Марксизм и проблема сущности человека

Как уже указывалось, Э. Геллнер считает, что в марксизме единственным обоснованием необходимости коммунистического переустройства капиталистического общества является идея первобытного коммунизма. Выше уже было показано, что в действительности основоположники марксизма никогда такого взгляда не придерживались. В результате Э. Геллнеру ничего другого не остается, кроме как самому создать подобного рода концепцию и приписать ее марксизму. Коротко суть ее в следующем.

Возникновение первобытного коммунизма было одновременно формированием сущности человека. Человек возник как существо коммунистическое. В этом заключена его самая глубокая сущность, его "родовая сущность", которая остается абсолютной и неизменной. Понятие абсолютной и неизменной "родовой сущности" человека играет огромную роль в марксистском учении. "Это понятие, - пишет Э. Геллнер, - основной источник морального содержания и авторитета марксизма" (с. 49).

С переходом к классовому обществу "родовая сущность" человека подверглась отчуждению (с. 49). Она была искажена влиянием частной собственности с ее атрибутами - классовым расслоением и политическим принуждением (с. 48). Неестественным общественным устройством был временно искажен глубинный потенциал человеческой личности (с. 36). "Последующее развитие, - пишет Э. Геллнер, излагая, как ему представляется, марксистское учение, - принесло с собой чудовищное искажение нашей подлинной человеческой сущности, самоотчуждение человека. Со временем, когда этот фундаментальный общественный порок будет устранен, наша истинная сущность сможет вновь возродиться и утвердиться" (с. 36). Именно это является обоснованием и одновременно оправданием наступления новой коммунистической эпохи.

Излагая эту концепцию, Э. Геллнер не подкрепляет ее ссылками на труды основоположников марксизма. И понятно почему. Такая концепция в их работах отсутствует. Это не значит, что построения Э. Геллнера абсолютно беспочвенны. К. Маркс в своих ранних работах, в частности в "Экономическо-философских рукописях 1844 года" [48], говорил об отчуждении человека в современном обществе и связывал преодоление этого отчуждения с будущим бесклассовым обществом. Но идея отчуждения человека и снятия этого отчуждения не была связана у него с концепцией первобытного коммунизма. Кстати сказать, идея отчуждения человека в современном обществе не несет в себе ничего специфически марксистского. Она развивалась и развивается самыми различными мыслителями (Руссо, Гегель, Фейербах, Ницше, Бердяев, Хайдеггер, Ясперс, Фромм, Сартр и др.).

Приписав марксизму идею абсолютной и неизменной "родовой сущности" человека, Э. Геллнер дальше уличает основоположников марксизма в противоречии. Ведь сами же они были противниками любых идей о неизменной сущности (с. 49). "Итак, - пишет Э. Геллнер,- „основоположники" не испытывали никакого беспокойства из-за того, что в их теории идея исторической изменчивости и разнообразия человеческих обществ сочеталась с понятием о неизменной абсолютной сущности человека" (с. 49).

В действительности никакого такого противоречия в марксизме не существует. Неизменной сущность человека является только в одном определенном смысле, а именно - она всегда является социальной, всегда определяется структурой социального организма, к которому человек принадлежит. "...Сущность человека, - писал К. Маркс, - не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений"[49]. Но общественные отношения меняются. Поэтому с неизбежностью меняется и сущность человека. В обществе с одной структурой она одна, в обществе с другой - другая. Бессмыслен спор о том, какая из этих сущностей является естественной. Каждая естественна для своей эпохи.

На самой ранней стадии развития первобытного общества сущность человека была коммунистической, ибо коммунистическими были общественные отношения. В одном из мест статьи Э. Геллнер задавал вопрос о том, что поддерживало существование первобытного коммунизма (с. 47).

Чтобы ответить на него, нужно обратиться к таким категориям экономической этнологии (антропологии) как "общественный продукт", "жизнеобеспечивающий продукт" и "избыточный продукт". Общественный продукт - совокупность всего того, что создано обществом. В раннепервобытной общине он был общественным вдвойне. Он не только создавался обществом, но и был собственностью общества. Жизнеобеспечивающим является общественный продукт, абсолютно необходимый для поддержания физического существования членов первобытного коллектива. Весь общественный продукт, превышающий этот уровень, является избыточным. Избыточен он вовсе не в том смысле, что не может быть потреблен членами общества, а лишь в том, что и без него возможно их нормальное физическое, а тем самым и социальное существование.

Пока весь общественный продукт был жизнеобеспечивающим, никакие другие формы распределения, кроме распределения по потребностям, существовать не могли. Любая другая форма привела бы к тому, что часть членов общества получила бы меньше продукта, чем его необходимо для поддержания их существования и, в конце концов, погибла бы. А это привело бы к деградации и исчезновению самой общины. Появление сравнительно небольшого избыточного продукта тоже не могло сколько-нибудь существенно изменить ситуацию.

Таким образом, отношения полной собственности коллектива на весь общественный продукт, прежде всего пищу, диктовались объемом этого продукта. В свою очередь, объем общественного продукта зависел от уровня развития тех сил, которые его создают, т.е. производительных сил общества. Этими силами были люди, вооруженные средствами труда и умеющие ими пользоваться.

На примере начальной стадии первобытного общества с особой наглядностью выступает специфика социально-экономических производственных отношений. Их характер не зависит от сознания и воли людей. Он определяется уровнем развития производительных сил общества. Возникнув независимо от сознания и воли людей, производственные отношения определяют сознание и волю людей, их действия, а тем самым и все прочие общественные отношения. Социально-экономические отношения, являясь материальными, образуют базис общества, над которым возвышается надстройка, включающая все прочие общественные отношения и общественное сознание в узком смысле этого словосочетания.

Базис, определяя надстройку, в то же время не может без нее существовать, Экономические отношения собственности, проявляющиеся в форме отношений распределения и обмена, не могут действовать без норм, в которых они выражаются и закрепляются, без волевых отношений собственности. В классовом обществе экономические отношения собственности закрепляются в праве. Соответственно волевые отношения собственности являются правовыми, юридическими.

В первобытном обществе экономические отношения собственности закреплялись в морали. Соответственно волевые отношения собственности были отношениями моральными. Важнейшая норма первобытной морали состояла в требовании к человеку делиться продуктом, прежде всего пищей, с другими членами коллектива. В ней находила свое выражение и закрепление собственность коллектива на продукт вообще, пищу в первую очередь. Эта норма долгое время сохранялась и в позднепервобытном, и даже в предклассовом обществе.

На материалах, относящихся к раннепервобытной общине, особенно наглядно можно видеть, насколько точно созданное Марксом и Энгельсом материалистическое понимание истории отвечает реальности. Применение материалистического понимания истории позволяет дать ответ на другой, поставленный Э. Геллнером вопрос: почему первобытный коммунизм "столь ощутимо выветрился впоследствии" (с. 44).

На той стадии развития, на которой весь продукт был жизнеобеспечивающим, ни один способный к труду человек не мог от труда уклониться. Существующие отношения побуждали человека не просто трудиться, но трудиться с максимальной отдачей. Ни один индивид не мог ограничиться добычей такого количества продукта, которого было бы достаточно для его собственного прокормления. Ведь все, что он добыл, поступало в общественную собственность и вместе с добычей других лиц подлежало распределению между членами общины сообразно с их потребностями. В результате даже добыв много, человек мог получить мало, остаться полуголодным в случае неудачи других членов коллектива. В таких условиях каждый человек должен был стремиться добыть возможно больше. Только таким способом он мог гарантировать себе прожиточный уровень. Все это было достаточным стимулом для развития производства.

С появлением регулярного избыточного продукта обеспечение людей стало более гарантированным. Общество оказалось теперь в состоянии обеспечить прожиточный уровень всех своих взрослых членов даже в том случае, если они трудились не в полную меру. Возникла возможность если не полного, то частичного социального паразитизма. В таких условиях стали нужными новые стимулы к труду. Объективная заинтересованность общества в том, чтобы каждый его член работал с полной отдачей, первоначально находила свое выражение в почете, которым стали окружать людей, внесших больший, чем остальные, вклад в создание общественного продукта. Но в конечном счете единственным выходом из положения было возникновение распределения по труду, которое с неизбежностью повлекло за собой индивидуальную собственность и имущественное неравенство. Развитие экономики на фазе позднепервобытной общины приобрело своеобразный характер. Возникла так называемая престижная экономика, которая дала мощный толчок развитию производства. Все это в конечном счете привело к появлению частной собственности, эксплуатации и классов. Возникло новое общество - классовое, первой формой существования которого было политарное (агрополитарное). За ним последовали античное (рабовладельческое), феодальное и, наконец, капиталистическое общество.

Мне не совсем ясно, чьи взгляды излагает Э. Геллнер, когда характеризует первобытное общество как "бесклассовое, свободное и гармоничное", а классовое общество как "неестественное" (с. 3 - 4). Видимо, все же не свои. И добавлю, не марксистские. Первобытное общество, конечно, было бесклассовым. Но отнюдь не свободным и гармоничным. Что же касается классового общества, то оно было столь же естественным, как и первобытное. Первобытное общество было естественным для одного уровня развития производительных сил, классовое - для другого.

Отношения частной собственности и эксплуатации на определенном этапе развития общества являются необходимым условием развития производства. Возникновение их на определенном уровне эволюции производительных сил столь же неизбежно, сколь необходимым было существование первобытного коммунизма на самом раннем этапе развития первобытного общества. Переход к классовому обществу был не грехопадением, а огромным прогрессом в истории человечества.

Логично предположить, что рано или поздно развитие производительных сил достигнет такого уровня, когда отпадет нужда в частной собственности и эксплуатации, когда возникнет необходимость качественно иных социально-экономических отношений - новых коммунистических. Но пока этот уровень не достигнут, любые попытки уничтожить частную собственность и классы обречена на неудачу.

Россия в 1917 г. такого уровня бесспорно не достигла. Поэтому неизбежен был процесс возрождения частной собственности и классообразования. Так как были приняты все меры для того, чтобы не допустить победы капиталистической частной собственности, частная собственность возникла в другой форме - политарной. На том этапе развития не было альтернативы частной собственности, была альтернатива лишь капиталистической частной собственности. Она и реализовалась.

Положение о том, что в истории человечества существовало несколько качественно отличных друг от друга экономических систем, каждая из которых имела свои специфические законы функционирования и развития, впервые было выдвинуто Марксом и Энгельсом [50]. Исторический подход к экономике был свойственен представителям новой (молодой) исторической школы в политэкономии, представленной в частности К. Бюхером [51]. Идею существования качественно отличных систем экономики отстаивал выдающийся русский экономист А. В. Чаянов [52]. Под давлением фактов к аналогичному выводу пришли представители субстантивистского направления в экономической антропологии (этнологии) - К. Полани, Дж. Дальтон и др. [53]

И поэтому грустно, когда в нашей печати не только журналисты, но и экономисты без конца говорят о естественных экономических законах, которые действовали и действуют всегда и везде, как всегда и везде действует закон всемирного тяготения. Однако они тут же добавляют, что хотя эти законы являются естественными и всеобщими, они тем не менее не действовали в нашей стране, отчего и проистекают все наши беды. Вполне понятно, что все эти авторы за всеобщие естественные экономические законы выдают законы капиталистической экономики, как это делал в свое время А. Смит. Эти законы в нашей стране в самом деле не действовали, ибо в ней существовала совершенно иная экономическая система.

Утверждение о существовании естественных и всеобщих экономических законов естественно дополняется тезисом об извечности частной собственности. "Частная собственность, - утверждает, например, член-корр. РАН И.Р. Шафаревич, - существовала всегда - вплоть до самых примитивных обществ, наблюдавшихся этнографами" [54]. Ему вторит журналист О.П. Мороз. "Частная собственность всегда была мотором экономики... Вообще общество без эксплуатации - такая же утопия, как и сам коммунизм" [55].

Отрицание исторического характера экономических и всех вообще социальных отношений органически сочетается с возрождением представлений о вечной, неизменной, абсолютной природе человека, о его естественных правах и т.п. "... Частное право, - утверждает член-корр. РАН С.С. Алексеев, - непосредственно основанное на естественных неотчуждаемых правах человека, - это право принципиально, по своей природе единое, более того - право всемирное" [56]. Неужели С.С. Алексееву неведомо, что было время, когда никакого права, ни публичного, ни частного не существовало? Видимо, все же ведомо, ибо в другом месте той же статьи он связывает частное право с главными достижениями цивилизации - свободой личности, частной собственностью и рынком. Но возникает еще один вопрос: известно ли уважаемому юристу, что на протяжении тысяч лет существования цивилизации миллионы людей (подданные политарных государств, рабы, крепостные) были лишены свободы личности и других неотчуждаемых прав?

Еще больше, чем о естественных правах человека, говорят об общечеловеческой морали. "Но одно следует подчеркнуть, - пишет, например, академик Д.С. Лихачев, - нравственность едина для всего человечества. Она не может различаться по классам, сословиям, нациям. То, что нравственно для одного народа, нравственно и для другого. Когда говорят - „это мораль коммунальной кухни", „мораль капиталистов'", „мораль пещерного человека", то только иронизируют" [57]. Ни сам Д.С. Лихачев, ни его единомышленники не считают нужным доказывать свои положения. Истинность их им кажется само собой разумеющейся. Но обратимся к фактам.

В первобытной морали было две основные нормы. Первая - делиться пищей с другими членами общины. Вторая - не вступать в половую связь с членами своего рода. Если считать, что сформировавшееся человеческое общество возникло 35 - 40 тысяч лет тому назад, то эти нормы действовали на протяжении большей части его истории (30-35 тысяч лет). А сейчас они не действуют. И понятно почему. Изменились общественные отношения. Исчезли первобытные общины, исчезли роды. Вместе с ними исчезли и данные нормы.

В качестве примера всеобщих, истинно общечеловеческих норм сейчас модно приводить десять заповедей Ветхого Завета. Действительно, казалось бы, какие могут быть возражения против общечеловеческого характера таких, например, норм, как "не кради", "не убивай"?

Но ведь в эпоху, когда господствовали коммуналистические отношения, принцип "не укради" ни возникнуть, ни действовать не мог, ибо все продукты труда находились в общинной собственности. Он появился лишь с зарождением личной, а затем частной собственности.

Не лучше обстоит дело с принципом "не убивай". Ведь известны первобытные и предклассовые общества, в которых мужчина не мог стать полноправным членом общины и получить право вступить в брак, пока не совершил убийство кого-либо из чужаков. Человек обязан был убить, иначе он становился объектом всеобщего презрения. Во многих первобытных и предклассовых обществах человек в случае убийства близкого родственника был обязан отомстить за его смерть, обязан был убить. Это было нормой, уклониться от исполнения которой было невозможно, не навлекая на себя всеобщего осуждения.

И только тогда, когда утвердилось государство, оно взяло на себя обязанность наказывать за обиды, причиненные одними его подданными другим. Оно лишило своих подданных права убивать других его подданных даже в отместку за насильственную смерть, не говоря уже о других проступках. Право убивать людей, своих подданных, государство оставило только за собой. И свою монополию на убийство государство всегда рьяно отстаивало, карая всякого, кто посягнул на жизнь его подданного, какими бы уважительными ни были причины. Именно тогда окончательно утвердился принцип "не убивай" как регулятор отношений подданных государства друг к другу.

Факты неопровержимо свидетельствуют, что человеческая мораль всегда носила исторический характер. В зависимости от изменения самого общества менялись нормы морали, представления о добре и зле. Но исторический подход к морали далеко не равнозначен релятивизму. Развитие морали носило кумулятивный характер. В исторически преходящей форме шло накопление того, что имеет непреходящий характер. В этом смысле можно говорить о формировании общечеловеческой морали, которое продолжается и сейчас.

Таким образом, в зависимости от уровня развития производительных сил меняются экономические системы, а вместе с ними тип общества, происходит переход от одной общественно-экономической формации к другой. Со сменой общественных отношений меняется и сущность человека. Она исторически преходяща. Непреходящим является лишь то, что люди всегда занимаются производством и всегда живут в обществе. В этом состоит марксистский подход к сущности человека.

1992 г.

Ю.И. Семенов

[© Этнографическое обозрение, 1992 г., № 3]

Опубликовано на istmat.ru.

Примечания

1. В последующем эта концепция в доработанном виде была изложена в моей книге "На заре человеческой истории" (М., 1985).

2. Подробнее об этом см.: Семенов Ю.И. Первобытная коммуна и соседская крестьянская община //Становление классов и государства. М., 1976. С. 25-37; его же. Основные этапы эволюции первобытной экономики //Народы Азии и Африки. 1984. № 1.

3. Schapera I. The Khoisan Peoples of South Africa. Bushmen and Hottentotes. L., 1930. P. 147-148.

4. Radcliffe-Brown A.R. The Andaman islanders. N. Y. 1964. P. 43.

5. Ibid. P. 41.

6. Lee R.B. The Kung Bushmen of Botswana //Hunters and Gatherers Today. N. Y., 1972. P. 348.

7. Ibid. P. 342-343, 348-349.

8. Lee R.B. Kung Bushmen Subsistance: Input-Output Analysis //Environment and Culture Behavior. N. Y. 1969. P. 74.

9. Lee R.B. Reflections on Primitive Communism //Hunters and Gatherers. 1. Oxford, 1988.

10. Шренл Л. Об инородцах Амурского края. Этнографическая часть, вторая половина: основные черты семейной, общественной и внутренней жизни. СПб., 1903. Т. 3. С. 36; Лопатин И.А. Гольды амурские, уссурийские и сунгарийские. Опыт этнографического исследования. Владивосток, 1922. С. 191; Штернберг Л.Я. Семья и род у народов Северо-Восточной Азии. Л., 1933. С. 40, Кунов Г. Всеобщая история хозяйства. Хозяйство первобытных и полукультурных народов. М.; Л., 1929 Т. 1. С. 82 (цитата из отчета А. Мосо); Cribble J. R. Black but Comley. L., 1874. P. 117; Ehrenreich P. von. Uber die Botocudos der brasilianischen Provinzen Espiritu Santo und Minas Geraes //Zeitschrift fur Ethnologic. 1887. Bd. 19. S. 31; Kroeber A. The Eskimo of Smith Sound. N. Y., 1900. P. 301; Howitt A. W. Native Tribes of South-West Australia. L., 1904. P. 764; Jochelson W. The Yukaghir and Yukaghirized Tungus // Memoir of the American Museum of Natural History. Leiden - N. Y., 1910. V. 13. Pt. 1. P. 124; Seligman C.G., Seligman B.Z. The Veddas. Cambridge, 1911. P. 86; Vanoverbergk M. Negritos of Northern Luzon // Anthropos. 1924. Bd 20. Hf. 3-4. S. 409; Schirokogoroff M. Social Organisation of the Northern Turigus. Shanghai, 1929. P. 195; Henri J. Jungle People. A Kaingang Tribe of the Highlands of Brazil. Richmond, 1941. P. 97; Ransom J.R. Aleut Natural Food Economy // American Anthropologist. 1946. V. 48. N 4. Pt. 1. P. 613; Birket-Smith K. The Chugach Eskimo. Kobenhavn, 1953. P. 96; Peters Freichen's Book of the Eskimo. Cleveland and New York. 1961. P. 152.

11. Radcliffe-Brom A.R. Andaman Islanders. N. Y., 1961 (1 ed.- 1922),

Spencer G.В., Gillen F.J. The Arunta. A Study of Stone Age People. V. I. L., 1927. P. 37; Sharp L. Ritual Life and Economics of Yir-Yoront of Cape York Peninsula.

Oceania. 1934 V. 5. N 1. P 38; Bunzel R. The Economic Organisation of Primitive Peoples // General Anthropology. 1938. P. 346; Goldman S. Tribes of Uaupes-Cagueta Region // Handbook of South American Indians. Washington, 1948. V. 3. P. 785; idem. The Cubeo. Indians of the Northwest Amazon. Urbana, 1963. P. 75. Thomas E.M. The Harmless People. I., 1959. P. 21.

12. Taplin G, The Folklore, Manners, Custom and Languages of South Australian Aborigines. Adelaida, 1879, P. 11.

13. Malinowski B. The Family among Australian Aborigines. L., 1913. P. 283-286.

14. Malinowski B. Argonauts of the Western Pacific. L., 1922. P. 97, 167.

15. Подробнее см.: Семенов Ю.И. О стадиальной типологии общины //Проблемы типологии и этнографии. М., 1979.

16. Lowie R.H. Primitive Society. N.Y., 1961. P. 205-210.

17. Ibid P. 206, 209.

18. Ibid. P. 210.

19. Кунов Г. Указ, раб, С. 4.

20. Там же. С. 5.

21. Там же. С. 4.

22. Там же.

23. Там же.

24. Service E.R. Hunters. Englewoods Cliffs, 1979. P. 225

25. Ibid. P. 23 - 24.

26. Ibid. P. 25 - 26

27. Ibid.

28. Монтень М. Опыты. M., 1954. Кн. 1. С. 143-144, 266-267.

29. Морелли Кодекс природы или истинный дух законов. М.; Л., 1957. С. 83 - 85, 103 - 106.

30. Мабли. Г. О законодательстве или принципы законов //Избранные произведения. М, Л., 1950. С. 92-93, 119-121.

31. Дидро Д. Добавление к "Путешествию" Бугенвиля //Избранные атеистические произведения. М., 1956. С. 182, 211.

32. Ferguson A. On Essay in the History of Civil Society. Edinburgh, 1767. P. 123-143

33. См. Тер-Акопян Н.Б. Первобытное обшество: проблемы теории и истории в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса. М., 1991. С. 162-182

34. См. Там же. С. 95-96, 158.

35. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., Т. 4 С. 424

36. Morgan L.H. Ancient Society. Cleveland and N Y., 1963. P. 370-371, 409, 425, 462 (l ed.-1877).

37. Ehrenreich P. von. Op. cit. P. 31.

38. Шренк Л. Указ. раб. С. 36.

39. Кidd D. Kafir Socialism and the Dawn of Civilization L., 1908.

40. Лопатин И. А. Укaз. раб С. 119, 192.

41. Vanoverbergh М. Op. cit. P. 409.

42. Rasmussen K. The Netsilik Eskimos. Social Life and Spiritual Culture. Copenhagen, 1931. P. 483.

43. Karsten R. Indian Tribes of the Argentine and Bolivian Chaco. Heisingfors, 1932. P. 92-94.

44. Вслед за первым томом серии вышли: История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. М., 1986 и История первобытного общества. Эпоха классообразования. М., 1988.

45. История первобытного общества. Общие вопросы. Проблема антропосоциогенеза. М., 1983. С.319.

46.Федотов Г.П. СССР и фашизм//Искусство кино. 1990. № 7. С. 24

47. Яхот И. Подавление философии в СССР (20-30-е годы) //Вопросы философии. 1991, №№ 9,10,11.

48. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 42.

49. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 3 С. 3.

50. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т 20. С. 150-155.

51. Бюхер К. Происхождение народного хозяйства и происхождение общественных классов. СПб., 1897; его же. Возникновение народного хозяйства. Пг., 1918. С. 58 сл.

52.Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство //Изб. труды. М., 1989. С. 114-143.

53. Polanyi К. Primitive, Archaic and Modern Economies. Essays of Karl Polanyi. N Y., 1968; Dalton G. Economic Anthropology and Development. Essays on Tribal and Peasant Economies. N. Y., L., 1971.

54. Шафаревич И. Можно ли еще спасти Россию //Комсомольская правда. 18 октября 1990.

55. Мороз О. Ястребы //Московский комсомолец. 28 марта 1991.

56. Алексеев С. Не простое право - частное право //Известия. 21 октября 1991

57. Лихачев Д. Культурное одичание грозит нашей стране из ближайшего будущего//Известия. 30 мая 1991.

Поиск по сайту: