Норманнские поселения на Западе

Изучение последовательного хода событий эпохи викингов убеждает в том, что нападения скандинавов на страны Запада не происходили постоянно и непрерывно. Начавшись на рубеже VIII и IX вв., они длились на протяжении всего IX в., но прекратились вскоре после 900 г. В начале следующего столетия норманны, расселившиеся в Англии, Франции, Ирландии, переходят к мирной жизни, включаются в той или иной мере в социально-экономическое и культурно-религиозное развитие феодального мира. Новый взрыв норманнской агрессии приходится на конец X и начало XI в. Именно в этот период существенно изменилась обстановка в самих скандинавских странах: в них окрепла королевская, власть. Вследствие этого стал иным и характер походов; вместо разрозненных атак отдельных отрядов происходят организованные нападения больших флотов и армий во главе с конунгами.

Каковы последствия нападений норманнов на Западную Европу? Одним из важнейших результатов их набегов явилось основание ими государств на территории Англии, Франции, Ирландии, на островах Северной Атлантики.

Политические образования, созданные скандинавами на востоке и ceверо-востоке Англии[1], как мы видели, оказались неустойчивыми: в течение X и первой половины XI в. они были включены в состав английского государства. Тем не менее завоевание этих областей наложило сильный отпечаток на все стороны их жизни, и особенности общественного строя, права, культуры были здесь очень велики. Изучение имен собственных и прежде всего географических названий свидетельствует об интенсивной скандинавской колонизации этих областей Англии. Датчане и норвежцы не растворились в тот период среди англосаксонского населения. В занятых скандинавами районах появились многочисленные деревни, названия, которых содержали собственное имя и оканчивались на thorp или by (так назывались поселки в Дании и Швеции). По-видимому, это были поселения, оказавшиеся под властью датских предводителей, чьи имена они стали носить. Возможно также, что земли распределялись среди групп или отрядов датчан, остававшихся под контролем своего хавдинга; хотя поселок и получил название от его имени, этот предводитель имел скорее военную, чем поземельную власть над местными жителями.

Административное деление в Денло отличалось от системы управления, существовавшей в других частях Англии. В то время как по всей стране графства делились на «сотни», в Линкольншире, Ноттингемшире, Дербишире, Лейстершире и части Йоркшира деревни объединялись в административные единицы, носившие название wapentake. В скандинавских странах термином vápnatak обозначалось решение тинга, утверждаемое процедурой поднятия оружия. В Денло этот термин был распространен и на собрания, и на округа, центрами которых они служили. Различие между «сотней» и wapentake в Англии не сводилось к одному лишь различию в названиях: в «сотнях» других областей страны решающий голос имели одни земельные собственники, т. е. феодалы и свободные крестьяне, тогда как основная и все увеличивающаяся масса крестьян, втянутых уже в феодальную зависимость, была оттеснена от участия в управлении.

Между тем в wapentake в X и XI вв. принимали участие все свободные люди, которых в областях датских поселений было особенно много. Таким образом, местное управление здесь носило более демократический характер.

Датские области стояли особняком и в правовой системе Англии: переселенцы из скандинавских стран продолжали здесь придерживаться многих обычаев, которые принесли с собой. В этих правовых различиях проявлялись существенные особенности общественного положения датчан в феодальной Англии. Так, на всей территории страны лорд должен был получать возмещение за своего убитого подданного. Но в англосаксонских областях размеры этой компенсации устанавливались в соответствии со статусом лорда, тогда как в Денло они определялись статусом убитого. Иначе говоря, общественное положение зависимого человека в Денло имело большее значение, чем в остальной Англии. Свободные крестьяне Восточной и Северо-Восточной Англии часто сохраняли права на участки земли. И хотя они уже находились в зависимости от лордов, последняя носила скорее форму покровительства, подчинения частной судебной власти, нежели всестороннего господства крупного землевладельца над бесправным и эксплуатируемым крестьянином, все шире распространявшегося в X и XI вв. в других областях Англии. Многие крестьяне Денло назывались сокменами (сока — судебная власть лорда, которую они должны были признавать), или «свободными людьми» (liberi homines). Они могли покинуть лорда, отчуждать свою землю, тогда как англосаксонский крестьянин сплошь и рядом был закрепощен.

В настоящее время мнение о том, что все эти «свободные люди» и сокмены были скандинавами по происхождению, поставлено под вопрос. Возможно, что многие из них были потомками англосаксов, сохранивших личную свободу под датским управлением. Во всяком случае несомненно, что развитие феодальных отношений в Денло шло медленнее, чем в остальной Англии.

Скандинавы не изменили системы хозяйства в этих областях. Однако они оказали воздействие на структуру землевладения, введя в Денло вместо прежнего деления земли на «семейные наделы» (гайды) привычную им единицу — plogesland («земля, вспахиваемая одним плугом»). Вотчины многих лордов в Восточной и Северо-Восточной Англии представляли собой конгломераты владений, рассеянных на обширной территории; жившие в них крестьяне платили небольшие оброки продуктами.

В подобной социальной среде старинные вольности и правовые традиции проявляли большую живучесть. Небезынтересно отметить, что самое слово law (право) в английском языке, как и многие другие, скандинавского происхождения (до того времени в ходу был лишь термин rilit, совр. right). В скандинавских странах термином log обозначались как право, обычай, так и область, на территории которой этот обычай действовал. Таков например, Трендалаг — область, где признавалось право трендов, жителей Северо-Западной Норвегии. Подобно этому и в Англии Danelag (др.-англ. Danalagu, англ. Danelaw) был областью датского права. Со скандинавами появился в Англии суд двенадцати присяжных, существовавший в датских wapentakes и получивший в более позднее время (уже после нормандского завоевания) всеобщее распространение.

Не только до конца эпохи викингов, но и некоторое время спустя датские поселенцы в Англии и ее коренные жители продолжали осознавать себя двумя разными народами. Английским королям в X и первой половине XI в. приходилось признавать обособленность Денло. Сепаратистские восстания его жителей в середине и второй половине XI в. в немалой мере «питались» их стремлением сохранить свою самобытность. Один датский историк называет Денло «Данией в Англии»[2]. Это, конечно, преувеличение, но интеграция скандинавских элементов в английском обществе шла медленно и растянулась на ряд столетий, в отличие от скандинавских поселенцев во Франции.

Скандинавские завоеватели наложили неизгладимый отпечаток на общественные порядки других Британских островов[3]. Первые норвежские поселения на острове Мэн восходят примерно к тому же времени, что и в Ирландии. Найдены многие погребения викингов, относящиеся к IX в., в том числе в небольших ладьях (по норвежскому обычаю) и с оружием. Часть могил викингов явно языческого характера, но немалое их число обнаружено на церковных кладбищах. Под влиянием кельтского населения пришельцы вскоре перешли в христианство. Среди погребений нет особенно богатых. Это могилы скорее состоятельных бондов, чем военной знати. Выше уже упоминалось, что на каменных крестах, воздвигнутых в X и XI вв., христианские символы соседствуют с изображением скандинавских богов и героев, например Одина, борющегося с волком Фенриром, Гуннара в яме со змеями. Из саг известно, что многие норвежцы вступали в брак с ирландками, и кое-кто из них затем переселился в Исландию, среди жителей которой кельтский элемент был довольно значителен. Это смешение народов подтверждается и изучением имен, встречающихся в рунических надписях (треть этих имен кельтские).

Административное деление острова Мэн в наибольшей степени сохранило черты своего норвежского происхождения. Крестьянские усадьбы, первоначально считавшиеся неотчуждаемыми из семьи (подобно норвежскому одалю), объединялись по четыре в так называемые «трети». От этих единиц выставлялись воины в ополчение (по одному от «трети»). Группы из «третей» (по 2–3 десятка) в свою очередь составляли шесть «корабельных округов», каждый из которых снаряжал боевой корабль. Впоследствии «трети» стали фискальными единицами. Таким образом, здесь обнаруживается территориальное устройство того же типа, что и в самой Норвегии, прибрежные районы которой с X в. тоже делились на корабельные округа, выставлявшие корабли в ополчение — лейданг.

Правовые обычаи Мэна до сих пор сохраняют черты норманнского влияния. Как и в средневековой Исландии, здесь на Тинговом холме собирается общий тинг, на котором, при строгом соблюдении старинных обычаев и процедур, зачитываются законы. Без их публичного оглашения на тинге они силы не имеют. Вплоть до XVIII в. каждый корабельный округ имел свой тинг, созывавшийся дважды в год. Такие тинги собирались на протяжении всего средневековья и на островах Северной Атлантики — Фарерских, Шетландских, Оркнейских. Во главе управления островами стояли ярлы; и здесь были исключительно сильны норвежские обычаи. Земельные владения на Шетландских островах, называвшиеся удэль, сохраняли до конца средних веков многие черты норвежского одаля.

Когда норманнский вождь Роллон стал в 911 г. герцогом Нормандии, он и его сподвижники были еще очень далеки от восприятия франкских феодальных порядков.

Легенда гласит, что, принося присягу вассальной верности Карлу Простоватому, Роллон, как полагалось в таких случаях, вложил свои руки в руки короля и произнес установленную формулу, но решительно отказался стать перед ним на колено и поцеловать ногу; а его дружинник, которому он поручил это сделать вместо себя, выполнил непривычную для викинга обязанность настолько неуклюже, что опрокинул короля, к вящему удовольствию присутствовавших при процедуре норманнов.

Роллон вел себя не как вассал короля Франции, а как независимый правитель. Судя по описаниям (недостоверным и противоречивым), то был скорее викинг, нежели феодальный барон. Новообращенный христианин, он улаживал свои дела с потусторонним миром не только при помощи щедрых даров и земельных пожалований в пользу церкви, но и при посредстве человеческих жертвоприношений языческим божествам. Таковы были и его подданные, число которых в X в. постоянно увеличивалось за счет притока новых скандинавских поселенцев.

Однако в течение ближайших поколений основатели герцогства Нормандии утратили большую часть признаков своего скандинавского происхождения: язык, право, религию, обычаи, старые социальные порядки. Расселившись среди местного населения, в жилах которого текла кровь кельтов, римлян, франков и других германцев, норманны быстро смешались с ним. Уже второй герцог Нормандии должен был искать учителя датского языка для своего сына: в Руане больше никто не знал этого наречия. Датско-норвежская колония превратилась в образцовое французское феодальное герцогство, однако, с особой политической структурой и с необычайно сильной по тем временам герцогской властью.

Когда в 1066 г. нормандцы во главе с герцогом Вильгельмом Незаконнорожденным завоевали Англию, они уже не имели ничего общего со своими северными предками. Это были северофранцузские рыцари, говорившие по-французски, писавшие (кто умел) по-латыни, воспитанные в духе феодальной идеологии. Недаром после Нормандского завоевания в Англии утверждается ленная иерархия и сильная феодальная монархия. Классическое феодальное право, впервые развившееся во Франкском государстве, было распространено на Англию при посредстве нормандцев. Из островной державы Англия стала европейской лишь ценой ее норманизации, замечает один историк[4].

Правда, некоторые черты в жизни северофранцузских норманнов, напоминающие о живучести старой скандинавской традиции, можно обнаружить еще и в этот период. Так, на знаменитом гобелене из Байе[5]; изображающем в отдельных сценах всю историю завоевания Англии Вильгельмом, Наряду с многочисленными признаками феодально-рыцарского быта нормандцев (церкви, дворцы, конница, кольчуги, знамена, вооружение, щиты одежда и многое другое) имеются явные следы северного происхождения завоевателей. К ним относятся, например, рисунки боевых топоров, характерных для викингов, кораблей нормандцев — скандинавского типа, с висящими вдоль бортов щитами, украшенных изображениями голов драконов (на гобелене видно, как, высаживаясь на берег, нормандцы снимают эти резные фигуры со штевней). Но это лишь отдельные признаки устойчивости старинных обычаев. Все «нормандское устроение» Англии говорит об обратном; перед нами представители развитого феодального общества. Очевидно, скандинавские поселенцы в Северной Франции, оказавшие большое влияние на местное население и общественные порядки — о чем свидетельствуют географические названия Нормандии, имена собственные, отчасти словарь французского языка (в особенности морская терминология), — в свою очередь подверглись сильнейшему воздействию со стороны французов и растворились среди них, хотя, конечно, далеко не бесследно. Могучая герцогская власть, способная обуздывать своевольных и воинственных вассалов, — прямой плод завоевания начала X в.

В отличие от других западноевропейских государей того времени, герцоги нормандские пользовались исключительным правом чеканки монеты, контролировали постройку феодальных замков, назначали епископов и аббатов, сохраняли независимость по отношению к Папе, сдерживали кровную месть и усобицы среди баронов и располагали относительно дисциплинированным и организованным рыцарским войском. Контраст между нормандским герцогом и французским королем, который в тот период был фактически лишен власти на территории своего королевства за пределами личного домена, был разительным. Многие из этих особенностей управления Нормандией были после 1066 г. перенесены в Англию. В конце концов удача Вильгельма в завоевании Англии в большой мере объяснялась его могуществом как герцога Нормандии, пользовавшегося поддержкой своего рыцарства и баронов.

В XI в. нормандцы захватили, помимо Англии, Сицилию и Южную Италию, основав в начале XII в. «Королевство Обеих Сицилии». Они продолжали играть огромную роль в истории Франции и приняли немалое участие в Крестовых походах. В их военных предприятиях можно обнаружить боевой дух и жажду завоеваний их северных предков, но уже в феодальной оболочке. Любопытно отметить, что потомки скандинавов, дольше других народов Европы не переходивших к государственному строю, создали самые сильные и централизованные во всей тогдашней Европе королевства и герцогства!

Поиск по сайту: