Поклон Марксу

Только теперь мы можем в полной мере понять высокий трагизм, заключенный в жизни и судьбе Карла Маркса.

Капиталистические производственные отношения есть самая вершина отчуждения, верхушка огромного айсберга, бо́льшая часть которого скрыта от глаз. «Буржуазное общество есть наиболее развитая и наиболее многообразная историческая организация производства. Поэтому категории, выражающие его отношения, понимание его структуры, дают вместе с тем возможность заглянуть в структуру и производственные отношения всех тех погибших форм общества, из обломков и элементов которых оно было построено… Буржуазная экономика дает нам, таким образом, ключ к античной и т.д.» (из Экономических рукописей 1857-1858 годов).

Раскрыв в общих чертах сущность уничтожения частной собственности, Маркс должен был сконцентрировать все свое внимание на первом этапе ее уничтожения, сосредоточить свои усилия на исследовании не всех этапов процесса развития отчуждения, а только одного, но зато важнейшего, заключительного этапа, и соответственно – на изучении не всех форм развития частной собственности, а только высшей ее формы, капитала.

В таком подходе был не только огромный политический, но и важный методологический смысл: в ситуации крайней ограниченности достоверного исторического материала, относящегося к докапиталистическим способам производства, анализ высшей, заключительной формы процесса отчуждения мог послужить единственным ключом ко всем предшествующим его формам.

Вот зачем Маркс принес свою жизнь в жертву, вот зачем он на 40 лет приговорил самого себя к этой добровольной интеллектуальной каторге. Он понимал: ему открылось, как может быть устранено отчуждение, тысячелетиями превращающее людей в средства производства. Он не мог не рассказать об этом другим. Считал ли он, что никто другой, кроме него, не сможет этого сделать? Видимо, да. Элемент интеллектуального честолюбия здесь тоже присутствовал. Но главным стимулом было все же не честолюбие.

Маркс страстно верил – не как фанатик, а как математик, уверенный в правильности своих расчетов, – что свободный мир без отчуждения и насилия, мир братства, мир величайшего торжества Человека – возможен. Верил – и был исполнен решимости приблизить его любой ценой. Поэтому он работал над своей книгой, как одержимый, не щадя ни себя, ни свою семью.

Понимал ли Маркс, что даже если он успеет осуществить свой гигантский замысел, ему все равно не застать зарю нового свободного мира, мира без отчуждения? Конечно же, он это понимал. Маркс понимал это, как никто другой. На какое же вознаграждение за свой труд он рассчитывал – он, материалист, не веривший в жизнь после смерти, в Бога, в посмертное воздаяние? Человек не может работать без надежды на вознаграждение. Оно обязательно должно быть – либо материальное, либо нематериальное. Маркс, конечно, мог рассчитывать только на нематериальное вознаграждение.

Мне представляется, что суть этой надежды очень точно передана в стихотворении Максимилиана Волошина «Потомкам». Оно было написано уже после смерти Маркса, в другой стране и по другому поводу, но любой, кто по-настоящему осознал величие жизненного подвига Маркса, скажет, что это – про него.

Кто передаст потомкам нашу повесть?

Ни записи, ни мысли, ни слова

К ним не дойдут: все знаки слижет пламя

И выест кровь слепые письмена.

Но, может быть, благоговейно память

Случайный стих изустно сохранит.

Далекие потомки наши, знайте,

Что если вы живете во вселенной,

Где каждая частица вещества

С другою слита жертвенной любовью

И человечеством преодолен

Закон необходимости и смерти,

То в этом мире есть и наша доля!

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Что касается классического советского объяснения научного значения «Капитала», то оно вообще никуда не годится. Советский марксистский канон гласит: в «Капитале» Маркс раскрыл сущность капиталистической эксплуатации рабочего – описал механизм изъятия капиталистом прибавочной стоимости. Но сущность капиталистической эксплуатации уже была раскрыта Марксом еще в работе 1847 года «Наемный труд и капитал» (то есть почти одновременно с опубликованием Манифеста). Не было никакой необходимости писать для раскрытия сущности капиталистической эксплуатации отдельную огромную книгу.

Другое важное послание, которое, согласно официальной советской трактовке, содержится в «Капитале», это научное обоснование исторической неизбежности победы коммунизма. Капитал, гласит советский марксистский канон, неизлечимо болен. Называется болезнь «противоречие между общественным характером производства и частным способом присвоения», а проявляется она в периодических кризисах перепроизводства, когда варварски уничтожаются тонны разнообразных товаров, которые некому и не на что купить. Но историческая неизбежность самоотрицания капитала как формы производства, т.е. производственного отношения, еще сама по себе не означает, что неизбежна гибель эксплуататорского строя. Эксплуататорский строй может быть законсервирован в форме фашистской диктатуры – которая, кстати, вполне может быть воздвигнута и на таком экономическом фундаменте, как коллективная собственность (см. «1984» Оруэлла). А для свержения диктатуры не «Капиталы» нужно писать – скорее, методички по городской партизанской войне.

Но даже если мы отбросим логику как занудство и согласимся, что неизбежность экономического самоотрицания капитала влечет за собой неизбежность крушения капиталистического строя – так ли уж необходимо было публиковать эту неизбежность, с точки зрения политической целесообразности? Ведь если доказать какой-либо партии, что ее победа исторически неизбежна, как восход Солнца, это может привести только к ослаблению данной партии, так как теперь ее члены будут считать, что как-то особенно стараться им уже и не нужно. Как выдающийся политик, Маркс не мог не понимать этого. Следовательно, желание убедить революционный пролетариат в исторической неизбежности его победы не могло быть побудительным мотивом написания «Капитала».

2. Интересно, что Маркс в качестве еще одной причины отчуждения выделял само разделение труда и обосновывал необходимость, даже неизбежность его снятия: «…Как только начинается разделение труда, у каждого появляется какой-нибудь определенный, исключительный круг деятельности, который ему навязывается и из которого он не может выйти; он – охотник, рыбак или пастух, или же критический критик и должен оставаться таковым, если не хочет лишиться средств к жизни, – тогда как в коммунистическом обществе, где никто не ограничен каким-нибудь исключительным кругом деятельности, а каждый может совершенствоваться в любой отрасли, общество регулирует все производство и именно поэтому создает для меня возможность делать сегодня одно, а завтра – другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина предаваться критике, – как моей душе угодно, – не делая меня в силу этого, охотником, рыбаком, пастухом или критиком» («Немецкая идеология»).

Здесь мы имеем дело с примером того, как Маркс, стремясь изложить очередную свою гениальную догадку (о разделении труда как одной из причин отчуждения) в простой, понятной широкому читателю форме, приводит такой «пример из коммунистического будущего», который, в силу очевидного своего утопизма, не только не способствует уяснению важности иллюстрируемого тезиса, но даже, наоборот, мешает этому. Стоит подставить «на места» охотника, рыбака, пастуха и критика (в примере Маркса) другие, более сложные профессии – например, программиста, космонавта, кардиохирурга, пианиста и т.п. – как станет очевидно, что преодоление разделения труда, конечно же, на практике не может быть этаким свободным перемещением индивида от компьютера на околоземную орбиту, оттуда в операционную, а оттуда, в свою очередь, за рояль в Большой зал Консерватории. Однако, в то же время уничтожение разделения труда вполне мыслимо в форме снятия разделения на собственников и не-собственников средств производства; полная ликвидация физического труда будет означать ликвидацию противоположности между физическим и умственным трудом; наконец, по завершении выхода человека из производственной сферы как таковой, будет ликвидировано всякое разделение труда, связанное с производством – а точнее, будет ликвидирован сам труд.

Коммунистов-самозванцев неизменно приводят в ступор не оставляющие возможности двоякого толкования высказывания Маркса о необходимости уничтожить труд: «Труд есть та сила, которая стоит над индивидами; и пока эта сила существует, до тех пор должна существовать и частная собственность» («Немецкая идеология»); «Пролетарии, чтобы отстоять себя как личности, должны уничтожить имеющее место до настоящего времени условие своего собственного существования, которое является в то же время и условием существования всего предшествующего общества, т.е. должны уничтожить труд» (там же).

Добравшись до этого места, коммунист-самозванец сверяет высказанную классиком мысль с официальным партийным лозунгом советских времен «Владыкой мира станет труд» и снова впадает в ступор. И совершенно напрасно: дело в том, что Маркс употребляет термин труд не в обыденном, а в строго специальном значении. Как говаривал Ильич, с обывательскими понятиями нельзя браться за теоретические вопросы.

Труд, согласно Марксу, «есть лишь выражение человеческой деятельности в рамках отчуждения». Труд есть категория, означающая такой вид деятельности людей, при которой они связаны между собой отчужденными, то есть производственными отношениями. Уничтожение труда не означает уничтожения всякой деятельности во имя основания царства бездельников, – напротив, это есть превращение деятельности в подлинно человеческую, поскольку уничтожение производственных отношений только и открывает простор для отношений человеческих. Известная со времен Сократа совместная деятельность по постижению Истины, умножению Добра и созданию Красоты – требует высочайшего напряжения всех способностей, но это не есть труд.

Как мы знаем, один из наиболее известных марксистских афоризмов гласит, что труд создал из обезьяны человека. Уничтожение труда, то есть высвобождение всех сил, которые люди сегодня тратят на материальное производство, и полное вложение этих освобожденных сил во всестороннее и гармоничное развитие каждой личности создаст из человека – богочеловека.

3. Данный фрагмент является примечанием к недошедшим до нас фрагментам «Экономическо-философских рукописей». Иногда гений проявляет себя именно в примечаниях, в сносках, в нескольких коротких словах, оброненных в спешке. Но для того, чтобы эти несколько слов сделалась возможными, необходимы годы, фактически, прожитые в библиотеке. Остается добавить, что, когда Маркс написал эти свои бездонные несколько слов о снятии самоотчуждения, ему было всего 26 лет!

4. Первобытно-общинный, рабовладельческий, феодальный, капиталистический и коммунистический.

5. По какому признаку можно определить, что «ось симметрии» достигнута (т.е. что уже пора приниматься за уничтожение частной собственности) становится ясно, когда процесс установления последовательности этапов отчуждения приближается к своему логическому концу. Приступая же к установлению исторически первого типа отчужденных, то есть навязываемых обществом производственных отношений, мы должны доказать, что он является именно первым (т.е. выступает как начало отчуждения).

Сделать это довольно просто. Ведь, по сути, возникновение каких-то отношений, навязываемых обществом, как раз и является признаком того, что выделение человека из животного царства – произошло. Соответственно, задача установления первого типа производственных отношений сводится к поиску таких форм поведения у наших далеких предков, которые передаются из поколения в поколение не генетически, а через какой-то социальный механизм, под контролем общества.

Тут легко ошибиться, причем два раза подряд. Первая ошибка – принять за искомое такие формы поведения, как использование сил природы и различных предметов в качестве орудий, а также альтруистические, жертвенные поступки. Использование орудий как таковое еще не признак человека: все мы прекрасно знаем, что бобры умеют строить плотины, орлы – раскалывать черепашьи панцири о скалы, а об умении человекообразных приматов обращаться с палкой и камнем снимают целые фильмы. Коллективистский, альтруистический характер поведения особи, т.е. его направленность на достижение целей сообщества, также часто встречается в животном мире – собственно говоря, без этого альтруистического импульса выживание сообществ было бы вообще невозможно.

Но если мы пропустим данный этап и сочтем, что здесь отчуждение еще не началось, мы ошибемся вторично. Никогда не следует упускать из виду, что у всякого явления есть не только форма, но и содержание. Да, действительно: использование орудий и альтруистический характер отдельных поступков – все это у наших древнейших предков, как и у животных, пока еще является проявлением бессознательного, стереотипного поведения. Однако качественное отличие от животных заключено в самом механизме воспроизводства этого стереотипного поведения. У животных он имеет генетическую природу, у человеческих существ – социальную.

6. Начало материалистическому изучению этого типа производственных отношений было положено известной книгой Льюиса Моргана «Древнее общество или исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации». Именно эта книга легла в основу одного из базовых марксистских трудов – книги Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства».

7. Закон как производственное отношение нужно отличать от института законодательства – специфической надстроечной формы деятельности, в которой впоследствии фиксируется это отношение.

8. Не следует смешивать право как производственное отношение, как отчужденную форму общения собственников, – с правовой надстройкой.

9. Некоторых людей не убеждает ничто, кроме фактов. Тот факт, что национализация промышленности была для большевиков вынужденной мерой, возможно, один лишь в состоянии пошатнуть самоуверенность тех, кто продолжает, несмотря на все сказанное выше, твердо считать, что уничтожение частной собственности – это национализация.

10. Достижение классовой однородности в смысле всеобщего превращения в собственников нисколько не «противоречит марксизму». Это можно достаточно просто доказать. Мы уже установили, что обобществление, уничтожение частной собственности, по Марксу, это: 1) объединение «раздробленных» и противостоящих друг другу индивидов и 2) их переход от стихийной производственной деятельности (т.е. такой, которая управляется различными типами «невидимых рук») – к добровольной производственной деятельности (т.е. такой, которая научно управляется самими людьми, а не «невидимыми руками»).

Объединение индивидов должно происходить одновременно в двух плоскостях: условно говоря, «по горизонтали» (объединение отдельных хозяйствующих субъектов, превращение их в участников осознанно построенной цепочки производства добавленной стоимости) и «по вертикали» (превращение наемных работников в акционеров, совладельцев капитала).

Объединение индивидов «по горизонтали» представляет собой, по сути, обобществление собственности (осуществляемое предпринимателями или учреждением типа Госплана). Однако классовая однородность тут еще не достигается, ибо остается разделение на владельцев капитала и наемных работников. Но объединение «по вертикали» превращает в собственников – всех. Тем самым достигается подлинная классовая однородность.

19 марта 2012 г.

Поиск по сайту: