Беседа. Психологические аспекты диалога

Львиная доля всех слов, которые нам доводится произносить в нашей жизни, отлита в форму беседы. Беседа, - замечает в своем словаре В.И.Даль, - взаимный разговор, общительная речь между людьми, словесное их сообщение, размен чувств и мыслей на словах. Иначе говоря – это прямой, или открытый, диалог. Говорящий и слушающий постоянно меняются местами, и каждый вынужден сообразовывать свои слова с высказываниями собеседника, а поскольку чужая мысль непредсказуема, ответ приходиться давать экспромтом, что придает речи выраженный дискурсивный (поисковый) характер. Поэтому беседу спланировать труднее, чем монолог. Тем важнее уметь готовиться к ответственной беседе.
Основных видов беседы семь:
1) Непринужденная дружеская беседа.
2) Проблемная беседа.
3) Ознакомительная беседа (беседа – разведка).
4) Светская, или салонная беседа.
5) Деловая беседа.
6) Информационная беседа.
7) Застольная беседа.
В жанре беседы выделяются две основных стратегии речевого поведения – эгоистическая и альтруистическая. В эгоистической стратегии собеседники – один, оба или несколько – превращают диалог в монолог или ряд параллельных монологов, где каждый слушает только себя, преследуя речевую цель выговориться, заявить о себе, по - властвовать, а то и просто подавить партнера. В альтруистической стратегии осуществляется подлинный диалог, проявляется уважение к собеседнику, желание понять мысли партнера и его личность, умение слушать, готовность к совместному поиску истины и разумному компромиссу, отсутствие излишней категоричности в содержании и форме высказываний. В народе собеседников-эгоистов считают людьми некультурными, а альтруистов – культурными вне зависимости от степени знакомства тех и других с сокровищами мировой культуры. Можно сказать, что эгоистическая стратегия беседы (и, шире – всей речевой культуры) заключается в рамках от желания просто самоутвердиться (похвастаться, выставив на обозрение свои заслуги в их подлинном или завышенном размере) до желания самоутвердиться ценою унижения других (в самом крайнем случае унижение собеседника приобретает характер самоцели – это уже откровенное хамство). Альтруистическая стратегия варьирует от элементарной учтивости, такта (нежелания причинить собеседнику какую-либо обиду или огорчение) до подлинного, глубокого уважения и искренней любви.
Впечатление от речевой манеры человека, особенно четко формирующееся в беседе, распространяется на личность в целом. Лучший способ узнать человека, пока он не успел проявить себя в деле – это побеседовать с ним. Собеседование при приеме на работу, традиционная беседа родителей невесты с женихом – это речевые пробы, призванные не столько дополнить данные письменной анкеты или многолетнего личного знакомства, сколько определить характер человека, и прежде всего – его отношение к другим людям через исследование общей стратегии его речевого поведения. При этом вскрываются два пласта психологических качеств собеседника:
1) Свое, родное – то, что он расскажет без всякого нажима с вашей стороны о себе и обо всем остальном. Подвергнув этот слой беседы риторическому анализу (см. раздел 1.2), можно получить психологический автопортрет собеседника. Если он тараторит без умолку, не давая вам вставить ни слова (одна из типичных форм эгоистической стратегии), не досадуйте, а послушайте его повнимательнее, и он откроется перед вами во всей полноте как того, что хотел сказать, так и того, что хотел утаить. Напомним, что риторический анализ позволяет выявить в дополнение к информации первичной (озвученной) также и вторичную (известную оратору, но по тем или иным соображениям не высказанную им) и третичную (скрывающуюся в подсознании оратора и неизвестную рационально-логической части его психики). Все эти информационные массивы становятся доступны вдумчивому слушателю. Не зря древние мудрецы утверждали: в беседе важнее слушать, чем говорить (слово – серебро, молчание – золото). Так что не всякий раз имеет смысл обрывать самозабвенного говоруна: толкуя даже о совершеннейших пустяках, он рассказывает о себе. Важно прежде всего понять, зачем он это делает: считает стекло алмазами по простоте душевной или, прикидываясь простачком, уводит разговор в сторону?..
2) То, что выявляется в ходе вопросов и ответов, т.е. целенаправленного, сфокусированного воздействия на сознание собеседника. Если исследование первого рода натуралисты называют наблюдением, то второго – экспериментом. Эксперимент всегда предполагает некое воздействие на объект, что неизбежно нарушает его исходное состояние, и это очень огорчает современных физиков. Точно так же и не в меру откровенные вопросы могут насторожить собеседника и побудить его к неискренности, а заодно и поведать слишком многое о самом вопрошающем. Поэтому для составления возможно более точного психологического портрета собеседника следует вначале дать ему выговориться, не перебивая и ни в чем не оспаривая его, а лишь демонстрируя общепринятые знаки внимания (так-так, да-да, ну-ну, вот-вот, угу, очень интересно, понятно, верно, вот-так-так! и т.п.), а затем перейти к вопросам, вначале расплывчатым, нейтральным, а затем все более конкретным. Чтобы беседа при этом не напоминала допрос, следует придерживаться принципа взаимности (вспомним римскую поговорку: do ut des – даю, чтобы ты дал).
Разумеется, эти правила имеют практический смысл отнюдь не во всех видах беседы, но в ознакомительной, деловой и информационной беседах они всегда приносят ощутимую пользу, позволяя отстаивать не только формально выдвинутые позиции, но и коренные, открыто не декларируемые интересы сторон.
Рассмотрим теперь психологическую специфику и оптимальные варианты частных стратегий (моделей, алгоритмов) речевого поведения в беседах семи вышеупомянутых видов.
1) Непринужденная дружеская беседа важна не столько своим содержанием (размен мыслей, по В.И.Далю), сколько созданием атмосферы общего душевного комфорта (размен чувств). Обмен информацией – лишь повод для погружения в эту атмосферу; более того – избыток конкретной, требующей напряженного осмысления информации, а тем более любого рода тревожные сообщения мгновенно разрушают эту атмосферу. Здесь достаточно отринуть стратегию эгоиста и принять стратегию альтруиста, и тогда сбудется замечание А. де Сент-Экзюпери: высшая роскошь на Земле – это роскошь человеческого общения. Собственно говоря, подлинная дружба не нуждается в методических наставлениях.
Здесь уместно сделать одно принципиальное замечание. Весьма часто стратегия, кажущаяся на первый взгляд эгоистической (превращение диалога в ряд параллельных монологов) приводит к полнейшему взаимному удовлетворению всех участников разговора. Каждый гнет свое, не слушая других – и все довольны, все счастливы! Не противоречит ли это сказанному выше об эгоистической стратегии? Нисколько! Все дело в том, с какой целью это делается. Если вы желаете, чтобы вас непременно выслушали, посочувствовали, одобрили, развеяли опасения, дали совет, посмеялись, повспоминали о былом, а ваш собеседник, что называется, ни гу-гу на этот счет – тогда дело плохо. Но если вы оба сошлись лишь затем, чтобы выговориться и до реакции собеседника вам нет (или почти нет) дела и здесь между вами царит полное взаимопонимание и равноправие, или же одна из сторон предпочитает почему-либо (по простоте или с умыслом – см. выше) не говорить, а слушать, - это совсем другое дело. Тогда каждый участник такой беседы имеет все основания считать свою речевую цель выполненной. Не следует поэтому считать все беседы подобного рода проявлением речевого бескультурья: если люди довольны (а больше им ничего и не надо), то все в порядке. Такие беседы несут важнейшую функцию снятия стресса (поговорили – и на душе полегчало, и сто болезней долой!), снимают груз опаснейших внушений, подрубают корни депрессий и неврозов и способствуют продлению жизни. Это мнимое пустословие – якорь спасения для множества пенсионеров и вообще одиноких людей. Так что прежде чем становиться в ряды критиков пустословия, посмотрите, каков ваш критерий оценки этого явления вообще и в каждом конкретном случае. Подходит ли он к юноше, который, знакомясь с девушкой, может, помимо заветных вечных слов, наговорить ей что угодно и потом ни разу не пожалеть об этом? К детскому лепету в песочнице, где юные граждане осваивают азы общей риторики?..
Дружеская беседа – это, по сути дела, эмоциональная речь со всеми характерными чертами этого жанра – ориентацией на психологию, а не на логику и факты, на дедуктивную подачу информации, требование (и охотное удовлетворение) заведомо некритичного восприятия материала (верю не умом, а сердцем, а с другой стороны порою – пусть меня не слушают – лишь бы не спорили), использование (в образованной среде) элементов художественного стиля и практически всегда – разговорно-бытового, а порою и утрированно – просторечного (особенно среди т.н. выходцев из низов – подобным образом беседовал с запорожскими казаками князь Г.А.Потемкин – Таврический).
Замечательные примеры дружеских бесед, создающих атмосферу душевного комфорта и гармонии, содержит отечественная классическая литература.
Петя дает Гаврику урок латинского языка:
- Значит, так. Ну там, в общем, потом этот самый классический литературный латинский язык приблизительно через триста лет утратил свое господство и уступил, понимаешь ты, место народному латинскому языку, и так далее, и так далее, и тому подобное – одним словом, это все не так важно. (Гаврик одобрительно кивнул головой). А важно, братец мой, то, что в конечном счете в этом самом латинском языке оказалось сначала двадцать букв, а потом прибавилось еще три буквы.
- Всего, стало быть, двадцать три! – быстро и радостно подсказал Гаврик.
- Совершенно верно. Всего двадцать три буквы.
- А какие?
- Не лезь поперек батьки в пекло! – сказал Петя традиционную поговорку гимназического учителя латинского языка, которому он все время незаметно для себя подражал. – Буквы латинского алфавита суть следующие. Записывай: A, B, C, D…
Гаврик встрепенулся и, послюнив карандаш, стал красиво выводить в тетрадке латинские буквы.
- Постой, чудак человек, что же ты пишешь? Надо писать не русское «Б», а латинское.
- А какое латинское?
- Такое самое, как русское «В». Понял?
- Чего же тут не понять!
- Сотри и напиши, как надо.
Гаврик вынул из кармана своих широких бобриковых штанов кусочек аккуратно завернутой в бумажку полустертой резинки “слон” с оставшейся задней половинкой слона, стер русское “Б” и на его месте написал латинское “В”.
- Впрочем, - сказал Петя, которому уже изрядно надоело преподавать, - ты пока тут переписывай латинский алфавит прямо из книжки, а я немножко разомнусь.
В.П.Катаев. Хуторок в степи.
Несомненно, с методической стороны такой урок нуждается в существенных коррективах, но зато какую восхитительную атмосферу подлинной дружбы, взаимоуважения и преклонения перед Наукой создают все эти бытовые лексические и синтаксические отклонения от идеальной академической схемы! Ведь не ради же знакомства с латынью мы с детства с восторгом перечитываем эту сцену! Здесь дружеская беседа оказалась упакованной в форму языкового урока.
Разумеется предстает она со страниц любимых книг и в чистом виде. Вот толкуют между собой ребята, только что выкопавшие яму для зимовки пчел.
- А я буду скучать по пчелам зимой, - сказал Гриша. Я к ним очень привык и полюбил их за то, что они такие хорошие маленькие труженики.
- Я тоже буду скучать по пчелам зимой, - сказал Федя.
- До зимы еще далеко, - ответил Толя. – А зимой мы будем учиться, и скучать будет некогда.
- А ведь правду сказал нам дедушка – пчеловод: «Кто начнет заниматься пчеловодством, тот никогда не бросит этого дела», - сказал Павлик. – Вот я, например, - я уже твердо решил: когда вырасту, обязательно стану пчеловодом на колхозной пасеке. У меня будет много ульев, штук сто или двести. Скорее даже двести, чем сто!
- Тебе хорошо, - ответил Федя. – А мне как быть? Ведь я уже решил сделаться инженером, чтобы строить мосты, тоннели, каналы…
- Ну и что же? – говорю я. – Будь себе инженером, а дома у тебя будут ульи. Они ведь не помешают тебе.
- Конечно, говорит Витя. – Вот я, например, буду художником и пчеловодом. Разве нельзя сразу по двум специальностям работать?
- Художнику хорошо! – ответил Женя. – А мне-то как быть? Я хочу быть летчиком.
- Ну и будь летчиком, - говорю я. – Не будешь же ты по целым дням на самолете летать. Полетаешь, полетаешь, и домой прилетишь, посмотришь на своих пчел и опять полетишь куда надо.
- А если на несколько дней понадобиться куда-то лететь?
- Несколько дней пчелы и без тебя проживут. Они сами о себе могут заботиться. Им не нужна нянька.
- Летчику-то еще ничего, - сказал Юра. – Я вот хочу быть матросом или капитаном на пароходе, а пароход как уйдет в дальнее плавание, чуть ли не на весь год!
- А ты улей поставь на палубе, - говорю я. – Пусть он и стоит себе. Пока плывешь по морю или по океану, затыкай леток, чтобы пчелы не разлетелись а как остановишься у берега, выпускай пчел. Чтобы они на берегу покормились.. вот и хорошо будет.
Так мы разговаривали, и я всем доказал, что каждый может заниматься пчеловодством: и летчик, и шофер, и машинист, и шахтер. А потом я пошел домой и стал думать, как же мне самому быть. Ведь я уже решил работать в Арктике, а разве в Арктике могут жить пчелы? Там ведь нет ни цветов, ни деревьев, одни только льды да белые медведи. А потом я подумал, что, наверное, пока я вырасту, люди насадят в Арктике цветов и деревьев, так что и там можно будет разводить пчел. А если к тому времени не успеют насадить, то я их сам насажу, а пока цветы вырастут, буду кормить пчел сахарным сиропом.
Обязательно разведу в Арктике пчел!
Н.Н.Носов. Дневник Коли Синицына.
Эта беседа-мечта с ее постепенно нарастающим перевесом желания над логикой, слитным устремлением к заветной цели – замечательный памятник своей эпохи, когда не только детям казалось, что до светлого будущего рукой подать (повесть написана для детей младшего школьного возраста в конце 1950-х годов). При всей условности художественного стиля отчетливо бросается в глаза присущая дружеской беседе дедуктивность изложения: все собеседники глубоко убеждены, что пчел не только нужно, но и вполне возможно разводить где угодно, и главный герой отметает последние сомнения в этом, применяя, как видим, весьма гибкую логику, в конце концов (апофеоз!) убеждая и себя в возможности изменить законы природы в
угоду своей мечте (см. раздел 1.7. об условиях возникновения мифов, догм и утопий). Вообще, дружеская беседа (или ее имитация в художественной литературе) с ее подавлением ума в пользу сердца – лучшая форма пропаганды любых, и прежде всего, иррациональных идей.
2) Проблемная беседа – это разговор о делах насущных: что делать, как поступить наилучшим образом для решения конкретных задач. Это, как правило, совещание или дискуссия на конкретную жизненную тему, мозговой штурм, обмен опытом или предложениями, а также просьбы о помощи.
Вернемся к классике. Незнайка и его друзья летят на воздушном шаре, надутом горячим воздухом.
Ветер быстро гнал шар над облаками, но скоро все заметили, что шар стал опускаться.
- Почему мы вниз полетели? – забеспокоились малыши.
- Воздух начал остывать в шаре, - объяснил Знайка.
- Значит, мы теперь опустимся на землю? – спросил Торопыжка.
- А для чего мы взяли мешки с песком? – сказал Знайка. – Надо выбросить из корзины песок, и мы снова полетим вверх.
Авоська быстро схватил мешок с песком и бросил вниз.
- Что ты делаешь? – закричал Знайка. Разве можно целый мешок бросать? Ведь он может кого-нибудь по голове ударить.
- Авось не ударит, - ответил Авоська.
- «Авось не ударит»! - передразнил его Знайка. – Мешок надо развязать и высыпать песок.
- Сейчас я высыплю, - сказал Небоська.
Он развязал другой мешок и высыпал песок прямо в корзину.
Здесь, в сравнении с предыдущим случаем, совершенно иная жизненная и, соответственно, иная речевая ситуация. Здесь нет места фантазиям и абстракции, - каждая фраза побуждает к действию – немедленному и жизненно важному. Привязка к житейской конкретике – вот главная черта всех заседаний, совещаний, собраний, семейных советов и иных проблемных бесед. Истинность их решений поверяется практикой (не всегда мгновенно, как в приведенном случае, но зато уж всегда наверняка). Если есть время рассуждать, можно применить и индукцию, и дедукцию, смотря по степени согласия аудитории с утверждениями оратора (см. раздел 1.7). Знайка ввиду явного цейтнота и бесспорности своего авторитета с успехом использовал директивный метод воздействия на публику.
3) Ознакомительная, или разведочная беседа. Это прежде всего размен информации: что вы хотите узнать о незнакомце и что готовы сообщить ему о себе? Начинают обычно с анкетных данных – фамилия, имя, отчество, профессия, место работы, иногда еще семейное положение, далее – сфера интересов собеседника. Важно почувствовать запретные темы, которые могут нанести ущерб ему или вам;
натолкнувшись на такую тему, сразу же сверните на другой путь. При малейшем сомнении лучше промолчать, ибо слово – не воробей… Будьте не более откровенны с незнакомцем, чем он с вами. Помните: люди не любят, когда им лезут в душу, и если собеседник поступает подобным образом, дайте ему красивый, цветистый ответ (фигура ухода) вместо требуемого у вас чересчур откровенного, а при необходимости объясните напрямик, почему вы так поступаете.
Скользкие темы необходимо обрывать на самой ранней фазе. Чем круче и рискованнее разговор, тем учтивее он должен быть по форме. В острых и сомнительных ситуациях главная, а подчас единственная цель – не попасть в беду. И хороший язык нередко спасает здесь своего обладателя.
Вот как разговаривал Гекльберри Финн с незнакомой женщиной, к которой он явился за городскими новостями, скрываясь вместе с беглым рабом – негром Джимом от чужих глаз:
- Войдите, - сказала женщина; и я вошел. – Садись на этот стул.
Я сел. Она оглядела меня с ног до головы своими маленькими блестящими глазками и спросила:
- Как же тебя зовут?
- Сара Уильямс.
- А где ты живешь? Здесь где-нибудь поблизости?
- Нет, в Гукервилле, это за семь миль отсюда, вниз по реке. Я всю дорогу шла пешком и очень устала.
- И проголодалась тоже, я думаю. Сейчас поищу чего-нибудь…
[Через несколько минут женщина повторила вопрос:]
- Как, ты сказала, тебя зовут, деточка?
- М- мэри Уильямс.
Кажется, в первый раз я сказал не «Мэри», а как-то по-другому, так что я не смотрел на нее; я, кажется, сказал «Сара». Она меня вроде как приперла к стене, и по глазам это, должно быть, было видно, - вот я и боялся на нее взглянуть. Мне хотелось, чтобы старуха еще что-нибудь сказала: чем дольше она молчала, тем хуже я себя чувствовал.
Тут она и говорит:
- Деточка, по-моему, ты сначала сказала «Сара», когда вошла.
- Да, верно: Сара-Мэри Уильямс. Мое первое имя Сара. Одни зовут меня Сара, а другие Мэри.
- Ах, вот как?
- Да.
Теперь мне стало легче, но все-таки хотелось удрать. Взглянуть на нее я не решался.
Ну, тут она начала говорить, какие нынче тяжелые времена, и как им плохо живется, и что крысы обнаглели и разгуливают по всему дому, словно они тут хозяева, и еще много рассказывала, так что мне совсем полегчало.
[Еще через несколько минут:]
- Ну, так как же тебя зовут по-настоящему?
- Т-то есть как это?
- Как тебя по-настоящему зовут? Билл, Том, или Боб, или еще как-нибудь?
Я даже весь затрясся и прямо не знал, как мне быть. Однако сказал:
- Пожалуйста, не смейтесь над бедной девочкой! Если я вам мешаю, то…
[Геку пришлось выдумать о себе новую историю, что он сирота, воспитанник жадного фермера, и подвергнуться новой проверке:]
- А ну-ка, скажи мне: если корова лежит, то как она поднимается с земли – передом или задом? Отвечай живей, не раздумывай: передом или задом?
- Задом.
- Так. А лошадь?
- Лошадь передом.
- С какой стороны дерево обрастает мхом?
- С северной стороны.
- Если пятнадцать коров пасутся на косогоре, то сколько из них смотрят в одну сторону?
- Все пятнадцать.
- Ну, кажется, ты действительно жил в деревне. Я думала, может ты опять меня хочешь надуть. Так как же тебя зовут по-настоящему?
- Джордж Питерс, сударыня.
- Так не забывай этого, Джордж. А то еще, чего доброго, скажешь мне, что тебя зовут Александер, а потом, когда я тебя поймаю, начнешь вывертываться и говорить, что тебя зовут Джордж-Александер…
М.Твен. Приключения Гекльберри Финна.
Эта взаимно-ознакомительная беседа отличается исключительной динамичностью, дискурсивностью, изобилует периодами ложного затишья, призванными расслабить внимание собеседника, словесными ловушками, изощренными тестами, вопросами-выпадами и довольно гибкими уходами от них. Примечательно, что, несмотря на ряд тактических неудач, Гек в конце концов все же успешно вывернулся, приблизив свою легенду к действительности (это- одна из важнейших заповедей разведчика) и узнал о готовящейся облаве.
4) Светская, или салонная беседа – во многом вынужденный разговорный жанр: здесь неплохую услугу оказывают всевозможные пособия по этикету и, разумеется, адльтруистическая стратегия. Главное здесь – создать атмосферу хотя бы внешней беззаботности, разгрузки от повседневной суеты. Во многих салонах так и уславливаются: о неприятностях не говорим! На праздниках в этом есть определенный смысл.
Если в компании есть близкие друзья, то у них светская беседа практически сразу же переходит в дружескую, к которой посторонним нелегко присоединиться (не в свои сани не садись!); в итоге общество дробится на мелкие группы, чему не всегда есть смысл препятствовать. Однако если хозяева салона почему-либо считают необходимым разговорить непременно всех, тут светские правила должны вступить в полную силу. Ключевым принципом здесь должна стать альтруистическая стратегия в своем минимальном варианте – учтивость, такт, уважение к собеседнику, хотя бы простейшее внимание к нему, а уж дальше зоны взаимных интересов определятся сами собой.
В светской беседе особое место занимает выбор темы, – задача, для других видов речевого действия, вообще говоря, не актуальная. Темы диктует жизнь, и в львиной доле случаев думать приходится лишь о том, что и как сказать в рамках данной темы (см. разделы 1.2 и 1.3). Если говорить не о чем, то лучший выход – молчание. Но в светском салоне молчать не положено, и выбор темы беседы становится первоочередной задачей. Хорошо, если этим озаботятся гостеприимные хозяева, начинающие разговор сами или предлагающие сделать это кому-либо из толково владеющих словом гостей (Иван Андреевич, расскажите нам, пожалуйста, о вашем путешествии по Бермудскому треугольнику. Как вам удалось вернуться оттуда целым и невредимым?). А если беседа пущена на самотек?
В светской беседе часто проявляются несовершенные модели диалога. Одни собеседники сыплют пулеметными вопросами типа: Как дела? Как дети?, едва выслушивая ответ. Другие хнычут, бранят все и вся; если собеседник такой же, то поначалу возникает впечатление гармонии, но в итоге в душе остается горький осадок безысходности. Третьи сверх меры углубляются в интимные темы, нарушая индивидуальный суверенитет друг друга; часто один делает это по охоте, а другой – вынужденно. Потом об этом бывает тяжко вспоминать. Четвертые сплетничают об общих знакомых (школа злословия) или сообщают: такой-то сказал о вас то-то…
Это сначала возбуждает, а затем истощает нервную систему. Пятые травят бесконечные анекдоты или случаи из своей жизни, успевая всем изрядно надоесть. Шестые, обычно нервные и мнительные люди, впадают в судорожную говорливость, перескакивают с темы на тему, лишь бы не прослыть молчаливым букой.
Вспомним гоголевского Манилова. В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: «Какой приятный и добрый человек!» В следующую за тем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: «Черт знает что такое!» – и отойдешь подальше; если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную.»
Лучше всего поступают седьмые: заводя разговор на абстрактную, никого не задевающую, но потенциально интересную тему (древние цивилизации, экстрасенсы, народная медицина, НЛО и т.п.), они затем по реакции собеседников уточняют ее и вводят словесное общение во взаимоприятное русло.
Отечественная классика богата изложениями светских бесед, во время которых, как бы случайно, всплывают важные для героев (и, разумеется, для читателей) личные и общественные темы. Блистательнейшие примеры – «Горе от ума» А.С.Грибоедова, «Ревизор» Н.В.Гоголя, романы Л.Н.Толстого, И.С.Тургенева, Ф.М.Достоевского. Здесь уместно процитировать несколько реплик из драмы М.Ю.Лермонтова «Маскарад»
Шприх.
Я вас знаю.
Арбенин.
Помнится, что нам
Встречаться не случалось.
Шприх.
По рассказам.
И столько я о вас слыхал того-сего,
Что познакомиться давным-давно желаю.
Арбенин
Про вас я не слыхал, к несчастью, ничего,
Но многое от вас, конечно, я узнаю.
***
Он мне не нравится… Видал я много рож,
А этакой не выдумать нарочно;
Улыбка злобная, глаза… стеклярус точно,
Взглянуть – не человек – а с чертом не похож.
Казарин.
Эх, братец мой – что вид наружный?
Пусть будет хоть сам черт!.. да человек он нужный,
Лишь адресуйся – одолжит.
5) Деловая беседа. Без нее немыслимы ни менеджмент, ни маркетинг, ни бизнес вообще. Деловая беседа, по своей сути – это переговоры, торг, размен уступок при поиске общих элементов в заведомо различных интересах. Цель деловой беседы – выявить это общее, четко оформить и закрепить в той или иной форме договора. В этом виде беседы необходимо:
1. Захватить и удержать инициативу. Для этого следует атаковать собеседника вопросами; с другой стороны, необходимо учитывать, что вопросы явственно обнажают ваши собственные интересы.
2. Иметь ввиду, что зачастую риторический вопрос – это мягкое, бархатное утверждение или предложение: а не лучше ли нам?..
3. Выяснить с максимальной точностью подлинное состояние дел собеседника, не обольщаясь его радужными фразами в стиле Дейла Карнеги.
4. Предложить партнеру несколько альтернатив, в любом случае выгодных для вас.
5. Суметь обменять несколько несущественных уступок на одну существенную.
6. Быть тем мягче по форме, чем жестче приходится быть по сути.
7. Четко оговорить и юридически закрепить условия и гарантии выполнения сделки – иначе все красноречие пропадет впустую. Помнить поговорку: слово к делу не подошьешь.
Замечательную серию деловых бесед привел в «Мертвых душах» Н.В.Гоголь Вот как разговаривает Чичиков с Плюшкиным:
- Мне, однако же, сказывали… что у час более тысячи душ.
- А кто это сказывал? А вы бы, батюшка, наплевали в глаза тому, который это сказывал! Он, пересмешник, видно, хотел пошутить над вами. Вот, бают, тысячи душ, а поди-тка сосчитай, а и ничего не начтешь! Последние три года проклятая горячка выморила у меня здоровенный куш мужиков.
- Скажите! и много выморило? – воскликнул Чичиков с участием.
- Да, снесли многих.
- А позвольте узнать: сколько числом?
- Душ восемьдесят.
- Нет?
- Не стану лгать, батюшка.
- Позвольте еще спросить: ведь эти души, я полагаю, вы считаете со для подачи последней ревизии?
- Это бы еще слава Богу, - сказал Плюшкин, - да лих-то, что с того времени до ста двадцати наберется.
- Вправду? Целых сто двадцать? – воскликнул Чичиков и даже разинул несколько рот от изумления.
- Стар я, батюшка, чтобы лгать: седьмой десяток живу! – сказал Плюшкин. Он, казалось, обиделся таким почти радостным восклицанием. Чичиков заметил, что в самом деле неприлично подобное безучастие к чужому горю, и потому вздохнул тут же и сказал, что соболезнует.
- Да ведь соболезнования в карман не положишь, - сказал Плюшкин. – Вот возле меня живет капитан; черт знает его, откуда взялся, говорит – родственник: «Дядюшка, дядюшка!» – и в руку целует, а как начнет соболезновать, вой такой подымет, что уши береги…
Чичиков постарался объяснить что его соболезнования совсем не такого рода, как капитанские, и что он не пустыми словами, а делом готов доказать его и, не откладывая дела долее, без всяких обиняков, тут же изъявил готовность принять на себя обязанность платить подати за всех крестьян, умерших такими несчастными случаями. Предложение, казалось, совершенно изумило Плюшкина. Он, вытаращив глаза, долго смотрел на него и наконец спросил:
-Да вы, батюшка, не служили ли в военной службе?
- Нет, - отвечал Чичиков довольно лукаво, - служил по статской.
- По статской? – повторил Плюшкин и стал жевать губами, как будто что-нибудь кушал. – Да ведь как же? Ведь это вам самим-то в убыток?
- Для удовольствия вашего готов и на убыток.
- Ах, батюшка! ах, благодетель мой! – воскликнул Плюшкин… Вот утешили старика! Ах, господи ты мой! ах, святители вы мои!.. – Далее Плюшкин и говорить не мог. Но не прошло и минуты, как эта радость, так мгновенно показавшаяся на деревянном лице его, так же мгновенно и прошла, будто ее вовсе не бывало, и лицо его вновь приняло заботливое выражение. Он даже утерся платком и, свернувши его в комок, стал им возить себя по верхней губе.
- Как же, с позволения вашего, чтобы не рассердить вас, вы за всякий год беретесь платить за них подать? и деньги будете выдавать мне или в казну?
- Да мы вот как сделаем: мы совершим на них купчую крепость, как бы они были живые и как бы вы их мне продали.
Н.В.Гоголь. Мертвые души. Том I.
В этом разговоре, равно как и в беседах Чичикова с другими владельцами мертвых душ, отчетливо прослеживается высокая степень подготовленности одной из сторон при полнейшей неготовности другой; из этой разницы Чичиков всякий раз извлекает немалую выгоду. Он ни в чем не перечит своим собеседникам, проявляет полнейшее понимание их проблем и готовность делом помочь их разрешению, неизменно подчеркивая выгоду продажи мертвых, но по-прежнему облагаемых налогом душ для их нынешних владельцев. Те постоянно отвлекаются, впадают в эмоции, но Чичиков с безупречной корректностью возвращает их в должное русло и в итоге добивается своего. Воистину, «Мертвые души» - превосходный учебник деловой риторики, как и «Двенадцать стульев», где речевым аналогом Чичикова выступает Остап Бендер.
6) Информационная беседа ведется с целью выведать определенную информацию. Расспрос, допрос, экзамен – это разновидности информационной беседы; ознакомительная беседа (см. п. 3) – это, по сути дела, взаимно-информационная беседа, взаимный допрос, как правило, более или менее смягченный светскими условностями.
Типичная структура информационной беседы – серия прямых вопросов и ответов:
… Сторож с винтовкой за плечами сказал нам, что питомник для осмотра закрыт.
- А для чего открыт?
- Для научной работы, - внушительно отвечал сторож.
Я чуть не сказал, что мы и приехали для научной работы, но вовремя посмотрел на Володю и придержал язык.
- А директора можно?
- Директор в отъезде.
- А кто его заменяет?
- Старший ученый специалист, - сказал сторож с таким выражением, как будто он и был этим старшим ученым специалистом.
- Ага! Вот его-то нам и нужно!
В.А.Каверин. Два капитана.
В определенной ситуации информационная беседа может носить мягкий, неназойливый характер, маскируясь под дружескую или салонную, а порою быть нарочито эмоциональной, отвлекающей внимание собеседника от главного замысла:
Том поблагодарил их в самых изящных выражениях, наконец, дал себя уговорить и вошел; уже войдя в дом, он сказал, что он приезжий их Хиксвилла, штат Огайо, а зовут его Уильямс Томсон, - и он еще раз поклонился.
Он все болтал да болтал, что только в голову взбредет: и про Хиксвилл, и про всех его жителей; а я уже начинал немного беспокоиться; думаю: каким же образом все это поможет мне выйти из положения? И вдруг, не переставая разговаривать, он привстал да как поцелует тетю Салли прямо в губы! А потом опять уселся на свое место и разговаривает по-прежнему; она вскочила с кресла, вытерла губы рукой и говорит:
- Ах ты дерзкий щенок!
Он как будто обиделся и говорит:
- Вы меня удивляете, сударыня!
- Я его удивляю, скажите пожалуйста! Да за кого вы меня принимаете? Во возьму сейчас да и… Нет, с чего это вам вздумалось меня целовать?
Он будто бы оробел и говорит:
- Ни с чего, так просто. Я не хотел вас обидеть. Я… я думал – может, вам это понравится.
- Нет, это прямо идиот какой-то! – она схватила веретено, и похоже было, что не удержится и вот-вот стукнет Тома по голове. – С чего же вы вообразили, что мне это понравится?
- И сам не знаю. Мне… мне говорили, что вам понравится.
- Ах, вам говорили! А если кто и говорил, так, значит, такой же полоумный. Я ничего подобного в жизни не слыхивала! Кто же это сказал?
- Да все. Все они так и говорили.
Тетя Салли едва-едва сдерживалась: глаза у нее так и сверкали, и пальцы шевелились, того и гляди, вцепится в Тома.
М. Твен. Приключения Гекльберри Финна.
Показав таким образом, какой он прямой и симпатичный парень, от которого скрывать ну просто нечего, Том затем выдает себя за своего сводного брата Сида и, окончательно войдя в расположение семьи Фелпсов, узнает, что в усадьбе находится беглый негр Джим. Без вступительной фазы, имевшей форму экспансивной светско-дружеской беседы (проксемика!) это было бы вряд ли возможным.
В информационной беседе любого характера, как ни в какой иной, важно подчинить все частные речевые цели конечной: все вопросы и ответы, все контрвопросы и реплики, все лирические отступления, все цветы красноречия, все шокирующие жесты должны быть подчинены единой задаче выуживания необходимой информации, а при необходимости – и сокрытия своей собственной (в беседе – разведке – см. п.3).
7) Застольная беседа - по сути дела, особая форма дружеской беседы, специфичная своей обстановкой; специфика эта состоит в том, что собеседники находятся в той или иной степени алкогольного опьянения. Не останавливаясь на риторических особенностях тостов как традиционной формы эмоциональных речей (вспомним Шурика из «Кавказской пленницы» с его бесценным опытом изучения тостов на практике), отметим важнейшие особенности речевого поведения в состоянии застолья и осмелимся дать некоторые рекомендации.
1. Вино снижает способность к самоконтролю – ломает фильтры сознания (см. раздел 1.7), смещает критерии оценки чужих и своих собственных слов из рационально-логической сферы в эмоциональную. В результате нередко банальные мысли кажутся перлами остроумия, невинные высказывания – смертельной обидой, бесхитростные изречения – ядовитыми намеками, простые мысли – дремучей заумью. И говорящий говорит не то, что сказал бы без чарки, и слушающий слушает не так. Полследствия такого общения подчас бывают далеки от оптимальных.
2. Хмельное застолье развязывает уста - что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. В итоге из всех пьющих выигрывает тот, кто, как говорится, крепче на голову, а еще более тот, кто меньше всех пьет и способен превратить застольную беседу в информационную; зачастую этот эффект обоюден, а результат непредсказуем, если только не подсядет кто-нибудь вполне трезвый. Здесь порою молчание бывает дороже золота.
3. В застольном общении легко даются любые обещания, любые клятвы, делаются любые предложения и звучат любые ответы. На следующий день застольщики со смущением убеждаются, что пьяным речам – грош цена, что все, сказанное накануне, было своеобразным театром, не более. Некоторые честно предупреждают: после третьей рюмки мне не верь! Но большинство забывает предупредить. Так что серьезные разговоры лучше вести на сухую голову.
Вот как толковали за столом мушкетеры Дюма:
– А теперь, - продолжал Атос, - пока мы ждем вина, расскажите-ка мне, д’Артаньян, что сталось с остальными.
Д’Артаньян рассказал ему, как он нашел Портоса в постели с вывихом, Арамиса же – за столом в обществе двух богословов. Когда он заканчивал свой рассказ, вошел хозяин с заказанными бутылками и окороком, который, к счастью, оставался вне погреба.
– Отлично, - сказал Атос, наливая себе и д’Артаньяну, - это о Портосе и Арамисе. Ну, а вы, мой друг, как ваши дела и что произошло с вами? По-моему, у вас очень мрачный вид.
– К сожалению, это так, - ответил Д’ Артаньян, - и причина в том, что я самый несчастный из всех нас.
– Ты несчастен, д’Артаньян! – вскричал Атос. – Что случилось? Расскажи мне.
– После, - ответил д’Артаньян.
– После! А почему не сейчас? Ты думаешь, что я пьян? Запомни хорошенько, друг мой: у меня никогда не бывает такой ясной головы, как за бутылкой вина. Рассказывай же, я весь превратился в слух.
Д’Артаньян рассказал ему случай, происшедший с г-жой Бонасье.
Атос спокойно выслушал его.
- Все это пустяки, - сказал он, когда д’Артаньян кончил, - сущие пустяки.
- «Пустяки» – было любимое словечко Атоса.
- Вы всё называете пустяками, любезный Атос, - возразил д’Артаньян, - это не убедительно со стороны человека, который никогда не любил.
Угасший взгляд Атоса внезапно загорелся, но то была лишь минутная вспышка, и его глаза снова сделались такими же тусклыми и туманными, как прежде.
- Это правда, - спокойно подтвердил он, - я никогда не любил.
Далее Атос поведал д’Артаньяну о том, как некий граф (один из моих друзей, а не я, запомните хорошенько) убил свою жену, обнаружив на ее плече клеймо в виде лилии – знак наказания за воровство.
- О, боже, Атос! Да ведь это убийство! – вскричал д’Артаньян.
- Да, всего лишь убийство… - сказал Атос, бледный как смерть. – Но что это? Кажется, у меня кончилось вино…
И, схватив последнюю бутылку, Атос поднес горлышко к губам и выпил ее залпом, словно это был обыкновенный стакан. Потом он опустил голову на руки. Д’Артаньян в ужасе стоял перед ним.
- Это навсегда отвратило меня от красивых, поэтических и влюбленных женщин, - сказал Атос, выпрямившись и, видимо, не собираясь заканчивать притчу о графе. – Желаю и вам того же. Выпьем!
- Так она умерла? – пробормотал д’Артаньян.
- Еще бы! – сказал Атос. – Давайте же ваш стакан… Ветчины, бездельник! – крикнул он. – Мы не в состоянии больше пить!
- А ее брат? – робко спросил д’Артаньян.
- Брат? – повторил Атос.
- Да, священник.
- Ах, священник! Я хотел распорядиться, чтобы и его повесили, но он предупредил меня и успел покинуть свой приход…
Д’Артаньян был потрясен страшным рассказом Атоса, однако многое было еще неясно ему в этом полупризнании. Прежде всего, оно было сделано человеком совершенно пьяным человеку пьяному наполовину; и тем не менее, несмотря на тот туман, который плавает в голове после двух-трех бутылок бургундского, д’Артаньян, проснувшись на следующее утро, помнил каждое слово вчерашней исповеди так отчетливо, словно эти слова, одно за другим, отпечатались в его мозгу.
Явившись затем к Атосу, Д’Артаньян услышал следующее:
- Я был вчера сильно пьян, дорогой друг, - начал он. – Я обнаружил это сегодня утром, почувствовав, что язык еле ворочается у меня во рту, и пульс все еще учащен. Готов биться об заклад, что я наговорил вам тысячу невероятных вещей!
Сказав это, он посмотрел на приятеля так пристально, что тот смутился.
- Вовсе нет, - возразил д’Артаньян. – Насколько мне помниться, вы не говорили ничего особенного.
А.Дюма. Три мушкетера.
Тонкий психолог, А.Дюма – отец неспроста придал этой беседе, имеющей принципиальное значение для сюжета романа, столь утрированно застольный характер. Ведь выпей Атос в обычную мушкетерскую меру, он продолжал бы молчать о своей трагедии, как молчал долгие годы до того, и ни д’Артаньян, ни читатели так ни о чем бы и не узнали. Возможно пришлось бы ограничить всю интригу романа бриллиантовыми подвесками.
Любили застольные посиделки и на Руси. Одна из них представлена А.С.Пушкиным в «Борисе Годунове»:
Хозяйка
(входит)
- Вот вам, отцы мои. Пейте на здоровье.
Мисаил
- Спасибо, родная, Бог тебя благослови.
(Монахи пьют; Варлаам затягивает песню:
«Как во городе было во Казани…»)
Варлаам
(Григорию)
- Что же ты не подтягиваешь, да и не потягиваешь?
Григорий
- Не хочу.
Мисаил
- Вольному воля…
Варлаам
- А пьяному рай, отец Мисаил! Выпьем же чарочку за шинкарочку…
Однако, отец Мисаил, когда я пью, так трезвых не люблю; ино дело пьянство, а иное чванство; хочешь жить как мы, милости просим – нет, так убирайся, проваливай: скоморох попу не товарищ.
Григорий.
Пей, да про себя разумей, отец Варлаам! Видишь: и я порой складно говорить умею.
Григорий, как оказалось, постничал не зря: трезвый, он сумел выведать у шинкарки, что идет облава на беглеца из Москвы, психологически подготовиться ко встрече с приставами и бежать от них. В заключение следует заметить, что и А.Дюма – отец и А.С.Пушкин превосходно знали, о чем пишут.
Многие норовят в застольной беседе блеснуть остроумием. Это – сугубо индивидуальное качество, равно как и способность оценивать его. В застольной беседе, однако, имеет смысл не столько стимулировать остроумие (по методу Варлаама), сколько контролировать его, ибо, осмелимся повториться, эмоции и ораторов, и слушателей в застольи непредсказуемы.
Для большинства людей произнесение монологической речи – редкое событие, своего рода ЧП. От беседы же не уйти никуда. Это ежедневное, привычное дело, и тем не менее, как мы видели, беседа беседе рознь, и держаться в различных видах беседы и риторически, и чисто психологически надо по-разному. Но есть здесь и нечто единое. Беседа любого вида – это тест не только речевой, но и общей культуры человека, его духовного уровня, и тест взаимный.

Поиск по сайту: