Глава 4. Я закрыл за собой дверь. Хотелось одного – рухнуть в кровать

Я закрыл за собой дверь. Хотелось одного – рухнуть в кровать. Ничего не видеть и не слышать. А главное, ни о чем не думать. При воспоминании о замерших людях в ресторане и уставившейся на меня маске бросало в дрожь. Не пора ли мне самому к врачу…

Я заставил себя принять душ. Потом сварил кофе и принялся отвечать на письма. Когда встал из-за компьютера уже начало темнеть.

Я отправился на кухню и перемыл всю посуду. Отличное занятие, если начали сдавать нервы.

После посуды принялся наводить порядок в квартире. Тоже помогает неплохо. Когда я закончил, голова была совершенно ясной. Исчез противный кисловатый привкус во рту.

Восковые фигуры в ресторане – лишь смутное воспоминание о давнем сновидении.

Сидя перед телевизором, я съел холодный удон, запивая лапшу пивом. По всем каналам в новостях твердили об одном и том же. В одной из школ Нагои одиннадцатилетняя девочка убила свою одноклассницу. Ножом для разрезания бумаги. На вопрос, зачем она это сделала, девочка ответить не смогла.

Показали растерянного сорокадвухлетнего отца убитой школьницы. По нему было видно, что случившееся он до конца не осознал. Я подумал, что осознать такое непросто.

Какой-то чиновник от образования выступил с речью о необходимости уделять больше внимания воспитанию подрастающего поколения.

Вспомнились слова Вик. Для девочки смерть была более чем неожиданной. Но это ни на что не повлияло. Нож для резки бумаги… И все. Неотвратимо и окончательно.

Все чаще кажется, что мир катится к концу. Даже дети начинают так легко убивать… Хотя, как ни парадоксально, детям это простительно. Они плохо понимают, что делают. Смерть им не понятна. Пустой звук. Слишком абстрактная штука для детского мозга. То ли дело взрослые.

Пора ложиться спать. Я здорово вымотался за день. Не физически. Морально. Вик со своими идеями о смерти, маска, убитая девочка… Слишком много для одного дня.

Особенно для человека, который не делает из смерти культа.

Уснул я сразу. Удивительно. Думал, что это будет нелегко. Все-таки впечатлений мне хватило. Но едва голова коснулась подушки, все мысли куда-то исчезли. И я начал проваливаться в темноту. Защитная реакция мозга…

Но толком поспать не удалось.

Телефонный звонок.

Я посмотрел на часы. Два часа ночи. Хуже ночного телефонного звонка – только ночной звонок в дверь. Никому не придет в голову сообщать хорошие новости ночью. С этим ждут до утра. Другое дело новости плохие. Они не терпят отсрочки. Забавно устроен мир. Хорошее никогда не торопится. Зато с плохим такая спешка…

Я взял трубку после шестого звонка. Этого и следовало ожидать. По бесконечно длинным проводам до моего уха добрался голос Вик.

– Спишь?

– Два часа ночи. Что я, по-твоему, должен делать?

– Откуда я знаю! Может, трахаешься.

– Как ты узнала мой номер?

– А мне вот не спится…

– Как ты узнала мой номер?

– Тебе не говорили, что ты жуткий зануда?

– Я сейчас повешу трубку.

– Проследила за тобой, узнала, где ты живешь. А дальше все просто.

– Ты следила за мной? – я нашел силы удивиться.

– Ночью ты соображаешь еще хуже, чем днем. Да, я следила за тобой. И что такого? Если бы ты не повел себя, как последний придурок, и оставил бы свою визитку, мне не пришлось бы тащиться за тобой в Накано.

– Понятно, – промямлил я. Возмущаться было не по силам. Ночью нормальные люди спят, а не возмущаются.

– Почему ты сбежал от меня?

– От тебя, пожалуй, сбежишь! – иногда я могу быть очень саркастичным парнем.

– Я сейчас прочитала, что подкожная инъекция большой дозы инсулина вызывает гипогликемическую кому. Знаешь, что это такое? Потеря сознания из-за отсутствия сахара в крови и быстрая смерть мозга. Чем больше доза, тем быстрее отъезжаешь. Можно за несколько минут… Или вот еще. Можно замочить сто граммов табака на несколько дней, потом…

– Очень интересно…

– Может, дослушаешь? – раздраженно сказала она.

– Еще пара таких идиотских звонков, и тебе не придется ломать голову над тем, как лучше расстаться с жизнью. Я все сделаю сам.

– Мне надо с кем-то посоветоваться.

– Только не со мной. Пожалуйста.

– У меня больше никого нет.

– В два часа ночи меня тоже нет!

– Хорошо-хорошо. Не будь занудой. Позвоню завтра. Пока.

И бросила трубку.

Несколько минут я тупо слушал гудки. Потом нажал сброс и повалился на подушку. Черт! Непохоже, что она по собственной воле оставит меня в покое. Разве что если сделать все, о чем она просит… Да, и такие мысли могут прийти в голову, если тебя будят среди ночи, чтобы сообщить о волшебных свойствах инсулина.

Я поворочался с полчаса, потом встал и сходил на кухню за пивом. Вытянул с книжной полки первую попавшуюся книгу и уселся в кресло. Нужно отвлечься. Думать по ночам занятие неблагодарное. Наутро все светлые мысли покажутся бредом.

Ночной я отличаюсь от дневного меня точно так же, как сам день от ночи.

Книга оказалась «Преступление и наказание» Достоевского. Очень актуально. Как раз то, что мне нужно, чтобы поднять настроение! Я давно заметил: если не везет, то не везет во всем. Но искать что-нибудь другое лень. Я открыл книгу…

После японцев самые сумасшедшие в этом мире русские.

Я читал, пока не начали слипаться глаза. Почувствовав, что больше не могу одолеть ни строчки, я выключил свет и хотел было перебраться на кровать, но…

Но тут произошло такое…

Я намертво примерзаю к креслу.

Ледяная струйка пота скатывается по спине.

Волосы на затылке шевелятся, как щупальца осьминога.

На кухне кто-то был.

Этот «кто-то» открыл холодильник, звякнул бутылками и захлопнул дверцу.

Потом послышались шаги. Легкие, мелкие. Словно шел ребенок.

Мне захотелось потерять сознание. Странно, никогда не считал себя слабонервным…

Дверь с тихим шуршанием поползла в сторону. Я едва не закричал. Вернее, не смог закричать. Просто сидел и беззвучно открывал рот. Наверное, со стороны был похож на огромного бестолкового окуня. Выпученные глаза и движения губами, будто пытаюсь заглотить весь воздух в комнате. Но в этот момент мне было не до того, как я выгляжу.

Закричал я чуть позже, когда увидел то, что стояло на пороге.

Это была небольшая обезьяна с бутылкой пива в лапе.

Шерсть у нее была светло-коричневая. Не как кофе с молоком, а как очень дорогой кофе с очень свежими сливками, в титановой чашке на титановом блюдце.

Тварь сделала шумный глоток из горлышка и шагнула в комнату.

Вот тут-то, кажется, я и упал в обморок.

Через секунду сознание вернулось, как забывший зонтик гость. Обезьяна никуда не исчезла. Она сидела на краешке письменного стола, совсем как человек, опираясь передними лапами на столешницу из криптомерии, и болтала задней лапой. Бутылка стояла рядом с ней. Отпито было порядочно.

Я не силен в зоологии. В обезьянах тоже разбираюсь слабо. Что это за вид, я не знал. Обезьяна и все. Казалось, что она светится в полумраке комнаты. Густая шерсть странно искрилась и переливалась. В общем-то, это выглядело красиво.

Удивительно, на какие мелочи обращаешь внимание, когда происходит что-то из ряда вон выходящее. Обезьяна в квартире, да еще пьющая пиво – именно тот случай.

Я закрыл глаза. Потом открыл. Обезьяна никуда не исчезла. Сидела и смотрела на меня. Без всякого выражения. Хотя какое выражение может быть на морде у обезьяны? Точнее, как понять, какое у нее выражение?

«Спокойноспокойноспокойноспокойно!» – бурлило в голове. Но от спокойствия я был бесконечно далек.

Обезьяна шевельнула хвостом и взяла со стола бутылку. Глотнула. Поставила бутылку на место. И опять уставилась на меня.

Мой желудок превратился в холодный тяжелый комок и подкатил к горлу. Пугала меня не обезьяна, а сам факт ее присутствия в моей комнате. Этот факт говорил об одном – я сошел с ума. Как тот парень, выбивающий по ночам футон. Настоящие обезьяны не ходят по квартирам и не пьют пиво. Такие фокусы вытворяют только галлюцинации.

А если у меня галлюцинации, значит, я нездоров психически. Все очень просто.

Эта мысль странным образом успокоила меня. Завтра же пойду к врачу. Он выпишет какие-нибудь таблетки. Поговорит со мной. Может, предложит где-нибудь отдохнуть. И все придет в норму.

Пока же нужно просто не обращать на тварь внимания.

Однако проще сказать, чем сделать. Как ни пытался я отвести взгляд, он все равно возвращался к восседающей на моем столе обезьяне. Это была очень настойчивая галлюцинация… Исчезать она не собиралась. Сидела, покачивала лапой, пила пиво. И смотрела на меня. Словно ждала, что я буду делать. Я сидел и смотрел на нее.

Постепенно паника прошла. Мелькнула мысль, что нужно включить свет. Может, свет ее спугнет. Не обезьяну. Галлюцинацию.

Я щелкнул выключателем. Обезьяна зажмурилась. Потом снова открыла глаза. Но никуда не делась. Запасного плана у меня не было. Совершенно непонятно, что делать. Что вообще делают люди, когда у них галлюцинации? Нужно проанализировать ситуацию. Спокойно. Не впадая в истерику.

Ночь. Во всяком случае, за окнами темно. Я сижу в своей комнате. Это точно. Диван Morelato, стеллаж Bamax, журнальный стол Leolux, кресла Tetrad. Светильник Bruck отражается в темном стекле монитора на письменном столе Bamax. Все знакомо. В эту комнату я вложил столько денег и сил, что она стала частью меня. И я готов поклясться, что нахожусь в своем слое реальности. Но…

…На письменном столе сидит обезьяна.

И что дальше?

Я не сплю. Если убрать обезьяну – это моя реальность. Привычная, знакомая. Ре-аль-ность. То есть все настоящее. Ночь. Комната. Я.

Если бы не обезьяна…

Она превращала реальность в бред сумасшедшего. Абсурд. Сюрреализм.

Я тряхнул головой.

Хорошо. Можно подойти с другой стороны. Что, если это ручная обезьяна? Сбежала от хозяина. Пробралась в мою квартиру. Как?.. Да, как? Очень просто. Допустим, я забыл закрыть дверь. Или окно. Прежний хозяин приучил ее пить пиво. Брать его из холодильника и пить. Сидя на столе.

Неувязка. Обезьяны не ходят на двух лапах.

Но ее могли приучить. Я слышал, что обезьяны жутко умные. И хорошо поддаются дрессировке.

Мысли путались. Устроили что-то вроде бега наперегонки. Одна обо что-то споткнулась. Получилась свалка. Полная каша в голове…

И тут одна из мыслей встала и отряхнулась. А если схватить обезьяну за шкирку и вышвырнуть из квартиры? Если это галлюцинация, у меня ничего не получится. Галлюцинацию нельзя взять в руки. Тогда завтра пойду к врачу.

Если же это живая обезьяна, я избавлюсь от нее. Потом закрою окно, дверь и спокойно лягу спать.

Беспроигрышный вариант. Я буду точно уверен хоть в чем-то.

Осталось только встать с кресла. Я представил, как это может выглядеть со стороны. Взрослый мужчина сидит в кресле, уставившись на пустой стол. В глазах что-то очень похожее на ужас. Вот он встает. Подходит к столу. И пытается схватить пустоту. С сосредоточенным лицом.

Веселое представление. Можно продавать билеты. Йодзи Токоро[10]удавился бы от зависти.

Но встать нужно. Потому что обезьяне было наплевать на мои сомнения. Она сидела как сидела. Только что пива в бутылке почти не осталось.

Когда я уже почти решился…

Когда я наклонился вперед, перенеся тяжесть на ноги…

Когда я положил руки на подлокотники кресла…

…Запищал телефон.

Я подпрыгнул, немного завис в воздухе и рухнул обратно. По-моему, обезьяна тоже вздрогнула. Хотя, может быть, мне показалось.

С колотящимся сердцем я взял трубку. Это была Вик. Кто бы мог подумать!..

– Только не ори. Мне не спится. Так жаль тратить время на сон. Как подумаешь, сколько я проспала за эти годы, хоть плачь…

– Вик… – я очень старался, чтобы мой голос не дрожал, – Вик, спроси меня о чем-нибудь. О чем-нибудь таком, что знают все. Но не слишком простое. Не очевидное.

– Зачем?

– Просто спроси.

– Ну, хорошо… Какое сегодня число?

– Это слишком просто.

– Ладно, – она задумалась. Я слышал ее сосредоточенное сопение в трубке. – В каком году была принята конституция?

Вот вопрос… Пришлось напрячь память.

– В тысяча девятьсот сорок седьмом.

– Правильно.

– Все?

– Не знаю.

Обезьяна по-прежнему сидела передо мной. Вообще-то вопрос был не совсем подходящий. Сумасшедший вполне может помнить, в каком году была принята конституция.

– А зачем тебе это? – спросила Вик.

– Понимаешь… – я замялся. – Ну, в общем… Ты только пойми меня правильно… Ко мне пришла обезьяна.

– Что-что?

– Обезьяна. Настоящая. Живая. Только какого-то странного цвета… Она пробралась в квартиру. Пока я спал. Зашла в мою комнату и уселась на столе.

Я с особенной остротой почувствовал себя идиотом. Кристально ясное осознание собственной ненормальности. Никаких проблем с психотерапевтом. «Доктор, я сошел с ума» – «С чего вы взяли?» – «Я вижу обезьян, пьющих пиво» – «Давно? В каких количествах? Они ходят стаями?»

– И что она там делает? – с неподдельным любопытством спросила Вик.

– Ты не поверишь… Пьет пиво и смотрит на меня.

– Ха-ха-ха, – сухо сказала Вик и…

…Бросила трубку.

– Вик… Вик! – крикнул я в короткие гудки.

Обезьяна ухмыльнулась. Самым натуральным образом. Это не была игра света и тени. Она действительно ухмыльнулась. Потом одним глотком допила пиво и со стуком поставила бутылку на стол. Я не верил собственным глазам. Ухмыляющаяся обезьяна – это что-то. Даже если ты нормален, от такого зрелища вполне можно тронуться.

Обезьяна легко спрыгнула со стола. Немного постояла, глядя по сторонам. Потом опустилась на четыре лапы и выбежала из комнаты. Только хвост мелькнул в черном проеме двери.

Несколько минут я сидел не шевелясь. В квартире было тихо. Потом тихонько вздохнул. Обезьяна не возвращалась. Дверь холодильника не хлопала. А я уж подумал, что она отправилась за второй бутылкой пива…

Я медленно, очень медленно встал с кресла. Словно боялся кого-то спугнуть. Скорее всего, сам себя. Никаких непрошеных гостей. Никаких галлюцинаций. Кажется, все закончилось. Почему-то стараясь не шуметь и не делать резких движений, я выключил свет и лег в постель.

За окном шелестел дождь. Проехала машина. По потолку пробежал отсвет фар. Парень сверху принялся выбивать футон. Бон-бон, бон-бон… Я начал считать удары.

Двадцать два… Пульс приходит в норму.

Сорок три… Веки тяжелеют.

Пятьдесят восемь… Удары доносятся словно через толсты слой ваты.

Шестьдесят один… Я проваливаюсь в темноту.

Краем сознания отмечаю, что мысль об обезьяне совершенно не волнует меня больше.

Но эта мысль ускользает куда-то… Словно угорь из рук…

Проснулся я за несколько мгновений до пикания будильника. Тусклый свет туманного утра. Шорох бесконечных ног по тротуару. Гудки машин в пробке. Трудовые муравьи спешат на работу.

Пи-ип, пи-ип, пи-ип… Будильник.

Я разлепил глаза. Холодным душем окатили воспоминания о прошедшей ночи. Что это было? Сон? Очень может быть. Да, наверное так оно и есть. Немудрено. Вик с ее самоубийством и ночными звонками. Достоевский. Пиво… Усталость, наконец.

Хороший выходной, ничего не скажешь. А впереди целая рабочая неделя…

Я повернулся на бок. Взгляд упал на письменный стол.

На нем стояла пустая пивная бутылка.

Поиск по сайту: