См. схему 16

Особую проблему для оратора представляет культура речи – умение пользоваться риторическими приемами и богатствами родного языка в соответствии с выработанными практикой мирового и отечественного красноречия традициями, позволяющими наилучшим образом реализовать сложнейшую функцию взаимопонимания в сколь угодно напряженных речевых ситуациях.
Центральным звеном речевой культуры является подчеркнутое взаимное уважение, вежливость, особенно важная в такой щепетильной сфере, как политика. Не случайно в ряде европейских языков, в частности, в английском и французском, слова политика и вежливость – однокоренные. Умение отстаивать свою точку зрения, не оскорбляя других, всегда рассматривалось как первейшее условие не только плодотворных парламентских дебатов, но и международных переговоров (дипломатичный – вежливый). Вежливость необходима всюду, но в политике как в сфере наиболее прямого и острого столкновения принципиально несовпадающих интересов она важна особенно, и уроки политической вежливости и, шире, политической речевой культуры могут служить полезным примером для всех областей ораторской деятельности. В этой связи стоит остановиться на проблеме политической оценочной лексики – эвфемизмах, дисфемизмах и ярлыках.
Эвфемизм (греч. добрословие) – замена грубых слов и выражений более мягкими: ложь – выдумка, фантазия, манипулирование фактами, отступление от истины, неадекватное изображение фактов, произвольная трактовка, личная версия, субъективный подход, ошибка, неточность, забвение истины, научет некоторых моментов реальности и т.п. В Англии в 1981 г. был издан «Словарь парламентских выражений», где к слову лжец было подобрано 125 синонимов – эвфемизмов подобного рода. Употребление эвфемизмов в парламентской и деловой речи является нормой, при этом для точного по смыслу и вежливого по форме выражения любых идей вполне достаточно общей языковой и поведенческой культуры) элементарного такта. Любители некорректной лексики нуждаются не столько в словарях эвфемизмов, сколько в овладении искусством психологической саморегуляции.
Однако эвфемизмы имеют подчас и оборотную сторону. Нередко они используются для лицемерной маскировки, подслащивания негативных явлений. Так, подорожание товаров называют изменением цен, нестабильностью цен, сокращение льгот социально уязвимым группам населения – пересмотрам статей социальных расходов, коррекцией социальной политики, уточнением приоритетов социальной политики, приданием социальной помощи адресного характера, урезание бюджета – секвестром, карательную акцию – наведением (восстановлением, обеспечением и т.п.) порядка, безработтицу – формированием рынка (резервного фонда, резервной армии и т.п.) рабочей силы, голод – недостатком продовольствия, дефицитом продуктов и т.п. Любители подобных словесных упражнений (это тоже эвфемизим) могут не удивляться, замечая падение доверия к себе со стороны общества.
Замена нейтрального слова или выражения на более грубое – дисфемизм, положительные последствия имеет редко, а отрицательные – всегда. По замечанию Д.Карнеги, если слово может навредить, оно обязательно навредит. К дисфемизмам это относится в полной мере. Они дают несдержанному оратору возможность на мгновение разрядить свои нервы, но за этим неизбежно следует кардинальная порча отношений. А ведь ситуация у нас в России далека от идиллической (еще один эвфемизм), и такие выражения, как быдло, козел, кобель, политические растриги, прислужники партаппарата, совки, красно-коричневые, коммуняки, коммуно-фашисты, демки, демшиза, демофашисты, иезуитская идеология, трескотня, дохлая кошка и т.п. в 1990-е годы лишь подливали масла в огонь. Для этого ли избирали люди в парламент своих депутатов?
Особый вид дисфемизмов – ярлыки, бранные клички целых групп оппонентов, призванные создать в сознании масс устойчивый образ врага. Эти идеологические оценочные стереотипы своим бессмертием превосходят сказочного Кащея, оживая при даже самом приблизительном воссоздании породившей их ситуации. Сепаратисты, анархисты, приверженцы уличной демократии, провокаторы, саботажники, космополиты, перерожденцы, консерваторы, опричники КГБ, стукачи, вертухаи, партократы, номенклатурщики… Былых врагов народа сменили враги перестройки, враги демократии, враги реформ. Особенно «повезло» фашистам, коими сплошь и рядом именовали друг друга в бурные 90-е представители правого и левого лагерей, превращая порой парламентские прения в сущий бедлам (пример, дисфемизма: Бедлам- город в Англии, где находится всемирно известно сумасшедший дом).
Нет сомнения: получить ярлык, и притом публично - событие не из приятных, однако вовсе избавиться от ярлыков, очевидно, удастся не ранее, чем все люди станут ангелами. То, что ярлыки болезненны и конфликтогенны, не означает, что у них нет лексически целесообразных функций. Ярлыки создают четкую систему политических оценочных координат, без чего невозможно оформление политико-идеологических лагерей. Поэтому имеет смысл поступать на манер фармацевтов, заключающих горькую пилюлю в сахарную оболочку: либо заменять ярлыки эвфемизмами (сепаратист – борец за независимость, националист – патриот, космополит – интернационалист, враг Конституции – радикал, боевик – партизан, догматик – ортодокс, фанатик – энтузиаст и т.п.), либо применять нейтрализацию ярлыка путем оценки его со стороны: эти так называемые «ревизионисты» смогли выдвинуть ряд актуальных идей… Наконец, ярлык можно 55
переосмыслить и переоценить, что бывает, как правило, в эпохи крупных социальных и политических переворотов. Так, участники Нидерландской национально-освободительной революции XVIв., которых аристократия презрительно звала гезами (нищими, босяками), официально присвоили себе это наименование, и после первых побед над испанскими поработителями это прозвище стало столь почетным, что многие патриотически ориентированные дворяне с воодушевлением вступили в ряды босяков и приняли это название. Великая Французская революция 1789 – 1793 гг. сделала презрительную кличку парижской бедноты – санкюлот (бесштанник) гордым прозвищем революционера.
Способов избежать излишней резкости много, и если оратор видит свою задачу в том, чтобы, выражаясь словами Владимира Высоцкого, не нарушить, не расстроить, чтобы не разрушить, а построить, то он всегда найдет для этого подходящие риторические средства.
См. схему 17.

С детства нас учили: сначала подумай, а потом либо скажи, либо промолчи. Для общественного деятеля это – залог успешного выполнения его функций. Между тем порой приходится наблюдать, как крупный политик сегодня делает сенсационное заявление, а назавтра он или его помощник объясняет, что его, оказывается, не так поняли. Но слово – не воробей: с телеэкрана и в прессе злосчастную фразу повторяют снова и снова. Возникает конфуз, которого удалось бы избежать, если заранее учесть, что любая речь политика, ученого, юриста, бизнесмена, публициста, будь то пространный монолог или краткая реплика, должна быть либо абсолютно однозначным смысло-целевым монолитом, не допускающим никаких произвольных трактовок ни со стороны друзей, склонных подчас принимать желаемое за действительное, ни тем более со стороны оппонентов, либо целенаправленно рассчитанной корректной отговоркой, где прицепиться просто не к чему (стратегия ясности и стратегия тумана). Как завещал Козьма Прутков – Бди! Опытные ораторы строят свои фразы так, чтобы даже при выборочном цитировании их смысл не претерпел принципиального искажения. Главное условие этого – краткость, четкость, отсутствие намеков, вольных и невольных двусмысленностей; часто приходится жертвовать цветами красноречия. Лаконичный телеграфный стиль обладает хорошим иммунитетом против любого рода смысловых искажений. Это следует иметь в виду, если вы подвергнетесь атаке прессы или телевидения с их вечной погоней за сенсациями. Разумеется, если вы – деятель-эксцентрик, то можете сами спровоцировать желанный скандал, но логика скандала такова, что этот феномен легко выходит из-под контроля.
На случай неожиданного интервью (а убегать из-под телекамеры, не проронив ни слова – это демонстрация заведомой слабости) всегда имейте заготовку из нескольких четких фраз, однозначно выражающих ваши идеи. Не пытайтесь непременно родить мысль на ходу, если вам нечего по существу ответить на заданный вопрос; если вас осенит – это хорошо, если нет – дайте корректный ответ-пустышку типа будем работать; поищем конструктивный выход; не хотелось бы предлагать скороспелых решений; не сразу Москва строилась; скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; это зависит от позиции наших компаньонов; поживем – увидим и т.п. Можно отделаться какой-нибудь дружелюбной шуткой. Возможно, это будет не блестящий ответ, но он наверняка избавит вас от конфуза непродуманных заявлений.
Не бойтесь изрекать старые истины. Если истина набила публике оскомину, она утрачивает привлекательность, но истиной быть не перестает. Если кому-то надоел тот факт, что дважды два – четыре, он может изобрести себе новую таблицу умножения и пользоваться ею в свое удовольствие (лишь бы не во вред другим!). Но общественный деятель -–не конферансье, обязанный регулярно поставлять публике новые анекдоты. Его дело – отстаивать общественную или групповую
пользу в том плане, как он воспринимает ее через призму своих личных или групповых интересов. Общественному деятелю, политику, публицисту на уровне стратегии не важно, стара ли идея или нова, отечественная она или импортная, - ему важно лишь одно: полезна она или вредна для отстаиваемого им дела. Это оратор должен четко осознать и донести до слушателей всеми доступными ему средствами. На тактическом же уровне он, безусловно, должен учитывать отношение разных групп адресатов к защищаемой или опровергаемой им идее (подробнее см. раздел 1.7.)

Здесь мы выходим на тему личной ответственности оратора за свои слова, на проблему гражданского долга. Ответственность эта прямо пропорциональна убеждающей силе слова, которая, помимо общественного авторитета оратора, зависит и от его речевых качеств. Еще Платон отмечал, что если бы в какой угодно город прибыли оратор и врач и если бы в Народном собрании или в любом ином собрании зашел спор, кого из двоих выбрать врачом, то на врача никто бы и смотреть не стал, а выбрали бы того, кто владеет словом, - стоило бы ему только пожелать… Увы, подобные манипуляторы чужим сознанием – вечное явление. Но, к счастью, вечен и другой тип людей, о котором говорил Конфуций: Если доверить ученому товары и богатство, если погрузить его в соблазны, - он не изменит долгу перед лицом выгоды; если напасть на ученого многочисленной ратью, если угрожать ему оружием, - он не изменит своим принципам и перед лицом смерти…Ложных речей он не повторяет, толкам и клевете не придает значения. Он не роняет своего достоинства, не меняет своего решения.. С ученым можно обращаться как с родственником, но нельзя ему угрожать; с ним можно сблизиться, но нельзя его принудить; его можно убить, но нельзя опозорить… Когда он находит отклик у государя, он не позволит себе сомневаться; когда он не находит отклика, он не позволит себе льстить ради достижения цели. Таков ученый на службе… Когда наступает лихолетье… тогда льстивая и клевещущая чернь сообща старается погубить его. Однако можно погубить тело, но нельзя победить волю. И даже пребывая в пучине несчастья, он остается верен своим устремлениям, ни на минуту не забывая о бедствиях народа… Он восхваляет верных и преданных, подражает невозмутимым и восхищается мудрыми. Будучи снисходительным к людям обыкновенным, он старается к ним приспособиться, не выставляя своих достоинств… Ученый не подданный даже для сына неба… Даже получив в удел царские земли, он не ставит это ни в грош.
Эта речь великого учителя китайского народа, произнесенная перед правителем царства Лу 25 веков назад – не только блестящий образец политического красноречия (разговор шел о том, каким должен быть специалист на государственной службе), но и пример замечательной нравственной проповеди, которой творцы и хранители китайской культуры, прошедшей многотысячелетний тернистый путь, следуют до сих пор. По сути, этот завет древний мудрец оставил всему человечеству.

Поиск по сайту: