Храм С в Селинунте

Один из самых ранних- храмов Запада – храм С в Селинунте, ок. 540 г. до н.э., находившийся в большой группе зданий, выстроенных на акрополе города в дорийском ордере. Он имел по-архаически вытянутый план (целла без колонн), который обрамляла еще более узкая и длинная колоннада (6 х 145 м). Вход с востока усиленно акцентировал двойной ряд колонн и лестница из восьми ступеней (на боковых сторонах - по четыре; это традиционное для Южной Италии решение). Колонны разного диаметра, но внутри пропорции уже приведены к гармонии: адитон и пронаос почти равны по величине. Облик храма отличался особой экспрессией: колонны имели более стройные пропорции, чем в прежних храмах, с более развитыми капителями, несомая ими часть исключительно декоративна и нарядна. На фасаде – десять метоп в высоком рельефе изображали космогонические мифы: Персея и Медузу, Аполлона на квадриге, Геракла и керкопов. Все метопы снизу и сверху имели плоские каменные выступы, как бы удерживающие изображение в своих границах. Декор хорошо сочетался с архитектурной конструкцией, но внутренне не был с ней связан – он выглядел как наложенная сверху аппликация. Длинные стороны храма были украшены терракотовым поясом, фронтон же был скульптурным – он заключал в себе изображение Горгоны.

Группа зданий архаического времени сохранилась и в Посейдонии (Пестум). В Великой Греции ветшавшие храмы не сносились, как на Балканах, а новые строились рядом. Так они стоят и теперь в устье Селы – в дикой, почти не тронутой цивилизацией местности, среди болотистых равнин и лугов; выжженная земля создает мягкий тон для серовато-желтого известняка, а редкая зелень деревьев и цветущих кустов на фоне бездонного неба говорит о преходящем и вечном.

20. Храм Геры I в Посейдонии (Пестум).

Среди зданий Посейдонии наиболее замечателен храм Геры I, ранее именовавшийся «Базиликой», ок. 540 г. до н.э., построенный из розового туфа. Утрачена только кровля и декор антаблемента. Мощный ряд плотных колонн, стоящих на трехступенчатом стилобате, создает удивительный ритм, звучащий как суровая музыка, как торжественный ритм дорийского лада. Каннелированные стволы с резкой курватурой (дугообразно утончаются кверху) сложены каждый из пяти-семи блоков камня. Они венчаются крупными абаками, лежащими на очень плоских эхинах.

Казалось бы, храм построен традиционно для дорийского типа: это большое прямоугольное здание (9 х 8 колонн) со входом с восточной стороны (западный торец глухой), с далеко отстоящими от стен, как то было принято в Южной Италии, колоннами. Интерьер делился на три обычные части: пронаос – наос – опистодом, из которых наос был разделен восемью колоннами на два нефа. Для храма поздней архаики, да еще такого монументального, это очень редкая черта, причем крайние колонны, как в олимпийском Герайоне, примыкают к торцовым стенам целлы. Следовательно, нечетное число колонн (девять) в зажатом «антами» портике приводило к тому, что центрального входа в храм быть не могло: по оси стояла колонна, как то было в храмах VIII в. до н.э., - Геры на Самосе и Аполлона в Фермосе (храм С). Более того, обособленность, разделенность нефов была отмечена наличием у них самостоятельных входов из пронаоса – торжественных, снабженных ступенями. Еще одна неординарная черта – увеличенный размер предпоследнего интерколумния, между шестой и седьмой колоннами. Возможно, там стояла культовая статуя. Строго линейный путь нарушался лишь в северном нефе, из которого открывался вход в опистодом, - туда можно было пройти, как прежде в адитон, а затем, совершив этот маленький круг, покинуть храм. Причины столь жесткого разделения двух нефов, с подчеркнутым приоритетом одного (северного), не ясны.

По замечаниям исследователей, пропорции здания (24,5 х 54,34 м) целиком укладываются в понятие симметрии, разработанной ранними архитекторами и основанной на соотношении целых чисел. Так, вся целла имеет соотношение сторон 2:7, без пронаоса и опистодома 2:5, общий же план здания имеет соотношение 4:9, которое повторится в V в. до н.э. в Парфеноне. Длина стилобата – 100 ионийских локтей – отражает магию числа «100» (вспомним греческие «стофутовые» храмы – гекатомпедоны). В этих пропорциях здания усматривают влияние религиозного мыслителя Пифагора.

Рядом, перпендикулярно к описанному храму, уже в эпоху классики (460-440 гг. до н.э.) был выстроен храм Геры II, у которого даже сохранился фронтон.

Южноиталийское зодчество, расцветшее в это время пышным цветом, приобрело несколько отличный от метрополии облик: здесь храмы часто окружались узкими вытянутыми колоннадами; скрывая собой гораздо более короткие и компактные целлы: т.е. колоннада сохраняла абрис архаического типа, а целла следовала уже новому варианту конструкции. Кроме того, колоннада часто сильно отодвигалась от стен храма, образуя широкие портики, больше похожие на галереи и веранды для прогулок; они придавали италийским храмам несколько расширенный вид, напоминавший диптеры, но без внутреннего ряда колонн в птероме.

В южноиталийском ордерном зодчестве встречаются разные решения проблемы культового здания. Так, вариант, напоминающий древние минойско-микенские формы, представляет храм Геры на реке Силарис в Посейдонии, ок.540 г. до н.э. Здесь при большом храме (8 х 16) имеется другой, маленький – «в антах», с четырьмя колоннами на фасаде. Объект поклонения в большом здании находился в центре целлы; в стене против входа был проем, через который входили в опистодом с глухой задней стенкой. Комбинация двух сакральных зданий напоминала о древней антитезе великого и малого, смерти и жизни. Если близость построек определялась их функциональной и смысловой связью, то в большом храме могли совершать ритуалы смерти бога, а в малом – возрождения. Такая концепция была известна в минойско-микенском мире: сосуществование большого и малого дворцов (как, например, в Кноссе), большой гробницы с малой камерой-ответвлением (микенские толосы Атрея, Клитемнестры, толос в Орхомене).

В этом ряду огромный храм G, или храм Аполлона, в Селинунте выдается своим неординарным замыслом. Наряду с традиционными чертами: вытянутый прямоугольный план, восточный вход, тройное деление внутреннего пространства на пронаос, наос и опистодом, а также три нефа, разделенных десятью парами колонн, - у него есть и специфические. Опистодом в Аполлонионе отрезан от целлы и имеет самостоятельный западный вход. Появился намек на вторую целлу, которая пока представляла «заднюю комнату»; впоследствии она разовьется в самостоятельную часть интерьера. Кроме того, трехнефная целла замыкалась перед торцевой стеной, образуя обход вокруг храмовой статуи. Так возникла отчетливая идея кругового обхода статуи божества, которая раньше едва просматривалась. И, кроме того, в боковые нефы из пронаоса можно было попасть через особые входы. Это тоже важное новшество (оно отмечалось выше в неординарном храме Геры I в Посейдонии), близкое к концепции трехнефных храмов этрусков; боковые части обособлялись от главной, оставаясь связанными с ней все той же идеей обхода.

Агригент – многоцветный, благоуханный уголок Сицилии, омываемый лучами солнца и ласкаемый легкими ветерками, должен был казаться поселенцам с Родоса и Крита раем, и, вдохновленные такой красотой, они повели себя соотверственно, построив храмы, которые словно бросали вызов богам своим величием и высокомерно смотрели вниз, на мир простых смертных.

Храм, посвященный Зевсу Олимпийскому и построенный в ознам енгваонивние побуды над карфагенянами в битве при Химере (480-479 гг. до н.э.), составляет главный предмет гордости агригенцев. Его огромные полуколонны, перемежавшиеся со статуями атлантов, создавали впечатиление, что несут на себье вес всей конструкции, подобно Атланту, приговоренному Зевсом за посомощь тиатанм держать на своих плечах весь мир. На пространстве храма могло поместиться 42 тыс. человек, во время осады войском карфагенян в 406 г. до н.э. все население города укрывалочсь в этом храме.

Семь дорических храмов, окружающих священное место, были построены из туфа с золотистыми прожимлками и первоначально покрыты слоем яркой полихромной штукатурки. Все они обращены фасадом на восток- так. Чорлобы вход и фигуры богов, стоящие перед ним, освещзались лучами восходящего солнца – симвла жизни. Из этих храмов лучше всего сохранился Храм Согласия. Его каннелированные колонны достигают 22 футов в высоту и немного наклонены внутрь. Построен в 5 в. до н.э.

Несколько позже, в конце VI в. до н.э., был выстроен небольшой храм Афины в Посейдонии, считавшийся ранее храмом Цереры (14,54 х 32,88 м). У него уже была более современная структура, с четным числом опор на торцах (6 х 13 колонн); пропорции наоса очень просты – 1:2. Внутренняя организация пространства, с четырьмя колоннами пронаоса, выдает уже чисто ионийские черты. У наоса нет ни опистодома, ни сокровищницы, зато устроен очень широкий вход, отмеченный двумя колоннами, при котором имеются два лестничных марша, ведущих в верхние части здания (один наверх, другой вниз) – восточная черта, появившаяся теперь в храмах Агригента. В святилищах Сирии и Ливана есть гипетральные храмы, с проемом в крыше и лестницами, ведущими на неё или на устроенные там открытые террасы, предназначенные, как считают, для огненных ритуалов; такие лестницы, более поздние по времени, были открыты в Баальбеке и Пальмире. Из этого следует, что открытая кровля понимается как площадка, а сам храм – как субструкция для нее. Путь снизу наверх – тоже восточная идея, реализованная в зданиях типа шумерских зиккуратов.

У храма Афины сохранился фронтон, стоящий на высоком антаблементе, с дорийскими триглифами и метопами и с очень широким выносом карниза. Только здесь реально ощущается, сколь мощный груз давил на колоннаду и каким образом, путем чисто эстетического выражения тектоники масс и распределения их в пространстве, преодолевалась тяжесть «небосвода».

Храм Афины в Посейдонии?

Попытки сочетать дорийский ордер с ионийским предпринимались в Греции неоднократно. Данный случай – первый; самый же известный опыт такого синтеза даст Иктин, один из создателей Парфенона, в загадочном храме Аполлона в Бассах.

Древнейшим дорийским храмом метрополии считался храм Геры в Олимпии, построенный до 600 г. до н.э. Он стоял в северо-западном углу священного участка по имени Альтис («Роща»), против восточного холма Кроноса. Храм Геры – уже классический перистиль (длиной 49 м и шириной 17 м) – вытянутый в длину, ориентированный по сторонам света, с двумя обособленными входами, с востока и запада, без западной апсиды, которая теперь отмирает. Восточный вход, уже «правильный», с четным числом колонн по фасаду и, соответственно, без древней центральной колонны, загораживавшей вход, вел в целлу, а западный – в очень неглубокий опистодом, но, тем не менее, появление второго входа (и второго фасада) глубоко симптоматично для Греции. Интерьер олимпийского храма выглядел необычно для рядового перистильного здания. Он был разбит перпендикулярно выходящими из боковых стен перемычками (к каждой из которых была приставлена колонна) на компартименты – по четыре больших с каждой стороны, а у торцевой стены они образовывали общее неглубокое пространство, в котором, очевидно, и стояла культовая статуя богини. Перемычки гораздо более выразительно, чем выступы в самосском храме, делили пространство на ячейки – как бы внутренние капеллы, храмики, каждый из которых мог иметь индивидуальную предназначенность и, движение по которым, напоминало «ныряние» из одной пространственной зоны в другую. Тем самым путь к цели в храме Геры действительно напоминал плавание бога солнца в лоне праматеринского хаоса.

Космос в Олимпии символизировало священное дерево. В исторические времена им была олива, о которой, однако, не сохранилось столь достоверных сведений, как об акропольской; известно лишь, что её принес сюда Геракл из Гиперборейской страны. Может быть, до оливы здесь почитался белый тополь, потому что на главном алтаре разжигали огонь дровами из этого дерева, для чего существовал специальный священнослужитель. Во всяком случае, о почитании дерева говорит уважительное отношение к древним колоннам храма (6 х 16). Первично все деревянные, они постепенно заменялись каменными, так что Павсаний во II в. еще застал одну уцелевшую колонну из дерева. Подобный феномен любопытен для истории развития античного ордера. Вытеснение дерева камнем шаг за шагом, век за веком преображало облик древних святынь и обусловливало сосуществование в них разных идей, разных материалов и форм; древнейшие здания греков типа храма Геры в Олимпии могли позволить себе быть «нехудожественными» и «архаичными». Материалы храма так же были символичны: стены храма, сложенные из кирпича-сырца, стояли на каменном цоколе, колонны первоначально деревянные, постепенно вытеснялись каменными, перекрытие было из дерева, крыша выстлана глиняной черепицей и украшена большими (2,25 м в диаметре) акротериями из терракоты.

Древнее деление целлы на два нефа вытеснило новое – трехнефное. Вместе с тем принцип двоичности (расчленения хаоса на двух творцов) перешел на структурный уровень: целла стала делиться надвое поперечно.

Аналогичный феномен в законченном виде отмечен в храме Афины Полиады на Афинском Акрополе, именуемом Гекатомпедоном – Стофутовым. «Стофутовые» храмы типичны для греческой архаики – 100 футов было своего рода модульной мерой для «идеального» храма. Уже сильно сокращенный в длину (6 х 12 колонн), он был разделен поперечной стенкой на две равноценные части, посвященные двум супругам-богам. Восточная уделялась Афине, западная – Посейдону. В первую входили через восточный портик; перед посетителем открывался короткий трехнефный зал (3 х 2 колонны). Возможно, здесь стояла культовая статуя сидящей Афины с горгонейоном на груди, которой прежде, до строительства Парфенона, дарили новый пеплос на празднике Великих Панафиней. Западный вход вел в глубокий опистодом, из которого открывались два других входа в двойной адитон. Почему там были две ритуальные комнаты? Для Эрехтея и Кекропса, древнейших царей Аттики, почитавшихся на Акрополе и в классическое время? Или для других ритуальных фигур? Любопытно, что «мужская» часть выстроена, как и в храме Аполлона в Коринфе, по типу пути, а «женская» - по типу минойской эпифании, о которой шла речь выше в связи с моделью святилища из Арханеса: подошел к храму, открыл дверь и остолбенел – при чуде явления богини.

Храм Афины Афайи на острове Эгина. Ок.500-480 гг.до н.э.

Завершает линию развития дорийский храм Афины Афайи на острове Эгина. Он посвящен богине, эпиклеза которой считается равноценной критской Диктинне – одной из ипостасей Владычицы. Храм небольшой, выстроенный из бледно-серого ракушечного известняка, который сверху покрыт штукатуркой: он стоит на особом каменном постаменте из четырех ступеней и ориентируется, как большинство греческих святынь, на море (Саронический залив). Членение внутреннего пространства традиционно: пронаос, наос и опистодом, выдержанные в хороших пропорциях (5 х 12 колонн). Здание гораздо легче более ранних дорийских и даже парит – в ярком свете на фоне зеленых пиний оно гармонично воспринимается в среде. Его колонны высокие и тонкие, по пропорциям приближаются к колоннам Парфенона (отношение диаметра к высоте: 5,32, в Парфеноне – 5,48). Причем пластика капителей согласуется с их архитектоникой (что уже исчезнет в Парфеноне).

Появляется важное новшество. Трехнефная целла, в которой стояла культовая статуя богини, имеет двухъярусную колоннаду: на колоннах первого яруса стоят небольшие колонны второго. Соответственно на верхнем ярусе имеются две небольшие галереи вдоль северной и южной стен для обхода. Гармоничный вид храм имел и снаружи, и внутри, «где культовая статуя была вплетена в арабеск колоннады». Возведение двухъярусных опор в столь маленьком здании наводит на мысль, что это сделано по соображениям ритуала. Культовая статуя божества, поначалу небольшая, деревянная, периодически, из года в год передававшаяся от одного жреца к другому, в доме которого она хранилась (такие статуи делал аргосец Агелад), к этому времени постепенно приобрела большой размер. Монументальная культовая статуя теперь стояла в центральном нефе, обрамленном по сторонам двухъярусными колоннадами. Снизу наверх ведут две лестницы, так что, прогуливаясь по небольшим верхним галереям, можно было рассматривать статую сверху. Прежде созерцание культовой статуи или совсем запрещалось (золотая статуя Аполлона в адитоне дельфийского храма), или позволялось с уровня пола, теперь же открывался путь для восхождения человека; попадая в статус небожителя, он мог лицезреть священные объекты сверху вниз. Причем если в южноиталийских храмах типа Аполлониона или храма Афины в Посейдонии люди поднимались наверх, тоже по двум лестницам, и происходило общение символического неба с реальным (кровля храма – небосвод), то в эгинском храме все это лишь искусственно воспроизведено. Эгинский храм не гипетральный и без плоской крыши: он моделирует классический образ мироздания с тремя его частями. Поэтому достижение уровня малой колоннады означало достижение небес. Впрочем, идея была уже давно заявлена архаической темой «введения на Олимп» воскресшего бога – Геракла, Гиакинфа, Гефеста.

Итак, идея пути солнечного бога к смерти (к западной апсиде) и последующего возвращения к жизни (к восточному выходу из храма), воплощенная в геометрических сакральных зданиях, в архаике переосмыслена. Доминирующий маршрут оставался таким же: восток-запад-восток – и осуществлялся сначала только в горизонтальной плоскости – на уровне земли. Но сам путь сократился, момент его кульминации перестал выделяться архитектурно (исчезновение апсиды не только в целле, но и в петроме). Основной семантический узел перемещается внутрь и оформляется скульптурно - появляется культовая статуя, вокруг которой организуется пространство и оформляется идея «вечного возвращения».

Соответственно сокращению длины здания («земного» пути) развивается высота сооружения, и храмовое пространство осваивается в вертикальном срезе – снизу вверх. В архаике заметно лишь начало такого подхода к осмыслению здания, вдохновленного, с одной стороны, восточными постройками, с другой – собственными представлениями об идее храма, подготовленными длительной эволюцией, начало которой очевидно уже в тенденции развития «архитектурных» геометрических погребальных ваз в высоту. Вероятно, этой «вертикальной» тенденцией обусловлено и развитие фризовых и фронтонных скульптур – они стремятся пояснить тот процесс, который происходит в верхнем, божественном уровне мироздания.

В ионийских храмах с их глубокими колонными портиками сам наос воспроизводил бывшую апсиду, место «перехода», а пронаос с колоннами – путь к ней. В них пространство жизни (пронаос) отрезается от места смерти-возрождения (целлы). Вот почему ионийские пронаосы имели колонны, оформленные декором снизу, - их можно и нужно было рассматривать на земном уровне, тогда как имелись и декоративные фризы наверху – то был небесный уровень. Но в материковых, и отчасти южноиталийских, храмах намечается переход к поперечному делению целлы стеной – к смычке двух рядом стоящих храмов-близнецов с общей стеной при разных входах. В таких храмах ярко представлена идея божественной четы, Владычицы и Владыки, причем его целла, более длинная и традиционная, воплощает идею пути (изначальная идея геометрического храма), а ее, короткая и обрезанная, - неожиданной эпифании, столкновения с чудом. И хотя традиционная часть с восточным входом переходит к женщине, а новая с западным – к мужчине, это говорит о вытеснении матерью сына из прежней сакральной структуры и об уравнении их в правах: теперь и богиня-женщина, ставшая смертной, должна проходить в храме свой цикл возрождения. В тесном союзе с такими тенденциями идет стирание резких различий между двумя ордерами.

Поиск по сайту: