Внутригрупповой фаворитизм и межгрупповая дискриминация

Если У. Самнер обнаружил пристрастное восприятие своей и чужих групп в результате наблюдения за этническими общностями, то британский психолог Генри Теджфел и его коллеги пришли к аналогичным выводам, но уже в ходе многочисленных экспериментов с так называемыми «минимальными группами»[2]. Первоначально испытуемыми в экспериментах Теджфела и его коллег (1971) выступали дети. Исследователи разделяли их на две исключительно условные, или номинальные, группы, каждая их которых считалась якобы поклонницей одного их двух художников-абстракционистов: Пауля Клее и Василия Кандинского. Понятно, что эти имена были малозначащими для детей, поэтому «сторонники» Кандинского получили № 44, а «приверженцы» Клее № 74. Затем детей просили распределить деньги между членами «своей» и «чужой» группы, используя составленную исследователями матрицу распределения сумм. Все пункты матрицы, за исключением одного, содержали диспропорцию в суммах в пользу либо одной, либо другой группы.

Рис. 1

Отметим, что личности получателей денег ни в «своей», ни в «чужой» группах ребенку, которому предстояло делать выбор, были неизвестны. Кроме того, чтобы лишить детей корыстной мотивации им сообщали, что самим им из распределяемых сумм ничего не перепадет ни при каких условиях.

Какая же тенденция выявилась при дележке денег детьми между воображаемыми «своими» и «чужими»? Исследователи подчеркивают, что хотя дети и старались быть справедливыми, но тем не менее, стремились распределить большую сумму для получателя из собственной, а не из чужой группы. Причем их явно не устраивал реально справедливый вариант, где суммы действительно могли оказаться равными как для «своих», так и для «чужих». Более того, даже в ущерб интересам собственного согруппника, когда ему в абсолютном выражении могла достаться большая сумма, допустим 19, испытуемые предпочитали выделить «своему» 11 лишь затем, чтобы «чужому» досталось еще меньше – только 9. (Если дать «своему» 19, то «чужой» получит аж 25!). Поэтому дети действовали по принципу: пусть «нам» достанется мало, но зато «они» получат еще меньше!

Что и говорить, результаты эксперимента получились любопытными. И это при том, что дети были распределены на воображаемые группы, что они никогда не видели ни «своих», ни «чужих», ни с кем из них не общались, не имели никаких отношений ни в прошлом, ни в настоящем. И вместе с тем, испытуемые, без исключения, постоянно выделяли членов «своей», а не «чужой» группы, вознаграждая их более весомо по сравнению с «чужаками».

Таким образом, исследования Г. Теджфела убедительно доказали наличие внутригруппового фаворитизма и межгрупповой дискриминации во взаимодействиях даже «минимальных» групп. Впоследствии в нескольких десятках исследований, концептуально воспроизводящих эксперименты Теджфела, проведенных в различных странах с участием людей различного пола и возраста были получены аналогичные результаты (Росс Л., Нисбетт Р., 2000).

Но еще более существенно то, что исследование реальных, а не «минимальных» групп и в естественных, а не в лабораторных условиях, также выявили межгрупповую дифференциацию и дискриминацию. Так, например, английский социальный психолог Руперт Браун, проводя исследования на авиастроительных заводах, убедился в том, что рабочие бригады предпочитали даже потерять в собственном заработке, лишь бы только зарплата в других бригадах была ниже, чем в их собственной (Браун Р., 2001). Другими словами, производственные группы сравнивали себя и стремились к тому, чтобы хоть в чем-то, но желательно в существенном (например, в зарплате) «их» превосходить. При этом они не сравнивали себя с группами другого уровня, скажем, с администрацией, чья зарплата была очевидно больше. Но членов производственных бригад этот аспект мало интересовал, поскольку административные работники – не их уровень сравнения. Точно так же, если предположить, что, допустим, одна студенческая группа стала бы вдруг получать большую, чем остальные группы, стипендию, то это вызвало бы гнев и возмущение в «обделенных» группах. Но студентам не приходит в голову протестовать, например, против того, что их стипендия ниже, чем заработная плата преподавателей, хотя и студенты, и преподаватели заняты в одном и том же учебном процессе. Впрочем, это отдельная проблема и к ней мы еще вернемся в одном из следующих параграфов.

Результаты исследований и «минимальных», и реальных групп требовали теоретического объяснения. И надо отметить, недостатка в попытках объяснить внутригрупповой фаворитизм и межгрупповую дискриминацию не было. Сам Г. Теджфел и его коллеги (1971) первоначально искали причины межгрупповой дифференциации в нормах соревновательности, в желании одной группы (команды) победить другую. Это объяснение вполне соответствовало выводам М. Шерифа, которые он сделал в результате своих знаменитых «лагерных» экспериментов (1953, 1955, 1961), где столкнулись интересы двух групп, что и вызвало межгрупповой конфликт (разговор об этих исследованиях к нас пойдет впереди). Но парадигма исследований Теджфела противоречила этим выводам – в его экспериментах не было ситуаций соперничества, отсутствовали даже сами предпосылки к «одержанию победы».

Другое объяснение причин межгрупповой дифференциации предлагалось с позиции анализа когнитивных процессов межгруппового восприятия. С этой точкой зрения мы уже знакомились, когда обсуждали категориальную ассиметрию восприятия «Мы» и «Они». Очевидно, что это объяснение неполное, т.к. называет лишь одну из причин, к тому же не самую существенную. А существенным здесь остается другой вопрос – почему именно «свои», а не «чужие» выглядят лучше в межгрупповом восприятии? Вот на него то и пытается дать ответ теория социальной идентичности.

Поиск по сайту: