Иммануил Кант (1724 – 1804)

22 апреля 1724 г. в семье кенигсбергского шорника родился сын. По старому прусскому календарю был день святого Эммануила, и мальчика нарекли библейским именем, означающим в переводе «с нами Бог». Мальчик рос на окраине города среди мелкого ремесленного и торгового люда, в обстановке труда, честности, пуританской строгости.

Восьмилетнего Иммануила отдали в «коллегию Фридриха», государственную гимназию. Здесь будущий философ провел восемь лет. Он учился на латинском отделении. Главными предметами были латынь и богословие.

Шестнадцатилетний Иммануил Кант поступил в университет. Он пребывал в нужде. Матери уже не было в живых, отец едва сводил концы с концами. Иммануил перебивался уроками. В университете Кант проучился без малого семь лет. Не защитив магистерской диссертации, он покинул город и попробовал себя школьным учителем. Вернувшись в Кенигсберг, Кант привез объемистую рукопись по астрономии. Он пришел к выводу о том, что вращение Земли замедляется, что вызвано приливным трением вод Мирового океана.

В конце лета 1754 года Кант публикует статью «Вопрос о том, стареет ли Земля с физической точки зрения». Процесс старения Земли не вызывает у него сомнений, поскольку все сущее идет навстречу гибели. Эти работы предшествовали космогоническому трактату «Всеобщая естественная история и теория неба». Трактат вышел анонимно весной 1755 года с посвящением королю Фридриху II. Скоро анонимность автора была раскрыта.

Осенью 1755 года Кант получает звание приват-доцента, то есть внештатного преподавателя, труд которого оплачивался самими студентами. На первую лекцию слушателей собралось больше, чем мог вместить зал. Студенты стояли на лестнице и в прихожей. Кант растерялся, первый час говорил совершенно непонятно и только после перерыва овладел собой. Так началась его преподавательская деятельность, длившаяся 41 год.

Особой гордостью Канта был курс физической географии. Кант одним из первых стал преподавать географию как самостоятельную дисциплину. Не покидая своего кабинета, Кант совершал кругосветные путешествия. Он открыл механизм образования ветров: пассатов и муссонов. Именно географические труды Канта были учтены, в первую очередь, при избрании его членом Петербургской академии наук.

Одновременно у него возник интерес к философии. Первой собственно философской работой Канта была его диссертация «Новое освещение первых принципов метафизического познания», в которой исследуется установленный Лейбницем принцип достаточного основания.

Вскоре началась семилетняя война. Город почти пять лет занимали русские войска. Жители, в том числе и Кант, письменно присягнули на верность российской короне. И только Петр III в 1762 году официально освободил их от русского подданства.

Умный и живой собеседник, Кант был душой общества. Философ ценил дружбу. Ее он ставил выше любви, полагая, что она включает в себя любовь, но требует еще и уважения.

Кант остался холостяком. Он объяснял это так: «Когда мне могла понадобиться женщина, я не был в состоянии ее прокормить, а когда я был в состоянии ее прокормить, она уже не могла мне понадобиться».

В 1770 году указом короля Кант назначается ординарным профессором логики и математики. Философ защищает свою уже четвертую по счету диссертацию.

В 1770-е годы знакомство с работами Юма пробудило Канта от «догматического сна». Начинается «критический» период в творчестве Канта. В это время были созданы его знаменитые «Критики»: «Критика чистого разума», «Критика практического разума» и «Критика способности суждения».

В 1777 году министр предложил профессору Канту занять кафедру в Галле. Но получил отказ. Тогда министр предложил оклад 800 талеров (оклад Канта составлял 236 талеров) и титул придворного советника. Философ стоял на своем. Ему не нужны были ни бешенные деньги, ни слава, ни придворные чины. Любая перемена в жизни его пугала. Переезд в чужой город мог только повредить работе. Он писал «Критику чистого разума».

«Критика чистого разума» не вызвала интереса. Желая внести ясность, Кант пишет «Пролегóмены ко всякой будущей метафизике» (1883). Но и на этот раз его не поняли. Спасение пришло в лице Иоганна Шульца, который выступил с популяризацией учения Канта. Его рецензия превратилась в книгу под названием «Разъясняющее изложение “Критики чистого разума”». Это был добросовестный комментарий к теории познания Канта. «Кантовская лихорадка» охватила немецкие университеты.

В скором времени Кант стал членом Берлинской академии наук.

Кант просыпался без четверти пять, выпивал две чашки слабого чая и выкуривал трубку, единственную за весь день. Лекции обычно начинались в семь часов. Без четверти час в доме появлялись приглашенные на обед друзья. Обед был единственной трапезой, которую позволял себе философ. Достаточно плотная, с хорошим вином, она продолжалась до четырех-пяти часов. Послеобеденное время философ проводил на ногах. Наступало время легендарной прогулки. Жители Кенигсберга привыкли видеть свою знаменитость, которая тихим шагом совершала моцион в одно и тоже время по маршруту «философской тропы». Вечерние часы посвящались легкому чтению (газеты, журналы, беллетристика). В десять часов Кант ложился спать.

Достигнув 75-летнего возраста, Кант стал быстро слабеть. 12 февраля 1804 г. он тихо скончался. Последние его слова были: «Это хорошо».

Не только чтение работ Юма спровоцировало кантовский интерес к методологическим вопросам. Не менее спорным и сложным был в XVIII веке вопрос о познавательных возможностях метафизики. Во времена Канта метафизика занималась исследованием мира в целом, души и Бога. Метафизика опиралась на формальную логику, основы которой заложил еще Аристотель. Но уже предшественник Канта немецкий философ Лейбниц показал, что, пользуясь этой логикой, метафизика приходит к взаимоисключающим выводам о мире в целом. Например, к выводам о том, что мир конечен и бесконечен одновременно.

В «Критике чистого разума» Кант внес изменения в содержание понятий «метафизика» и «теория познания». Метафизика для него – наука об абсолютном, но в границах человеческого разума. Теория познания – пограничная стража, которая противостоит переходу через границы познаваемого, обвиняя в этом чистый разум, стремящийся к познанию. Ибо знания, по Канту, полностью покоятся на опыте, на чувственном восприятии. Только чувства дают нам сведения о действительном внешнем мире. Но если все наше познание начинается с опыта, то оно все-таки не вытекает из него целиком. Скорее оно формируется с помощью форм созерцания пространства и времени и рассудочных форм категорий, которые даны в познающем уме до и независимо от всякого опыта. Эти категории Кант назвал трансцендентальными.

Отталкиваясь от тех противоречий, которые обнажила метафизика Лейбница, Кант делает свое заключение: метафизика вообще невозможна как строгая наука.

Главный порок метафизики Кант видел в том, что она догматична, поскольку абсолютно некритически принимает неявную предпосылку о том, что познание мира в целом возможно, и при этом никак не исследует наши познавательные возможности. Хотя именно эту задачу, считает Кант, должна, прежде всего, решать философия. И такую философию Кант называет критической философией, в противоположность догматической метафизике. Это был переворот в философии, равный по масштабам Великой французской революции. Сам Кант сравнивал его с коперниканским переворотом в астрономии. Он состоял в утверждении о том, что «не знания должны сообразоваться с предметами, а предметы должны сообразоваться с нашим познанием». Так возникла кантовская трансцендентальная философия.

Кантовская критика метафизики привела к пересмотру того, что и как должна изучать философия. И, прежде всего, она обнаружила пустоту той логики, которой пользовалась традиционная метафизика. Эта логика, которую Кант называл «общей логикой», рассматривала только форму суждения и умозаключения, не затрагивая их содержания. Недостаток такой формальной логики Кант видел в том, что она не позволяет получать нового знания, а только преобразует уже имеющееся знание. Это логика анализа, а не логика синтеза. Правила синтеза содержания должны выясняться в особой логике, которую Кант называет трансцендентальной. В отличие от обычной «общей логики», основы которой заложил Аристотель и которую культивировали средневековые схоласты, эта логика должна быть логикой суждения, а не логикой рассуждения. Это логика синтеза содержания, а не логика анализа формы. Трансцендентальный – значит выходящий за пределы. В случае с логикой это означает, что она впервые выходит за пределы субъекта, что было невозможно для обычной логики. Трансцендентальная логика Канта рассматривает не только отношения между суждениями субъекта. Занимаясь правилами образования суждений, она вынуждена рассматривать отношение субъекта к объекту, отношение познающего человека к объективному миру.

Кант делит все категории на априорные формы созерцания и чистые рассудочные понятия. Априорными формами созерцания, по Канту, являются пространство и время, а чистыми рассудочными понятиями – причинность, необходимость, количество и т.д.

Кант истолковал пространство и время как специфически человеческий, субъективный способ упорядочивать то многообразное, что приходит к нам извне (пространство) или изнутри (время). И пространство, и время не существуют вне людей. Мы познаем вещи не такими, каковы они суть сами по себе, а лишь такими, какими они являются в пространстве и времени. Каковы вещи сами по себе, т.е. вне человеческих априорных форм, мы познать не можем. Нам доступны лишь явления, а не вещи сами по себе.

Априóри (лат. a priori – из предшествующего) – знание, предшествующее опыту и независимое от него.

За априорными формами Канта скрываются те навыки, умения и способности, которые освоены человеческим родом и закреплены, другими словами, «опредмечены» в теле культуры. Именно там, в теле культуры, то есть в науке, технике, искусстве, наши знания существуют независимо от отдельного индивида. И в таком виде они действительно предшествуют опыту отдельного человека, они для него априорны. Но для такого субъекта, каким является человечество, эти знания и способности апостериорны, поскольку именно в историческом опыте человечества они вырабатывались усилиями многих поколений.

Апостериóри (лат. a posteriori – из последующего) – знание, получаемое из опыта.

Однако зависимость отдельного индивида от такого трансцендентального субъекта, каким является человечество, в учении Канта только намечена. Сущность человека и его способностей, говорит нам Кант, лежит за пределами отдельного эмпирического субъекта, отдельного индивида. А потому, в конечном счете, она также непознаваема, как и тот мир, который воздействует на нас извне, вызывая поток ощущений.

Человеческий разум с необходимостью доказывает, что мир в целом является бесконечным в пространстве и времени. И с той же необходимостью он доказывает, что этот мир конечен в пространстве и во времени. Такого рода противоположные утверждения по одному и тому же поводу Кант называет антиномиями чистого разума.

Антиномия – сочетание обоюдно противоречащих высказываний о предмете, допускающих одинаково убедительное логическое обоснование.

Антиномии, по Канту, возникают вследствие неистребимого желания человеческого разума перейти границу, за которой скрывается последняя сущность, последнее основание сущего. Но границу эту он перейти не в силах. В форме антиномий, так сказать, проявляется и сила, и бессилие разума. Он настолько силен, чтобы дойти до границы, и не настолько силен, чтобы ее перейти.

Канта называют агностиком в связи с его трактовкой внешнего мира как «вещи в себе», или ноýмена.

Агностицизм (греч. агностос – недоступный познанию) – философское учение, согласно которому не может быть окончательно решен вопрос об истинности познания окружающей человека действительности.

Внешний мир, утверждает Кант, воздействует на наши чувства, наполняя их хаосом ощущений. Но после того как этот хаос упорядочивается при помощи категорий, мы уже имеем дело с феноменальным бытием. И оно свидетельствует не столько об устройстве внешней реальности, сколько об устройстве наших познавательных способностей, о всеобщих правилах и формах познавательного процесса. Что касается воспринимаемой нами реальности, то ее подлинного лика мы никогда не узнаем. Как и вещи в себе, мы сами себе только являемся. Каковы же мы суть сами по себе, нам не может быть известно.

Кант утверждает, что «вещь в себе» есть, но она непознаваема. Откуда же мы знаем, что она существует, если она непознаваема?

На заключительных страницах «Критики чистого разума» Кант сформулировал три главных философских вопроса: Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться? В лекциях же по педагогике он подчеркнул, что эти три вопроса можно свести к одному единственному: Что такое человек? В «Критике чистого разума» как основном произведении своей теоретической философии Кант ответил на вопрос о том, что человек может знать: мир явлений, а не мир вещей самих по себе. Человек, по Канту, есть существо, находящееся в двух мирах: мире явлений и мире вещей самих по себе, феноменальном и интеллигибельном. Как вещь сама по себе человек свободен от природной необходимости, свобода человека состоит в самозаконодательстве и подчинении своему собственному закону. Свобода является необходимым условием этики, без нее человеку нельзя было бы вменить в ответственность его поступки. Если не существует свободы, то не существует и этики. Определяя волю нравственным законом, следуя долгу, человек как вещь сама по себе избавляется от господствующей в природе причинности, естественной необходимости и оказывается личностью, свобода которой независима от времени. Тем самым человек оказывается целью самой по себе, а не средством. В связи с этим другая формулировка категорического императива у Канта гласит: «Поступай так, чтобы ты никогда не относился к человечеству, как в твоем лице, так и в лице любого другого, только как к средству, но всегда в то же время и как к цели». Если теперь сформулировать ответ на кантовский вопрос о том, что человек должен делать, то он звучит приблизительно так: человек должен следовать долгу и поступать так, чтобы быть достойным счастья.

На главный вопрос, к которому сводятся все философские вопросы, – что такое человек? – Кант не дал ответа при помощи чеканной формулировки. Однако заключительные слова «Критики практического разума» позволяют предположить, как он мог бы звучать: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляет о них, – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне».

В этике Канта речь идет о так называемом «мире свободы», в котором причинно-следственные связи уступают место самопричинению, свойственному человеку. В основе человеческой свободы, по Канту, лежит способность человека самому определять свои поступки и делать собственный выбор.

Кант различает законы природы и законы свободы. И хотя индивид у него принадлежит обоим мирам, человеком он становится именно тогда, когда начинает руководствоваться долгом как особым нравственным законом. И здесь мы должны вновь обратиться к идее Бога, поскольку нравственный закон у Канта внутренне связан с верой во Всевышнего.

В этике Канта Бог – это такой нравственный идеал, без устремленности к которому человек оказывается зверем. У Канта Бог выступает в роли воплощенного нравственного закона, а доказательством бытия Бога становится сам факт существования нравственности.

В работе «О педагогике» Кант пишет: «Два человеческих изобретения можно считать самыми трудными: искусство управлять и искусство воспитывать». Но именно на них зиждется общество. «Человек может стать человеком только через воспитание. Он ‒ то, что делает из него воспитание».

Поиск по сайту: