Введение. Французский роман эпохи Просвещения и романтизма представляет богатейшую коллекцию истинных шедевров

Французский роман эпохи Просвещения и романтизма представляет богатейшую коллекцию истинных шедевров, оставшихся в истории литературы классическими образцами романного жанра: «История кавалера де Грие и Манон Леско» аббата Прево, «Юлия, или Новая Элоиза» Руссо, «Опасные связи» Шодерло де Лакло, «Рене» Шатобриана, «Адольф» Констана. Между тем, как это ни парадоксально, в нашей науке до сих пор отсутствует сколько-нибудь полное представление об основных этапах и специфике развития французского классического романа, об эволюции его художественных форм. В особенности это касается линии психологического романа, составляющей национальную традицию французской литературы. Формирование и расцвет психологического романа во Франции связаны с глубокой разработкой писателями XVII – XVIII веков категории художественного психологизма. Еще в литературе барокко и классицизма намечается интерес к психологической проблематике, к изображению внутреннего мира человека. Как результат этой общей ориентации во Франции в XVII веке складывается жанр психологического романа («Португальские письма» Гийерага, «Принцесса Клевская» Мари де Лафайет). В XVIII веке обозначившийся глубокий интерес к внутренней жизни, к исследованию психологических конфликтов вызвал бурное развитие психологической прозы, разнообразных жанровых модификаций романа, воплощающих новые художественные задачи. Объективно осмысление новаторских аспектов и художественных поисков французского романа XVIII – XIX веков возможно лишь на основе глубокого анализа сущностной для него категории художественного психологизма, содержание которой, однако, до сих пор трактуется весьма противоречиво. Поэтому есть смысл уточнить ее значение.

Художественный психологизм остается одной из наименее изученных в теоретическом отношении литературоведческих категорий. Это отражается в неразработанности понятийного аппарата, терминологии, методики исследования. Понятие художественного психологизма, хотя и широко используемое исследователями, пока еще не получило терминологического статуса, о чем свидетельствует, в частности, отсутствие его в литературоведческих словарях последних лет (Словарь литературоведческих терминов. М., 1974; Литературный энциклопедический словарь. М., 1987).

В течение долгого времени психологизм в диахроническом плане исследовался совершенно недостаточно. Определился преимущественный интерес ученых к художественному наследию зрелой реалистической литературы, прежде всего к Л. Толстому и Ф. Достоевскому как своеобразным эталонным фигурам. Свидетельство тому – работы А. Скафтымова (1), Л. Гинзбург (2), В. Днепрова (3), П. Громова (4). Л. Гинзбург справедливо подчеркивает, что творения Л. Толстого являются «единственным в своем роде материалом для постановки теоретических вопросов художественного психологизма»(5).

Поэтому в ряде современных исследований, содержащих попытку теоретического осмысления проблемы, в частности в работах А. Карельского (6), В. Компанейца (7), А. Есина (8), заметна тенденция рассматривать сам психологизм как открытие реализма XIX века и игнорировать предшествующие этапы его развития.

Иной и, на наш взгляд, более перспективный подход к проблемам художественного психологизма наметился в работах историко-типологического характера, прежде всего в монографии Л. Гинзбург, посвященной проблемам психологической прозы. Исследовательница начинает историю психологического романа с «Принцессы Клевской» Мари де Лафайет и рассматривает наиболее значительные вехи на пути его развития, постоянно имея в виду «соотношение между концепцией личности, присущей данной эпохе и социальной среде, и художественным ее изображением» (9). Модификации художественного психологизма оказываются для Л. Гинзбург исторически содержательными.

Поэтому теоретические выводы и обобщения исследовательницы оказались наиболее весомыми и убедительными.

Художественное осмысление внутренней жизни подразумевает, как считает Л. Гинзбург, «эстетическую преднамеренность», которая ощущается уже в пограничных литературных жанрах (письмах, дневниках, мемуарах, биографиях) и возрастает в жанрах литературы художественной. Речь идет о «сознательно аналитическом отношении к внутренней жизни» (10). Поэтому психологизм начинается для исследовательницы с особого эстетического осмысления психологических реалий, с обозначения внутренней жизни как предмета художественного изображения.

В основе литературного психологизма, подчеркивает Л. Гинзбург, лежит анализ противоречий внутренней жизни: «Ему необходимо противоречие как отправная точка расчленения, анализа, нового соотнесения элементов»(11). Отсюда общее определение психологизма, которое предлагает ученый: «...исследование душевной жизни в ее противоречиях и глубинах» (12). На изображении противоречия построен бинарный психологический анализ, принципы которого, по мнению Л. Гинзбург, господствовали в европейской литературе эпохи классицизма и романтизма.

В литературе реализма моментом, определяющим природу и специфику психологизма, становится проблема обусловленности внутренней жизни, ее мотивировки. Здесь, по мнению Л. Гинзбург, литература совершает развитие от рационалистически заданных типов мотивировок в сторону все большей их дифференциации и индивидуализации: «Обусловленность, от самой широкой, исторической и социальной, до обусловленности мельчайших душевных движений в позднем психологическом романе – это теперь предмет изображения, единичный и обобщенный, как всякий эстетический предмет. В процессе развития романа обусловленность становится все более дробной, многосторонней» (13).

Для зрелых форм психологизма Л. Гинзбург считает основополагающими два момента: «Это – бесконечная дифференцированность душевных движений и в то же время их совмещенность, противоречивое их сосуществование» (14). Высшее художественное воплощение указанные тенденции получают в творчестве Л. Толстого, метод которого исследовательница определяет как «в своем роде единственное сочетание анализа с синтезом»: «Аналитически разложенные элементы вступают между собой в новые сцепления – причинно-следственной связи, взаимодействия, противоречия» (15).

Путь развития психологизма в литературе, намеченный в монографии Л. Гинзбург, охватывает два века развития психологической прозы, прежде всего французской и русской, от мадам де Лафайет до Л. Толстого, и выявленные ею художественные модификации психологического анализа исследуются с позиций исторической поэтики как непрерывный процесс развития, становления, взаимодействия определенных художественных форм.

История французского классического романа в указанном плане представляет особый интерес: он стал своеобразной лабораторией психологического анализа, намного опередив в этом отношении другие национальные литературы. В XVII – XIX веках во Франции происходит формирование и развитие романной психологической прозы, представленной целым рядом крупнейших авторов – признанных классиков жанра. Поскольку французский психологический роман XVII века изучен в настоящее время достаточно многосторонне и глубоко (16), в настоящей работе будет уделено внимание следующим важнейшим этапам его развития – эпохе Просвещения и романтизму.

В изучении французского романа XVIII века сложилось в настоящее время два основных направления. Во-первых, определился интерес к проблемам жанровой типологии романа XVIII века. А. Куле заметил, что традиционные жанровые определения к роману указанной эпохи неприменимы. Поэтому он обозначил лишь основные тенденции в развитии жанра – стремление к правдоподобию, предпочтение индивидуальной точки зрения в романном повествовании, интерес к внутренней жизни – и проследил их воплощение в творчестве разных авторов (17). Один из крупнейших исследователей французского романа Ф. Грин выдвинул концепцию его развития, в основе которой – тезис о постоянном сосуществовании и взаимодействии в нем двух тенденций – идеалистической и реалистической (18). Идеалистический роман, по мнению исследователя, восходит к куртуазному и развивается в трех основных формах: «рыцарский», «трагический» и сентиментальный. К данному типу Ф. Грин относит романы Прево и Руссо. Реалистический роман, по Ф. Грину, сначала развивался в комической форме, затем, в XVIII веке, превращается в углубленное исследование нравов не только низших, но и высших сословий (Мариво, Кребийон, Шодерло де Лакло).

Указанная типология сохраняется во многих современных исследованиях. Ф. Баргийе в своей обобщающей работе, посвященной истории французского романа XVIII века, к двум выделенным Ф. Грином типам романа добавляет третий – «романический», имея в виду наличие в повествовании заведомо неправдоподобных ситуаций и действий, возвращающих к традиционным клише барочного романа. Элементы «романического» Баргийе обнаруживает у Мариво, Прево, мадам де Тансен, в философской прозе эпохи Просвещения (19). Характеризуя «реалистический» роман XVIII века, Ф. Баргийе с гораздо большей убедительностью и глубиной, чем это было в работе Ф. Грина, выявляет его специфику, прежде всего стремление романистов к «психологическому реализму». Данному аспекту исследовательница уделяет особое внимание. Она указывает на две основные тенденции в психологизме романа XVIII века: универсально-моралистическую, восходящую к абстрактно-рационалистической психологии XVII века (Мариво, Прево), и нравоописательную (Кребийон, Дюкло, Шодерло де Лакло). Ф. Баргийе полагает, что основной формой изображения внутренней жизни у романистов XVIII века остается рационалистический психологический анализ, но они уже начинают постигать и скрытые подсознательные движения души (Прево, Руссо, Шодерло де Лакло).

Попытки типологического исследования французского романа XVIII века предпринимались и в советском литературоведении. В монографии М. Г. Соколянского «Западноевропейский роман эпохи Просвещения» ставится задача создания историко-теоретической типологии романа XVIII века (20). Однако предложенная автором жанровая классификация (роман «большой дороги», авантюрный, психологический, фантастический и т.д.) не подчинена единым критериям и остается по преимуществу тематической. Следует также заметить, что М. Г. Соколянский основывает свои выводы прежде всего на материале английской литературы, поэтому его обобщения не отражают специфики и многообразия форм французского романа XVIII века. В частности, в поле его зрения не попадают крупнейшие романисты французского XVIII века – Кребийон, Руссо, Шодерло де Лакло. Некоторые жанровые определения являются весьма, произвольными. Так, «Удачливый крестьянин» Мариво и «История Кливленда» Прево причислены автором к авантюрному роману, хотя очевидно жанровое несходство данных произведений.

Вторая тенденция в исследовании французского романа XVIII века связана с изучением поэтики романного повествования. Такой аспект вполне закономерен, потому что именно в XVIII веке начинается эстетическое самоопределение романа. В монографиях Ж. Мея (21) и В. Мильн (22) представлены основные направления дискуссий о романе в XVIII веке, в соответствии с которыми определяются основные требования к романному жанру. Ж. Мей определил их как «дилемму», поскольку роман эпохи Просвещения одновременно стремился быть правдивым и назидательным. Ж. Мей демонстрирует объективное движение французского романа к реалистическому изображению действительности, отмечая две основных тенденции: реалистическое воссоздание фона действия и «психологический реализм». Реализм психологического изображения исследователь усматривает в изображении внутренней жизни среднего человека, в редукции классических высоких страстей, составлявших основу барочного романа. Принципиальным новаторством психологического романа XVIII века он считает введение героя третьего сословия.

В. Мильн в своей работе уделила преимущественное внимание новизне повествовательных приемов французских романистов XVIII века, имеющих целью подчеркнуть правдивость, достоверность изображаемого. Она подробно анализирует различные «эффекты обмана зрения»: авторские предисловия, новые повествовательные формы (псевдомемуары, фиктивная переписка), особенности точки зрения.

В советском литературоведении проблемы эстетики и поэтики французского романа первой половины XVIII века наиболее полно освещаются в работах M.В. Разумовской (23). Исследовательница особое внимание уделила процессу формирования реально-психологического романа и показала эстетическое осмысление нового жанра в литературных дискуссиях 1730-х годов. По мнению М. В. Разумовской, сущностью указанного жанра является «соединение бытовой реальности с психологической глубиной характеристики персонажей» (24), что объективно подрывало традиционную иерархию жанров. В свое время В. Кожинов заметил, что роман XVIII века впервые соединил в «Манон Леско» аббата Прево элементы плутовского и психологического романов, «Ласарильо с Тормеса» с традицией «Принцессы Клевской» (25). Данную точку зрения разделяет и Е. М. Мелетинский (26). Однако думается, что понятие «бытовой реальности в данном случае нуждается в уточнении, поскольку понимание быта существенным образом меняется в психологическом романе XVIII века в сравнении с пикареской.

Особый интерес у исследователей вызывает феномен чувствительности и его литературные модификации в романе XVIII века. Уже в начале нашего столетия появились специальные работы, посвященные сентиментальному мироощущению и его отражению в литературном творчестве, прежде всего книги Д. Морне (27) и Ж. Мерлана (28). Большой фактический материал и глубокий анализ проблемы чувствительности содержится в работе П. Траара (29). В определенной мере дополняют ее исследования Г. Аткинсона (30) и Ш. Дедеяна (31), хотя принципиально новых обобщений они не содержат. В целом в указанных работах чувствительность рассматривается как своеобразная этико-психологическая категория, в основе которой – противопоставление природного, естественного искусственным ценностям цивилизации. Поэтому основными сферами чувствительности предстают любовь и лирически преображенная природа. С этим связываются основные сюжетно-психологические мотивы сентиментального романа.

В советском литературоведении пока еще мало исследований, посвященных проблемам европейского сентиментализма. В их числе можно назвать монографию М. Л. Тронской о немецком сентиментально-юмористическом романе (32) и работу С. В. Тураева «От Просвещения к романтизму», где уделено внимание художественной типологии литературного сентиментализма(33).

Несомненную теоретическую значимость для нашего исследования имеют обобщения И. Ф. Волкова о специфике художественной системы эпохи Просвещения. И. Ф. Волков выделяет два литературных направления внутри указанной художественной системы – интеллектуальное и сентиментальное (34). Данное положение дает возможность выделения соответствующих модификаций художественного психологизма в романе XVIII века.

Следующий, романтический, этап в развитии французского романа в типологическом плане изучен пока совершенно недостаточно. В особенности это касается раннего французского романтизма. Такая ситуация имеет, на наш взгляд, объективные причины. В отличие от английского и в особенности немецкого романтизма, где романтическое начало выступает как резкая оппозиция предшествующему литературному развитию и потому заявляет о себе новыми идеями и формами, в раннем французском романтизме обнаруживается медленный и постепенный переход к новой художественной системе. Только в 1820-е годы с выходом на литературную арену нового поколения писателей во Франции начинается «романтическая битва». Но к этому времени уже завершена классическая эпоха немецкого романтизма. В Англии Байрона и Шелли сменяет Вальтер Скотт, в творчестве которого намечается переход от романтизма к реализму.

Роль раннего французского романтизма в истории европейской романтической литературы связывается по традиции прежде всего с фигурой Ф. Шатобриана, первого певца «мировой скорби». Ж. де Сталь и Б. Констан пока остаются авторами локального значения и потому не изучаются в широком историко-литературном масштабе. Но творчество указанных авторов составляет важнейший этап в развитии французского психологического романа, в известной мере подготавливающий расцвет реалистической прозы в 1820– 30-е годы.

В западном литературоведении достаточно популярной остается концепция предромантизма, в соответствии с которой ранний французский романтический роман предстает как непосредственное продолжение руссоистической традиции XVIII века. Достаточно полно данная точка зрения представлена в работе Ж. Мерлана (35), ее в определенной мере разделяет Р. Дюамель (36) и А. Монглон (37). В русле предромантизма рассматривался ранний романтический роман и в русском дореволюционном литературоведении в работах Ф. де Ла-Барта (38), М. Н. Розанова(39), Н. Котляревского (40).

М. Раймон полагает, что французский роман 1800–1815 годов отражает кризис жанра, пересекает движение к жизненной правде, начатое XVIII веком, и лишь в 1820-е годы, с расцветом исторического романа, переживает возрождение.

И в том и в другом случае отрицается радикальное обновление романного жанра во Франции в начале XIX века. Такой подход вряд ли правомерен, и в то же время в нем отражена объективная сложность и противоречивость развития французского романтического романа указанного периода.

В советском литературоведении впервые общую характеристику творчества Ф. Шатобриана и Ж. де Сталь представил Д. Обломиевский в своей монографии «Французский романтизм» (41), но изучение художественной типологии французского романтического романа не входило в задачи исследователя. Попытка выявить специфику романтического романа содержится в работах С. В. Тураева (42) и Б. М. Ладыгина (43).

С. Тураев прослеживает сложные переходные процессы от литературы последней трети XVIII века к литературе романтической, фиксируя прежде всего качественное своеобразие каждого периода. Так, своеобразие романтического романа исследователь видит в создании образа главного героя – носителя «романтической концепции автора». Кроме того, указывает С. Тураев, «мироощущение героя накладывает определенный отпечаток на изображение среды (отбор ее компонентов, эмоциональная окраска окружающих явлений)» (44). Однако характеристика романтического романа строится в книге С. Тураева в основном на немецком материале. «Французская романтическая проза в целом, – замечает исследователь, – начиная с Ж. де Сталь и Шатобриана, теснее связана с реальным миром, конкретными обстоятельствами французской действительности» (45). Герои Шатобриана, Констана и Мюссе – «реальные молодые французы, мечущиеся в поисках утраченных ценностей» (46).

В монографии Б. Ладыгина романтический роман противопоставляется реалистическому как особый жанр, внутри которого исследователь выделяет две разновидности – субъективно-лирическую и эпическую, отмечая при этом движение романтического романа к «универсальному» жанру (Гофман). Однако ранний роман французского романтизма, отнесенный Б. Ладыгиным к субъективно-лирической разновидности, не обладает теми признаками, которые исследователь полагает типологическими для романтического романа в целом – ярко выраженной условностью, экзотичностью.

Во французском романе начала XIX века формируется особый художественный мир, резко отличный от фантастического, экзотического и сказочно-аллегорического фона европейских романтических романов соответствующего периода (Новалис, Гофман, Мэтьюрин, М. Шелли). В центре его оказываются проблемы современной личности, и он приобретает ярко выраженную психологическую направленность, продолжая лучшие традиции романа предшествующей эпохи. В связи с этим выявление его специфики представляет достаточно сложную научную задачу, до сих пор до конца не реализованную. Поэтому романтический психологизм еще не получил в научной литературе системной обобщающей характеристики.

Как показал представленный нами краткий обзор основных работ по истории французского романа XVIII – начала XIX веков, эволюция психологического романа указанного периода еще не определилась как научная проблема, привлекающая специальный интерес исследователей. Его развитие не прослежено как процесс, не выявлены этапы развития и их качественное своеобразие. Все это создает необходимость специального историко-типологического исследования, которое поможет восстановить объективную картину формирования и развития французского психологического романа указанного периода в необходимом историко-литературном масштабе.

Понятие «психологический роман» до сих пор не получило четкого жанрового определения в литературоведении. В сущности, такое определение вряд ли вообще возможно. В широком смысле слова роман всегда является психологическим, в отличие от этологических жанров, поскольку его жанровое содержание подразумевает интерес к «личностному» началу. Между тем существует определенный род романов, развивающих собственно психологические конфликты и исследующих действительность под определенным углом зрения – через внутреннее ее восприятие и переживание персонажами. Во французской литературе XVII – XIX веков особенно широко представлен именно такой тип романов, которые мы и определяем понятием «психологический роман».

При попытках выявить типологию психологического романа решающее значение приобретает понятие «тип психологизма», смысл которого достаточно полно раскрывается в монографии А.Я. Эсалнек, посвященной проблемам внутрижанровой типологии (47). Тип психологизма подразумевает определенный подход к пониманию внутренней жизни человека и соответственно определенные формы ее воплощения в художественном произведении. Специфика психологического романа, таким образом, наиболее полно выявляется при всестороннем анализе особенностей психологизма, присущих тому или иному автору.

Следует подчеркнуть, что изучение психологизма подразумевает целостный анализ произведения с определенных позиций, включающий несколько уровней.

Во-первых, решающее значение для осмысления своеобразия художественного психологизма имеет тип психологической проблематики, которая отражает влияние внелитературных (социально-исторических, философских, научных) и литературных (литературные традиции, эстетическая концепция определенного литературного направления, к которому принадлежит писатель) факторов, определяющих мировоззрение и особенности художественного мышления автора. Данная проблематика во многом обусловливает жанровое оформление произведения, имеющее существенное значение для характера психологизма.

Во-вторых, тип психологизма самым непосредственным образом связан с концепцией личности, присущей данной эпохе и социальной среде. Данная концепция реализуется в художественном содержании и формах воплощения внутренней жизни.

В-третьих, конкретные формы психологизма развиваются в рамках определенных художественных систем и творческих методов. Поэтому историческая типология форм художественного психологизма соотносится в нашей работе с эволюцией творческих методов во французской литературе изучаемого периода.

Исследование психологизма на уровне поэтики составляет завершающий этап.

При исследовании психологизма в рамках романного жанра особое значение приобретает проблема точки зрения в повествовании. В настоящее время в западном литературоведении весьма популярны жанровые классификации романа на основе указанной позиции. Подробный критический разбор существующих концепций представлен в работах И. Бернштейн (48) и А. Эсалнек, так что нет необходимости вновь к нему возвращаться. В рамках предпринятого нами исследования точка зрения рассказчика, соотношение рассказчика и героя оказываются значимыми не только в жанровом, но прежде всего в психологическом отношении. Поэтому они лежат в основе выделяемых нами главных типов психологизма – объективного и субъективного, соответствующих в плане композиции, согласно концепции Б. Успенского, внешней и внутренней психологической точке зрения (49). В первом случае для рассказчика (автора, одного из персонажей) поведение и внутренний мир человека – объект наблюдения и анализа. Формально данная позиция закрепляется в повествовании от 3-го лица. Во втором случае субъект и объект психологического наблюдения совпадают, что соответствует структуре повествования от 1-го лица. М. Бахтин говорил о двух возможностях сочетания мира с человеком: «...изнутри его – как его кругозор, и извне – как его окружение»(50). В повествовании от 1-го лица картина мира неизбежно разворачивается как «кругозор» героя. Во французском романе XVII – XVIII веков впервые выявились возможности и границы объективных и субъективных форм психологизма.

Говоря об объективных и субъективных типах психологизма, мы имеем в виду два главных способа оформления психологического содержания в романе, определяющие конкретные приемы его художественной интерпретации. Понятие «психологический анализ» обозначает одну из форм художественного психологизма – направленное и сознательное исследование и объяснение рассказчиком или повествователем внутреннего мира, выявление его элементов, разложение и расчленение целостного психологического процесса на его составные. В рамках изучаемого нами периода психологический анализ остается основной и господствующей формой психологизма.

Л. Гинзбург предложила типологию средств и форм психологического анализа. «Психологический анализ пользуется разными средствами, – пишет исследовательница. – Он осуществляется в форме прямых авторских размышлений или в форме самоанализа героев, или косвенным образом – в изображении их жестов, поступков, которые должен аналитически истолковать подготовленный автором читатель» (51). Соответственно нами выделяются прямые (объективные и субъективные) и косвенные средства психологического анализа.

Развитие французского психологического романа рассматривается нами в данной работе в определенных временных границах – 1700–1815, что позволяет проследить развитие жанровых (исповедально-биографический, эпистолярный роман) и повествовательных традиций. Изучение основных этапов его развития строится на материале творчества крупнейших романистов эпохи – признанных классиков жанра.

Поиск по сайту: