Насколько мы счастливы?

Ощущать жизнь как трагедию — давняя человеческая традиция. Еще Софокл (в «Эдипе в Колоне») говорил, что «Не рождаться на свет — вот лучшая из наград». Наш современник Вуди Аллен (в Annie Hall) настроен не менее пессимистично. Он подразделяет жизни людей на два вида: ужасные и просто несчастливые. Альбер Камю, Аллен Друри, Теннесси Уильямс и многие другие писатели чаще создавали образы людей несчастливых, чем счастливых.

Тот, кто наблюдал жизнь общества, чаще всего соглашается с этим. «Наши страдания значительно превышают наши удовольствия. Так что все говорит о том, что человеческая жизнь — это отнюдь не бесценный дар»,— заключает Руссо. «Мы не рождены для счастья»,— соглашается с ним Сэмюэль Джонсон. Вторит им и философ Бертран Рассел: в своем произведении «Завоевание счастья» (1930) он замечает, что большинство людей несчастливы. В наши дни с этим соглашаются многие авторы публикаций, в которых даются советы, как стать счастливыми. В одной из таких книг под названием «Вы счастливы?» Деннис Холи (Dennis Wholey, «Are You Happy?», 1986) сообщает, что эксперты, которых он расспрашивал, с уверенностью заявляют, что американцев, считающих себя счастливыми, едва ли наберется 20 %. «Эта цифра меня удивила! — откликнулся психолог Арчибальд Харт в своей книге "Пятнадцать принципов построения счастья" (Archibald Hart, "15 Principles of Achieving Happiness", 1988). — Я бы сказал, что доля счастливых гораздо меньше». В своей книге «Счастье — это внутренняя работа» священник Джон Пауэлл (John Powell, «Happiness Is Inside Job», 1989) говорит: «Треть американцев ежедневно просыпаются подавленными. По оценке специалистов только 10—15% американцев считают, что они действительно счастливы». Томас Сас (Thomas Szasz, процитировано Винокуром (Winocur, 1987)) говорит то, о чем наверняка догадываются многие: «Счастье — это воображаемое состояние, которое в былые времена приписывалось живыми мертвым, а в наше время взрослые обычно приписывают его детям, а дети — взрослым».

Но когда людей по всему миру спрашивают о том, счастливы ли они, картина вырисовывается более радужная. Например, в периодических опросах Национального центра исследования общественного мнения трое из десяти американцев говорят о том, что они очень счастливы. Только один из десяти говорит, что «не очень-то счастлив». Однако чаще всего мы уверены, что окружающие не столь счастливы, как мы сами: более двух третей репрезентативной выборки жителей Миннесоты отнесли себя по своей «способности быть счастливым» к 35 % лидеров среди людей того же возраста и пола (Lykken, 1999).

Большинство людей примерно одинаково высоко оценивают свою удовлетворенность жизнью (Inglehart, 1990; Myers, 1993). В Западной Европе и Северной Америке 8 из 10 человек говорят о себе скорее как об удовлетворенных, чем неудовлетворенных жизнью. Точно так же другие три четверти опрошенных отмечали, что в течение последних нескольких недель они в тот или иной момент чувствовали воодушевление, гордость или радость; лишь не более трети сказали, что чувствовали одиночество, скуку или подавленность.

Эд Динер (Myers & Diener, 1996) собрал воедино данные 916 исследований, охвативших 1,1 миллиона человек 45 национальностей, представляющих большую часть человечества. Он разместил полученные данные на шкале «Субъективного благополучия» с оценками от 0 до 10 баллов (где 0 — это нижний предел, означающий, что человек «очень несчастлив» или «абсолютно не удовлетворен жизнью», 5 — нейтральное состояние, а 10 — верхний предел). Полученный усредненный ответ располагался на отметке 6,7.

Опрос 1998 года, проведенный Корпорацией исследования общественного мнения и охвативший 1003 взрослых американцев, нарисовал сходную картину (Black & McCafferty, 1998). Людям давали список, содержащий имена знаменитостей, и спрашивали: «Кто из этих людей, по вашему мнению, самый счастливый?». Чаще всего отвечали: «Опра Уинфри» (23 %), «Билл Гейтс» (7 %), «Папа Римский» (12 %), «Челси Клинтон» (3 %) и «Я сам» (49 %); оставшиеся 64 % ответили: «Не знаю».

Такие позитивные в целом ответы характерны для людей всех возрастов, обоих полов, всех рас, принимавших участие в исследованиях, а также для всех видов исследования оценки субъективного благополучия, включая опросы с использованием пейджеров. (Исключения, по утверждению Динеров (Diener & Diener, 1996), составляют находящиеся на излечении алкоголики, недавно посаженные в тюрьму заключенные, люди, только что начавшие курс лечения, южноафриканцы, находящиеся под гнетом апартеида, и студенты, живущие в условиях политических репрессий.) Такое позитивное отношение к жизни противоречит мнению, сложившемуся у студентов-психологов, половина которых считает, что «старики по большей части несчастны». Еще треть студентов столь же ошибается относительно афро-американцев, и 9 из 10 — относительно «безработных мужчин».

Возможно, все эти кажущиеся счастливыми люди просто закрывают глаза на свои действительные страдания? По определению, окончательное суждение о своем субъективном благополучии выносит наш «внутренний судья». «Если вы чувствуете, что счастливы, значит, вы действительно счастливы — и это все, что мы подразумеваем под этим понятием»,— утверждает Джонатан Фридман (Jonathan Freedman, 1978). И все же те, кто назвал себя счастливыми, действительно выглядят таковыми в глазах домочадцев и близких друзей (Pavot & others, 1991; Sandvik, Diener & Seidlitz, 1993). Их повседневное отношение к происходящему выявляет по большей части положительные эмоции, а их утверждения о собственном счастье предсказывают существование и других показателей благополучия. По сравнению с людьми, страдающими от депрессии, счастливые люди менее сосредоточены на себе, менее враждебны и готовы обидеть, менее уязвимы для болезней. Они также более любящие, терпимые, доверчивые, энергичные, решительные, творческие, общительные и готовые помочь (Myers, 1993; Veenhoven, 1988).

Но разве уровень страдающих от депрессий не растет? Растет. Однако во время проведения переписи населения в целях выявления распространенности психических расстройств о часто испытываемых депрессиях заявили только 9 % из самой уязвимой возрастной группы — молодых людей, стоящих на пороге зрелости (Cross-National Collaborative Group, 1992). В целом обычно только около 2 % людей страдают от тяжелой формы депрессии или МДП (Goodwin & others, 1993).

Таким образом, пусть ненамного, но все же чаще люди пребывают в хорошем настроении. И тут есть чему порадоваться: положительные эмоции способствуют сохранению здоровой иммунной системы, общительности и оптимистичной целеустремленности. Именно положительные эмоции определяют тот фон, на котором отрицательные, появляющиеся в ответ на угрозы, играют роль сигнала. Когда что-то идет не так, камушек, попавший в башмак эмоций, побуждает организм к действиям, улучшающим плохое настроение.

Поиск по сайту: