Бланк методики «Культурно-ценностный дифференциал» 12 страница

2) понимание действий, которое требует реконструкции целей, на которые направ­лено действие, его критерии: успешность—неуспешность;

3) понимание проявлений «живого опыта»: от продуктов творчества до актов жиз­ненного поведения (жестов, интонации и пр.), его критерий: аутентичность.

В работах позднейших представителей герменевтики сохраняется расчленение научных направлений по критерию В. Дильтея. Так, А. Демер [Demer A., 1977] делит все направления познания на: 1) герменевтические (феноменология, экзистен-ционализм, психоанализ, структурализм, марксизм и пр.) и 2) антигерменевтиче­ские (бихевиоризм, критический рационализм и пр.). Г. X. фон Врихт обозна­чает те же направления как позитивистскую и антипозитивистскую традиции [Врихт Г.Х.фон.1986].

Определенный вклад (о его значении лучше судить специалистам-философам) в разработку герменевтического метода внесла дискуссия X. Ю. Хабермаса [Habermas U., 1968] и X. Г. Гадамера [Гадамер X. Г., 1983]. Для нашего исследования важ­нее точка зрения первого автора. X. Ю. Хабермас рассматривал в качестве исход­ной модели герменевтической интерпретации психоаналитическое взаимодействие врача и пациента. С его точки зрения, психоанализ вышел за пределы герменевтики В. Дильтея, поскольку в этом случае психоанализ оперирует символическими константами, а не остается в пределах осознаваемых переживаний. Поэтому X. Ю. Хабермас вводит понятие «глубинная герменевтика» как развитие метода понимания.

В настоящее время ряд авторов, в частности Е. Д. Хирш [Михайлов А. А., 1965], различают понятия «интерпретация» и «понимание». С точки зрения Хирша, искус­ство интерпретации и искусство понимания суть различные процессы, так как пра­вильное понимание возможно только одно, а интерпретаций — множество, ибо по­следнее основано на терминологии интерпретатора, а понимание — на терминоло­гии текста. Но в этом случае можно свести трактовку интерпретации Е. Д. Хирша к первому варианту (теоретическому), а понимание — к третьему варианту понима­ния по В. Дильтею.

Поле значений термина «понимание» очень широко. Согласно В. К. Нишанову [Нишанов В. К., 1990], в него входят: 1) декодирование, 2) перевод «внешнего» язы­ка во «внутренний» язык исследователя, 3) интерпретация, 4) понимание как оцен­ка, 5) постижение уникального, 6) понимание как результат объяснения, 7) пони­мание как синтез целостности.

Если суммировать (почти механически) эти трактовки понимания, то можно ска­зать, что понимание применяется тогда, когда требуется познать уникальный, цело­стный, неприродный объект (который несет «отпечаток разумности») путем перево­да его признаков в термины «внутреннего» языка исследователя и получить в ходе этого перевода его оценку и «переживание понимания» как результат процесса.

Именно к этой реальности относятся, в частности, произведения искусства. О применении к их постижению герменевтического метода говорит X. Г. Гадамер [Гадамер X. Г., 1983].

Так же в принципе очерчивается и зона применимости герменевтики в психоло­гическом исследовании: адекватным объектом ее является творчество (психологи­ческий анализ уникальных продуктов творческой деятельности), уникальная пси­хическая индивидуальность человека и его неповторимый и невоспроизводимый жизненный путь.

В. К. Нишанов, объединяя понимание как метод и как психический процесс, счи­тает, что «процесс понимания может работать на любом уровне познания и практи­чески с любым материалом от «сырых» экспериментальных данных (эмпирических фактов) и до теоретических «представлений» [Нишанов В. К., 1990. С. 138]. Мы же будем разделять понятия «понимание» как психический процесс и как метод и счи­тать его эмпирическим методом «наук о духе» (по В. Дильтею).

С герменевтическим методом тесно связан умозрительный. Такие труды, как: «О душе» Аристотеля или «Антропология» И. Канта, содержат описание моделей человека — носителя психики или моделей самой психики. Философские трактаты представляют общие модели реальности, созданные разными авторами.

Однако умозрительный метод есть отвлеченный от реальности (чтобы не ска­зать — теоретический) способ познания и не предполагает исходного материала (текста, сведений о поведении, совокупности изобретений и т. д.). По крайней мере, рассмотрение этого материала не является задачей психолога, исповедующего умозрительный подход. Его цель — породить некоторую обобщенную модель пси­хической реальности, отвечающую его интуитивным представлениям и объясняю­щую доступную совокупность эмпирических феноменов.

Для исследователя, использующего герменевтический метод, важнее всего ма­териал и результат его истолкования (факт). Достаточно сравнить типичные для 3. Фрейда работы «Леонардо» и «Психология бессознательного». В первом случае перед нами классический результат применения герменевтического метода, а имен­но интерпретация фактов биографии Леонардо да Винчи с позиции психоаналити­ческой концепции личностного развития. Во втором случае мы имеем изложение самой концепции как результата мыслительных процессов (интуиции, метафориче­ского и понятийного рационального мышления), объясняющей некоторую совокуп­ность фактов, не претендующей на всеобщность, т. е. на статус теории, а лишь на статус мировоззрения (учения).

Классическими вариантами герменевтического метода являются графологиче­ский и физиогномистический методы, психоаналитическая интерпретация, совокуп­ность проективных методов (на фазе интерпретации, поскольку на этапе проведе­ния это измерительная процедура). К числу герменевтических методов относится и такой традиционный для психологии метод, как анализ продуктов деятельности. К ним следует отнести и биографический метод, а также психологическую интер­претацию (психологическое сведение), применяемые в гуманитарных науках, соци­ологии, экономике и даже в математике.

В той части своей работы, которая посвящена герменевтике, М.С. Роговин и Г. В. Залевский формулируют главный имплицитный тезис герменевтики достиже­ние адекватной интерпретации объекта возможно только тогда, когда информация для интерпретации содержится на низших уровнях (уровне) [Роговин М. С., Залев­ский Г. В.,1988].

Однако эти авторы несколько расширительно трактуют герменевтику, включая в нее и метод моделирования. Разумеется, если понимать герменевтику как сужде­ние по аналогии (от частного к частному), то этод метод присутствует в любой ис­следовательской процедуре. В частности, если мы используем метод понимания по В. Дильтею для познания психики другого человека путем вчувствования, мы кон­струируем «модель» психики другого в своей субъективной реальности.

Но в более строгом смысле моделирование как метод призвано служить лишь источником гипотез о природе объекта моделирования с целью их дальнейшей эм­пирической проверки.

Например, можно теоретически рассматривать психику крысы (если о таковой вообще уместно говорить) как упрощенную модель психики человека и полагать, что поведение ее в эксперименте соответствует поведению человека в аналогичных жизненных ситуациях. Но для опровержения или условного принятия этой модели требуется как минимум провести эксперимент на крысах и сравнить эти данные с результатами аналогичных («модельных») экспериментов на людях.

Между тем результат применения герменевтического метода уже есть факт (для сторонников этого метода), и, следовательно, «понимающий психолог» ведет себя по отношению к человеку-клиенту в соответствии с тем, как он понял психику кли­ента методом вчувствования, эмпатии и т. д. Но само действие психолога и ответное действие клиента — это реальности из области применения экспериментального метода.

Остановимся на основных особенностях и ограничениях герменевтического ме­тода. Во-первых, существует зависимость результатов интерпретаций от эксплицит­ной или имплицитной схемы, концепции, теории психической реальности, которой следует интерпретатор. Во-вторых, качество интерпретации определяется культур­ным уровнем общества, представителем которого является психолог.

В-третьих, хотя герменевтический метод и не абсолютно субъективен, так как имеется некоторый исходный предметный, вербальный или поведенческий матери­ал и опора для интерпретации в теоретических схемах и в естественном языке, но его результаты не являются интерсубъектным знанием. Каждый новый интерпрета­тор дает несколько иное толкование материала. Не только приверженцы разных концепций (например, представители различных направлений психоанализа) напи­шут разные исследования жизненного пути диктаторов (будь то Гитлер, Сталин, Муссолини, ныне это модно), но и приверженцы одной концепции могут дать несогласуемые результаты. Здесь мы вступаем в область ограниченности индивидуаль­ной психики. Помимо того, что «не властны мы в самих себе» (каждый из нас — обладатель индивидуального и, по К. Юнгу, коллективного бессознательного), каж­дый из нас, в том числе — психолог, есть человек частичный и одновременно уни­кальный [Дружинин В. Н., 1990]. Поскольку в ходе герменевтического исследова­ния один субъект познает другого субъекта, то эти частичные индивидуальные субъективные реальности могут «не перекрываться». Нечто в психике другого все­гда остается недоступным для герменевтического познания. Конечно, мы выходим за пределы индивидуального опыта благодаря системе смыслов естественного язы­ка, но помимо того, что она индивидуализирована, естественный язык как отраже­ние субъектной практики людей всегда остается неполным отражением психики другого как объективной реальности.

Положение усложняется еще более, если мы примем постулат о большем много­образии психической реальности индивида по сравнению с множеством поведен­ческих проявлений психики.

Можно предположить, что результаты, получаемые герменевтическим методом, даже при использовании одной и той же интерпретационной схемы зависят от типа личности исследователя, точнее от его индивидуально-психических особенностей. Более того, те или иные интерпретационные схемы и приемы (как, впрочем, и в лю­бой деятельности), будут вырабатываться, приниматься и применяться исследова­телем в той мере, в которой они соответствуют его личностным особенностям, при­вычкам, мотивам,способностям и т.д.

Отсюда вытекает, что «множественность истины» при герменевтическом иссле­довании принципиально неустранима. По крайней мере, для установления истины требуется согласование точек зрения нескольких исследователей. Опорой при со­гласовании будут представления о психике, зафиксированные в естественном язы­ке и/или все фундаментальное психологическое знание, полученное на данный ис­торический момент. Поскольку процедура согласования совершенно необходима для получения интерсубъектного знания [Поппер К., 1983], постольку герменевти­ческий метод предполагает наличие нескольких исследователей.

Главным требованием к «объективным» методам является инвариантность зна­ния по отношению к субъекту исследования.

Но варьируются при этом объекты, методики, внешние условия, а все субъекты исследования полагаются тождественными друг другу: полагается, что от особенно­стей субъекта результат исследования не зависит.

Мы уже отмечали, что при психологическом измерении нельзя полностью ис­ключить влияние экспериментатора, но учет этого влияния, как правило, осуществ­ляется с «общепсихологических» позиций.

При использовании герменевтического метода индивидуальные различия субъектов исследования приобретают принципиальное значение. Поэтому плани­рование исследования в «понимающей психологии» должно отличаться от планиро­вания исследований в естественнонаучной психологии. План как бы «преобразует­ся», и основное внимание уделяется не контролю за переменными, характеризую­щими предмет, объект исследования, воздействие и инструмент измерения, а учету индивидуальных различий субъектов исследования.

Аналогом является ситуация исследования субъектных суждений (субъектив­ного шкалирования), где суждения высказываются о некотором множестве объек­тов (в данных случаях — испытуемых). Но при субъективном шкалировании важ­нейшее значение имеет инструментарий (будь то техника семантического диффе­ренциала, методика репертуарных решеток и т. д.), между тем как герменевтический метод ограничивается непосредственной интерпретацией психической реальности в терминах собственного субъектного опыта исследователя. Неслучайно у психоло­га возникает впечатление, что те или иные результаты, полученные герменевтичес­ким методом, являются личностным знанием [Полани Л., 1985]. И, соответственно, каждая концепция, полученная на основе этого метода, психологически специфич­на, т. е. подходит для описания психической реальности и поведения лишь некото­рого психологического типа людей, а также может быть понятна и применима на практике лишь к определенным психологическим типам людей: тип познает тип.

Более того, решающим и абсолютно необходимым этапом применения герменев­тического метода является дискуссия исследователей по поводу конкретного объек­та исследования.

Однако проблема совмещения в герменевтическом знании конкретного жизнен­ного опыта исследователя с требованиями научной достоверности (проблема полу­чения универсально-значимых высказываний) в пределах герменевтики не решена.

Герменевтический метод с самого своего возникновения являлся собственно пси­хологическим методом. Его основная особенность — непосредственное познание психической реальности другого (моделирование в психике исследователя психи­ческой реальности испытуемого).

Область применения герменевтического метода — уникальные, целостные, об­ладающие «разумом» объекты.

Существуют различные модификации психологического герменевтического ме­тода, к числу основных относятся: биографический метод, анализ результатов (про­дуктов) деятельности, психоаналитический метод.

Герменевтический метод не удовлетворяет требованиям инвариантности знания по отношению к субъекту исследовательской деятельности.

3.3. Отношение герменевтики и естественнонаучного подхода в психологическом эмпирическом исследовании

Проблему отношения «естественнонаучного» и герменевтического подходов к психологическому эмпирическому исследованию решали многие психо­логи. Способ «внешнего решения» — это обращение к принципу дополнительности, сформулированному Н. Бором. В частности, последняя попытка применить его к психологическим измерениям принадлежит А. Д. Резнику [Резник А. Д., 1992]. Можно полагать, что естественнонаучное, объективное описание психической ре­альности и описание, полученное герменевтическим методом, не исключают, а вза-имодополняют друг друга, как в квантовой физике взаимодополнительные описа­ния реальности дают ее «матричная» и «волновая» версии. Однако проблема при таком ее решении лишь загоняется вглубь, потому что при постановке любого част­ного эмпирического исследования неизбежно возникает вопрос: какой методиче­ский подход будет более адекватен природе исследуемой реальности в конкретном случае?

Существуют ли какие-либо правила выбора методического подхода, а точнее — ограничения применяемости того или иного методического подхода по отношению к различным предметным областям психологии?

Для начала введем понятие «мощность метода» или «разрешающая мощ­ность метода», которое будет означать способность метода выявлять закономер­ности проявления и развития исследуемой реальности. Будем считать, что мощ­ность метода определяется результатом его применения, а именно: метод тем «мощ­нее», чем более полное знание мы получаем на «выходе процедуры». Точность знания, в свою очередь, определяется по шкале «качественное знание» — «количе­ственное знание». Для психологии одним полюсом будет являться описание в тер­минах «естественного» языка (собственно, это сведение научного знания к объеди­ненному психологическому знанию — психологическому «здравому смыслу»), а другим полюсом будут количественные знания, которые представлены на абсолют­ной шкале либо шкале отношений [Стивенс С., 1950; Крылов В. Ю., 1990].

Тем самым получим следующую градацию результатов применения метода: опи­сание в естественном языке, нечеткая классификация, строгая классификация (но­минативная шкала), порядковая шкала (строгая и нестрогая упорядоченность), мет­рические шкалы (интервалов, отношений, абсолютная).

Подробное описание психометрических шкал и допустимых преобразований дано в соответствующей литературе [Ингенкамп К., 1991; Стивенс С., 1950].

Остановимся только на основных признаках шкал, чтобы избавить читателя от необходимости искать справочный материал.

Размытые (нечеткие) классификации основаны на теории лингвистической пе­ременной [Заде Л., 1976]. В отношении того или иного объекта можно сказать лишь о «близости» его к тому или иному классу. В вероятностной интерпретации это ве­роятность принадлежности объекта к тому или иному классу (вероятность облада­ния некоторым признаком). Еще более «слабая» интерпретация: выделение классов сходств (классов толерантности). Отношения толерантности не обладают призна­ком транзитивности, т. е.: если А сходно с В, а В сходно с С, это не предполагает, что А сходно с С по выделенному признаку [Дружинин В. Н., 1990; Крылов В. Ю., 1990]. В лучшем случае мы можем выделить класс на основе сходства некоторых объектов с объектом-эталоном, но не на основе сходства всех объектов между собой [Дружи­нин В. Н., 1990].

Номинальная шкала долгое время считалась самым низким уровнем измерения. При использовании номинальной шкалы учитывается наличие или отсутствие при­знаков (признака) у тех или иных объектов. Классификация может проводиться по одной или нескольким категориям, важно лишь то, что объект не может принадле­жать сразу к нескольким классам, например быть холостым и женатым, живым и мертвым, мужчиной и женщиной (хотя в последнем случае возможны варианты). Выделенному классу присваивается имя (номен).

Порядковая шкала имеет ряд модификаций, к основным относятся шкалы строгой упорядоченности, где между элементами реализовано отношение «боль­ше — меньше», и нестрогой упорядоченности, где реализуется отношение «боль­ше или равно — меньше или равно». Порядковая шкала указывает лишь последова­тельность носителей признака и направление, в котором изменяется выраженность признака.

Шкала интервалов отличается от порядковой равенством различий в выражен­ности признака у объектов, находящихся рядом, т. е., если

то .

Естественно, 3 составляющие шкалы интервалов произвольны: нуль шкалы, ве­личина единицы измерения и направление, в котором ведется подсчет.

Шкала отношений и абсолютная шкала позволяют сделать вывод о пропорци­ях. Интервалы шкалы не только равны, но и соотнесены с естественной точкой — началом отсчета. Нулевому значению шкалы здесь соответствует нулевое значение выраженности признака. Абсолютная шкала отличается от шкалы отношений тем, что на ней введены не только естественный ноль, но и естественная (неделимая) единица измерения. Если некоторый процесс «квантуется» естественным путем, то в этом случае используется абсолютная шкала.

Каждому типу шкалы соответствует величина главной тенденции и допустимый вид математических преобразований [Стивенс С., 1950].

Стало общепринятым заявлять, что при психологических исследованиях резуль­тат может быть выражен (в лучшем случае) в значениях шкалы интервалов, но, как правило, исследователь должен ограничиваться либо порядковой, либо номиналь­ной шкалами.

Возникает проблема: чем обусловлена структура данных эмпирического иссле­дования и какая существует связь между предметом, методом и результатом иссле­дования? Иначе говоря, не обусловливает ли сам предмет психологического иссле­дования допустимость того или иного способа описания данных?

Предположим, что такая связь действительно существует. Ее можно вкратце описать следующим образом: чем более высокий уровень психологических струк­тур исследуется с помощью «естественнонаучного» метода, тем меньше разрешаю­щая мощность этого метода, что проявляется в достоверности, надежности и вос­производимости результата, мощности используемой шкалы и метода математиче­ской обработки данных.

Следует остановиться на том, что подразумевается под более высоким и более низким уровнем иерархии психологической структуры. Ответ на этот вопрос дают различные структурно-уровневые концепции психики [Роговин М. С., 1977; Поно­марев Я. А., 1983]. Одной из них является концепция Я. А. Пономарева. Согласно Я. А. Пономареву, на каждом временном этапе достигается определенный уровень развития, фиксируемый возникновением структуры. Соответственно, более высо­кий уровень психики — более поздний по происхождению — является интеграто­ром, системой по отношению к низшим (выступающим как его подсистемы), связан со смысловыми и содержательными сторонами психики, тогда как низший — с фор­мально-динамическими [Пономарев Я. А., 1983], он ближе к целостности, уникаль­ности, универсальности индивида и регулирует более общие его отношения с ми­ром.

Одно из важных отличий высших уровней психики от низших — это связь с раз­ными режимами функционирования психики. Как отмечает А. А. Гостев: «Актив­ность и реактивность связаны на всех уровнях. Так, познавательная активность ре­активна в смысле того, что возникает в ответ на события, препятствующие достиже­нию цели. Принцип реактивности на уровне ощущений является верховным, а на более высоких уровнях все более подчиняется принципу активности» [Гостев А. А., 1992. С.24].

Однако этому подходу противоречат результаты исследований когнитивных пси­хологов, в частности К. В. Бардина (Бардин К. В., 1993), которые показывают суще­ственное влияние активности познающего субъекта при решении «простейших» сенсомоторных задач.

Речь идет о распространенной склонности приписывать активное (субъектное) начало лишь «верхним этажам» психической регуляции поведения.

Как бы то ни было, нужно хотя бы очень условно выделить уровни психической регуляции и ответственных за нее психических структур и соотнести эти уровни с мощностью способов интерпретации результатов, получаемых в ходе исследования.

Возможных вариантов структурно-функциональной организации системы пси­хики очень много. Наиболее простым примером служит модель, предложенная А. М. Волковым (Волков А. М., 1990), — модель базисной структуры психики. Ав­тор выделяет сенсорный, перцептивный, мыслительный уровни с различными про­явлениями их функционирования.

Эти связи представлены в таблице (табл. 3.2).

Таблица 3.2

Неясно, однако, почему один из видов образов — признак; где располагается уро­вень вторичных образов; как быть с эмоциями; чем решение задачи отличается от достижения цели; почему сенсорный опыт сводится к навыку, а не включает сенсор­ное знание (сенсорные эталоны и пр.), и т. д.

Вышеприведенный пример взят достаточно случайно, не столько для критики, сколько в качестве демонстрации.

Вероятно, на современном уровне психологического знания построение подоб­ных целостных моделей психики, претендующих на универсальность и полноту, — дело безнадежное и неблагодарное.

Но методологические и методические проблемы надо решать (хотя бы и в первом приближении), поэтому каждому исследователю, в том числе и автору этой книги, приходится создавать в качестве средств решения этих проблем некоторые конст­рукции, имеющие статус метафор, а не конечных продуктов исследовательской дея­тельности. И, естественно, теоретических претензий к содержанию этих конструк­ций гораздо больше, чем пользы от их применения.

Приведем «рабочую» схему: иерархию уровней психических систем.

«Нулевой» уровень — это уровень допсихический, обеспечивающий жизне­деятельность человеческого организма и его влияние на психическую актив­ность, — определяется следующим, психофизиологическим, уровнем.

«Психофизиологический» уровень. Название крайне условно. Речь идет об уров­не психических процессов, при исследовании которых в равной мере успешны пси­хологический и физиологический методы. Этот уровень отвечает за простейшие виды психической подсознательной регуляции (реализация автоматизированных действий — операций, навыков).

«Мезопсихический» уровень — уровень регуляции действий. Основная логика этого уровня: отношение произвольных и непроизвольных процессов. Это «соб­ственно-психологический» уровень — уровень взаимодействия сознания и бессоз­нательного, хотя они как структуры представлены на другом уровне интерпретации.

«Макропсихологический» уровень. На этом уровне осуществляется регуляция деятельности психическими функциональными системами, отвечающими за цело­стность психики. Здесь «Я» взаимодействует с социальными нормами (нормативно-одобряемый способ деятельности соотносится с индивидуальным).

Уровень уникальности — это целостная индивидуальность, субъект жизненной активности (творчества), строящий свой неповторимый жизненный путь.

Таким образом, высший уровень психического отличается по крайней мере сле­дующими признаками:

1) уникальностью, т. е. способностью порождать уникальное поведение и продук­ты (творчество);

2) спонтанной активностью, т. е. способностью выходить за пределы ситуации «здесь и теперь», регулировать действия, прогнозируя будущие события;

3) целостностью, т. е. изначальной неразложимостью на элементы (холизм), и с этим связано подчинение структур низших уровней (обеспечивающих структур) законам функционирования и развития этой целостности.

Любого из этих признаков достаточно, чтобы сделать неразрешимой проблему измеримости психической реальности (мы берем измерение как метод, наиболее «объективирующий» психическую реальность).

Действительно, уникальность неизмерима и даже неназываема, поскольку лю­бые «имена» уже образуют класс эквивалентности (возможно существование по­тенциальных обладателей того же «имени»). Уникальный признак единствен и не­соизмерим с другими признаками.

Активность предполагает, что субъект в любой момент времени может выйти за пределы ситуации и повести себя вне связи с ней и даже со свойствами собствен­ной личности, поскольку в данный момент «внутренняя» динамика психики может привести к возникновению нового свойства, что само по себе делает инвариантное представление невозможным и нарушает принцип воспроизводимости результатов измерения.

Наконец, целостность неразложима на совокупность свойств: декомпозиция невозможна, остается неразложимый остаток. В этом смысле многомерность не есть признак системности психики, как это утверждает Б. Ф. Ломов [Ломов Б. Ф., 1975]. Скорее наоборот: возможность многомерного адекватного описания психической реальности возникает только при изучении «средних» и «низших» уровней психики.

Следовательно, здесь и вступает в полную силу метод герменевтики — метод по­стижения уникального, как об этом пишет X. Г. Гадамер [Гадамер X. Г., 1988].

Психика каждого человека не только уникальна, но и типична: типичность про­является на следующих уровнях психики как целого, которое служит предметом исследования психологии личности, психосемантики, психологии индивидуальных различий. Типологизация и классификация, установление сходств — основные ме­тоды интерпретации психологических данных в этих отраслях психологии [Абуль-ханова-Славская К. А., 1991]. При переходе к отдельным большим психологическим системам (мотивации, структуры ценностей, коммуникации и пр.) психолог начина­ет иметь дело с ранжировками (при исследовании мотивов и ценностей), псевдомет­рикой (субъективные суждения и оценки) и т. д. (В. Ю. Крылов, 1990). Метрическая шкала (да и то с помощью «выкручивания рук» экспериментальным данным) появ­ляется при измерениях познавательных способностей, когнитивных стилей, в ис­следованиях восприятия, образной сферы личности и т. д.

И наконец, психофизики и психофизиологи имеют удовольствие работать с наи­более мощными шкалами.

Условно связь между адекватным способом интерпретации данных и исследуе­мым уровнем психики представлена в таблице (табл. 3.3), а связь уровней психиче­ской регуляции и способов их эмпирического описания на рис. 3.1.

Таблица 3.3

Связь уровней психической регуляции и способов их эмпирического описания

Поиск по сайту: