Глава одиннадцатая

Я возвращаюсь домой, радуясь, что Ансель еще не здесь. Бросаю сумку на барную стойку, двигаюсь в спальню и вытаскиваю костюм из чехла. Держа его перед собой, чувствую первый укол сомнения. Продавщица измерила объем моей груди, талии, бедер, для того, чтобы она смогла рассчитать мой размер. Но эта крошечная вещь, которая в моих руках, кажется не подойдет мне.

На самом деле, костюм подходит, но он не выглядит достаточно подходящим в размере, когда он не на мне. Лиф и юбка из розового атласа обшиты тонким черным кружевом. Лиф приподнимает мою грудь вверх и сплющивает ее вместе, при этом создавая ложбинку, которая, как я думаю, никогда не существовала прежде. Воздушная юбка короткая, очень. Если я в ней наклонюсь, то определенно рюши моих черных трусиков будут видны. Завязываю крошечный фартук, закрепляю чепчик на голове и натягиваю черные чулки, подправляя розовые бантики на бедрах. После того, как надеваю туфли с шипами на пятках, беру в руки метелку из перьев, чувствуя, в одно и то же время, себя и сексуальной и смешной, если это вообще возможно. Мой разум колеблется между этими чувствами. Не то, чтобы я нехорошо выглядела в этом костюме, просто я не могу представить себе реакцию Анселя, когда он вернется домой и застанет это.

Но для меня не достаточно просто натянуть платье. Один костюм, не сотворит все шоу. Мне нужен сюжет. Чувствую, что нам надо затеряться в другой реальности на сегодня, в той, где он не испытывает стресс из-за своей работы, которая нависает над ним в светлое время суток, в той, где я не чувствую, что он предложил приключения девчонке, которая оставила свою искорку в Штатах.

Я могу быть хорошей горничной, которая прекрасно выполнила свою работу и заслуживала награду. Мысль о том, что Ансель благодарит меня, награждает, заставляет мою кожу зудеть. Проблема в том, что квартира Анселя безупречна. Нет ничего такого, чтобы я могла сделать в ней, тем самым дав ему понять, какая роль ему отведена.

Это означает только то, что мне необходимо устроить бардак.

Осматриваюсь, желая найти то, что я могу испортить, но чтобы он сразу же заметил это. Не хочу оставлять еду на стойке, в случае того, что план будет успешным, и в конечном итоге мы проведем всю ночь в постели. Мои глаза сканируют квартиру и останавливаются на стене из окон. Даже с освещением от уличных фонарей, которое пробивается сквозь окно видно, насколько стекла сияют чистотой.

Знаю, он будет здесь в любую секунду. Уже слышу звуки лифта, металлический лязг закрытия дверей. Сжимаю веки и прижимаю ладони к стеклу, оставляя разводы. Когда отступаю, видны два размазанных пятна. Он вставляет ключ в замок, который скрипит при повороте. Дверь открывается с тихим звуком дерева о дерево, и я направляюсь в коридор, спина прямая, руки сжимают перед собой метелку.

Ансель кидает ключи на стол, ставит свой шлем поверх ключей, а затем поднимает голову, и как только он поднимает на меня взгляд, то его глаза начинают расширяться.

- Вау! Привет! - Он усиливает хватку, держа в руках два конверта.

- Добро пожаловать домой, Мистер Гийом. - Говорю я, голос срывается на его имени. Даю себе пять минут. Если не захочет играть, это не будет концом света.

Не будет ведь.

Сначала его глаза отыскивают крошечный чепчик на моей голове, затем опускаются ниже, замирая, как всегда это бывает, на моих губах, прежде чем двигаться дальше к моей шее, груди, талии, бедрам, и ногам. Разглядывает мои туфли, приоткрыв губы.

- Думаю, возможно, вы захотите осмотреть дом, прежде чем я уйду. - Произношу я это напористо. Подбадриваясь его раскрасневшимися скулами и пламенем в зеленых глазах, когда он смотрит мне в лицо.

- Дом выглядит хорошо. - Отвечает он, его почти не слышно из-за напряжения в голосе. Он даже не проверил комнату и за ее пределами, так, по крайней мере, я знаю, что он пока в игре. Отступаю в сторону, сжимая метелку так сильно, чтобы руки не тряслись, когда начнется настоящая игра.

- Не стесняйтесь, проверьте все.

Мое сердце бьется так сильно, что клянусь, могу почувствовать его на шее. Его взгляд инстинктивно движется к стеклу позади меня, нахмурив брови.

- Мия?

Приближаюсь к нему, сдерживая волнующую усмешку.

- Да, Мистер Гийом?

- Ты... - Он смотрит на меня, исследуя, а затем указывает конвертами на стекло. Он смущен, обнаруживаю я. Он пытается понять, что происходит, и секунды тянутся так мучительно медленно.

Это игра. Играй. Подыграй же.

- Я пропустила пятнышко? - спрашиваю я.

Его глаза прищурены, голова откидывается немного назад, когда он осознает, и нервные спазмы скручивают живот. Понятия не имею, сделала ли я огромную ошибку, пытаясь сделать это. Должно быть, я выгляжу, как сумасшедшая.

Но затем, я вспоминаю флиртующего Анселя в зале в боксерах. Вспоминаю его голос, ласкающий мое ухо, подкрадывающийся ко мне, и Финн подкрадывающийся к нему, стягивая его штаны почти до лодыжек. Я помню, Финн рассказывал о Броунис[30] и об его прозорливости. Знаю, что из-за стресса на работе, для Анселя эта игра покажется забавной.

Дерьмо. Я просто надеюсь, что он сыграет в это. Не хочу быть неправильно понятой. Неправильность пошлет меня обратно в темные времена неловкого молчания.

Он медленно поворачивается, улыбаясь легко, чего я не видела днями. Он снова осматривает меня, с макушки до пят. Его взгляд материален, тепло вспыхивает под моей кожей.

- Это то, что тебе нужно? - Шепчет он.

Мгновение, и я киваю.

- Думаю, да.

Какофония клаксонов доносится с улицы до нас и Ансель ждет, пока квартира снова погрузится в тишину. Затем он начинает подыгрывать:

- Оу, дааа, - выдает он медленно. – Ты пропустила пятнышко.

Хмурю свои брови в притворной озабоченности, при этом формируя ртом мягкую «О».

С показушной строгостью, он разворачивается, топает в кухню и выуживает из шкафчика безымянную бутыль. Я ощущаю запах уксуса, и мне становится интересно, есть ли у него свой собственный рецепт приготовления стеклоочистителя. Его пальцы тянутся к моим, и он вкладывает в мою руку бутылку.

- Исправь это, пока не ушла.

Чувствую, как мои плечи распрямляются от уверенности, когда он следует за мной к окну, наблюдя за тем, как я распыляю средство на отпечатки. По моим жилам распространяется гул - чувство власти, которое я не ожидала. Он делает именно то, что я хочу, чтобы он делал, протягивая мне салфетку, чтобы вытереть окно начисто, потому что я управляю всем. А он просто подыгрывает.

- Пройдись еще раз. И чтобы не каких разводов.

Когда заканчиваю работу, стекло снова сияет, идеально, и стоя за мной, он медленно выдыхает.

- Тебе не кажется, что твое извинение будет к месту?

Когда я поворачиваюсь к нему лицом, он выглядит таким искренне недовольным, что от этого мой пульс начинает грохотать в горле - от жара и волнения - и я сбалтываю:

- Извините, я...

Он наклоняется, его глаза сверкают, в то время как его большой палец прижимается к моей нижней губе, успокаивая меня.

- Отлично.

Переведя взгляд на кухню, он медленно вдыхает запах жареной курицы, и спрашивает:

- Ты приготовила ужин?

- Заказала... - Делаю паузу, мигая. - Да. Я приготовила ужин.

-Я бы хотел сейчас отведать его. - С крошечной улыбкой, он разворачивается, пересекает комнату, направляясь прямо к обеденному столу, садится и откидывается на спинку стула. Слышу звук рвущейся бумаги, когда он вскрывает конверт, который сжимал в руке, и медленно, протяжно выдыхает, положив его на стол. Он даже не обернулся, чтобы взглянуть на меня.

Святое дерьмо, он хорош в этом.

Двигаюсь в кухню, выкладываю еду из переносных контейнеров, и аккуратно раскладываю ее на тарелке, бросая между этим короткие взгляды в его сторону. Он все еще читает письмо, полностью контролируя себя в это время и терпеливо ожидая, пока я - его горничная - принесу ему ужин. Пока все продвигается в правильном направлении. Заметив бутылку вина на барной стойке, я извлекаю пробку и наполняю им его бокал. Красная жидкость вяло поблескивает, расплескиваясь по стенкам бокала. Беру тарелку и отношу еду, поставив ее с тихим стуком.

- Спасибо, - благодарит он.

- Пожалуйста.

Мой взгляд направлен прямо на письмо, которое я думаю, он специально оставил раскрытым, чтобы я смогла увидеть. Оно лежит на столе, и первое что я замечаю это его имя на самом верху, затем длинный ряд галочек в столбце отрицательно на каждое заболевание, которое передается половым путем.

И уже только потом, я замечаю лежащий рядом другой конверт на мое имя.

- Это моя зарплата? - спрашиваю я. Жду, пока он кивнет, и после забираю его со стола. Нетерпеливо открываю, сканирую письмо и улыбаюсь. Зеленый свет на секс без защиты.

Он не интересуется, что говорится в моем, и я не утруждаюсь сообщить это ему. Вместо этого, отступаю в сторону позади него, а мое сердце бьется с сумасшедшей скоростью в груди, пока я наблюдаю, как он ковыряется в своем ужине. Он не спрашивает, ела ли я, также не предлагает мне ничего.

Но есть что-то в этой игре, его доминирующая роль, которая пробуждает бабочек в моем животе, а кожу заставляет гудеть от тепла. Мне нравится смотреть, как он ест. Он нагибается над тарелкой, плечи расслаблены, мышцы на спине четко вырисовываются через его светло-фиолетовую рубашку.

Что мы будем делать, когда он закончит? Продолжим игру? Или же он плюнет на это, утащит меня в спальню и будет касаться меня? Мне нравятся оба варианта - особенно я хочу, чтобы он знал сейчас, что я хочу ощущать каждый дюйм его кожи - но еще больше я не хочу прерывать нашу игру.

Его бокал с вином быстро пустеет, он запивает каждый кусочек огромным глотком вина. И поначалу, мне интересно, нервничает ли он или же скрывает это так тщательно. Но когда он ставит бокал на стол и дает мне знак, чтобы я наполнила его, мне приходит в голову, что он просто хочет узнать, как далеко я зайду с прислуживанием ему.

Когда я подношу бутылку к бокалу и наливаю в него жидкость, он тихо произносит:

- Merci. - А затем снова возвращается к трапезе.

Тишина нервирует, и скорее всего это умышленно. Ансель может быть и трудоголик, но когда он дома, в квартире никогда не бывает тихо. Он поет, болтает, выстукивает пальцами ритм.

Да, я полностью права, это намеренно, когда он глотает и говорит:

- Поговори со мной. Расскажи что-нибудь, пока я ем.

Он снова проверят меня, но в отличие от пополнения его бокала, он знает, что эта задача сложнее.

- Я провела хорошо день на работе. - Говорю я. Он хмыкает, жуя, и оглядывается через плечо. Это первый раз, когда я вижу в его глазах искорку сомнения, как если бы он хотел, чтобы я рассказала ему абсолютно все о своем дне, но он все еще желает поиграть.

- Убиралась около музея Орсе... потом около церкви Мадлен. - Отвечаю я с улыбкой, наслаждаясь нашим кодом. Он продолжает есть в тишине. Чувствую, что должна продолжать говорить, но я без понятия что сказать. Наконец, шепотом, говорю:

- Конверт... моя зарплата выглядит отлично.

Он останавливается на мгновение, но этого достаточно для меня, чтобы заметить, как у него перехватило дыхание. Мой пульс ускоряется, когда он тщательно вытирает рот и кладет салфетку рядом с тарелкой, и это отзывается глубоко в моем животе. Он отодвигается от стола, но не встает.

- Прекрасно.

Нагибаюсь к его пустой тарелке, но он останавливает меня, хватая мою руку.

- Если вы хотите продолжать быть моей горничной, то вам следует знать, я никогда не пропущу снова окна. - Моргаю, пытаясь расшифровать этот код. Он облизывает губы, ожидая, пока я что-нибудь скажу.

- Я поняла.

Крошечная, игривая улыбка подразнивает его уголки губ.

- Правда?

Закрыв глаза, я признаю.

- Нет.

Ощущаю его пальцы на внутренней стороне ноги, он провидит ими от колена до середины бедра. Каждое ощущение, словно острый нож.

- Ну что же, давай тогда я объясню тебе. - Шепчет он. - Мне нравится, что ты исправила свою ошибку. Мне нравится, что ты устроила ужин. Мне нравится, что ты надела свою форму.

Он имеет в виду то, что ему нравится, что я хочу поиграть, и говорит он это его языком, которым увлажняет свои губы и глазами, которыми пожирает мое тело. Он говорит, что в следующий раз я не допущу такую ошибку.

- Ох, - Выдыхаю я, открывая глаза. - Я не могу каждый вечер забывать про окно. Но возможно и такое, что в какой-нибудь вечер я могу забыть сделать еще какую-нибудь вещь.

Его улыбка поникает и вообще исчезает, как только он берет свои чувства под контроль.

- Все нормально. Но униформа, в целом, приветствуется.

Узел в моей груди развязывается, и, видя подтверждение этому, он понимает меня. Ансель чувствует себя комфортно в своей шкуре, он словно пример самой простоты. А я без танцев никогда не была такой, как он. Но он вызывает во мне чувство безопасности, пока я пытаюсь отыскать свой путь из многих в собственной голове.

- Прислуживание за ужином сделало тебя влажной?

От этого тупого вопроса, мой взгляд взлетает к его, а мое сердце заходится в бешеном ритме.

- Что?

- Прислуживание. За ужином. Сделало тебя влажной?

- Я... думаю, да.

- Не верю, - он улыбается, но она чрезвычайно зловеща. - Докажи.

Наклоняюсь, просовывая трясущиеся пальчики под белье. Я влажная. Это смущает. И это так пошло. Без раздумий, я поглаживаю себя, и его глаза темнеют, пока он наблюдает за мной.

- Дай мне попробовать тебя.

Эти слова помогает мне расслабиться, и с моих губ срывается стон, когда рукой я начинаю двигать более развязно. Его глаза пристально смотрят между моих ног, а затем на мои влажные пальцы, которые я подношу к его рту.

Я обвожу его губы, затем разделяю пальцы и проталкиваю два к нему в рот. Его язык теплый, им он проводит по моим кончикам пальцев. Просто пытка - сейчас я желаю ощутить его язык между бедер - и он знает это. Он удерживает мое запястье, так, чтобы я не смогла вырваться, пока он сосет мои пальцы, облизывает их, точно так же как он поступил бы с моим клитором. Дразнил бы меня, пока мое тело не начало ломить от боли, которая предшествует удовольствию, обещая стать чем-то большим.

- Еще.

Хмыкаю, не желая чувствовать давление на клитор без его помощи. Не помню даже, когда в последний раз так дико желала секса. От этого я еще больше промокла, если такое вообще возможно. На этот раз, он позволяет мне скользить взад и вперед глубже, а также дольше, что я чувствую нарастание оргазма, зная, как мое тело хочет отпустить его.

- Остановись. - Говорит он резко, хватая мою руку и выводя пальцы из меня. Ансель обсасывает каждый пальчик, не сводя глаз с моих. - Заберись на стол.

Обхожу его, отставляю тарелку подальше в сторону, приподнимаю попу на стол и усаживаюсь перед ним, его бедра между моих ног.

- Ложись на спину. - Приказывает он.

Выполняю, судорожно делая вдох, когда его руки пробегают по моим ногам вниз и вверх, затем снимает с меня мои изящные, черные, небесно-высокие шпильки. Он упирает мою ногу в свое бедро, наклоняется и целует мое колено. Ткань его брюк под моими ногами ощущается мягкой. Его дыхание скользит по моей ноге, по колену, по бедрам. Его мягкие волосы щекочут мою кожу, его руки оборачиваются вокруг моих икр, придерживая ноги.

Такое ощущение, будто я - чистый голод. Жар и тяжесть наполняет мои конечности, уменьшая мое терпение. Мое тело молит о том, чтобы его приласкали. Я извиваюсь на столе, но Ансель жестко фиксирует меня, надавив на живот.

- Не дергайся. - Он выдыхает, и поток воздуха ощущается у мня между ног.

- Пожалуйста. - Задыхаюсь я. Люблю эту его сторону, и хочу, что бы она еще больше проявилась, хочу спровоцировать его, но также мне нужно получить освобождение. Разрываюсь между раздражительностью и желанием углубится в игру.

- "Пожалуйста" что? - он целует мою чувствительную кожу рядом с рюшами моего белья. - "Пожалуйста" вознаградит тебя за то, что ты была хорошей горничной? - Раскрываю рот, и тихий умоляющий звук вылетает из него, когда он утыкается носом в мою киску, над тканью трусиков, надавливая, целуя, и покусывая зубами мои губы, лобковую кость и бедро. - Или "пожалуйста" накажи меня за то, что испачкала мои окна?

И то и другое. Да. Молю.

Я просто невероятно мокрая, подмахиваю бедрами и издаю низкие звуки, когда ощущаю его дыхание на своей коже.

- Прикоснись ко мне. - Прошу я. - Хочу твой рот на себе.

Просунув пальцы под ткань трусиков, он отодвигает ее в сторону, облизнув по всей длине, сильно надавливая языком. Дыхание перехватывает, выгибаюсь дугой.

Он открывает рот, сосет настойчиво. И это так

хорошо,

Боже,

так невероятно.

Его пальцы надавливают и кружат по моей коже. Он отстраняется, тихо рычит и говорит:

- Смотри на меня. - А следующие пять слов он произносит напротив моего клитора. - Смотри, как я целую тебя.

Его требование больше угроза, чем просьба, потому что я не смогла бы оторвать глаза от его желания обладать моим телом, даже если бы захотела.

- Ты на вкус, словно океан, - стонет он, посасывая, втягивая меня в свой рот губами. Ощущения слишком интенсивны, чтобы их можно было назвать удовольствием. Это нечто большее, это то, что отбрасывает все мои запреты в сторону, делает меня храброй и сильной, что подталкивает меня к тому, что я опираюсь на локоть, а вторую руку запускаю в его волосы, мягко направляя его, покачивая бедрами.

Невозможно, чтобы я чувствовала еще больше, но когда он понимает, что я близко, то начинает стонать, создавая вибрации на моей коже, надавливая сильнее пальцами и обводя языком вокруг, вокруг, вокруг...

Моя голова кружится, прежде чем я падаю, уплываю, сокрушаюсь в бездну блаженными судорогами, которые так восхитительны, что граничат с болью. Оргазм настолько интенсивен, что я хочу свести свои ноги вместе. Но он удерживает меня раскрытой, пальцами орудуя между моих ног, пока мне становится нечем дышать, и я становлюсь словно желе, но я прилагаю все силы, чтобы сесть и притянуть его к себе.

Он вскакивает на ноги, и облизывает свои пальцы.

- Так вот, как ты звучишь, когда кончаешь.

Его волосы в полном беспорядке от моих рук, губы, распухшие от того, что он так усердно работал ими.

- Отнесу тебя в кровать. - Говорит он, откидывая волосы назад. Он протягивает мне руку, помогает мне слезть со стола и встать на дрожащие ноги. Пока он идет, он ослабляет галстук, расстегивает рубашку, и стягивает ботинки. К тому времени, как мы достигаем его комнаты, он уже спускает брюки, жестом показывая мне сесть на кровать.

Он стоит в двух шагах от меня, сжимая основание члена, и направляя его ко мне, говоря только:

- Соси.

Когда он толкается вперед, мои зубы сжимаются от того, как сильно я хочу вкусить его. И подушка, на которой я сплю каждую ночь, ничто по сравнению с его запахом в реальности. Запах пота, травы и соленой воды. Его запах съедобен, и сложно не описать, то какие чувства во мне бушуют, когда я оборачиваю вокруг его члена руку. Он словно сталь в моей ладони, его тело так напряжено, что даже не знаю, сколько он еще продержится.

Облизываю его, затем снова, вверх и вниз по его длине, пока он не становится скольким, увлажненным и пока легко не входит мне в рот. Меня трясет от его необузданного, земного вкуса и от того как он возвышается надо мной. Никогда прежде он не выглядел так властно, наравне с дикостью, его руки в моих волосах, направляя меня, и изредка толкаясь глубоко с хриплым облегченным стоном.

Во рту он ощущается таким разбухшим, что это насилует мои губы, таким толстым, что мне хочется съесть его.

Что я и делаю. Я пожираю его. Мне никогда не нравилось заниматься этим до него, мне нравится делать это с ним, с его толстым членом и гладкой туго натянутой кожей на набухшей головке. Вожу языком по уздечке, желая большего. С хриплым необузданным звуком он отстраняется от моего рта, хватая в кулак член.

- Раздевайся.

Встаю на трясущиеся ноги, стягивая с ног чулки, снимая юбку, бюстье, и наконец, трусики с рюшами. Он наблюдает за этим, в глазах темнота и нетерпение, а затем рычит:

- Allonge-toi. - Приподнимая подбородок, он тихо повторяет по-английски. - Ложись на спину.

Стремительно забираюсь на кровать, прижимаюсь к матрасу и развожу ноги. Хочу чувствовать его. Только его. Сейчас - я вижу это в его глазах - он понимает, что я пойду ради него на все, сделаю что угодно. Он забирается на меня, руками хватаясь за внутреннюю часть моего бедра, и входит одним, длинным толчком.

Весь воздух покидает мои легкие и на несколько потрясенных секунд, я не могу вдохнуть его обратно. Пытаюсь вспомнить, как вдыхать, и выдыхать, пытаясь напомнить себе, что его член не выбил из меня весь дух, а что это все только, кажется. Я совсем забыла, как это, когда он во мне весь такой уверенный в себе и командующий. Но чувство его тепла, и то, что между нами ни дюйма расстояния... вот это выбивает, у меня почву из-под ног, уносит мои мысли и мою ясность мышления.

Проходит вечность, а он все не двигается, просто смотрит вниз, глаза вбирают каждый дюйм меня, который он может видеть со своего ракурса. Он настолько тверд, что, наверное, это доставляет ему неудобство, и я чувствую, как его рука трясется, когда он сжимает простыни рядом с моей головой.

- Тебе нужно напомнить? - шепчет он.

Киваю отчаянно, руками держась за его бока, отрывая бедра от постели, нуждаясь в большем. Медленно, он выходит из меня, что от этого мои ногти впиваются в его кожу, без моего ведома. Он шипит и резко толкается в меня с низким стоном. Снова отстраняется, и снова входит, безжалостно и мучительно, его темп почти карающий. Карающий за разводы на его стекле, карающий за дистанцию, которая появилась между нами. Карает за то, что забыла, как это заниматься с ним сексом, и что лучше этого ничего не существует. Он наклоняется ниже надо мной, его кожа скользит по моей именно там, где мне нужно трение. Пот выступает у него на лбу и гладкой коже груди. Оборачиваюсь вокруг него словно лиана, облизываю ключицу, шею, притягиваю его голову к своей, чувствуя глубину его удовольствия напротив моих зубов, губ, и языка.

Мои бедра цепенеют, удовольствие закручивается, но мне нужно сильнее и больше его, мои руки отчаянно подталкивают его бедра, мои слова умоляющие и неразборчивые. Ощущаю что где-то там, на волоске висит мое удовольствие, скручиваясь все туже и туже, пока оно не обрушивается на меня, взрываясь рывком, и не захватывает меня в водоворот ощущений. Я выгибаюсь, моя спина отрывается от кровати, и я выкрикиваю его имя снова и снова.

Он опирается на свои руки, наблюдая, как я распадаюсь на частицы под ним, и через дымку оргазма, я смотрю, как он торопится навстречу своему удовольствию. Его толчки протяжные и жесткие, наша влажная кожа издает хлопающие звуки, которые приводят меня в безумие, заставляя меня задуматься, неужели я снова на грани оргазма так быстро.

- Ааа... - стоны срываются с моих губ. - Я...

- Покажи мне, - приказывает он, опуская руку между нами, лаская мой клитор небольшими, идеальными кругами. Во второй раз меня скручивает от оргазма так резко, что мое зрение расплывается. На шее Анселя вздуваются вены от напряжения, зубы сжаты, глаза почти закрыты, а с его рта вылетает ругательство.

- Ебать.

Его бедра напрягаются еще сильнее, и громко бьются о мои. Он падает на меня сверху, и я чувствую, как его член дергается во мне, и как он вздрагивает под моими руками. Сбивчиво вздыхаю, оборачивая вокруг его бедер ноги, когда он начинает отстраняться.

- Нет. - Шепчу в кожу его шеи. - Останься.

Он наклоняется, посасывая мою грудь, облизывая мою шею, челюсть, пока его бедра медленно толкаются в меня и из меня. Кажется, он никогда не насытится, хоть он и кончил, у меня нет ощущения, что мы закончили. После того, как его рот отыскивает мой, я снова теряюсь, теряюсь во влажности его языка, нежности его толчков. Он снова возбуждается внутри меня, становясь длиннее, вкручиваясь в меня.

В тот раз все происходит медленно, он целует меня без остановки, входя так глубоко, что наши тела полыхают в агонии и удовольствии так сильно, что это просто сводит меня с ума.

***

Он скатывается с меня со стоном облегчения. Я сворачиваюсь рядом с ним в темноте, мое сердце до сих пор стучит как бешенное, а кожа влажная от пота.

- Ох, - шепчет он, целуя меня в лоб. - А вот и она.

Целую его в горло, скользя языком по нему, пробуя на вкус его пота и моего.

- Спасибо за это, - говорит он. - Мне очень понравилось то, что ты устроила этим вечером.

Моя рука гладит его живот и грудь, закрываю глаза и прошу:

- Расскажи мне об этих окнах.

На мгновение, он застывает, затем медленно выдыхает.

- Это может быть сложно.

- Ну, я никуда не тороплюсь. - Говорю я, улыбаясь.

Его губы прикасаются к моему виску, прежде чем он начинает говорить.

- Моя мать, как я говорил, американка. - Смотрю на его лицо, лежа на его груди, но сложно рассмотреть что-нибудь в темноте. - Она переехала во Францию, недавно окончив школу, и работала тут горничной.

- Оу, - смеюсь я. - Возможно выбор моего костюма немного странный для тебя.

Он сотен, щекоча меня.

- Уверяю тебя, сегодня ты не позволила мне думать ни о чем, кроме тебя.

- Она работала в роскошном доме очень богатого бизнесмена по имени Чарльз Гийом.

- У твоего отца.

Он кивает.

- Моя мать замечательная женщина. Заботливая и утонченная. Думаю, она была идеальной горничной. Думаю, эти черты у меня не только от нее, но и от отца. Он всегда требовал, чтобы дома был порядок. Он был помешан на этом. Он требовал, чтобы от меня и соринки не было. Никаких разводов на зеркалах или окнах. Ни крошки на кухне. Детей не было ни видно не слышно. - Делает паузу, и когда снова начинает говорить его голос становится мягче. - Возможно наши отцы не очень хорошие, но вместе они поладили бы?

Задерживаю дыхание, не желая двигаться, мигать, или делать что-либо еще, чтобы не разрушить этот момент. Каждое его слово, словно дар, и я так жажду каждой крупинки информации, которую он ведает мне.

- Расскажи больше о них?

Он придвигает меня ближе, перебирая мои волосы.

- Они начали встречаться, когда ей было двадцать, а ему сорок четыре. И, по словам, моей матери, их отношения были очень страстными. Она никогда не планировала остаться во Франции на долгий срок, но она влюбилась в отца, и я не думаю, что она когда-нибудь оправится от этого.

- Оправится?

- Мой отец тот еще ублюдок. - Говорит он, смеясь сухо. - Контролирующий. Одержимый этим домом. И с возрастом, он становился только хуже. Но думаю, у него есть некая харизма, которая привлекла мою мать.

Улыбаюсь, когда он выдает это, знаю, что он лучше человек, чем его отец, но его харизма точно от отца.

- Пока мама и отец были вместе, он был женат на другой. Она жила в Англии, но мой отец отказался покидать дом ради нее, а моя мать не знала о существовании жены. Когда мама забеременела мной, отец хотел, чтобы она также оставалась служанкой и не говорила ни кому, что это его ребенок. - Смешок вырывается из него. - Но все знали, и, конечно же, на три четвертых я выглядел в точности, как он. В конце концов, жена его узнала. Она развелась с ним, но он не захотел жениться на маме.

Ощущаю, как мою грудь стягивает излом.

- Ох.

- Он любил ее, - продолжает он тихо, и я одержима тем, как он рассказывает. Его английский идеален, но его акцент все искажает, и смягчает, что когда он произносит "Х", то букву почти не слышно, а его "Р" всегда гортанная. Ему удается звучать и гладко, и грубо в одно, и тоже время. - Он любил ее по-своему. Он обеспечивал нас, даже настаивал на том, чтобы оплатить за кулинарную школу матери. Но он человек, который любит очень скупо. Он эгоистичен, и он не хотел, чтобы мама уходила от него, даже если у него было много женщин в те годы. Они были в доме, или на его работе. Он был кобелем, даже если у него были собственнические замашки по отношению к маме. Он говорил, что любил ее, как никого другого. Он ожидал, что она поймет, что его аппетит на других женщин был направлен не напротив мамы. Но она, конечно же, не стала бы спать с другим мужчиной.

- Вау, - говорю я спокойно. По правде говоря, не могу представить, что могу знать о браке моих родителей так много. Мои знания по сравнению с его просто чистое полотно, стерильный пейзаж.

- Вот именно. Поэтому когда моя бабушка заболела, мама поймала шанс уехать из Франции, чтобы вернутся домой в Коннектикут, и оставался с бабушкой, пока та не умерла.

- Сколько тебе было, когда она умерла?

Он сглатывает, говоря:

-Шестнадцать. Но я жил с отцом, пока не поступил в университет.

- Твоя мама вернулась?

Ощущаю, как он качает головой.

- Нет. Думаю, отъезд был очень тяжелым для нее, но как только она уехала, она поняла, что поступила правильно. Она открыла пекарню, купила дом. Она хотела, чтобы я окончил школу здесь с моими друзьями, но я знал, что от того что мы так далеко друг от друга, просто съедает ее. По этой причине я переехал в Штаты и поступил в юридическую школу. Возможно, она переехала бы снова во Францию, если бы я попросил ее, но я не мог.

Я киваю, и он продолжает:

- Поступил я в университет Вандербильта, что не так близко к ней, но намного ближе, чем Франция. - Он поворачивает голову и смотрит на меня. - Когда-нибудь, я намерен жить там. В Штатах. У нее никого больше нет, кроме меня.

Киваю снова, пряча лицо в его шее, и во мне разрастается такое огромное облегчение, что от этого моя голова идет кругом.

- Останешься со мной? - тихо спрашивает он. - До того, как тебе нужно будет быть в Бостоне?

- Да. Если это то, что ты хочешь.

Он отвечает мне поцелуем, который углубляется, ощущение его рук в волосах, и стоны на моем языке наполняют мою голову эмоциями, которые похожи на отчаяние. В мгновение, я ужасаюсь от того, какие истинные и сильные чувства испытываю к нему, от того, что когда-нибудь настанет время положить конец этой брачное игре, расстаться с ним и вернуться в реальную жизнь. Но все это я откладываю в дальний ящик, потому что данный момент слишком невероятен, чтобы позволить испортить его.

Его поцелуи медленные и трепетные, пока он не улыбается прямо в мои губы.

- Отлично. - Говорит он. На данный момент этого достаточно. Тяжесть усталости наваливается на меня, на глаза и на мысли. Мое тело болит, и чувствуется хорошенько использованным. В считанные секунды я слышу медленный и стабильный ритм его сонного дыхания.

Поиск по сайту: