Список использованных источников и литературы. Felińska E. Pamiętniki z życia Ewy Felińskiej

Источники

Felińska E. Pamiętniki z życia Ewy Felińskiej. T. 1. Wilno. 1856.

Feliński Z. S. Pamiętniki ks. Zygmunta Szczęsnego Felińskiego, arcybiskupa warszawskiego. Cz. 1. 1822-1851. Kraków. 1897.

Feliński Z. S. Paulina, córka Ewy Felińskiej. Lwów. 1886.

Gołębiowski Ł. Gry i zabawy różnych stanów w kraju całym, lub niektórych tylko prowincyach. Warszawa. 1831.

Korzon T. Mińsk w połowie XIX wieku: Ze wspomnień osobistych. Mińsk. 1906.

Massalski E. T. Z pamiętników (1799—1824) // Z filareckiego świata: Zbiór wspomnień z lat 1816—1824. Warszawa. 1924. S. 207-303.

Odyniec A. E. Wspomnienia z przeszłości: opowiadane Deotymie. Warszawa. 1884.

Puzynina G. W Wilnie i we dworach litewskich (1815–1843). Kraków. 1990.

Zan T. Notatki pamiętnikarskie (1799—1824) // Z filareckiego świata: Zbiór wspomnień z lat 1816—1824. Warszawa. 1924. S. 181-205.

Пржецлавский О. А. Калейдоскоп воспоминаний Ципринуса. 1811 и 1812 года. // Русский архив. 1872. № 12. С. 2269-2334.

Литература

Kaniowska-Lewańska I. Literatura dla dzieci i młodzieży do roku 1864. Warszawa. 1973.

Kot S. Historia wychowania. T. II. Warszawa. 1934.

Wołczuk J. Rosja i Rosjanie w szkołach Królestwa Polskiego (1833-1862). Szkice do obrazu. Wrocław. 2005.

Арьес Ф. Ребёнок и семейная жизнь при Старом порядке. Екатеринбург. 1999.

Бовуа Д. Гордиев узел Российской империи: Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793—1914). М. 2011.

Поляки в Петербурге в первой половине XIX века. Сост., предисл., подгот. и коммент. А.И. Федуты. М. 2010.

Pachocka A. Efemeryczny świat wspomnień – zabawy i zabawki dzieci możnych rodziców w I połowie XIX wieku // Teka Kom. Hist. OL PAN. 2004. 1. S. 163-175.

Winiarz A. Kształcenie i wychowanie dziewcząt w Księstwie Warszawskim i Królestwie Polskim (1807-1905) // Kobieta i edukacja na ziemiach polskich w XIX i XX w. T. II. Cz. 2. Warszawa. 1992. S. 5-27.

Jagiełło M. Szkoły klasztorne dla dziewcząt w XIX wieku – przykład lubelskich wizytek // Kobieta i edukacja na ziemiach polskich w XIX i XX w. T. II. Cz. 2. Warszawa. 1992. S. 29-37.

[1] Семья была польской, а не немецкой по происхождению. Изначально фамилия звучала как «Вежба» (т.е. «верба»), просто один из предков получил от императора Священной Римской империи за свою службу вместе с дворянством фамилию «Вендорф».

[2] Положение адвоката в Западных губерниях (согласно Литовскому статуту) было относительно высоким: кроме знания законов и принесения присяги, он должен был быть дворянином и владеть поместьем.

[3] Felińska E. Pamiętniki z życia Ewy Felińskiej. T. 1. Wilno. 1856. S. 139.

[4] Процесс беатификации начался в 1965 году. Причислен к лику блаженных в 2002 году, к лику святых – в 2009 году.

[5] Zan T. Notatki pamiętnikarskie (1799—1824) // Z filareckiego świata: Zbiór wspomnień z lat 1816—1824. Warszawa. 1924. S. 181-205.

[6] Massalski E. T. Z pamiętników (1799—1824) // Z filareckiego świata: Zbiór wspomnień z lat 1816—1824. Warszawa. 1924. S. 207-303.

[7] Пржецлавский О. А. Калейдоскоп воспоминаний Ципринуса. 1811 и 1812 года. // Русский архив. 1872. № 12. С. 2269-2334.

[8] Поляки в Петербурге в первой половине XIX века. Сост., предисл., подгот. и коммент. А.И. Федуты. М. 2010.

[9] Odyniec A. E. Wspomnienia z przeszłości: opowiadane Deotymie. Warszawa. 1884.

[10] Puzynina G. W Wilnie i we dworach litewskich (1815–1843). Kraków. 1990.

[11] Feliński Z. S. Pamiętniki ks. Zygmunta Szczęsnego Felińskiego, arcybiskupa warszawskiego. Cz. 1. 1822-1851. Kraków. 1897.

[12] Feliński Z. S.Paulina, córka Ewy Felińskiej. Lwów. 1886.

[13] Korzon T. Mińsk w połowie XIX wieku: Ze wspomnień osobistych. Mińsk. 1906.

[14] Puzynina G. Op. cit. S. 11.

[15] «Появление на свет третий дочери подряд было немалым разочарованием для семьи, родоначальник которой, Михал Гюнтер фон Хайдельшельм, переехавший с Рейна в Литву во время правления Собеского, имел уже только одного потомка, носящего его имя, - в лице моего отца. Но «Бенъяминка», балованная наравне со старшими сестрами, никогда не почувствовав на себе этого разочарования, росла в спокойной атмосфере страны, возвращавшейся к миру и благополучию». Ibidem. S. 8.

[16] «В течение трех лет я был единственным ребенком, потому что я появился на свет после двух сестер, которые умерли перед моим рождением. Поэтому легко понять, как меня должны были баловать и портить, и не только родители». Odyniec A. E. Op. cit. S. 17.

[17] «…вместе с ней жила временно у нас, осиротевшая после смерти родителей, немного младше нее по возрасту, соседка, Малгося Кунцевич». Ibidem. S. 18.

[18] «Мне как раз было шесть с половиной лет, когда моя мать, оставив нас дома, поехала в Голынку к пану Станиславу. Там должно было быть совещание, в результате которого было решено, чтобы мать отвезла меня в ту же Голынку, учиться у гувернантки, которая была при детях пана Станислава. <…> Не знаю, по какой причине, однако произошло изменение в планах, и незадолго перед выездом мне сказали, что мне нужно поехать не в Голынку, а в Узногу, и там учиться какое-то время с детьми тетки Пеликшиной, готовясь к голынской учебе». Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 77-79.

[19] «Моя мать уже не жила в старом доме. Как только моему брату настало время идти в школу, она переехала в город. Тетка поместила также у нее двоих сыновей, которые ходили в школу». Ibidem. Т. 2. S. 40.

[20] «Кому ты отдала Виктусю? За ней уже прислали? Где она теперь будет жить и куда адресовать письма к ней? <…> Ты пишешь, что Зосю хочет взять пани Клементина; я была бы очень рада, только боюсь, как бы общество Зоси не было для нее бременем <…> Пани Людвика также хотела взять Зосю. <…> Я бы охотно доверила ей Зосю, но у нее только сыновья; поэтому у Зоси не было бы товарищей ее пола, кроме этого, она не могла бы пользоваться уроками, которые дают мальчикам; так или иначе я никогда не забуду этой жертвы». Feliński Z. S. Paulina… Op. cit. S. 146.

[21] Puzynina G. Op. cit.S. 137.

[22] «На четвертом году жизни у меня был уже учитель, Опанович, который начал учить меня латыни и арифметике, здесь же бонна, которая мучила меня немецкой грамматикой Готшеда». Massalski T. E. Op. cit. S. 214.

[23] «… двенадцатилетняя дочь Целина, старательно воспитанная учительницей англичанкой, и сама, как будто настоящая англичанка, немногословна и холодная с виду…». Puzynina G. Op. cit. S. 51.

[24] Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 82.

[25] «Пока я пряталась под крылом матери, пока чувствовала ее близкую заботу, ни одна тревога, ни одно плохое предчувствие не могло найти доступ к душе. Эта безопасность детей, это доверие заботе родителей, которая всегда, находясь на страже, отвращает все стрелы, может быть, является главным источником свободы, распространяющейся на возраст не только детский, но и юношеский, который так приятно светит в жизни человека». Ibidem. Т. 1. S. 110.

«Я старалась тронуть ее сердце, а лучше дать ей увидеть, что творится в моем, чтобы она пришла с утешением, а если нет, то хотя бы пожалела». Ibidem. Т. 1. S. 141-142.

[26] «Обычно мать, после окончания дневных занятий, собирала нас вечером вокруг себя, и, приласкав и полелеяв нас вволю, приступала к счету совести, т.е. каждый по очереди рассказывал как можно подробнее все свои дела, не упуская ни одного, даже самого унизительного, проступка». Feliński Z. S. Paulina… Op. cit. S. 23.

[27] «Вечером после ужина моя мать садилась за фортепиано, чтобы спеть бывшие в моде во время ее молодости романсы <…>, в чем ей составляла компанию старшая дочь. После концерта наступал бал, задорные мазурки и англезы, дочери танцевали друг с другом…» Puzynina G. Op. cit. S. 19.

«День проводили за уроками, а вечером, с рукоделием, вокруг столика, возглавляемого мамой, часами слушали прекрасное громкое чтение…» Ibidem. S. 61.

[28] Feliński Z. S. Paulina… Op. cit. S. 48.

[29] «На завтра как раз приходился канун Рождества и одновременно день именин нашей матери. Уже много лет родители имели обычай в этот день причащаться, и отец на протяжении всего времени своей службы всегда старался вырваться на праздники из Житомира, чтобы провести праздничный день в кругу семьи». Ibidem. S. 66.

[30] «Дядя, с сердцем, на самом деле более холодным (хотя бы потому, что мужчина и руководствовавшийся больше головой, чем сердцем), однако был больше, как это говорят, demonstratif – странно легкий и приятный в общении, давал детям и нам себя щипать, ласкать и нередко присоединялся к нашим играм, в волка или в «четыре угла», проходившим в столовой, сходя с ума, как какой-нибудь студент, охотнее, чем даже его сын Збигнев, который рос вундеркиндом и на девятом году жизни уже имел свой шкафчик с коллекцией бабочек, которых сам ловил, классифицированных под руководством отца, который сам управлял воспитанием детей, и ему на все хватало времени. <…> Все это, находившееся под его управлением, не отягощало его голову, отданную науке, детям; он относился ко всему со спокойствием, которое есть печать мудрости». Puzynina G. Op. cit. S. 137.

[31] «Совершенно другие картины теснились в моей душе, когда отец рассказывал мне о победе Ягайло и Витовта под Грюнвальдом, или о деде, после которого остался мундир и патронташ пятигорского кавалериста, или о древних свободах, потерянных легкомысленностью шляхты при избытке счастья». Korzon T. Op. cit. S. 9.

[32] «Послушная дочь приносит целую пачку своих дневников, не задумываясь над последствиями, и начинает их читать. Дядя подкрадывается сзади нее, похищает самую толстую тетрадь, а так как он высокий, то держит эту тетрадь над головой, уверенный, что никто до нее не достанет… Однако, увидев, что племянницы тоже не карлики, он бросает дневник на диван. Мама садится на него, Габриэла выхватывает его из-под нее и бежит к дверям, за ней все – старые и молодые. Она теряет голову и садится на первую попавшуюся софу. Окруженная со всех сторон, она бросает дневник мне, я с ним – к дверям кабинета мамы, но едва я на пороге, все уже возле меня! Я слышу голос Белиньского, который кричит: «Победа!». Однако я не теряю головы и кидаю дневник в кабинет, запираю его и кидаю ключ в гостиную…» и т.д. Puzynina G. Op. cit. S. 162-163.

[33] Ibidem. S. 11.

[34] «Описывая родительский дом, я не могу забыть седой фигуры нашей бабки, Зофьи Вендорф, которая немало помогала матери как в управлении домом, так и в уходе за детьми. <…> По мере того, как детвора подрастала, бабка руководила при утренних и вечерних молитвах, привила первые основы катехизиса и рассказывала нам с благоговением горячей веры разные эпизоды из Священной истории и из Житий святых». Feliński Z. S. Paulina… Op. cit. S. 15-16.

[35] «Мы жили под одной крышей, бабуля баловала внучек по-разному: ждала нас с красивыми шляпками. В двух гостиных было много птичек… » Puzynina G. Op. cit. S. 81.

[36] «Красивые гнедые английские лошадки, которых бабуля называла «mes petit grands ducs», возили нас в коляске на прогулку в Лазенки, в Ботанический сад, до Мокотова и дальше. Но это была только исключительная любезность по отношению к нам, потому что любимой целью прогулок самой бабули были Ерозолимске Рогатки – аллеи, засаженные итальянскими тополями, которые наводили на нас скуку». Ibidem.S. 81.

[37] «А когда все уже были собраны и толпа расступилась полукругом, в отдалении показался инициал именинницы, сделанный из живых цветов, который держали две внучки, лет восьми и шести, завершавшийся их двоюродной сестрой, Масей Шударской. Этот инициал приближался в такт танца вплоть до ног бабули, которая поцеловала внучек, вставших на колени, и благословила их». Ibidem. S. 55.

[38] «День именин нашего отца также был днем именин нашего дяди, поэтому мы отмечали их вместе и нужно было видеть умиление дядечки, когда, придя в канун этого дня в свою комнату, ключ от которой он носил кармане, он нашел свой столик покрытым подарками, состоявшими из рисунков, рукоделия и т.д. Взяв их, он возвращался как можно скорее вниз, и, пожимая наши руки, кричал по-своему: «Что они мотыльков напустили в мою комнату, проказницы!». И забавлялся этими подарками, как ребенок, чтобы этим повеселить и нас». Ibidem. S. 161.

[39] Фелиньский вспоминает, как их гувернер пытался заставить выучить к именинам их отца стихи его собственного сочинения, редкостную бессмыслицу. Бедные мальчики зубрили эту нелепицу несколько дней, а в самый ответственный момент растерялись и расплакались. Feliński Z. S. Paulina… Op. cit. S. 56.

Эва Фелиньская рассказывает эпизод из своей молодости, когда в гостях у своего родственника она вместе с детьми и молодежью готовила ему сюрприз на именины – краковяк в костюмах. Felińska E. Op. cit. Т. 2. S. 344.

[40] Puzynina G. Op. cit. S. 11.

[41] «Мы ее очень любили и немилосердно мучили, завивая ей волосы, так что ей не раз приходилось убегать от нас и запираться». Ibidem.S. 11.

[42] Odyniec A. E. Op. cit. S. 18.

[43] Пржецлавский O. A. Op. cit. С. 2315.

[44] «А нас как детей, которые обычно любят красивое личико, добрые слова и одежду со вкусом, все этим так покорила артистка, что мы обожали ее, не называя ее иначе, чем «Шиманя», бежали ее встречать, как только она появлялась, рады были оказать ей услугу. А когда раз порвалась нитка ожерелья на ее шее и камни рассыпались по земле, мы все были у ее ног, собирая их». Puzynina G. Op. cit. S. 95.

«Несколько дней спустя Шимановская уже покидала Вильно, оставляя каждой из нас на память при расставании композицию с собственноручной надписью. Эти слова она писала на наших глазах, и, чтобы чернила не разлились, она проводила по нотам своей турецкой шалью, по тому месту, где собиралась писать, что мы потом не раз повторяли, когда хотели вспомнить «Шиманю». По образцу ее бархатной накидки, кармазиновой с горностаем, нам сделали похожие, только более скромные, и они надолго стали нашей любимой одеждой». Ibidem.S. 98.

[45] Korzon T. Op. cit. S. 8.

[46] Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 443.

[47] Puzynina G. Op. cit. S. 56.

[48] Feliński Z. S. Paulina… Op. cit. S. 21.

[49] «Как в нас формировались нравственные представления, представления о приличии, я не знаю. Никто не читал нам мораль, даже не учил нормам приличия, которыми часто ограничивается представление о хорошем воспитании. Для нас только добрые примеры, которые были у нас перед глазами, служили за правило и образец. На самом деле, хотя нам давали слишком много свободы и слишком мало следили, как мы ее используем, хотя мы не слышали рассуждений о скромности и приличиях, однако, из-за того, что эта скромность и приличия были вплетены в обычаи дома, мне кажется, это спасло нас от порчи мышления, не говоря уже о манерах». Felińska E. Op. cit. Т. 2. S. 86-87. «Все же ее примеры действовали еще сильнее слов, так что для всех окружающих она была настоящим образцом кротости, смирения, надежды на Провидение и искреннего сочувствия любому несчастью». Feliński Z. S. Paulina… Op. cit. S. 15.

[50] «…для женщины, которая по природе вещей должна либо подчиняться, либо по меньшей мере подстраиваться под склонности других, из долга любви? Развитие независимости характера стало бы для нее в дальнейшей жизни скорее препятствием и мучением, чем помощью». Ibidem. S. 77-78.

[51] Puzynina G. Op. cit. S. 143.

[52] «Мужчина, самой природой вещей предназначенный для инициативы, борьбы, обязательно должен узнать мир и смело смотреть в глаза каждой опасности, должен выработать в себе выдержку, отвагу и определенную самостоятельность характера, без чего в общественной жизни невозможно занять выдающегося положения». Feliński Z. S. Paulina… Op. cit. S. 77.

[53] Например, Korzon T. Op. cit. S. 9, Puzynina G. Op. cit. S. 81, Feliński Z. S. Pamiętniki…Op. cit. S. 105.

[54] «Этот наряд дополняла заткнутая за пояс плетка. Однако ее редко использовали, потому что в доме никогда не было слышно ни писка, ни шума, все происходило спокойно и по порядку. <…> Мне лично не только ничего плохого не встретилось со стороны этой плетки, но дело не доходило даже до угрозы.». Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 83-84.

[55] «Из этого путешествия я помню только, <…> что в первый день мне прилично досталось розгами за то, что я первым делом побил своего двоюродного брата, Феликса Яхневича, который старше меня на два года, поссорившись с ним из-за нашей бабушки, которую каждый из нас хотел называть исключительно своей». Massalski T. E. Op. cit. S. 214.

[56] «Наказание она назначала всегда в духе компенсации, подбирая их тяжесть единственно согласно уровню вины, а не материального ущерба, поводом которого мог быть проступок». Feliński Z. S. Paulina… Op. cit. S. 20.

[57] Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 167.

[58] Massalski T. E. Op. cit. S. 218.

[59] Puzynina G. Op. cit. S. 105.

[60] Ibidem. S. 51.

[61] «…простые истины из катехизиса, повторяемые пятилетним ребенком у колен матери…». Ibidem. S. 92.

[62] Feliński Z. S. Paulina… Op. cit. S. 29.

[63] «А когда мы все были одеты согласно воскресному обычаю, из-за того, что до Клецка, до приходского храма было далеко, и поэтому трудно было всем добраться, мы собирались вместе для богослужения, и, построившись в два ряда, так, чтобы мы были обращены лицами друг к другу, стоя, мы начинали читать молитвы Богородице. Тетка, с иконой в руке, с очками на носу, руководила одним рядом, который повторял за ней, а дядя Пеликша – другим. Это богослужение длилось почти до обеда. <…> Эта монотонность жизни бывала разноображена тем, что в особые праздники вместо молитв, совершаемых дома, мы ездили на богослужение в какую-то униатскую церковку, только не помню, в какую деревню». Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 101-102.

[64] Фелиньский рассказывает, как во время мессы он случайно, забывшись, бросил в пробегавшую мышь тем, что у него было в руке – колокольчиком. За это ему досталось 10 ударов розгой. Feliński Z. S. Pamiętniki…Op. cit. S. 60.

«Но костел и многолюдный монастырь бернардинов остались нетронутыми. Я заходил в несколько келий, прислуживал при мессе о. Макаревичу…». Korzon T. Op. cit. S. 7.

[65] «Со временем я узнал, что у моей любимой тетки, Вельтчковой, был муж православный и сын, а одна из ее дочерей была замужем за православным, но я не чувствовал этой разницы, по детским впечатлениям, общаясь с ними». Ibidem. S. 2.

[66] «Мы очень любили утренние богослужения у ксендза миссионера, такие ранние, что свечи, горящие на алтарях, рассеивали тени костела, а возле каждого алтаря проходила месса – тихая, шепотом, серьезная». Puzynina G. Op. cit. S. 92.

«Я терпеливо стоял часами, чтобы увидеть страстную службу, освящение масла, огня и т.д. Я приходил на пасхальную заутреню в полночь, и сердце прыгало от радости, когда доставали дароносицу из подземной часовни, и звучала песнь воскресения в сопровождение духовых инструментов и тулумбасов». Korzon T. Op. cit. S. 6.

[67] «Со стороны стены были спальни – наши и слуг, а со стороны окон – три маленькие кельи для каждой отдельно. Первая от выхода из гостиной была для меня и служила как мастерская для занятий рисованием, центральная была для средней сестры…». Puzynina G. Op. cit. S. 133.

[68] «К счастью, мы спали с Антосей вместе в первой комнате, где больше никого не было, и поэтому, хотя все уже пошли спать и потушили свет, мы могли еще разговаривать, хотя тихо, чтобы не услышала тетка». «Вторая комната лучше отложилась в моей памяти. <…> На это кровати спала тетка с Теофилкой». Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 100, 85-86.

[69] Ibidem. Т. 1. S. 180-181.

[70]«Маленький разноцветный шкафчик из дерева, дверцы которого вместо стекла были закрыты латунной сеткой, содержал в себе всю детскую библиотеку». Ibidem. S. 182.

[71] «До сих пор во сне или в воображении стоит перед глазами любимый флигель, и я вижу первую комнату с круглым столиком по середине, с зелеными диванами по углам, подушки от которых служили нам лошадьми, и шкафчик, из которого волшебные безделушки и сувениры смотрели на нас через готические стеклянные окошки, как заколдованная принцесса…» Puzynina G. Op. cit. S. 18.

[72] «Комната, в которой она размещалась вместе с дочерьми и учительницей, желая всегда иметь их при себе…» Ibidem. S. 139.

[73] «Тетя с утра приходила в наши комнаты, находившиеся, как голубятник, на втором этаже…». Ibidem. S. 140.

[74] Эва Фелиньская рассказала историю, когда она во время отъезда тети и дяди из дома пошла без разрешения в комнату дяди. Она играла с его вещами, с удовольствием сидела в его «особом» кресле» и случайно разбила чернильницу, так что потом пришлось во всем признаться. Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 170-177.

[75] Felińska E. Op. cit. Т. 2. S. 11-12. Puzynina G. Op. cit. S. 20.

[76] Эва Фелиньска вспоминала свои прогулки в лесу, когда она испугалась белки, подумав со страху, что это медведь (Felińska E. Op. cit. Т. 2. S. 20), свои «экспедиции» на речку в компании двоюродной сестры и дворовой девочки, приставленной к ним, то, как она весной провалилась под лед, летом чуть не утонула, и т.д. (Ibidem. Т. 2. S. 68-69, 72-81).

[77] «Антосе было уже 14 лет, а этот возраст в те времена считали зрелым для женщины». «На второй день праздников мне исполнялось 14 лет, и тем заканчивалось мое детство, потому что кто осмелится назвать ребенком барышню, которой идет пятнадцатый год? Этот возраст имеет среди людей определенные привилегии…» Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 62, 91.

«Зима 1830 года <…> с карнавалом, который должен был нас, младших, освободить, как гусениц, из коротких платьиц, и выпустить в свет с креповыми крылышками…» Puzynina G. Op. cit. S. 119.

[78] «Старшей дочери генеральши, Людвике, было тогда 16 лет, и ее воспитание считалось оконченным, однако французский аббат был привезен как для разговоров, так и для упражнения в высших науках, к которым, как говорили, у Людвики были большие способности». Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 400.

[79] Ibidem. S. 71-72.

[80] «…стоял за печью в качестве наказания за то, что не мог выговорить «з», когда меня учили читать. Потому что уже с конца второго года жизни для меня началось это мучение…». Massalski T. E. Op. cit. S. 214.

[81] Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 141.

[82] Puzynina G. Op. cit. S. 20.

[83] «Притом она еще объясняла, воткнув спицу в клубок, как Земля вращается вокруг Солнца, почему сменяется день и ночь, почему зима и лето у нас бывают поочередно, почему зимой день короче, а летом длиннее; и рассказывала еще много других интересных вещей». Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 141.

[84] Puzynina G. Op. cit. S. 52.

[85] Odyniec A. E. Op. cit. S. 19-20. Правда, мальчик был таким мечтательным и так легко отвлекался, что отец, не находя в себе силы ругать и заставлять его, решил, что будет полезнее отдать его на учебу к соседям, к гувернеру.

[86] Korzon T. Op. cit. S. 10.

[87] Feliński Z. S. Pamiętniki…Op. cit. S. 57.

[88] Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 87-92.

[89] Korzon T. Op. cit. S. 8.

[90] «В этой эпохе вследствие первой французской революции было легко обеспечить детей французской гувернанткой: ведь этот народ исторг из себя значительное число эмигрантов обоего пола…». Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 299.

«… отец взял для меня француза, одного из тех, кто остался после 1812 года. Это был простой человек, но он умел читать и писать и искренне привязался ко мне и всем моим друзьям». Odyniec A. E. Op. cit. S. 66.

[91] «Наши головы не слишком отягощали учебой, нам нисколько не грозила опасность «горя от ума». Нас, правда, более или менее учили французскому, потому что это было главной задачей, но не заботились сильно о произношении и синтаксисе». Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 181.

[92] «Прибыл новый учитель французского языка, Божимовский, поляк, но гораздо лучше, чем француз, его предшественник». Korzon T. Op. cit. S. 17.

[93] «Ее [гувернантки] муж учил играть на фортепиано, хотя сам не играл на этом инструменте, однако говорили, что он учил хорошо. <…> танцмейстер приезжал время от времени, чтобы научить новым танцам…». Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 186.

[94] Например, Пшецлавскому дядя привез в подарок «хорошенькую верховую лошадку». Пржецлавский O. A. Op. cit. С. 2284.

Девочки тоже могли учиться ездить верхом – например, Г. Пузынина упоминала, что они с сестрами отлично держались в седле, имели своих собственных лошадок. Puzynina G. Op. cit. S. 254.

А Эва Фелиньская, например, чуть не разбилась насмерть, когда ее брат для шутки посадил ее на коня, а тот внезапно понес, потому что она совсем не училась ездить верхом. Felińska E. Op. cit. Т. 2. S. 214.

[95] Feliński Z. S. Pamiętniki…Op. cit. S. 59.

[96] Odyniec A. E. Op. cit. S. 32-33.

[97] Massalski T. E. Op. cit. S. 243.

[98] Odyniec A. E. Op. cit. S. 41.

[99] Zan T. Op. cit. S. 193.

[100] «Мы сами почувствовали необходимость избавления от невежества путем самообразования – не все, естественно, но довольно большая группа». Korzon T. Op. cit. S. 17. Далее он описывал, как один из его соучеников купил себе латинский лексикон и каждый день учил из него слова и выражения, как сам Корзон читал исторические книги, и, пользуясь любезностью лютеранского пастора, совершенствовал свой немецкий язык, читая книги из его библиотеки, в конце концов дойдя и до 12-томной «Weltgeschishte» Беккера. Отсутствие книг на польском языке в государственной библиотеке заставляло их прибегать к другим источникам – частной читальне и т.д.

[101] Это было связано, в частности, с тем, что для учебы в 6-м классе в Минск съезжалось много мальчиков из провинции, где школы были только пятилетние. Ibidem. S. 18.

[102] Odyniec A. E. Op. cit. S. 42.

[103] Korzon T. Op. cit. S. 16.

[104] «За городом, куда мы выходили каждый вторник и четверг под присмотром иезуитов, играли в лапту…». Massalski T. E. Op. cit. S. 246.

[105] «Отличались от нас одеждой пансионеры, живущие в здании гимназии за дверями, которые не были открыты для нас. У них было там полное содержание, гувернеры, врач, присмотр инспектора и директора; они платили 250 рублей ежегодно, и, следовательно, происходили из очень богатой шляхты. Это учреждение называлось Благородный пансион и обеспечивало своим воспитанникам места за первыми партами в классе, независимо от успехов в учебе, и неназываемое явно преимущество при четвертных и годовых аттестациях». Korzon T. Op. cit. S. 11.

[106] Zan T. Op. cit. S. 196.

[107] Ibidem. S. 195.

[108] «Учитель русского языка Богоявленский, живенький старичок, подслащал нам труд над грамматикой Востокова чтением «Робинзона Крузо». Korzon T. Op. cit. S. 14.

[109] Ibidem. S. 16.

[110] Ibidem. S. 13.

[111] Massalski T. E. Op. cit. S. 246.

[112] Odyniec A. E. Op. cit. S. 42-45. Одынца из-за его успехов в учебе назначили аудитором. Несколько его одноклассников, рослые неучи, катали его на плечах (самого маленького в классе) по двору, чтобы подкупить его. Когда вся эта история стала известна учителям, его наказали, но несильно (стоянием на коленях), т.к. он был любимцем всей школы.

[113] «Во всех школах публичный экзамен, завершающий каждый учебный год, в день cв. Петра и Павла, 29 июня, был его кульминацией и венцом. В Борунах он проходил уже не в классах, а в костеле, <…> после утреннего богослужения. Весь костел заполняла общественность, состоявшая в основном из матерей и сестер, из всего ближайшего соседства, и уездных чиновников из Ошмян». Odyniec A. E. Op. cit. S. 79. См. также Felińska E. Op. cit. Т. 2. S. 54-55.

[114] «Наконец мы увидели в своем классе генерала с воинственным лицом, в мундире, украшенном орденами и лентой. Он поприветствовал нас, сел на крышку парты и приказал представить ему лучшего ученика по географии. Шабловский указал на меня. Я смело встал перед суровым лицом. «Вези меня из Петербурга в Константинополь». Я выбрал морской путь и успешно доплыл. На обратном пути мне было приказано добираться сушей из-за дыры в лодке. Я доехал до Киева и застрял, но генерал удовлетворился этим и приказал позвать отличника по математике…». Korzon T. Op. cit. S. 14.

[115] Ibidem. S. 16.

[116] Фелиньский писал, что злоупотребление телесными наказаниями приводило к тому, что вместо привязанности к учителю и воспитания уважения к старшим все ученики приходской школы желали только зла своим наставникам и злорадствовали, когда один из них однажды оказался ограбленным и избитым (без серьезной опасности для здоровья, но весьма чувствительно). Feliński Z. S. Pamiętniki…Op. cit. S. 60.

[117] Korzon T. Op. cit. S. 15.

[118] Wołczuk J. Rosja i Rosjanie w szkołach Królestwa Polskiego (1833-1862). Szkice do obrazu. Wrocław. 2005. S. 143-151.

[119] «Гимнастики и танцев почти не было, мяч и собственные выдумки составляли все упражнения». Zan T. Op. cit. S. 196.

[120] Korzon T. Op. cit. S. 15.

[121]Ibidem. S. 12.

[122] «Легко представить, что влияние таких апостолов русификации было полностью несостоятельным, так, что молодежь приобретала все большее отвращение ко всему русскому». Feliński Z. S. Pamiętniki…Op. cit. S. 75.

[123] Zan T. Op. cit. S. 196.

[124] «Патриотизм был горячий и всеобщий, однако он состоял исключительно в ненависти к оккупантам и готовности вступить с ними в новую вооруженную борьбу, о работе же над национальным возрождением не шло еще и речи». Feliński Z. S. Pamiętniki…Op. cit. S. 75.

[125] Korzon T. Op. cit. S. 12.

[126] Felińska E. Op. cit. Т. 2. S. 402.

[127] Feliński Z. S. Paulina… Op. cit. S. 76-78.

[128] Интересно, что в Кременецком лицее были воспроизведены именно эти особенности домашнего образования. Ср. Бовуа Д. Гордиев узел Российской империи: Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 – 1914). М. 2011. С. 255, 472-473. «Желая угодить светским вкусам шляхтичей, на чье благосклонное отношение Чацкий рассчитывал, он отвел в программе значительную часть времени на танцы, верховую езду, фехтование. В десятилетнем курсе обучения первые четыре года почти полностью были посвящены изучению иностранных языков. Эта программа копировала домашнее образование, получаемое во дворцах и усадьбах, когда ребенка учили прежде всего быть «европейцем, т.е. говорить на французском, немецком, латинском и итальянском языках». «Из приводимых им исторических анекдотов вырисовывается образ молодежи, не перетруждавшей себя учебой. Танцы, верховая езда, фехтование и иностранные языки были основой получаемого образования».

[129] Например: «Jedzie Pan, Pan/ Na koniku sam, sam./ Jedzie żyd, żyd,/ Hotata,

hotata./ Jedzie chłop, chłop/ Z konia hop, hop».

[130] Pachocka A. Efemeryczny świat wspomnień – zabawy i zabawki dzieci możnych rodziców w I połowie XIX wieku // Teka Kom. Hist. OL PAN. 2004. 1. S. 163.

[131] Massalski E. T. Op. cit. S. 222. Массальский так ярко запомнил эту игру по одной причине. В этой игре самой желанной была роль форейтора. Братья подрались из-за этого, и Томаша столкнули в пруд. Если бы не вовремя подоспевшая помощь взрослых, он бы утонул.

[132] Pachocka A. Op. cit. S. 165.

[133] Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 73.

[134] Massalski E. T. Z pamiętników (1799—1824) // Z filareckiego świata: Zbiór wspomnień z lat 1816—1824. Warszawa. 1924. S. 215. «…их единственная дочь, панна Юзефа, которая была старше меня на два года, играла с нами в баталии и коней». S. 217. «У нас было целой игрой расставить оловянных солдатиков на большом столе в зале, два войска <…> стреляли в противника из ружей, сделанных из гусиных костей, пулями, сделанными из моркови. Проигрывало битву войско того, у которого больше солдатиков было опрокинуто пулями противника». S. 219. «Ведь съезды между семьями были частыми, а между нами частыми были игры и сражения. Сам вид игры побуждал нас к дракам: обычно мы играли в муштру, у нас были деревянные ружья и палаши, нужно было меряться силами то саблями, то штыками, а результатом этого были синяки и шишки».

«Мы видели у дяди и тети их сына, который вместе с нашим двоюродным братом брал игрушечные крепости, ценой наших носов, ушей и гардероба моей тетки, среди грохота пугачей и стрельбы горохом этих неумолимых рыцарей, страшных из-за нарисованных углем усов, украшенных перьями со шляпы, и золотистую газовую ткань…». Puzynina G. Op. cit. S. 104.

[135] Pachocka A. Op. cit. S. 168.

[136] Korzon T. Op. cit. S. 4.

[137] Feliński Z. S. Pamiętniki…Op. cit. S. 55.

[138] Ibidem. S. 55.

[139] Massalski T. E. Op. cit. S. 214.

[140] Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 281.

[141] Puzynina G. Op. cit. S. 10.

[142] Пржецлавский O. A. Указ. соч. С. 2287.

[143] Feliński Z. S. Paulina… Op. cit.. S. 31.

[144] Puzynina G. Op. cit. S. 15, 18. Odyniec A. E. Op. cit. S. 66.

[145] «Я долго сидела на скамеечке, молча рассматривая течение воды и витая в облаках» Felińska E. Op. cit. T. 1. S. 169.

«Весна, хотя и увеличивала занятия, но одновременно поощряла безделье, располагая к пустым мечтаниям, я особенно, больше, чем Антося, была подвержена этой болезни». Felińska E. Op. cit. T. 2. S. 13.

«Следствием этих рассказов и впечатлений, мое воображение с детства так привыкло к самовольному блужданию в сфере фантазии и мечты, что, когда приблизилось время упорядоченной учебы, родители не могли со мной справиться. Odyniec A. E. Op. cit. S. 19. «Это не мешало моему любимому витанию в облаках, в мире «Тысячи и одной ночи», которое всегда было моим любимым занятием». Ibidem. S. 40.

[146] Massalski T. E. Op. cit. S. 219. Odyniec A. E. Op. cit. S. 56.

[147] «Стрелы вместо наконечника были снабжены толстой иглой. В этой стрельбе мы достигли большого мастерства, легко попадали в цель. Летящих птичек, правда, сбивать не удавалось, <…> зато все, что ходило по земле двора: птицы, свиньи, собаки, а особенно ручной медведь, было пришпилено нашими иглами». Massalski T. E. Op. cit. S. 227.

[148] Korzon T. Op. cit. S. 9.

[149] Massalski T. E. Op. cit. S. 227.

[150] Odyniec A. E. Op. cit. S. 56. Одынец и его друзья сооружали целые кегельные битвы, одна армия была «греческая», другая – «троянская», кегли были украшены броней из фольги и перьями и каждая носила имя одного из героев «Илиады». Для игры использовали мяч или небольшой деревянный шар.

[151] Korzon T. Op. cit. S. 12. Massalski T. E. Op. cit. S. 246. Odyniec A. E. Op. cit. S. 74.

[152] Например, Эва Фелиньская писала, что любимой подвижной игрой ее детства был «третьяк», игра, похожая на игру «третий лишний», только «запятнать» игрока нужно было не рукой, а свернутым платком. Корзон описывает игру со считалочкой «Ewa-dewa-res-kwinta-zając-pies», после которой «заяц» убегал, а «пес» его догонял.

[153] Felińska E. Op. cit. T. 1. S. 100, 150. Korzon T. Op. cit. S. 9.

[154] Massalski T. E. Op. cit. S. 246.

[155] Feliński Z. S. Pamiętniki…Op. cit. S. 75.

[156] Korzon T. Op. cit. S. 12. Zan T. Op. cit. S. 196. Odyniec A. E. Op. cit. S. 74.

[157] Суть игры – в том, чтобы успеть сесть по сигналу ведущего на стул (стульев на один меньше, чем игроков). Puzynina G. Op. cit. S. 102.

[158] Felińska E. Op. cit. T. 2. S. 168. Суть игры – попасть кольцом, привязанным на веревке к потолку, на крючок, вбитый в стену.

[159] Felińska E. Op. cit. T. 2. S.8.

[160] Ibidem. T. 2. S.224. Puzynina G. Op. cit.. S. 48.

[161] «Когда в Голынке было еще много детей, зимой, в праздничный вечер, тетя давала каждому из детей по три гроша: карточка выигрывала один грош. Какая же это была радость, когда кто-то кричал «haus» и забирал ставку!» Felińska E. Op. cit. T. 2. S. 168.

[162] Арьес Ф. Ребёнок и семейная жизнь при Старом порядке. Екатеринбург. 1999. С. 108.

[163] Ibidem. С. 76-77.

[164] «Зеленые святки имели свой особый облик. Двор был большой, на нем возникала импровизированная улица из зеленых веток березы, все здания выглядывали как будто из леса, настолько не жалели веток, а в доме весь пол усыпали аиром, им же усыпали сени и крыльцо». Felińska E. Op. cit. T. 1. S. 254.

[165] Puzynina G. Op. cit. S. 81.

[166] Ibidem. S. 83.

[167] Massalski T. E. Op. cit, S. 228.

[168] Puzynina G. Op. cit. S. 86.

[169] «У меня не было счастья участвовать в развлечениях вне дома, потому что была еще ребенком, но я даже совсем об этом не жалела: однако, когда мои двоюродные сестры возвращались, я слушала с восхищением рассказы о том, кто был, как был одет, как развлекались…». Felińska E. Op. cit. T. 1. S. 338.

[170] Felińska E. Op. cit. T. 2. S. 43. Feliński Z. S. Pamiętniki…Op. cit. S. 53. Odyniec A. E. Op. cit. S. 71.

[171] Feliński Z. S. Paulina… Op. cit. S. 32.

[172] Odyniec A. E. Op. cit. S. 67. Felińska E. Op. cit. T. 2. S. 60.

[173] Ibidem. T. 1. S. 99; «Антося собирала в свой садик все, что могла обнаружить красивого в большом саду и присваивала себе, ухаживая за своими плантациями очень старательно. Что касается меня, у меня не было своего собственного садика, а мне хотелось работать так же согласно своему желанию не оглядываясь ни на кого, согласно моей фантазии, я, не видя в этом ничего плохого, выбрала в большом саду укромное место, о котором, как мне казалось, никто не заботился, присвоила его себе и взяла под особую опеку» Ibidem. T. 2. S. 11-12. Puzynina G. Op. cit. S. 20.

[174] Felińska E. Op. cit. T. 2. S. 9.

[175] Massalski T. E. Op. cit. S. 214.

[176] Пржецлавский O. A. Op. cit. C. 2313.

[177] Puzynina G. Op. cit.. S. 141.

[178] «Мы любовались ласковыми белочками, которые, хотя их выпускали в сад, возвращались, все беленькие от снега, и ели из лапок орехи и сухарики во время нашего завтрака. Это была зима 1819 года». Ibidem. S. 10.

[179] Massalski T. E. Op. cit. S. 227. Felińska E. Op. cit. T. 2. S. 193.

[180] Кладбище на одноименной улице.

[181] Zan T. Op. cit. S. 196.

[182] Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 177.

[183] Они очень удивлялись гостинцу, потому что были убеждены, что «грецкие орехи растут только под греческим небом». Ibidem. Т. 2. S. 184.

[184] Ibidem.Т. 1. S. 252-253.

[185] Korzon T. Op. cit. S. 9.

[186] Ibidem. S. 4.

[187] Odyniec A. E. Op. cit. S. 46.

[188] Felińska E. Op. cit. Т. 1. S. 397-398.

[189] Пржецлавский O. A. Указ. соч. C. 2273.

[190] Massalski T. E. Op. cit. S. 231.

[191] Пржецлавский O. A. Указ. соч. C. 2279-2280.

[192] «На его место отец нашел некоего Антония Массальского, <…> который должен был быть при нас гувернером, но и тот недолго у нас пробыл, потому что при приходе французов поступил вскоре в армию, в полк Конопки…». Massalski T. E. Op. cit. S. 231. Также см. S. 232.

[193] «Несмотря на все, что Наполеоном и его союзниками сделано было в тамошнем крае, как бы нарочно для того, чтобы охладить порывы наполеонизма, на первый призыв явилось множество молодых людей лучших фамилий, добиваясь чести быть рядовыми 3-го легкоконного полка. Из моих родных – два двоюродных брата Алоизий и Карл П. и дядя Фердинанд Б. были приняты в число первых». Пржецлавский O. A. Указ. соч. C. 2302.

[194] Ibidem.

[195] Massalski T. E. Op. cit. S. 232.

[196] «…некоторые моменты и происшествия так живо и так ясно стоят у меня перед глазами, как будто бы они произошли вчера. Так, например, помню впечатление при том, когда я в первый раз видел улана, некоего Андреевского из 9-го полка, который, взяв меня в седло, галопировал со мной по двору и выделывал разные фокусы флагом». Odyniec A. E. Op. cit. S. 28.

[197] Massalski T. E. Op. cit. S. 232.

[198] «Но не менее выразительно, к сожалению, я помню позднейшие грабежи французских мародеров, и то, что жизнь отца была в опасности, когда один из них хотел спьяну его застрелить, и его едва остановили другие, и длившееся на протяжении нескольких недель скитание по лесам вместе с соседками и детьми, в числе которых была и Регинка…». Odyniec A. E. Op. cit. S. 28.

[199] Пржецлавский O. A. Указ. соч. C. 2305.

[200] Там же, С. 2306.

[201] Massalski T. E. Op. cit. S. 233-234.

[202] Odyniec A. E. Op. cit. S. 28.

[203] Ibidem. S. 29-30.

[204] Эти французы по ошибке убили любимого питомца Юзефа – ручного филина, которого он вырастил и выходил. Это было большой травмой для мальчика, и он отказался после этого носить им еду, попросив служанку делать это за него. Пржецлавский O. A. Указ. соч. C. 2312-2313.

[205] Massalski T. E. Op. cit. S. 238.

[206] Ibidem.

[207] Feliński Z. S. Paulina… Op. cit. S. 41.

[208] Ibidem.

[209] Ibidem. S. 43.

[210] Девочку «в честь не угасших еще надежд назвали Викторией». Ibidem. S. 50.

[211] Ibidem. S. 48.

[212] Korzon Т. Op. cit. S. 2.

[213] Ibidem. S. 6.

[214] Massalski T. E. Op. cit. S. 217.

[215] Iidem. S. 246.

[216] Ibidem. S. 245-246.

[217] Feliński Z. S. Pamiętniki…Op. cit. S. 75-76.

[218] Korzon T. Op. cit. S. 8.

Поиск по сайту: