Chapter 29

И пусть на небе взорвутся все звезды от невозможности происходящего, но он, кажется, полюбил его. Поверить в это было почти нереально, но ненормальная улыбка на лице говорила, что все это безумие правда, что отпетый хулиган влюбился в тихого забитого мальчика, что некогда самый крутой парень в школе теперь ловит в свой адрес презрительное «педик» ради немного безумного художника.

Холодный октябрьский ветер трепал волосы и заставлял прятать руки в карманы. Листья срывались с верхушек деревьев и кружили под ногами. Фрэнк бодро шагал по лужам, пряча замерзший нос в шерстяной шарф, и улыбался неприветливой погоде. Было решено, что сегодня они занимаются у Джерарда, и Фрэнк был несказанно счастлив. Если Джерард пригласил его к себе, значит, он больше не обижается.

С такими мыслями Фрэнк и дошел до дома Уэев. Жили они и в правду совсем недалеко друг от друга, поэтому дорога заняла не больше десяти минут. Немного помявшись у двери, Фрэнк все-таки собрался с силами и нажал на звонок.

Дверь распахнулась, и на пороге показался сияющий Джерард в мешковатых драных штанах и огромной футболке с капитаном Америкой.

-Привет, – радостно выпалил он и отступил в сторону, пропуская Фрэнка в дом.

-Привет, – протянул Фрэнк, проходя в прихожую и стягивая с себя кеды.

-Мамы нет, она на работе, поэтому мы вдвоем, – Джерард неуверенно потрепал волосы и сунул руки в карманы. – Ты не голоден?

Фрэнк с интересом разглядывал гостиную: стены теплого бежевого цвета были увешаны семейными фотографиями и рисунками какой-то женщины. Мамы Джерарда, как подумал Фрэнк. Еще Фрэнк подумал, что мама Джерарда, если это она, очень красивая. Дубовый аптекарский столик, мягкий махровый ковер и маленькие восковые свечки на большом кирпичном камине, окруженном с двух сторон массивными креслами.

-Нет, не голоден. Только если кофе.

-С молоком?

-Без.

Пока Джерард возился на кухне, Фрэнк поднялся на второй этаж и отыскал нужную дверь. Первое, о чем он подумал, оказавшись в комнате Джерарда, это то, что сюда можно было бы водить экскурсии как в музей или картинную галерею. Все было увешано рисунками. Черно-белые и цветные, портреты и иллюстрации, Фрэнк не знал на чем задержать взгляд. Он нашел даже портрет Анжелины Джоли и Чарли Чаплина. Все, от потолка до пола, было украшено изрисованными листами.

Где-то в самом углу Фрэнк заметил черно-белый портрет, потрепанный конец которого выглядывал из-под цветного рисунка баночки кока-колы. Любопытство взяло верх, и Фрэнк все-таки подошел к портрету. Хоть поверх лица нарисованного и висел другой лист, Фрэнк заранее знал, что он там увидит. Приподняв рисунок с кока-колой, он столкнулся взглядом с самим собой. Прекрасный рисунок, в точности повторяющий все черты и изгибы Фрэнка, был выполнен бережно и аккуратно. Сердце встало комом где-то в горле, но шаги за дверью заставили Фрэнка отскочить в самую середину комнаты, подальше от рисунка.

В дверях показался Джерард с двумя чашками и пакетом печенья.

-Вот твой кофе, – он отдал кружку Фрэнку, а сам со своим чаем приземлился на кровать.

-Спасибо, – Фрэнк сел рядом с ним, – а ты, я смотрю, кофе не очень любишь?

-Не-а, не люблю.

С минуту они сидели в тишине. Джерард неторопливо потягивал свой чай, а Фрэнк продолжал рассматривать стены. Все-таки Джерард невероятно красиво рисовал. Интересно, он сам научился или ходил на какие-то курсы?

-Ну, что там с проектом? – все же спросил Фрэнк.

Джерард соскочил с места и, поставив чашку на пол, подбежал к столу и принялся рыться в куче папок, листов и блокнотов.

-О, нам осталось совсем чуть-чуть, – сказал он, достав тетрадь и пролистав пару листов. – Думаю, больше нам не придется собираться, сегодня мы закончим.

Фрэнк натянуто улыбнулся, чтобы скрыть свое разочарование.

-Хорошо. Да. Замечательно. Тогда за дело? – неуверенно промямлил он.

-Да, давай.

Они проработали три часа в полной тишине, прерываемой иногда мученскими вздохами. Джерард с головой ушел в работу, а Фрэнк иногда поглядывал на него из-за страниц научной литературы. За окном стемнело, пришлось включить настольную лампу, из-за чего комната погрузилась в оранжевый полумрак. Было уже около шести вечера, когда Джерард решил, что все почти готово, и «отлично» им обеспечено. Оставалось доделать совсем чуть-чуть, но Уэй решил, что с этим он справится сам. Поэтому он сел за энциклопедию, а Фрэнка заставил скреплять листы степлером.

-Я запутался! – взорвался Айеро. – Какого хрена их так много? Мы правда столько напечатали?

-Фрэнки, не канючь.

-Фрэнки?

Джерард смутился и спрятался за энциклопедией.

-Прости, я случайно…

-Ничего, я не против, – проговорил Фрэнк куда-то в пол и покраснел.

Три минуты молчания показались обоим вечностью. Уэй думал о том, что он только что ляпнул, а Айеро сходил с ума от любопытства.

-Джи, – неуверенно проговорил Фрэнк,– слушай, я тебе свою историю рассказал. Теперь твоя очередь.

-Что? Ты о чем?

-Ну, – было ужасно неловко говорить, – о том, куда ты пропадал, что с тобой было, как ты так похудел, да и вообще…

-Фрэнк, я…

-Пожалуйста.

Джерард поднялся со стула и достал из шкафчика толстенькую энциклопедию. Тяжело уронив ее на стол, он быстро нашел нужный раздел и принялся листать страницы одну за другой в поисках нужного.

-Ладно, – произнес он, не отрываясь от книги и переминаясь с одной ноги на другую, – я был в больнице все пять месяцев. В тот день, когда я признался тебе, – его голос дрогнул, – когда я признался тебе в любви, у меня ужасно заболело сердце. От этого я и сознание потерял. В больнице сказали – перенагрузка. Не надо было, наверно, так носиться по улицам, – он усмехнулся. – Мне дали рекомендации и прописали нужные лекарства, и должны были уже отпустить домой, но тут обнаружились и моя нервная анорексия и булимия. И тогда началось…

Джерард остановился. Вспоминать о тех днях было невыносимо тяжело и больно. Фрэнк внимательно следил за ним, ловя каждое его слово и внимательно вглядываясь в глаза.

-Это было ужасно, – наконец продолжил Джерард. – Мне назначили лечение, дали психолога, которого я был обязан посещать четыре раза в неделю. Это все было так… Так паршиво, так грязно, так отвратительно…

Фрэнк непонимающе уставился на него.

-Грязно?

-А ты думаешь – это обычное лечение? – Джерард горько усмехнулся. – Да, пожалуй, это грязно. Я чувствовал себя грязно, когда позволял пихнуть мне в рот очередную ложку с едой, когда позволял психологу целый час говорить мне что-то.

-Джи, это…

-И, знаешь, каждый казался врагом. Казалось, они просто не понимали. Не хотели понимать. Ты толстый, а они пытаются впихнуть в тебя еду. Ты плачешь, а они говорят, что так нужно. А тебе это нихрена не нужно. Тебе нужно, чтобы они оставили тебя в покое. И ты бредишь о голоде и красивых ключицах…

-Сейчас у тебя очень красивые ключицы…

-Спасибо, – Джерард поморщил нос и смущенно улыбнулся. – Как-то со временем все прошло, я понял, что нужно что-то делать, что все это очень плохо и неправильно. Тогда я стал правильно питаться и заниматься спортом, смог похудеть и вообще… Полезно это, знаешь. Я зато много понял и многому научился.

Джерард закончил свой рассказ и принялся что-то усердно записывать в свою тетрадь, заглядывая в энциклопедию.

-Ты молодец, Джи, правда, – Фрэнк коснулся его плеча.

-Спасибо, Фрэнк.

В эту секунду, когда они чувствовали тепло друг друга, захотелось сказать так много, о нахлынувших чувствах, о холодной осени, о прошлой глупости и об остывшем чае, но они оба промолчали. Фрэнк вернулся к этим несчастным листам, а Джерард потерялся в буквах.

-Джи, ты мне…

-Карандаш!

-Что?!

Джерард повернулся к Фрэнку и продемонстрировал сломанный карандаш.

-Сломался. Там, в шкафчике наверху есть другие. Не принесешь?

-Конечно.

Фрэнк устало выдохнул и поднялся с места. Шкафчик был довольно высоко, поэтому ему пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до ручки.

-Фрэнк, только осторожней, чтобы на тебя ничего не упа…

Джерард не успел договорить, потому что именно в этот момент раздался вопль Фрэнка, на которого сверху свалилась какая-то тяжелая книга и куча маленьких баночек с гуашью.

-Черт, Фрэнк, ты живой?!

Джерард немедленно оторвался от книг и подскочил на ноги. Фрэнк валялся на полу среди раскрывшихся баночек и тихонько постанывал от боли в заднице.

-Я..я зеленый!

И правда, он был выкрашен во все цвета радуги. Волосы, футболку и штаны покрывали размашистые зеленые пятна, на кончике носков виднелась синяя краска, а руки и шея были желтыми. Джерард не выдержал и громко рассмеялся, глядя на то, как Фрэнк пытается подняться, но слишком скользкий от лужи гуаши пол не дает ему этого сделать.

-Помог бы лучше! – обиженно крикнул Фрэнк.

Джерард рассмеялся еще громче, но руку ему все же протянул. Фрэнк решил, что одному быть перемазанным красками – скучно, поэтому что было силы дернул Джерарда за руку, и тот, поскользнувшись на фиолетовом пятне, с грохотом рухнул на пол рядом с Фрэнком.

-Это нечестно!

-А смеяться над зеленым другом – честно?

Джерард не удержался и снова тихонько захихикал, но Фрэнк все равно его услышал и взбунтовался еще больше.

-Тебе все еще смешно?

Он схватил баночку с белой гуашью и вылил все ее содержимое прямо на голову хихикающему засранцу.

-Ты что делаешь?! – завопил Джерард.

-Помнишь, ты в блондина хотел? – сдерживая смех, ехидно проговорил Фрэнк. – Вот, пожалуйста.

-Ну держись!

С этими словами Джерард схватил две баночки с желтой и оранжевой краской и с победным кличем бросился на Фрэнка, пачкая его еще больше. Но Фрэнк был все-таки сильнее, поэтому уже после минуты забавных боев в краске, он навис над Джерардом, заливисто смеясь.

-Отпусти меня, – кричал Джерард, махая руками во все стороны.

Они уже лежали в большой разноцветной луже, с головы до ног перемазанные краской, и громко смеялись. Шкаф, стены, стул тоже были заляпаны цветными пятнами, но один ненормальный художник и его разноцветный друг совсем не обращали на это внимания.

-Еще чего захотел, я не отпущу!

Фрэнк оседлал Джерарда и, схватив его за запястья, завел его руки над головой, придерживая их левой рукой, а правой потянулся за баночкой с синей краской. Джерард громко смеялся и извивался под Фрэнком, что есть сил, силясь выбраться из его цепкого захвата, пока тот пытался справиться с крышкой. Когда открыть банку все-таки удалось, Фрэнк макнул в нее два пальца и с таким же громким смехом начал мазать руки, шею, лицо своего пленника.

Пока Джерард пытался выбраться из-под него, его кофта задралась, и Фрэнк провел руками по его животу, не до конца понимая, что он сейчас делает. Смех резко стих, и Джерард замер, затаив дыхание. Фрэнк понимал, что это больше не похоже на обычное безобидное детское дурачество, но вместо того, чтобы убрать руки, он продолжал поглаживать живот Джерарда, размазывая холодную краску и сильнее сжимая его запястья.

-Фрэнк, ты…

Джерард облизал пересохшие губы. Происходящее пугало и завораживало одновременно.

-Джи…

Фрэнк наклонился и почти коснулся губ Джерарда. Между ними было всего пару миллиметров, и Джерард чувствовал горячее дыхание на своей щеке.

-Я видел тот рисунок, – хрипло прошептал Фрэнк.

-Это не… Просто я… Я люблю тебя, Фрэнки.

Фрэнк отпустил его руки.

-И я люблю тебя, Джерард.

Рука соскользнула вниз и задела пряжку ремня, и Фрэнк жадно впился в губы Джерарда. В комнате витал стойкий химический запах краски вперемешку со свежим осенним воздухом. Они так давно и так сильно нуждались друг в друге, поцелуй был пропитан нескрываемым отчаяньем и желанием, бедра ударялись о бедра, и первый стон слетел с губ Джерарда.

Наверное, первый шаг сделал все же Фрэнк. Первый коснулся губами бледной шеи, первый потянулся к пряжке ремня, первый толкнул Джерарда в сторону кровати.

Джерард стонал и выгибался, пока теплые губы ласкали его шею, плечи, ключицы, пока ладонь нежно поглаживала низ его живота, пока Фрэнк шептал что-то ласковое и пошлое ему на ухо, опаляя кожу горячим дыханием.

«Я хочу тебя…»

Джинсы и футболка упали на пол, Джерард сдавленно зашипел.

«Тише, мой хороший, тише»

Горячий шепот куда-то в шею, и легкий поцелуй в плечо. Фрэнк двигался мучительно медленно, входил глубоко и заставлял Джерарда извиваться, просить о большем и пошло стонать. Тонкие бледные пальцы выводили замысловатые узоры на спине и проводили по позвонкам, вызывая дрожь по всему телу, обгрызенные, выкрашенные в черный лак ногти впивались в обнаженную кожу, царапая и оставляя кровоточащие ранки. От Джерарда пахло сладкой вишней, и Фрэнк прижимал его к себе все сильнее и сильнее, растворяясь в приторном аромате его кожи.

Двигаясь в нем, входя с каждым разом все глубже и глубже, он вслушивался в шаткие стоны Джерарда, кусая его губы до крови и тут же зализывая раны. Выступающие ребра, тонкие запястья, острые ключицы, бледная кожа, из-под который выступали синие вены, он был такой хрупкий, такой сексуальный и невинный.

Маленькая капелька крови, стекающая на испачканную краской простыню, и последний, громкий сладкий стон наслаждения.

Поиск по сайту: