваю. Ты, что мы совершили, так опрометчиво. Так глупо. Мало того, что он женат теперь, так уже в скором времени он будет разведен. Почему он не скрыл наш Вегас-казус на своей работе? Подходит ли он хоть к чему-нибудь с осторожностью?

- Не нужно менять свой рабочий график из-за того что я здесь.

Но он уже качает головой.

- Мне нужно поработать только в эти выходные. Все будет отлично. Над ней будет преобладать ее паника. Думаю, она привыкла к тому, что меня можно выдернуть в офис, в любое ей угодное время.

Бьюсь об заклад, так и было. Чувствую, что моя хмурость увеличивается, пока я рассматриваю его, и я не так больна, чтобы горячий поток ревности не заструился по моим венам. Солнечный свет льется с потолка, освещая его острую челюсть и скулы, и я заново поражаюсь тому, какое у него удивительное лицо.

Он продолжает.

- Я почти разобрался с огромным случаем, после него мое время будет более разгружено. Извини, что в твои первые выходные здесь меня не будет с тобой.

Боже, это так странно.

Я отмахиваюсь, неспособная сказать больше чем:

- Умоляю, не переживай по этому поводу.

Он фактически обслуживал меня, с тех самых пор, как я прибыла сюда, кислая смесь стыда и вины начинает бурлить в животе. Насколько я знаю, он видел меня достаточно ужасном состоянии, чтобы отвратить его от этой игры, в которую мы играем. И я бы совсем не удивилась, если он, после моего полного выздоровления, предложил бы мне парочку отелей, чтобы я смогла подобрать себе подходящий на остаток моего пребывания здесь.

Какое дерьмовое начало для нашего... чем бы это ни являлось.

Так как возможности могут, в конечном счете, быть ограничены, то я, когда он идет через комнату, глазею на него таким горячим взглядом, словно сам ад. Он высок, жилист и в тонусе. Костюм был сшит прямо по нему. Его светло-каштановые волосы аккуратно зачесаны назад, а кожа его загорелой шеи скрывается под воротником рубашки. Нет больше того непринужденного и игривого человека, которого я встретила в Вегасе. Теперь он выглядит, как молоденький адвокат-задира, и стал в еще большей мере трахательным. Как такое может быть, возможно?

Я приподнимаюсь на локте, мечтая о более ясных воспоминаниях того, как это, проводить языком вниз по его подбородку к кадыку. Хочу вспомнить его расстроенным и отчаянным, помятым и потным, для того, чтобы я смогла наслаждаться знанием, что женщины, с которыми он сегодня встретится, будут знать только эту собранную и одетую его сторону.

Брюки темно-синего оттенка, рубашка кипельно белая, и он, стоящий перед вытянутым зеркалом и завязывающий красивый сине-зеленый шелковый галстук.

- Поешь, хорошо? - говорит он, разглаживая руками перед рубашки, и затем тянется к синему пиджаку, который висит на небольшой подставке в углу. Хотела бы я в этот раз стать женщиной, которая встанет на колени, приманит его к кровати, претворившись, что нужно поправить галстук, но вместо этого утащить его обратно под одеяло.

Но, к сожалению, для осуществления этого плана по соблазнению, я была худенькой, а теперь, так вообще ощущаю себя скелетом. Мои ноги, дрожащие и слабые, когда я выкарабкиваюсь из постели. Не сексуально. Ни на грамм. И прежде чем я приму душ, и даже прежде чем приближусь к зеркалу, - и, определенно, прежде чем я попытаюсь соблазнить этого горяченького мужа-незнакомца-человека-перед-которым-я-хочу-снова-обнажиться - мне нужно что-нибудь съесть. Запах хлеба, фруктов, и сладкого нектара богов: кофе, который я не ведала на протяжении всех этих дней, долетает до меня.

Ансель идет назад, и его глаза сканируют мое лицо, и ниже, все мое тело, скрытое до середины бедра по одной из его футболок. По-видимому, я забыла упаковать пижаму. То как он смотрит, подтверждает то, что я выгляжу как смерть, едва теплая, когда он говорит:

- Там на кухне есть покушать.

Киваю, удерживая его за лацканы пиджака, нуждаясь в том, чтобы он задержался еще на секундочку. Кроме Анселя, я не знаю здесь не единой души, и едва в состоянии обдумать свое решение улететь приблизительно через четыре дня назад. Я поражена запутанной смесью восторга и паники.

- Это самый странный момент в моей жизни.

Его смех глубокий, и когда он наклоняется, целуя меня в шею, он грохочет у моего уха.

- Знаю. Легко сделать это, но труднее довести до конца. Но все нормально, окей, Мия?

Это было очень загадочно.

Когда я отпускаю его, он отворачивается, засовывая компьютер в кожаную сумку через плечо. Следую за ним из спальни, застывая, когда вижу его хватающего мотоциклетный шлем, который лежал на столике у двери.

- Ты водишь мотоцикл? - спрашиваю я.

Его улыбка тянется от уха до уха, когда он медленно кивает. Мне довелось видеть, как автомобили ездят в этом городе. И я реально не уверенна, что он вернется целым и невредимым.

- Не смотри на меня так, - журит он меня, его губы надуваются, выдавая эти слова, а затем растягиваются в трусико-сносящей улыбке. - После того, как покатаешься со мной на мотоцикле, ты больше никогда не сядешь в машину.

Мне ни разу в жизни не приходилось оседлать мотоцикл – да и не хотелось особо - я навсегда отказалась от двухколесных транспортных средств. Но есть что-то в том, как он говорит о нем, как держит с удобством свой шлем под подмышкой и перекидывает сумку через плечо, заставляя меня задуматься над тем, что возможно, он прав. Подмигнув, он разворачивается и уходит. Дверь захлопывается с тихим, поверхностным щелчком.

Вот и все. Я была окутана туманом желудочного гриппа на протяжении нескольких дней, и теперь, когда мне стало лучше, Ансель ушел, и сейчас даже восьми нет.

За пределами спальни, квартира простирается передо мной соединенной кухней, гостиной и столовой. Во всем ощущается европеец. Мебели практически нет - черный кожаный диван, два современных стула без подлокотников, низкий журнальный столик. По другую сторону комнаты - обеденный четырехместный стол. Стены - эклектический микс фотографий в рамках и ярких картин. Для холостяцкой, квартира впечатляет.

Пространство открытое, но не очень большое, и здесь присутствует тот, же наклоненный потолок. Но вместо французских дверей, распростирается стена из окон. Подхожу к тому, которое ближе, прижимаю руки к стеклу и смотрю вниз. На улице, Ансель забирается на свой блестящий черный байк, надевая шлем, приводит механизм в действие и отъезжает от тротуара. Даже с этого ракурса он выглядит смехотворно горячо. Жду, до того момента, пока он не сливается с потоком движения, затем отворачиваюсь.

Дыхание перехватывает, и я, прикрываю глаза, немного шатаясь. Это не из-за воспоминаний о тошноте или даже голоде, который заставляет мою голову слегка кружиться. А из-за того, что я здесь, и я не могу просто пройти пару кварталов и вернуться домой. Не могу взять телефон и исправить все к лучшему быстрым звонком моей семье. Не могу искать квартиру или работу в Бостоне, пока живу в Париже.

Не могу позвонить моим лучшим друзьям.

Ищу свою сумку по комнате, и, найдя, отчаянно начинаю рыться в ней в поисках телефона. Стикер прилепленный к экрану с аккуратным почерком Анселя ведает мне о том, что он настроил мне международный тарифный план. Это, на самом деле, заставляет меня смеяться - возможно, малость погорячилась с облегчением - так как, по правде, эта мысль, заставила мое сердце грохотать почти в панике: Как я позвоню девчонкам из Франции? То есть, это явно указывает на нелепость моих приоритетов. Кому какая разница, если я не говорю по-французски, или замужем ли я, собираюсь ли я покопаться в своих сбережениях или же то, что мой муж-незнакомец работает круглыми сутками? По крайней мере, я не расплачусь своим первенцем за минуты в AT&T.[19]

Брожу по квартире, в то время как телефон Харлоу звенит за тысячу миль отсюда. На кухне, замечаю, что Ансель оставил для меня завтрак: свежий багет, масло, джем и фрукты. Турка с кофе стоит на плите. Он - святой и заслуживает какую-нибудь смешную награду за последние несколько дней. Возможно, постоянный минет, как подношение и плюс к этому пиво. Он извиняется за работу, когда на самом деле должна простить извинения я, за то, что должен был убирать мою рвоту и идти покупать мне тампоны.

Беспрерывные воспоминания настолько ужасны, что думаю, никогда снова не позволю ему увидеть себя обнаженной без желания облеваться. Гудки идут и идут. В уме, делаю подсчет, зная, что когда здесь середина утра, то там, скорее всего очень поздно. Наконец Харлоу отвечает, стоном.

- У меня есть самый неловкий рассказ в истории самых неловких рассказов. - Выпаливаю я.

- Середина-ночи, Мия.

- Хочешь или не хочешь услышать самое большое унижение моей жизни?

Слышу, как она садится, прочищая горло.

- До тебя только дошло, что ты все еще замужем?

Останавливаюсь, паника вселяется все больше в меня с каждой минутой.

- Хуже.

- Ты отправилась в Париж, чтобы стать секс-игрушкой этого парня на все лето?

Смеюсь. Если бы только это.

- Да, мы обсудим все это безумие, но сначала, я должна рассказать тебе о перелете сюда. Это было ужасно, хочу, чтобы кто-нибудь подсыпал мне что-нибудь в кофе, чтобы я забыла обо всем.

- Можешь выпить просто джина, - подкалывает она, и я хохочу до тошноты.

- У меня начались месячные в самолете, - шепчу я

- О, нет! - вскрикивает она с сарказмом. - Только не это.

- У меня не было ничего с собой, Харлоу. И еще я была в белых джинсах. В любой другой раз, я бы сказала "Ага, у меня месячные". Но в этот? Мы только встретились, и я могу придумать около пятнадцати тысяч разговоров с горячим полу-незнакомцем, которые предпочла бы этому "У меня начались ПМС, и я - дура, поэтому, просто дай мне завязать толстовку вокруг талии, чтобы все стало действительно очевидным о том, что происходит. Кроме того, ты - мужик, и я понимаю, что вряд ли такое может быть, но не завалялась ли у тебя парочка тампонов?"

В трубке наступает тишина, потому что она выпадает из реальности на секунду, а затем выдает:

- Оу.

Я киваю, мой желудок скручивается, когда я перематываю в голове оставшиеся воспоминания.

- И я блевала на протяжении всего полета, спасибо большое желудочному гриппу.

- У Лолы тоже грипп. - Говорит она, зевая.

- Это кое-что объясняет. - Говорю я. - Меня выворачивало в самолете. И когда мы сходили с самолета. А так же в терминале...

- Ты в порядке? - Забота вклинивается в ее голос, и я могу сказать, что она в пяти минутах от того, чтобы забронировать билет и прилететь ко мне.

- Теперь да. - Заверяю я ее. - Потом мы доехали на такси до его квартиры, и эта поездка была... - Закрываю глаза, когда в памяти всплывает раскачивающийся пол. - Клянусь, Брок[20], будучи мелким, был бы лучшим водителем. И как только, мы попали в квартиру, меня вывернуло в ведро Анселя для зонтиков.

Она, кажется, пропускает самую важную часть информации, которую я ведаю ей, и спрашивает:

- У него есть ведро для зонтиков? Разве у мужчин они есть?

- Может он поставил его туда для того, чтобы гости блевали туда? - Предполагаю я. - Мне было хреново с вечера вторника, и он видел меня блеющую около семьсот раз. Так же, он помог мне принять душ. Дважды. И не с сексуальным подтекстом.

- Ого.

- Угу.

- Кстати, можешь поблагодарить меня за прикрытие твоей задницы перед твои отцом. - Говорит она, и я могу практически прочувствовать яд в ее голосе. - Он позвонил, и я подтвердила все из твоей маленькой истории, в то время, вырвав все волосы из головы моей куклы-вуду - Дейва Холланда. Ты в Париже работаешь в качестве стажера одного из коллег-финансистов моего отца. Но сыграй немую, когда ты приедешь домой, и застанешь своего внезапно облысевшего отца.

- Ух, сочувствую. - От идеи поговорить с отцом прямо сейчас мне снова становится дерьмово. - Он разговаривал с Анселем. Хотя, по правде говоря, "кричал" будет более точным описанием.

Она смеется, и этот такой знакомый звук заставляет мои ребра сжиматься до боли.

- Мия ты должна воплотить в реальность свою игру для того, чтобы притянуть к себе красавчика.

- Знаю. Но я даже не могу представить того, что он снова захочет прикоснуться ко мне. Я сама к самой себе-то не хочу прикасаться. Даже тот огромный кролик-секс-игрушка на батарейках, которого ты подарила мне на мое двадцать первое день рождение, вероятнее всего, не захочет прикасаться ко мне. - Юмор испаряется, и мои страх возвращается, несясь по венам, а сердце колотится и конечности трясутся. Я не просто перевернула свой мир с ног на голову. Я перекинула себя на абсолютно новую орбиту. - Харлоу? Что я делаю здесь? Было ли это ужасной ошибкой?

Проходит время, прежде чем она отвечает, и я молюсь, чтобы она не заснула на другом конце линии. Когда она начинит говорить, ее голос более оживленный, сильный и задумчивый... именно такой, какой мне нужен в эту минуту.

- Забавно то, что ты спрашиваешь меня об этом сейчас, Мия. Но что еще забавнее, так это то, что тебе интересно, не ошибка ли это, и теперь я мысленно хлопаю в ладоши тебе.

- Что? - спрашиваю я, плюхаясь на диван.

- Когда ты отказалась аннулировать этот глупый чертов брак, я была зла. И когда ты показала свою привязанность к Анселю, я подумала, что ты сошла с ума и станет лучше через пару дней, когда ты отойдешь от его ямочек. Но затем, ты уматываешь в Париж на лето. Для тебя не свойственно совершать сумасшедшие вещи, Мия, поэтому, предположу, что ты обнаружила свое сумасбродство и теперь пожинаешь его. - Она делает паузу, добавляя. - Смею предположить, что тебе весело с ним.

- Да, это так. - Признаю я. - Или же нет. Было весело до того как я протекла и вырвала в его ведро.

- Ну, ты отыскала свое приключение на жопу, и ты собираешься повеселиться на полную катушку. - Говорит она, и на заднем плане я слышу шорох постели, и знакомый звук того, как Харлоу сворачивается на боку. - Почему бы и нет? Я горжусь тобой, и надеюсь, ты отлично проведешь время там.

- Я в ужасе от этого. - Признаю я, тихим голосом.

Она напоминает мне о том, что у меня есть в запасе кое-какая сумма денег, а также, напоминает о том, что мне двадцать три года. Напоминает, что мне ничего не нужно будет делать, кроме того, чтобы наслаждаться собой, впервые...за всю жизнь.

- Не то, чтобы ты должна все лето трахаться с Анселем. - Добавляет она. - То есть, ты можешь делать это, но там существует уйма занятий, и не стоит беспокоиться о том, что он подумает. Выйди из дома. Покушай Макаруны. Попей вина - и только не из-за того, что ты официально запретила себе блевать до сентября. Просто иди и испытай все это.

- Даже не знаю с чего начать. - Признаюсь я, выглядывая в окно. Вне нашей узкой улицы, мир снаружи - почти ослепляющее вмешательство зеленого и голубого. Я могу видеть за мили: собор, холм, вершины зданий, которые я видела на картинках. Крыши из плитки и меди, позолоченные и из камня.

Даже из окна маленькой квартирки Анселя, кажется, что я оказалась в самом прекрасном городе в мире.

- Сегодня? - Она спрашивает, обдумывая. - Так, сегодня суббота июня, а значит, толпы будут просто огромные. Оставь на потом Лувр и Эйфелевою башню. Посети Люксембургский сад. - Она громко зевает. - Отчитаешься мне обо всем завтра. А теперь, я на боковую.

И она вешает трубку.

***

Ничто не является таким нереальным, как это, клянусь. Я ем у окна, наслаждаясь видом, а затем перебираюсь в небольшой душ из плитки, где я бреюсь, моюсь и очищаюсь, пока не ощущаю, что каждый дюйм моего тела достаточно выдраен. И когда я выхожу из него, пар начинает рассеиваться и, как ударом молнии, меня поражает осознание, что я не могу просто вернуться домой и взять вещи, которые я забыла упаковать с собой. У меня нет ни фена, ни утюжка. И я не смогу встретиться сегодня с девчонками и выложить им обо всем. Ансель ушел на целый день, и я понятия не имею, когда он вернется. Я - одна, и впервые за пять лет, я использую свои сбережения, которые заметила, растут с завидной скоростью. Каждая зарплата от работы в кафе за время учебы в колледже откладывалась на этот счет. Мама настояла на этом. И теперь, эти деньги помогут провести мне лето во Франции.

Лето. Во Франции.

Мое отражение в зеркале шепчет мне: "Какого хрена ты тут делаешь?" Я мигаю и закрываю глаза, включая себя в режим автопилота.

Нахожу свою одежду. Он выделил место для моих вещей в своем комоде и шкафу.

Мы женаты.

Расчесываю волосы. Мои туалетные принадлежности распакованы, сложенные в одном из ящиков в ванной.

Ты живешь со своим мужем в Париже.

Закрываю квартиру с помощью запасного ключа, который Ансель оставил для меня рядом с небольшим свертком евро.

Ловлю себя на том, что пялюсь на незнакомые купюры денег, неспособная подавить тревогу которую я ощущаю из-за того, что Ансель оставил мне их. Интуитивная реакция сжатия моего желудка при мысли о том, чтобы жить за счет кого-то другого, помимо моих родителей, теперь, думаю, мне нужно отказаться от этого, пока он не дома, а также, мы можем поговорить о чем-нибудь, обходя тему моей головы привязанной к унитазу.

В Вегасе и Сан-Диего, между нами не было различий. По крайней мере, это ощущалось так тогда, чем сейчас. Мы оба беззаботно отдыхали. А после, я вернулась бы к учебе, а он к своей работе, жизни и со вкусом обставленной квартире. Но теперь, я выпустилась из колледжа, не имея никаких планов, девушка, которая нуждается в направлениях метро и оставленных у двери деньгах.

Оставляю деньги там, где они лежали, и направляюсь по узкому коридору к лифту. Он крошечный и по обе стороны от меня расстояние не более двух футов, я тянусь рукой и нажимаю на кнопку со звездой и номером 1. Лифт кряхтит и подрагивает, скользя вниз, механизмы жужжат надо мной, пока он не останавливается с глухим стуком на первом этаже.

На улице, вне дома, шумно, ветрено, жарко и хаотично. Тротуары узкие и выложены из брусчатки и булыжников. Иду вперед и останавливаюсь на углу там, где узкая дорога расширяется в главную улицу.

Здесь есть пешеходные переходы, но четких правил перехода нет. Люди сходят с тротуаров, не смотря ни на что. Автомобили используют клаксоны так часто, и я задерживаю дыхание, и, кажется, они ни капельки не раздражены. Сигналят и едут дальше. Такое ощущение, что это сплошной поток машин, в котором нет просвета. Машины останавливаются, двигаются дальше и уступают по какой-то схеме, которую я совсем не понимаю. Уличные торговцы предлагают выпечку и бутылки с яркой, сияющей газировкой, а люди в костюмах, платьях, джинсах и в спортивных штанах проносятся мимо меня, словно я булыжник посреди реки. Язык лиричный и быстрый... и совершенно не понятный для меня.

Как будто город притворно разверзся передо мной, готовый поглотить полностью в свое замысловатое сердце, прямо в беду. Я мгновенно и сильно влюбляюсь в этот город. Да и как бы я смогла устоять перед ним? На какую улицу я бы не сворачивала, каждая кажется самой красивой, как будто весь этот мир - сцена, которая ожидает познать мою нераскрытую историю. Я не чувствовала такого кайфа, с тех пор, как я танцевала, утопала в танце, жила им.

Использую телефон, чтобы отыскать метро на улице Аббес, которое в нескольких кварталах от дома Анселя, умудряюсь найти местоположение ветки, которая мне нужна и затем жду поезда, изо всех сил пытаясь сориентироваться в окрестностях. Отправляю Харлоу и Лоле фотографии всего, что вижу: французские постеры книг, которые мы обожаем; женщину на шестидюймовых шпильках, которая итак выше большинства людей на платформе; прибывший поезд, который приносит с собой на станцию жаркий летний воздух и запах пыли от тормозов.

Это - короткая поездка в шестой округ, где находится Люксембургские сады, я следую за группой болтающих туристов, у которых, кажется, то же самое направление. Я готова была увидеть парки с лужайками, цветами и скамейками, но я точно не ожидала обнаружить огромную открытую местность в центре этого оживленного, тесного городка. Не ожидала увидеть широкие дорожки по бокам, которых выстроились в рядок идеально ухоженные деревья. Цветы здесь повсюду: ряды за рядами сезонных цветов, коттеджные лужайки, полевые цветы, живые изгороди и кружева из всевозможных цветов. Фонтаны и статуи французских королевских особ контрастируют с листвой. Верхушки зданий, которые я видела лишь в кино или на фотографиях вырисовываются на расстоянии. Любители позагорать растянулись на металлических стульях или скамейках под лучами солнца, а дети пускают не большие лодки в пруду, в то время как Люксембургский дворец наблюдает за всем.

Нахожу пустую скамейку и сажусь на нее, вдыхая свежий воздух и ароматы лета. Мой желудок урчит от запаха хлеба из повозки, которая стоит поблизости, но я игнорирую это, выжидая, когда она начнет продавать его.

И снова я осознаю, что я в Париже. В пяти тысячах миль от всего, что я знаю. Это мой последний шанс отдохнуть, прежде чем начнется учеба и регламентированный переход из студента в профессионалы.

Я прохожу, каждый дюйм парка, бросаю пенни в фонтан, дочитываю книгу, которую взяла с собой, когда собирала сумку. Этим днем для меня не существовало ни Бостона, ни отца, ни школы.

Глава 8

Сегодняшний день выдался на славу, делаю остановку у небольшого рынка на углу, полная решимости приготовить для Анселя ужин. Всеми этими парижскими штучками, я испытываю себя. Учусь обходить языковой барьер и обнаруживаю, что тот факт, что я не говорю на французском их нисколько не огорчает. Не ожила этого.

Кажется, только когда я пытаюсь что-то сказать на нем и коверкаю его, они начинают ненавидеть, наш барьер. Все, что мне нужно было делать - это улыбаться, указывать и невинно пожимать плечами, говоря "s’il vous plaît[21]" и тогда я получала все необходимое мне, например: вино, креветки, свежие макароны и овощи.

Но мои нервы начинают снова шалить, когда я вхожу в "не вызывающий доверия" лифт и он несет меня на седьмой этаж. Не знаю, дома ли он уже. Не знаю, что вообще ожидать. Начнем ли мы с того момента, на котором остановились в Сан-Диего? Или же начнем с сейчас, когда мы начали.... э....встречаться? Или опыт наших последних нескольких дней заставил его передумать о нашем маленьком эксперименте?

Погружаюсь в готовку с "головой", впечатленная маленькой кухонькой Анселя. Разбираюсь с его стерео и врубаю какую-то французскую танцевальную музыку, радостно пританцовывая на кухне. По квартире витают запахи масла, чеснока и петрушки, когда он входит, мое тело сразу же сжимается и напрягается, слыша, как он опускает ключи в маленькую миску на столике у входа и кладет шлем на пол под него.

- Эй?

- Я на кухне, - отвечаю я.

- Ты готовишь? – вторит он, выходя из-за угла его лофта. Он выглядит так, будто не отказался бы проглотить что-нибудь съедобное. – Вижу, тебе лучше.

- Ты и понятия не имеешь на сколько.

- Запах – восхитительный.

- Все почти готово. – Говорю я, умоляя свой пульс малость замедлиться. При видя его, трепет внутри меня разрастается так буйно, что от этого мою грудь стягивает тисками. Но затем на его лиц появляется расстройство.

- Что такое? -Смотрю туда, куда направлен его взгляд: на кастрюлю на плите, куда я заложила уже креветки с макаронами и овощами. Он морщится.

- Выглядит просто невероятно. Просто... - Он скользит ладонью сзади шеи. - У меня аллергия на моллюсков. - Я мычу, прикрывая лицо руками.

- Святое дерьмо, извини.

- Не надо, - говорит он, определенно огорченный. – Откуда бы ты могла узнать про это?

Вопрос висит между нами, и мы оба смотрим куда угодно, только не друг на друга. То, что мы знаем про друг друга, оказываются незначительным по отношению к тому, чего мы еще не знаем. Даже не знаю, как вернутся к начальной стадии.

Он делает шаг в мою сторону, повторяя:

- Такой роскошный запах.

- Хотела поблагодарить тебя. - Делаю паузу, прежде чем продолжаю, и впервые, насколько я помню, он отворачивается. - За то, что позаботился. За то, что взял сюда с собой. Пожалуйста, подожди, пока я сбегаю, за чем-нибудь другим.

- Вместе сходим. – Говорит он, подходя ближе. Руками он прикасается к моим бедрам, они напряженны и ощущаются как-то неестественно.

- Окей. – Без понятия, куда засунуть свои руки, и вместо того, чтобы сделать то, что сделала бы нормальная женщина - обернула их бы вокруг шеи, притягивая его к себе - я неловко скрещиваю их на груди, постукиваю пальцем по ключице.

Я жду, когда в его глазах вспыхнет смешинка или же он пощекочет меня и подразнит, вытворив что-нибудь смешное "в стиле Анселя", но он выглядит измотанным и напряженным, когда спрашивает:

- У тебя хорошо прошел день?

Начинаю отвечать, но затем он убирает одну руку, роясь в своем вибрирующем кармане, вытаскивает его и смотрит на него хмуро.

- Merde[22].

Это слово я знаю. Он пробыл дома меньше трех минут, и на картах не гадай, уже понятно, что он скажет.

Он смотрит снова на меня, сожалением наполняются его глаза.

- Мне нужно вернуться на работу.

***

Когда я проснулась, Анселя уже не было, единственное свидетельство того, что он появился дома - это записка на подушке рядом со мной, в которой говорится, что он пробыл дома всего пару часов и спал на диване из-за того, что не хотел будить меня. Клянусь, что чувствую, как внутри меня что-то раскалывается.

Спать я легла в одной из его чистых футболок и кроме нее больше ничего. Новоиспеченные мужья не спят на диванах. Новоиспеченные мужья не волнуются о том, как не разбудить их новоиспеченную, безработную, жену-туристку посреди ночи. Даже не помню, целовал ли он меня в лоб перед уходом, но огромная часть меня хочет написать ему смс и спросить, так как я начинаю думать, что ответ на этот вопрос подскажет мне, должна ли я остаться, или, же заказать билет обратно домой.

Что бы отвлечь себя много не нужно, я провожу второй день одиночества в Париже: гуляя по саду музея Роден и рассматривая выставленные экспонаты, а затем простаиваю бесконечную очередь на Эйфелевою башню.... но ожидание стоит того. Париж с высоты просто нереален. Он ошеломляет на земле, но еще больше он ошеломляет сверху.

Возвращаюсь в квартиру только поздним вечером воскресенья, Лола мой друг по переписке. Она сидит на своем диване у себя дома в Сан-Диего, поправляясь от какого-то ни было вируса, который мы подцепили, и отвечает на мои смс-ки с обнадеживающей скоростью.

Я пишу ей: "Думаю, он сожалеет о том, что взял меня с собой".

"Это безумие", - отвечает она. " Звучит так, будто работа поглощает его сейчас. Да, он женился на тебе, но он не знал, сколько это продлится, но также он должен позаботиться и о своей работе".

"Честно говоря, я чувствую себя содержанкой, но я еще пока не готова уехать отсюда! Этот город ииииизумительный. Может мне стоит остановиться в отеле, как думаешь?"

"Ты чересчур чуткая".

"Он спал на ДИВАНЕ".

"Может он заболел?"

"Пытаюсь что-нибудь вспомнить, чтобы я могла услышать. Но нет. Ничего".

"Может он думает, что у тебя все еще 'незваные гости[23]'?"

Мои брови взлетают вверх от удивления. Об этом я не подумала. Возможно, Лола права, и Ансель считает, что у меня до сих пор месячные? Может, я действительно должна выступить в роли секс-инициатора?

"Окей, логично".

"Проверь ее". - Приходит ее ответ.

Этой ночью я сплю без футболки. Обнаженная.

***

Просыпаюсь и гляжу на часы. Почти половина третьего утра, и я сразу ощущаю, что его еще нет дома. Свет в квартире выключен, а постель рядом со мной пуста и холодна.

Но затем, я слышу шорох, звук расстегиваемой молнии и тихий стон из другой комнаты.

Поднимаюсь с постели, натягиваю одну из футболок, которую он оставил в корзине для грязного белья, и которая так сильно пропахла им, что на секунду, останавливаюсь, закрываю глаза и пытаюсь успокоиться.

Когда вхожу в гостиную и смотрю в сторону кухни, то вижу его.

Он склонился над стойкой, одной рукой упираясь в нее. Рубашка распахнута, галстук висит расслабленный вокруг шеи, брюки приспущены на бедрах, а другая его рука двигается по члену.

Это гипнотизирует меня, вид чистого эротизма Анселя, доставляющего самому себе удовольствие в тусклом свете, который льется из окна. Рука движется быстро, локоть согнут, и сквозь рубашку, я вижу напряжение его мышц на спине от того, что он толкается бедрами в руку. Делаю шаг вперед, в желании рассмотреть побольше, но моя нога наступает на доску, которая издает скрип. Звуки стонов разносятся по помещению, но затем он застывает, оборачиваясь через плечо.

Когда его глаза встречаются с моими, то сначала в них вспыхивает унижение, которое медленно перетекает в поражение. Он опускает руку, голова падает вперед, касаясь подбородком груди.

Медленно подхожу к нему, не уверенная, хочет ли он меня, или же кого-нибудь кроме меня. Почему он занимается здесь этим, когда я обнаженная в его постели?

- Я надеялся, что не разбужу тебя. - Шепчет он. Свет из окна показывает мне четкие очертания его челюсти, и более смазанные его шеи. Хочу ощутить на вкус его кожу, ощутить мягкую полоску волос, которая растягивается от его пупка.

- Как видишь, не вышло, но я хочу, что бы ты будил меня, в случае если ты хочешь... - Хотела сказать "меня", но опять же, не знаю, хочет ли он этого. - Если ты желаешь... чего-то.

Боже, разве могу я стать еще менее привлекательной?

- Поздновато для этого, Cerise. Прейдя, я начал раздеваться. И увидел тебя обнаженной в своей кровати. - Говорит он, его взгляд задерживается на моих губах. - Я не хотел тебя будить.

Киваю.

- Я надеялась, что ты увидишь меня голой.

Он выдыхает медленно через нос.

- Я не был уверен... - Прежде чем он заканчивает предложение, я уже встаю на колени, отстранив его руку, чтобы я смогла облизнуть его и воплотить его желание в реальность. Мое сердце грохочет так сильно, и я так нервничаю, что вижу, как моя рука дрожит в том месте, где я касаюсь его, но похуй на все. Говорю себе, направляемая наставлениями Харлоу, я уверенная в себе секс-богиня.

Говорю себе, мне нечего терять.

- Я легла в кровать голышом намеренно.

- Не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной мне, - отвечает он хриплым голосом.

Поднимаю на него изумленный взгляд. Что случилось с очаровательно настойчивым парнем, которого я встретила лишь неделю назад?

- А я и не чувствую себя так. Ты просто был так занят...

Улыбка освящает его лицо, он сжимает у основания член и проводит им влажную дорожку по моим губам, размазывая капельку смазки, которая выступила у него на головке.

- Думаю, мы оба просто были слишком нерешительными, наверно.

Провожу языком по его члену, немного поигрывая и подранивая. Моя алчность растет к звукам его сбившегося дыхания, которые он издает, к грубому жаждущему рычанию, когда я почти полностью заглатываю его, а затем высовываю, целуя и еще сильнее раздразнивая.

- Я думал о тебе. - Признается он шепотом, глядя на меня и увлажняя свой член, проводя им по моему языку от основания до самой головки. - Я едва смогу думать о ком-то другом когда-нибудь.

Это признание заставляет испариться тот жесткий комок напряжения в животе, и только осознала, как я переживала, пока он не произнес это. Такое ощущение, что я растаяла. Из-за этого мое стремление доставить ему удовольствие увеличивается, глубже вводя его в свой рот, давая ему прочувствовать вибрации от моих стонов вокруг него. Видеть его в таким нетерпеливым и облегченным от моих прикосновений, упрощает мою задачу продолжать быть игривой, храброй и наглой соблазнительницей.

Вынув его изо рта, я спрашиваю:

- Что мы делали в твоем воображении, когда ты дрочил?

- Это, - отвечает он, наклонив голову и скользнув рукой в мои волосы, удерживая меня. Готовлюсь к его полному вторжению в мой рот за секунду до того, как он глубоко толкается в меня. - Трахая эти губы.

Его голова откидывается назад, глаза закрыты, бедра ходят ходуном перед моим лицом.

- C’est tellement bon, j’en rêve depuis des jours[24]... - С видимым усилием, он выпрямляется, немного наклоняясь, толкаясь еще грубее.

- Сглотни, - шепчет он. - Хочу почувствовать, как ты глотаешь. - Он останавливается, чтобы я смогла сделать то, что он просит, хриплый стон вырывается из него, когда я продвигаю его еще глубже, сглатывая при этом. - Проглотишь ли ты сперму, когда я кончу? Издашь ли ты тот жаждущий звук, когда почувствуешь ее? - спрашивает он, глядя на меня пристально сверху вниз.

Киваю в ответ, не вынимая его. Для него, я сделаю это. Хочу принять все то, что он даст мне. Хочу отдавать ему все в ответ. Он - единственный якорь, который есть у меня здесь, и даже если этот брак не настоящий, хочу вернуть то ощущений, ощущение, когда все между нами было простым и свободным, как в ту ночь в Сан-Диего, и в ту которая была до нее, которую я запомнила только крошечными отрывками, вспышками кожи, звуков и наслаждения.

На протяжении нескольких минут он двигается, поощряя меня своими тихими рычащими звуками и шепотом, о моей красоте, скользя каждым дюймом вдоль моего языка, прежде чем оборачивает кулаком свой член и постукивает головкой по моим губам и языку.

Он кончает, беспорядочно, изливаясь в рот и на мой подбородок. Это было преднамеренно, должно быть, я знаю, что права, кода поднимаю глаза и вижу, как его глаза темнеют, видя свидетельство своего оргазма на моей коже, моя язык по инерции слизывает все с губ. Делает шаг назад, пробегая большим пальцем по моей нижней губе, помогая мне собрать все. Затем, влажным полотенцем он нежно очищает меня и отходит, опускаясь на колени. Его слегка качает, и когда уличный свет озаряет его профиль, я вижу, что он вот-вот упадет от усталости. Последние несколько дней он практически не спал.

- Теперь, позволь мне заставить тебя почувствовать себя хорошо, - выдает он, и ведет меня в спальню.

Я останавливаю его, схватив за локоть.

- Подожди.

- Что? - спрашивает он, и мои мысли разбегаются от грубости его голоса и закипающего расстройства, которые я никогда не слышала.

- Ансель, почти три утра. Когда ты в последний раз спал?

Выражение его лица невозможно рассмотреть в темноте, но здесь не так темно, чтобы я не смогла не заметить, как его плечи кажутся слишком тяжелыми для его телосложения, и как устало он выглядит.

- Ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе? Я кончил на твои губы и поле этого ты готова лечь спать?

Я качаю головой, и не сопротивляюсь, когда от тянется ко мне и скользит рукой под футболку, туда где мои бедра соединены. Он проталкивает палец туда и стонет. Я намокла, и теперь он тоже знает об этом. С тихим свистом, он начинает двигать рукой, при этом наклонившись, посасывает шею.

- Дай мне распробовать это. - Рычит он, его теплое дыхание достигает моей кожи, пальцы мягко скользят по моему клитору, затем продвигаются ниже и входят в меня. - Это было неделю назад, Мия. Я хочу зарыться своим лицом в тебя. Меня трясет в его руках от того, как сильно я желаю его. Его кончики пальцев, словно небеса, его жаркое дыхание на моей шее, поцелуи посасывающие, а он нетерпеливо скользит по всей моей коже. Ничего же не изменят еще пятнадцать минут без сна?

- Хорошо. - Шепчу я.

Жду, пока он заканчивает чистить зубы, и затем скользит в постель, одетый только в боксеры, и уже после него я направляюсь в ванную.

- Сейчас приду.

Тоже чищу зубы, умываю лицо, и говорю своему отражению перестать все обдумывать. Если мужчина хочет секса, то займись им с ним. Как и я хочу этого. Так давайте займемся сексом!

Тихо ступаю в темноту. Низ моего живота полыхает, между ногами все скользко и готово. Вот тут то и начинается веселье, именно тогда, когда я могу насладиться им, этим городом и этим небольшим отрезком жизни, в котором мне не нужно ни о ком беспокоится кроме себя самой, ну и конечно же о нем.

Лунный свет освещает мой путь до подножья кровати, поэтому я выключаю свет в ванной и забираюсь к нему на кровать. Он теплый, запах мыла и лосьона после бритья сразу же пробуждают во мне дикое желание, которое я игнорировала в течении этих дней, и теперь мне срочно нужно оказаться в плену его рук, почувствовать его поцелуи и его движение сверху меня. Но даже когда я начинаю поглаживать руками его живот и грудь. он остается неподвижным, а его конечности, кажутся, отяжелевшими рядом со мной.

Когда я первый раз пытаюсь сказать что-нибудь, ничего не выходит, но второй раз у меня получается прошептать:

- Ты хочешь заняться сексом? - Вздрагивая от резких слов, в которых не присутствует ни грамма соблазнения.

Он не отвечает, и я придвигаюсь ближе, и затем сворачиваясь вокруг его твердого и теплого тела. Он спит, крепко. Дыхание глубокое и равномерное.

***

Он снова стоит передо мной, только в этот раз в угольном костюме и черной рубашке. Он выглядит так, будто собирается на фото сессию: черно-белые кадры, он будто застигнутый врасплох на углу улицы, резкие очертания его челюсти на фоне неба.

Он наклонятся надо мной, оставляя целомудренный поцелуй на моих губах, в то время, как мои глаза открыты. Меняется направление, и от моего рта он переходит к виску, мой живот скручивается, когда я понимаю, что сегодня понедельник, и он снова будет работать весь день.

- Извини за прошлую ночь. - Тихо произносит он в мое ухо. Затем отстраняется, его взгляд отрывается от моего, и сосредотачивается на моих губах.

Мне снился сон, эротический, и я была не готова его покинуть. Ощущение, что я все еще могу ощущать его руки и губы, его охрипший голос от работы на протяжении часов за мной, подо мной. Сон все еще омрачает мои мысли, подогревая мою храбрость для действия. Без раздумья, я тяну его за руку и затаскиваю его под одеяло.

- Мне снился ты. - Сиплым голосом говорю я, сонно улыбаясь ему.

- Мия...

Он не поймет, что сначала я делаю, но затем до него доходит, когда я тяну его руку вниз по моим ребрам, и ниже по животу. Его губы раскрываются, взгляд тяжелеет. Ансель встречает своей рукой мои бедра на полпути, просовывая ее между моими ногами.

- Мия, - стонет он с выражением лица, которое я не могу прочитать. Там присутствует тоска и беспокойство. Но затем осознание приходит ко мне.

Вот дерьмо.

Его пиджак сложенный висит на руке, сумка с лэптопом на плече.

Он уже собрался.

- Ох. - Смущение подкрадывается к моей шее. Оттолкнув его руку от своего теля, я начинаю:

- Я не...

- Не останавливайся, - говорит он, сжимая челюсть.

- Но ты же уходи...

- Мия, пожалуйста. - Умоляет он, его голос низкий и нежный оборачивается вокруг меня как теплый мед. - Я хочу этого.

Его рука дрожит, глаза закрываются, и я позволяю сделать себе тоже самое, до того, как полностью просыпаюсь ото сна, прежде чем потеряю самообладание. О чем я думала в Вегасе? О том, что я хотела другую жизнь. О том, что я хотела быть храброй.

С закрытыми глазами, я снова могу претвориться. Я - сексуальная бомба, которой наплевать на его работу. Я - ненасытная жена. Я - единственное, чего он желает.

Я - мокрая, опухшая, и шумная. Звуки, которые он издает, когда скользит пальцами, просто нереальны: глубокие, урчащие стоны. Я могла бы кончить от того, что он дыхнет на мою кожу, настолько возбуждена, и когда, кажется, он собирается подразнить меня, я приподнимаю бедра в поисках его пальцев. И он исполняет мою безмолвную просьбу, входит в меня двумя, а я хватаюсь за его предплечье, покачиваясь вверх, трахая его руку. Не могу остановиться, даже плевать на то, как отчаянно я выгляжу.

Тепло скручивается под кожей, и я делаю вид, будто только оно имеет значение.

- Ох, дай посмотреть, - шепчет он. - Отпусти это.

- Ааа, - задыхаюсь я. Тело цепенеет. Оргазм сформировывается прямо на краю, ощущения концентрируются и затем ползут вверх, туда где его большой палец кружит напротив моей кожи, пока мой оргазм не взрывается во мне. Схватив его руку своими, я вскрикиваю, сжимаясь вокруг его пальцев. Руки, ноги и позвоночник ощущаются словно желе, словно их наполнили жидким теплом, а расплавленное облегчение струится по моим венам.

Открываю глаза. Ансель все еще во мне, затем медленно вынимает пальцы из меня, вытаскивая руку из под одеяла. Он смотрит на меня, в конце концов, сознание выталкивает сон окончательно. Другой рукой он приподнимает сумку выше на плечо. Комната погрузилась в тишину, и я пытаюсь сконцентрироваться на моей приторной уверенности, но я чувствую, как по груди, шее, лицу расползается тепло.

- Извини, я... – Но он заставляет меня замолчать своими влажными пальцами, прижав их к моим губам.

- Не стоит. - Рычит он. - Просто, не надо. - Он прижимается к моим губам, не убирая пальцев, и проводит языком по ним, по моему рту, вкушая меня и выдыхая облегченно. Когда он отстраняется на достаточное расстояние от меня, его глаза встречаются с моими, и в них полно решимости. - Я вернусь домой рано вечером.

Поиск по сайту: