Градостроительство и архитектура периода архаики

Для понимания специфики градостроительных и архитектурных традиций Древней Греции важно разъяснить особенности «этнического» вопроса. Если крито-микенский период, а точнее эпоха расцвета первых городов-государств на юге Греции был связан с ахейскими племенами (именно они в XIV в. до н.э. создавали колонии на островах Эгейского моря, вплоть до Родоса и Кипра, а также на побережье Малой Азии; во второй половине XIII в. до н.э. соединенные силы ахейцев, как предполагают, нанесли сокрушительный удар державе хеттов в Малой Азии и около 1240 г. до н.э. уничтожили Трою, своего главного торгового соперника на морских путях), то в архаический период художественные вкусы страны определяли племена дорийцев. В середине XII в. до н.э. они нахлынули на Грецию из северных районов Балканского полуострова, разграбили и сожгли богатые ахейские города. Только акрополь Микен устоял против первого натиска, но и он пал в конце XII в. до н.э. Дорийцы были родственными ахейцам племенами, находившимися на стадии общинно-родового строя, но по сравнению с ахейцами, стояли на более низком культурном уровне, хотя владея искусством обработки железа, пользовались более совершенным оружием.

Впрочем, столетиями позже этнический состав Греции оказался еще более неоднородным. Павсаний, автор уникального труда «Описание Эллады» (II в.) называл предками греков потомков Эллина: его сыновьями были Дор, Ксуф и Эол, сыновьями Ксуфа – Ахей и Ион. Сначала все они обитали на Балканах, но впоследствии ионийцы были вытеснены дорийцами на Эгейские острова и западное побережье Малой Азии, а те, что остались на Балканах, ассимилировались с соплеменниками. Впрочем, эти этнические зоны не были замкнутыми: на ионийских островах селились и дорийцы: такие крупные острова, как Мелос, Родос, Парос и Фера, были заселены дорийцами, а в центре дорийской цитадели, на Пелопоннесе, гнездились остатки ионийцев. В искусстве эолийцы оставили менее заметный след. Дорийцы же и ионийцы, напротив, очень ярко проявили себя, представляя такую же антитезу «рационального» и «эмоционального», что и минойское по отношению к микенскому.

Формируя новые города и отстраивая новые святилища дорийцы и ионийцы по-своему влияли на синтетический тип мироотношения и стиля, создавая новый, во многом отличающийся от микенского периода уравновешенный и гармоничный взгляд на бытие. В крито-микенское время храмов как таковых не существовало. Были отдельные помещения для отправления сакральных действ, священные гроты, вершины гор и рощи, где почитали божеств. Но отдельные архитектурные сооружения со специфической конструкцией пока не найдены. Терракотовые модели святилищ, изображения на вазах позволяют предполагать, что первые постройки имели круглую форму с открытой в центре конической кровлей. Круг намекал на мир вод с его вечным процессом превращений. Форма цилиндра и открытая форма отвечала минойским вкусам: в таких небольших храмиках могли встречать «новорожденное» светило, скорее всего богиню-луну, во всяком случае, в более позднее время в гипетральных храмах Греции, в частности в здании для таинств в Элевсине, Телестерионе, через открытую кровлю посвящаемые наблюдали в дни новолуния появление лунной богини Коры.

Такой храм воспринимался как место умирания-рождения, таинственного претворения смерти в новую жизнь. Замысел храма тяготел к образу священной пещеры, которых во II тыс. до н.э. было немало на Крите, Греции, в Малой Азии. Однако даже модель святилища из Арханеса (Крит) 1100-1000 гг. до н.э. имела вход, отмечала торец здания, на прообраз фасада указывала скульптурная группа, украшавшая эту часть модели – своего рода предвестник будущих треугольных фронтонов греческих храмов.

Формирование греческого храма на протяжении X-VIII вв. до н.э. шло медленно и постепенно. Круглый храм с течением времени заменил прямоугольный. Изменение мировоззрения потребовало отойти от водной символики ради земной. Обозначая углы, строители подчеркивали земной характер храма – его устойчивость, ориентацию по частям света.

Сохранившиеся модели храмов из Перахоры близ Коринфа (ок.770-750 гг. до н.э.) демонстрировали прототип храма «в антах». На восточной стене, где был устроен вход в здание, были выдвинуты отрезки стен и возникло преддверие с двойными колоннами, на которые опиралась кровля. Очень высокая кровля сзади была скруглена, спереди открыта – отверстие в ней могло быть предназначено для вытяжки дыма. Внутри таких храмов, согласно письменным источникам и археологическим данным, находились алтарь и очаг-эсхара.

Тип строго прямоугольного храма отмечен группой моделей из Аргоса и Итаки. Модель храма из святилища Геры в Аргосе, ок.725 г. до н.э. заменяла двойные колонны портика четырехгранными столбами. Ее двускатная кровля заканчивалась на уровне целлы, храм освещался 4 треугольными окнами целлы и прямоугольным проемом на фасаде.

Таким образом, сохранившийся материал обнаруживал определенную тенденцию: минойская пещера-храм, в которой божество являлось человеку как внезапное чудо, с ее вертикализмом, указующим на связь неба с землей, соединившись с микенским мегароном с восточно-западной осью, нанизывавшей на себя пространственные ячейки, в конце концов, привели к небольшому цельному зданию с выделенным преддверием, двускатной кровлей, возникшей из микенской конической, и с одним скругленным торцом.

В дальнейшем этот «композитный» тип здания развил микенскую часть традиции – храм удлинился, приобрел большие размеры и получил три основные части: преддверие (пронаос), собственно храм (наос) и «святая святых» (адитон, буквально «то, куда нельзя входить, недоступное»).

Дополняя здание снаружи колоннами, галереями или портиками, греки постепенно пришли к идее периптера – прямоугольного храма, окруженного со всех сторон колоннадой. «Оперенный» колоннадой храм представал в полупрозрачной оболочке, скрывающей его внутреннюю суть. Пронизанная воздухом и светом, она казалась легкой ритмической сетью колонн, отделяющих сакральный мир храма от окружающего пространства. Глухие стены и жесткие границы исчезали, здание естественно вписывалось в священный участок теменоса, поросшего тенистыми деревьями.

Не нужно забывать, что греки унаследовали от минойцев традицию почитания священного дерева. Во многих святынях Эллады в качестве оракула (прорицателя) использовались «древесные святыни»: ива в святилище Геры на Самосе, дуб в святилище Зевса в Додоне, олива на Афинском Акрополе, лавр в Дельфах, пальма на Делосе, сосна на Истме. Более того, из дерева обычно вырезали статуи почитаемого бога или богини, которые укрывали в храме. Поэтому колонны – метафорический образ священного древа богини, подательницы жизни позже стали связываться и с богами-мужчинами. А конструктивный ряд колонн, с их мерным ритмом и строго выверенным шагом, равновесием пространства и массы, света и тьмы, весомости и свободного парения, создавал впечатление «закона». Колоннада – одно из самых выразительных средств греческой архитектуры. Она представляла собой единство, состоящее из суммы равноценных элементов. Каждая колонна – независимое тело, индивидуум, со своим особым местом в системе целого, со своим характером и неповторимой формой. Но целое получало законченность лишь благодаря совокупности таких «личностных» сил, их соподчинению в общей конструкции здания. Так возникала идея коллектива, все члены которого, вышедшие из общих корней, с равным усилием несли возложенное на них жизненное бремя. Так в структуре раннего перистильного храма отразился процесс формирования полиса – автономной городской общины.

В эпоху архаики облик Эллады стремительно преображался. Маленькие поселки с бедными лачугами, крытыми камышом, заменили города с каменными храмами; строились святилища, в которые приносились богатые дары; прокладывались священные дороги, по которым в праздничные дни направлялись пышные процессии. Праздники воскресали один за другим; вслед за Олимпийскими стали быстро возрождаться другие панэллинские действа – Пифийские, Истмийские и Немейские игры, не говоря уже о многочисленных внутригородских.

Знаменитые святилища Эллады, такие как Афинский Акрополь, святилище Аполлона на Делосе, Геры на Самосе, Аполлона в Дельфах, Аполлона в Амиклах, именно теперь приобрели свою зрелую форму. Иногда святилище устраивалось в центре города, как, например, Акрополь в Афинах, иногда – вне его, в особых местах, как Дельфы или Олимпия. Святилища, включавшие комплекс разнородных построек – храмы, алтари, сокровищницы, стадионы, театры, всевозможные мемориальные места, связанные с прошлыми культами, богатыми приношениями богам, - представляли собой первые законченные архитектурные ансамбли и по смыслу – первые греческие «музеи», под чем понимались как собственно собрания древнейших памятников культуры и искусства, так и архивы, и университеты.

Среди наиболее значительных святилищ этого времени нужно назвать Дельфийский комплекс. Он обрел свою самостоятельную законченность только в VI в. до н.э. - греческие святилища, подобно средневековым готическим соборам, строились веками, но все же важен их первичный «план».

12. Храм Аполлона в Дельфах.

Возникновение святилища было связано с прорицаниями, этим даром владели сначала Гея-Земля, затем Дафна-лавр, за ней – богиня справедливости Фемида, и лишь после того Рея подарила оракул своему внуку Аполлону. Дельфы считались ритуальным центром мироздания: здесь омфалом - каменной округлостью был отмечен центр - «пуп земли». С ними связывали миф о потопе и сотворении первых людей – здесь, в местечке Тифорея, Прометей вылепил их из глины. Вот почему святилище почиталось всей Грецией. Сюда за предсказаниями – оракулом один раз в году приходили мужчины со всех концов Эллады. Ритуалы и их всеобщий характер повлияли на формирование ансамбля святилища. Дельфийский теменос (священный участок) представлял собой террасу на участке крутых, отвесных гор, к которой снизу от Коринфского залива вела священная дорога. Она подходила к участку с востока, и шла на запад, вторя движению солнца и смертному пути Аполлона. У изгиба дороги, которая зигзагами поднималась наверх, стояли ряды сокровищниц – маленьких храмиков, поставленных богу разными греческими городами: Афинами, Сифносом, Мегарой, Коринфом и пр. В них должны были оседать сокровища – «кости» умершего бога: по представлению древних (в частности, египтян), старый солнечный бог превращался в золото и драгоценные камни.

Сокровищница афинян в Дельфах.

Сокровищница афинян, построенная из паросского мрамора в конце VI в. до н.э. или в начале V в. до н.э. представляла тип храма в антах. Пропорции сооружения вытянутые, сухие и стройные свидетельствовали о переходе от архаики к следующему, классическому этапу развития архитектуры.

Далее перед паломниками представал западный фасад храма, на фронтоне которого, согласно Павсанию, изображалось «заходящее солнце». Обходя его вокруг, процессия выходила к главному, восточному фасаду; где на фронтоне VI в. до н.э. изображалось «воскресение»: Аполлон, Артемида и другие боги представали перед молящимися.

Выше храма представали театр, стадион для ристаний и уникальная Лесха книдян - небольшое здание «для бесед» (правда беседовали там с покойными).

Сам храм Аполлона предстает свидетельством того, как бурно проходил в архаике процесс формирования перистиля. С одной стороны, окончательно стабилизировался план - прямоугольный, вытянутый в длину, ориентированный торцами на запад-восток, с тремя помещениями на одной оси: пронаос (преддверие), целла (собственно храм) и адитон («святая святых»). В дельфийском адитоне стояла золотая статуя Аполлона и, возможно, треножник пифии (женщины-прорицательницы).

С другой стороны, установились более гармоничные отношения храма-наоса с окружающей его колоннадой, а в самом храме – его несущих опор и перекрытия.

В VII веке до н. э. возникла ордерная система – такой порядок взаимодействия несущих и несомых частей, согласно которому храм получал свой облик в зависимости от заключенного в нем духовного смысла. Этот порядок выступал в двух разных формах – ионийской и дорийской, которые соответственно связывались с двумя противоположными идеалами – женским и мужским.

Дорийский ордер логичен и конструктивен, с четким распределением тектонических сил: все элементы здания делились на категории – нижние и верхние, или несущие возложенную на них тяжесть и несомые (т.е. сам этот груз). В греческом храме несли постамент здания – стилобат (верхняя часть стилобата называлась стереобатом), колонны, которые на него опирались. Несомая ими тяжесть была перекрытием – балки, лежащие на колоннах, оформлялись в виде антаблемента из трех уровней (горизонтальная балка, архитрав, заполненный рельефами фриз и карниз). Выше лежала собственно двускатная кровля с фронтонами, в которых часто помещались скульптурные группы. Фронтоны украшались по углам акротериями – в виде ритуальных вещей (например, треножников), стилизованных растений, позднее фигур и даже скульптурных групп; зрительно они сглаживали резкость перехода очертаний храма на фоне неба.

В зданиях дорийского ордера, тяжелых, суровых и мощных, колонны не имели баз, вырастая словно из-под земли; выглядели они приземистыми и мощными (высота обычно равнялась 4-6 нижним диаметрам), их стволы резко утончались кверху, принимая вес «небосвода» своей «головой» - капителью; капитель состояла из квадратной плиты- абаки, под которой находилась скругленная подушка – эхин. Чтобы подчеркнуть устремленность вверх приземистых, коренастых колонн, их прорезали вертикальными желобками-каннелюрами (числом от 16 до 24). Дорийская колонна зрительно сопоставлялась с антропоморфной фигурой – и именно мужчины, героя, умеющего достойно преодолевать любые тяготы. Так считал римский архитектор и теоретик Витрувий.

Первоначально колонны были деревянными, как и самые храмы, но со временем разработанная для дерева конструкция была увековечена в камне.

Ионийский ордер, распространенный в ионийских городах на побережье Малой Азии и на греческих островах, был утонченнее, изящнее, мягче. Витрувий соотносил его с образом зрелой женщины, матроны. Помимо иных пропорциональных отношений, ионийский ордер отличался тем, что фриз, в дорийских зданиях состоявший из вертикальных желобчатых триглифов, между которыми помещались квадратные плиты с рельефами, метопы, здесь представлял собой непрерывную декоративную ленту. Второе важное отличие заключалось в образе ионийской колонны. Она не только стройнее (ее высота обычно равна 8-10 нижним диаметрам), но и опиралась уже не прямо на «землю», а на профилированную базу, которая отделяла ее от стилобата. Особую форму имела изящная ионийская капитель. Она представляла подобие женской головы с изощренной прической: это невысокие, но мощные завитки- волюты, закрученные спиралями и часто имеющие тонкий декор.

Греческие зодчие сознавали, что соотношение размеров колонн, балок архитрава и фриза играют не только конструктивную роль. Изменяя их пропорции, мастера варьировали взаимодействие несущих и несомых сил, оказывая архитектурой здания то или иное художественное впечатление на человека.

Рис. 13. Храм Аполлона в Коринфе.

Старейшими из дошедших до нас колонн считаются семь колонн храма Аполлона в Коринфе, это был вытянутый периптер длиной 51 м и шириной 19 м. Вдоль узких сторон храма стояло 6 колонн, вдоль длинных – 15 колонн. Его возвели примерно в 540 г. до н.э., заменив более ранний храм VII в. до н.э.. Известняковые колонны вытесанные из монолитных блоков, высотой почти 6,5 м, были первоначально покрыты белой штукатуркой. Они создавали впечатление первозданной мощи, благодаря совершенно вертикальному профилю. Создавая образ величественного храма, архитекторы использовали необычные приемы. Так, установив святилище на четырехступенчатом основании, они со всех четырех сторон изогнули стилобат по направлению к центру, образуя слегка выпуклую кривую – самый ранний образец усовершенствования, к которому мы вернемся, когда будем рассматривать Парфенон. Более сократив пропорции здания, его, тем не менее, лучше согласовали с ритмом дорийского фриза. Колоннаду теснее привязали к телу храма: интерколумнии крайних колонн на фасадах сузили, использовав более деликатный способ подгонки деталей, нежели в ранних зданиях, где приходилось растягивать либо последние метопы, либо крайние триглифы. Греки настаивали на том, чтобы над каждой колонной размещался триглиф; согласно Витрувию, он символизировал обшивку торцов деревянных балок перекрытия. Чтобы сохранить впечатление мощи, фриз также должен был заканчиваться триглифом, а не более слабой в оптическом восприятии метопой (плитой, соединенной с триглифом и несколько углубленной внутрь). Это означало, что угловые триглифы не могли располагаться точно над угловыми колоннами. Для того чтобы выравнять возникающие при этом отклонения по расстоянию между триглифами и метопами, колонны в конце каждого ряда сдвигались несколько ближе друг к другу, чем остальные. Кроме того, метопы, расположенные рядом с угловыми триглифами, делались на 5 см шире остальных.

Несмотря на то, что не все колонны оказывались поставленными точно в ряд, их пропорции оставались тяжелыми, общее впечатление храма выигрывало.

Здание окончательно становилось «двусторонним»: поперечная стена делила целлу на две части, доступные для входящих с двух противоположных сторон. С востока входили в зал, опиравшийся на четыре колонны (2х2), с запада – в зал с восемью колоннами (4х2). Таким образом, западная целла оказывалась вдвое больше восточной. Возможно, такое решение внутреннего пространства было вызвано почитанием в храме двух разных божеств.

Архитектурная традиция ранней Греции опиралась на мощное наследие Востока – заимствовались принципы технического сооружения монументальных зданий, их богатого декоративного оформления и сама идея храма как особого сакрального пространства. Может быть, поэтому один из самых замечательных ордерных храмов Греции возник на пути с Востока на Балканы. Это храм Геры на Самосе.

Поиск по сайту: