На дальнем западе

Наступил решающий момент борьбы системы рабства и системы свободного труда. Противоречия между южными рабовладельцами и северной, более демократической частью страны, где укреплялся буржуазный уклад, на протяжении долгих лет имели определяющее значение для истории Соединенных Штатов Америки. Рабовладельческий Юг, отсталый в экономическом отношении, задерживал подъем производительных сил страны, мешал расцвету промышленности и вместе с тем претендовал на «свободные земли», о которых мечтали миллионы рядовых фермеров. Южане еще обладали большой политической силой, и влиятельные буржуазные круги Севера проводили политику сговора с ними, политику компромиссов. Однако передовые люди Америки, и прежде всего рабочие и фермеры, все яснее осознавали неизбежность кровавой схватки е плантаторами.

После избрания Линкольна президентом несколько южных штатов объявили о своем выходе из США, о создании нового государства. Это был вызов всей стране со стороны рабовладельческого Юга. Потребовалась не очень много времени, чтобы раздались первые выстрелы. Зазвучал голос Авраама Линкольна, «честного Эйба», как его часто называли, выходца из фермерской среды, отражавшего интересы и колебания прогрессивных буржуазных слоев, а во многом и широких демократических масс.

Сначала это был робкий, нетвердый голос человека, стремившегося во что бы то ни стало избежать столкновения между Севером и Югом, затем все более уверенный голос воинствующей буржуазной демократии. Несравненно большим авторитетом, чем раньше, стали пользоваться в широких слоях народа аболиционисты – решительные борцы против рабства, а также наиболее последовательные демократы – друзья Маркса и Энгельса, сторонники социалистических идей.

На Миссисипи были люди Севера и люди, всеми своими корнями связанные с рабовладельческим Югом. Биксби сразу же резко осудил южные рабовладельческие штаты и выразил желание делом помочь Северу. Его бывший ученик Клеменс был полон сомнений.

Нет, он еще не определил своей позиции. Он подумает…

Показательно, что во время президентских выборов 1860 года лоцман Клеменс не поддерживал ни Линкольна, ни активных сторонников идеи отделения южных штатов от США. Имеются данные, что незадолго до войны у него произошло резкое столкновение с другом детства Виллом Боуэном, так как тот высказался за выход южан из состава союза.

Во время последнего рейса вверх по реке, в Сент-Луис, пароход, на котором плавал Клеменс, попал под обстрел. Река стала ареной военных действий. Навигация должна была прекратиться. Привычной, спокойной жизни лоцмана пришел конец.

Через неделю после того как южане в первый раз открыли огонь по северянам, Сэмюел Клеменс навсегда расстался с профессией лоцмана.

«С Севером или с Югом?» – колебания Клеменса по этому вопросу разделялись тысячами жителей родного штата. В Миссури лишь небольшая часть населения владела рабами, занятыми на плантациях. Не удивительно, что этот штат наряду с другими штатами, находившимися на границе рабовладельчества и «свободного труда», отказался присоединиться к отколовшимся южанам. Законодательное собрание Миссури высказалось за верность США.

В Сент-Луисе, куда приехал Клеменс, антирабовладельческие круги держали власть в своих руках. Отсюда должен был начать свои операции военный речной флот, который по Миссисипи мог проникнуть в самую глубь южных штатов. Армии требовались опытные лоцманы, знающие реку.

Сэмюел Клеменс был умелым лоцманом, но служить в войсках северного правительства ему не хотелось. Несколько дней он скрывался, а потом сбежал в Ганнибал, хотя родные давно покинули этот городок.

Ганнибал лежит в северной части штата, но в этом городке, центре сельскохозяйственной округи, можно было обнаружить больше общего с рабовладельческим Югом, нежели в Сент-Луисе с его быстро развивавшейся промышленностью, железной дорогой, повседневной связью с крупнейшими городами восточного побережья. Рабовладельческие элементы в городке, где прошло детство Твена, а также и в некоторых других поселениях Миссури, готовили силы для борьбы с Севером. Им казалось, что войска южан вскоре же захватят Сент-Луис и продвинутся севернее его, а тогда все местные отряды вольются в рабовладельческую армию.

Все же нельзя было забывать, что через реку от Ганнибала находился «свободный» штат Иллинойс, а ниже по Миссисипи был Сент-Луис. Сторонникам Юга приходилось собираться тайком.

Один за другим возникали отряды молодых людей, которые намеревались отстаивать «права» штатов от «узурпации» центрального правительства, защищать привычные порядки рабовладельческого Юга. Даже некоторые «белые бедняки», не имевшие рабов и почти безземельные, бедняки, которых южные нравы низводили до положения париев, выступили на защиту угнетавшей их социальной системы.

Сэм и его приятели поодиночке явились ночью в условленное место за городом; оттуда «батальон», состоявший из десяти-двенадцати человек, направился на сборный пункт. Шли всю ночь. Это было утомительно, но рабовладельцы реки Соленой, куда, наконец, добрались солдаты, встретили защитников «славных традиций Юга» с распростертыми объятиями. Их хорошо накормили и устроили на ночлег.

Не особенно вникая в существо дела, Сэм вместе с друзьями детства стал противником Севера. Он был даже произведен в лейтенанты армии южан. Однако участия в войне ему почти не пришлось принимать. Военные силы сторонников Юга в Миссури были плохо организованы. При первых же слухах о приближении северных войск начиналось отступление, добровольцы разбегались. Сэмюел Клеменс заболел фурункулезом, вывихнул ногу и во время очередного похода отстал. Его приютили на ферме знакомые.

На этой ферме он оставался некоторое время. Когда показывались части правительственных войск, его прятали. Несмотря на гостеприимство хозяев, все же нельзя было находиться там вечно. Война только начиналась, но на Западе, и в частности в Миссури, победа явно была на стороне Севера.

Сэм Клеменс решил пробраться к семье.

Его брат Орион по-прежнему жил в штате Айова. Это был человек робкий, люди сильного характера часто подавляли его волю, но в своих основных убеждениях он был стоек. Во время выборов 1860 года Орион Клеменс активно выступал за кандидатуру Линкольна, а когда началась война, со всей решительностью поддержал Север в борьбе с рабовладельческим Югом. В свое время Орион познакомился в Сент-Луисе с юристом Эдвардом Бейтсом, который стал одним из министров в кабинете нового президента.

Орион Клеменс уже долгое время не имел постоянного заработка. И он с радостью принял предложение Бейтса отправиться на Дальний Запад в качестве секретаря так называемой территории Невады.

Сэм явился к Ориону с повинной. Он уже не хочет поддерживать Юг и не знает, что ему делать. Ведь для северян Сэмюел Клеменс – офицер вражеской армии, а для южан – дезертир. Орион решил взять младшего брата с собой в Неваду. Сэм должен стать секретарем секретаря новой «территории».

Из Сент-Луиса Орион и Сэм отправились пароходом по реке Миссури в Сент-Джозеф, эти ворота на Дальний Запад. В конце июля 1861 года братья – секретарь «территории» и его личный секретарь без определенных обязанностей и без жалованья (несмотря на то, что Сэмюела Клеменса иногда называли в официальных документах «помощником государственного секретаря Невады») выехали из Сент-Джозефа по направлению к Карсон-Сити. Будущий писатель оставлял позади долину Миссисипи, где родился, вырос и где, как ему казалось раньше, нашел свое жизненное призвание.

Путь от Сент-Джозефа до Карсон-Сити в Неваде раза в полтора длиннее расстояния от Сент-Луиса до Нового Орлеана. Орион и Сэм оказались единственными пассажирами в дилижансе – он был заполнен мешками с почтой; на этих мешках и разместились путешественники.

Стояли прекрасные дни. Прерия благоухала. Сэм сразу же приобрел вид старателя или фермера с Дальнего Запада; на нем был помятый пыльный костюм и широкополая шляпа. За поясом торчали пистолеты.

Клеменсы проезжали по диким, лишь недавно отвоеванным у индейцев местам, по дорогам, где путешественники могли ожидать нападения разбойников. Впрочем, заведование некоторыми участками шоссе поручалось вчерашним бандитам, способным любой ценой навести «порядок» и расправиться с грабителями, если они осмелятся беспокоить проезжих.

Двое суток путешественники провели в столице мормонов Солт-Лейк-Сити и через девятнадцать дней прибыли к месту назначения.

Золото и серебро были обнаружены в Неваде всего за несколько лет до приезда туда Твена. Сразу же началась новая «лихорадка», подобная той, которая в конце 40-х годов охватила Калифорнию.

История открытия и разработки драгоценных руд в Неваде была историей трагической гибели многих старателей-пионеров, историей стычек хищников, бандитских похождений, грабежей и убийств, историей немногих удач и бесчисленных жизненных катастроф. В Неваде, как и в Калифорнии, тысячи здоровых и сильных людей становились жертвами разных невзгод и болезней, трудностей жизни в глухих местах, а самое главное – жадности соперников, бесчеловечности богачей.

В 1849 году два брата Грош покинули отцовский дом в восточной части США и отправились в Калифорнию в надежде обнаружить там золото и разбогатеть. Калифорния так и не принесла братьям ожидаемой удачи. В начале 50-х годов они оказались на близлежащей «территории» Невады («территорией» Невада называлась до того, как ей были предоставлены права штата). В результате повторных поездок на невадские земли братья установили наличие там серебряной руды. Это уже было незадолго до войны Севера и Юга.

В 1857 году братья Грош проживали в хижине, где имелась маленькая установка для переработки руды. Они не сомневались в том, что их участок в Неваде содержит много серебра, но разведка месторождения и обработка руды требовали все больше денег. Вскоре сбережения друзей и знакомых, согласившихся вложить свои скромные средства в их предприятие, были исчерпаны. Один из братьев случайно поранил ногу киркой. Ближайший врач находился почти в двухстах километрах, быстро добраться туда было невозможно, и больной умер от столбняка. Второй брат решил возвратиться в Калифорнию. В горах, во время метели, он отморозил ноги. Какой-то старатель предложил произвести операцию ног, охваченных гангреной, при помощи простого ножа. Умирающий человек не решился доверить себя доморощенному хирургу и тоже скончался.

Опустевшую хижину братьев Грош захватил некий Комсток. Ему удалось узнать из оставленных братьями бумаг, где находится открытая ими жила.

Название «Комсток» вскоре было присвоено одному из богатейших месторождений Невады. Между тем слухи о сделанных братьями Грош открытиях привлекли в те края тысячи новых старателей. Развернулась жестокая борьба за золото и серебро.

В самый канун Гражданской войны Невада начала превращаться в один из важнейших центров добычи драгоценных металлов в США. Кровопролитные столкновения в юго-восточных районах страны не мешали развитию «золотой и серебряной лихорадки» в Неваде. Напротив, именно тогда невадский бум принял широчайшие масштабы.

В пустыне и полупустыне, где почти не было растительности, возникли поселки, состоявшие из деревянных, сбитых на скорую руку домов. Видное место в новых поселках сразу же заняли трактиры, театры и дома терпимости.

В Карсон-Сити, главном городе «территории», к моменту приезда туда Клеменсов насчитывалось всего около двух тысяч человек населения.

Орион и Сэмюел Клеменсы поселились в пансионе для вновь появившихся представителей центральной власти. Приехал и губернатор «территории» Най с несколькими помощниками. До своего назначения сюда Най был начальником полиции города Нью-Йорка, а также ведал кампанией за выдвижение кандидатом в президенты Сюарда, будущего государственного секретаря в кабинете Линкольна. Сюард добился назначения Ная губернатором.

Най отправился в Неваду отнюдь не в целях улучшения своего здоровья. Новая «территория» казалась многообещающим местом. Скоро Невада станет штатом и выдвинет двух сенаторов. Най как раз и хотел стать членом сената США. Проживать он, конечно, будет в столице страны – Вашингтоне. Для Ная не было секретом, что члены сената, от которых зависит судьба законопроектов, интересующих разных предпринимателей, имеют немало возможностей увеличить свое достояние.

Большие возможности открывались перед «толковыми людьми» и в Неваде. Над всей «территорией» и, в частности, над Карсон-Сити с его убогими домишками витал дух обогащения.

Центральная площадь Карсон-Сити всегда была полна народу. В этих краях, казалось, был зарыт клад, и к нему тянулись жадные взгляды приезжих. Были среди них и заправские авантюристы, беглые преступники, а также люди, пытавшиеся скрыться от войны.

К концу жизни Твен безоговорочно осудил влияние калифорнийского золотоискательства на жизнь его сограждан. Но в молодости, когда он попал во «вторую Калифорнию» – Неваду, будущий писатель не склонен был (по крайней мере в первое время) чураться погони за драгоценными металлами. Возможность прибрать к рукам много денег кружила голову. Азарт, охвативший тогда немалое число американцев, будоражил кровь и Сэмюелу Клеменсу.

«Лихорадка» обогащения в Неваде была в самом разгаре. Каждый месяц, чуть ли не каждый день, возникали слухи (по большей части ни на чем не основанные) о новых, только что обнаруженных жилах, богатых серебром и золотом. Сообщения об этом проникали также в газеты. Печать сенсации ради, а то и под влиянием подарков, полученных от заинтересованных лиц, охотно раздувала подобные известия, зачастую делая из мухи слона. «Золото там добывают целыми корзинами», – писала одна газетка о новом золотоносном районе.

Жажда денег была царицей Уошо (так называли в Неваде центр добычи золота и серебра). Она определяла моральный облик наиболее удачливых обитателей «территории».

Фельетонист Дэн де Квилл, с которым Твен впоследствии подружился, напечатал как-то полную сарказма молитву жителя Уошо, обращенную к «отцу нашему» – Мамоне. В «молитве» этой есть такие слова: «…Пусть поступают дивиденды и повышаются цены на акции в Калифорнии и Уошо… прости нам наши мошенничества, а мы надеемся расправиться с теми, кто обжулил нас».

В Неваде говорили о тех, кто занялся поисками драгоценных металлов, что они отправились «повидать слона», то есть нечто удивительное. Прошло не очень много времени после прибытия Сэмюела Клеменса в Карсон-Сити, и его тоже потянуло «повидать слона».

В одном из самых первых писем к матери он с увлечением рассказывал ей о том, что есть участки, которые продаются по пяти тысяч долларов за фут наличными. Впрочем, другие участки не стоят и десяти центов. По городу все время возят руду и серебряные бруски;

В доме, где жили Клеменсы, без конца обсуждали перспективы разных спекулятивных махинаций, обменивались последними данными о ценах на участки и акции. В Карсон-Сити было немало маклеров и людей, которые торжественно называли себя «спекулянтами». В городской справочной книге за 1861 год титулы «спекулянтов» были присвоены, например, двум соседям Клеменсов по пансиону.

Сэмюел Клеменс приобрел некоторое количество акций разных участков. Однако он хотел добиться богатства прежде всего собственным трудом. Почему бы ему не сделаться старателем?

Серебро и золото, конечно, не валялись на поверхности. Старатели знали, что сначала нужно было найти участок, богатый минералами, и приобрести права на него, а затем затратить много труда, а также и денег, чтобы добраться до жилы, содержащей драгоценный металл. Серебряные жилы лежат особенно глубоко под землей и окружены твердыми породами. Породу приходится размалывать, а для этого снова требуются деньги и труд.

Пока Орион со своей обычной щепетильностью выполнял функции секретаря «территории» (губернатору Наю он казался слишком придирчивым в отношении «специальных» счетов и расходов), его младший брат присматривался ко всему, что творилось кругом. Его письма сестре и матери были полны заверений, что в самые ближайшие месяцы брат и он сделаются богачами.

Между тем Гражданская война принимала затяжной характер. Дело Севера было под угрозой. В первое время северные армии на основных фронтах терпели неудачи. Десятки тысяч рабочих и фермеров, надевших военную форму, гибли под пулями, от эпидемий, в лагерях для пленных.

Нельзя сказать, что война не находила отклика на Дальнем Западе. И там шла своего рода борьба между северянами и «отколовшимися», то есть южанами. Когда сторонники Юга дали новому городку в горах Гумбольдта название «Дикси» в знак своей приверженности делу южан («Страна Дикси» – так порою называют в США южные штаты), старатели, сохранившие верность Союзу штатов, созвали массовый митинг и после долгих и горячих споров добились переименования поселка в «Юньонвилл» – «Город Союза». Губернатор «территории» Най, хотя и клялся в верности Линкольну, все же нередко назначал на разные должности явных врагов вашингтонского правительства. Зато Орион Клеменс, будучи человеком принципиальным, снял некоторых сторонников Юга с их постов.

Простые старатели и такие честные люди, как секретарь «территории», при всем своем стремлении не упустить возможность стать богатыми, не забывали о величии борьбы, которую вел Север, давали отпор южанам и охотно вносили деньги в Фонд помощи больным и раненым солдатам Северной армии. Но многие профессиональные политиканы и крупные предприниматели были заняты только «деланием денег».

Пока в восточной части страны проливали кровь, люди, подобные широко известному в Неваде юристу Биллу Стюарту, представлявшему интересы владельцев крупных шахт и обогатительных фабрик, старались урвать побольше. За годы войны Стюарт стал миллионером. А когда «территория» Невады превратилась в штат, он был выдвинут в сенаторы.

В «бригаде» губернатора Ная (так назвал Сэмюел Клеменс группу прихлебателей бывшего полицмейстера, приехавших вместе с ним в Неваду) тоже было немало людей, умело использовавших военную обстановку для того, чтобы сколотить состояние.

С членами «бригады» соревновались присланные в Неваду судьи – невежды и взяточники. Главный судья Тернер, которого Твен не раз высмеивал в печати, и его коллеги выносили решения по важным делам только после получения многотысячной мзды. При помощи специальных маклеров устанавливались условия сделки, после чего лицо, давшее взятку, не без тревоги ожидало приговора – ведь в Неваде было не очень-то много «честных» судей, то есть таких, которые оставались верны подкупившим их людям. Вообще власти торговали всем, чем только могли. Источником больших доходов для дельцов в Неваде, а также и для официальных лиц, были, например, разрешения на постройку частных дорог. Строители этих дорог имели право взимать плату с каждой телеги и каждого пешехода. Такие разрешения выдавались сотнями.

Разумеется, предприниматели не очень-то ограничивали свои аппетиты и в восточных штатах. Если представлялась хоть какая-нибудь возможность урвать куш за счет Северной армии, ее обычно не упускали.

Бывший наборщик Чарлз Фаррар Браун, уже успевший приобрести известность под именем Артемуса Уорда своими комическими «лекциями» и рассказами, в годы войны написал юмореску «Роман – Уильям Баркер, молодой патриот». Уильям Баркер любит молодую девушку; отец ее заявляет «молодому патриоту», что тот не получит руки его дочери, пока не станет равным ей по богатству и положению в свете. Молодой человек удаляется. Через шесть месяцев он снова приходит. Теперь он богат – он получил подряд на поставку говяжьего мяса для армии.

– Я скупил всех забракованных кавалерийских лошадей… – поясняет Баркер.

Старик в восторге отдает свою дочь новоявленному богачу и напутствует молодых:

– Будьте счастливы, дети мои. И какова бы ни была наша судьба, мы все должны поддерживать правительство.

Вскоре после приезда в Неваду Сэмюел Клеменс предпринял путешествие в район великолепных сосновых лесов у озера Тахо. Он решил сделать заявку совместно с товарищем на эти неисследованные земли. Путешественники отправились пешком. В глуши лесов у озера с его на редкость прозрачной водой было так хорошо, воздух был такой пьянящий, что Сэм почти забыл о цели своего появления здесь. На много, много километров не было ни души.

Чтобы сохранить свою заявку, Сэм и его компаньон начали строить легкий дом и подобие забора. Однажды вечером искры от костра вызвали грандиозный пожар, уничтоживший постройки и огромный участок леса.

Но Клеменс не пал духом. Были сделаны другие заявки. Примечательно, впрочем, что младший брат секретаря «территории» не торопился возвращаться в Карсон-Сити. Ему радостно было бродить по лесным чащам, вдали от людей с их заботами.

К концу 1861 года широкую известность получил в Неваде богатейший район драгоценных руд – Гумбольдт.

Сэмюел Клеменс, два юриста и кузнец решили, не теряя времени, отправиться туда, чтобы захватить лучшие участки. Из всей компании один только кузнец Тиллу знал, как выглядят драгоценные металлы в породах.

Новый район находился на расстоянии трехсот с небольшим километров от Карсон-Сити, но дорога была трудна и опасна. Индейцы иногда пытались стать на пути предприимчивых людей, проникавших на их земли. С помощью правительственных войск индейцев уничтожали, и все же возможность нападений в пути не была исключена.

Несмотря на бездорожье и метели, путешественники в конце концов благополучно прибыли в Гумбольдт, но там перед ними встали еще более серьезные трудности.

Многообещающих участков было как будто немало, но чтобы добиться результатов, надо было упорно и долго работать киркой и лопатой. Компаньоны пришли в уныние. Клеменс вернулся в Карсон-Сити без драгоценных металлов и без денег. Правда, к старым паям на земли прибавились новые.

Число заявок, паев, акций, принадлежавших бывшему лоцману и его брату, все увеличивалось, но дохода они почти не приносили.

Сэмюел Клеменс был, в частности, совладельцем участка «Горацио и Дерби». Предполагалось, что его компаньон Хоуленд следующим летом дойдет до жилы, и тогда они отправятся домой богачами. Все же богатства еще не было. Начинали одолевать раздумья. Однажды Сэм написал своей сестре Памеле: «Разве ты не знаешь, что пока я только все говорил да говорил, но ничего не доказал? Разве ты не знаешь, что я здесь только тратил деньги, но ничего не зарабатывал? Разве ты не знаешь, что я никогда не держал в руках бруска золота или серебра, принадлежавшего мне лично?»

В феврале 1862 года Сэмюел Клеменс отправился к Хоуленду в Аврору, один из центров добычи серебра в Неваде, чтобы проверить, в каком состоянии находятся его, а также и Ориона, капиталовложения. Пришлось поселиться в крохотной избушке. Крыша протекала, было холодно.

Зимой в Авроре не работали. Только тогда, когда сойдет снег, можно будет пустить в ход лопату, кирку и взрывчатые вещества. Свободное время Клеменс заполнял тем, что писал родным письма. Некоторые из них Орион передавал местным газетам для напечатания. Охотно помещала материал, поступавший от Сэмюела Клеменса, газета «Территориал энтерпрайз», которая выходила в городке Вирджиния-Сити, в той же Неваде.

По мере приближения весны росла спекуляция паями, увеличивался ажиотаж. В апреле Сэм писал родным, что в Калифорнии его участок, вероятно, котируется по тридцать, а то и по пятьдесят долларов за фут, но заканчивалось письмо просьбой прислать хоть немного денег. Почти всю зиму Аврора была отрезана от других частей Невады, и муку стали продавать по сто долларов мешок. Так и ноги протянуть можно…

Участок Клеменса не оправдал надежд. До жилы никак не удавалось дойти. Вообще дела не ладились. Даже в июне в этой проклятой стороне шел снег. Работать киркой было невероятно трудно. Чтобы как-нибудь прожить, Сэмюел Клеменс решил наняться простым рабочим на обогатительную фабрику. Но работа оказалась непосильной. Сэма спас от голода один из его приятелей.

Бывшим лоцманом начинало овладевать отчаяние.

И тогда он обратился к старшему брату с просьбой устроить ему какую-нибудь работу в городе. Он согласен стать клерком и вести учет горнорудных компаний. Он готов также писать статьи для любых газет в любом городе. Скажи редакторам, пишет он Ориону, что «я готов присылать столько писем для газеты, сколько они захотят, и все за десять долларов в неделю – ведь я должен как-нибудь прокормиться… Если они хотят получать письма отсюда, кто станет собирать материал с утра до вечера за более дешевую цену, чем я?»

«Дикий юморист» из Невады

В газете «Территориал энтерпрайз» уже знали Клеменса как автора остроумных писем. Он подписывал их обычно псевдонимом «Джош». Многие статьи и юморески, опубликованные Твеном в «Территориал энтерпрайз», не сохранились (редакционные комплекты сгорели во время пожара, уничтожившего уже после Гражданской войны все архивы газеты). Но некоторые твеновские произведения перепечатывались в газетах и журналах Сан-Франциско и других городов. К тому же в семейных архивах найдены вырезки отдельных статей Твена тех лет. Все это и позволяет нам судить о творчестве Сэмюела Клеменса – «дикого юмориста» из Невады.

Среди самых ранних произведений Твена, напечатанных в «Территориал энтерпрайз», была шутка о лекторе, страдающем «ячеством» (его лекцию нельзя было напечатать полностью, так как в наборной кассе не хватило буквы «я»), и пародия на архипатриотическую речь, произнесенную по случаю Дня независимости США.

Как раз в ту пору, когда Сэмюел Клеменс, испугавшись голода, задумал на время стать журналистом, сотрудник газеты «Территориал энтерпрайз» Уильям Райт, писавший под звучным псевдонимом Дэн де Квилл, собрался съездить в «штаты», чтобы снова пожить более культурной жизнью городов Атлантического побережья. Райта нужно было кем-то заменить на время его отсутствия. Редактор «Территориал энтерпрайз» предложил Клеменсу пост Райта. Его жалованье составит двадцать пять долларов в неделю.

Газета «Территориал энтерпрайз» была первым органом печати, созданным в Неваде, и появилась на свет за два с половиной года до Гражданской войны. В поселке, где первоначально выходила эта газета, в то время еще не существовало другого атрибута буржуазной цивилизации – тюрьмы. Рассказывают, что арестованных на ночь прикрепляли цепью к печатной машине «Территориал энтерпрайз», чтобы они не могли убежать.

В годы войны население Невады стало возрастать так быстро, что в 1862 году в одном только городе Вирджиния-Сити уже издавались четыре газеты. Среди них «Территориал энтерпрайз» была самой бойкой и популярной. Ее читали и в Калифорнии.

Клеменс должен был заменить Райта в качестве репортера. Но газете был нужен не только репортер. «Территориал энтерпрайз» не могла существовать без анекдота, шутки, юмористического рассказа, фельетона. Джош казался подходящим кандидатом на должность также и штатного юмориста.

Городок Вирджиния-Сити, где издавалась «Территориал энтерпрайз», был центром месторождения «Комсток». Редактор газеты Джозеф Томсон Гудман был когда-то наборщиком и золотоискателем. Он хорошо знал вкусы Дальнего Запада.

Что и говорить, жители Невады, как правило, не отличались душевным спокойствием. Их вечно терзали заботы, тревоги. И этих людей тянуло ко всему, что давало возможность хоть немного отдохнуть, забыться. В небольшом поселке Вирджиния-Сити одно время было четыре театра. Туда охотно приезжали чтецы, особенно чтецы юморесок.

В Неваде ценили юмор, шутку, острую, даже грубую, издевательскую.

Одурачить только что прибывшего новичка – что может быть смешнее? Уже в омнибусе, шедшем на Дальний Запад, кондуктор заверял трусившего пассажира, что омнибусная компания богата «и, если вас убьют, они заплатят ровно столько, сколько вы стоите, не торгуясь». Приезжих начиняли рассказами о фантастических и нелепых приключениях в новых краях – о медведе, которому выстрелили в рот зарядом гвоздей (у него сделалось от этого несварение желудка), о птицах, встречающихся на пути в таком количестве, что приходится работать топором, чтобы прорубить дорогу. В ходу были остроты о кабатчиках, которые применяют в своем деле двуствольные ружья: один заряд, чтобы известить, что обед готов, другой – чтобы получить плату с обедающих. Рассказывали без улыбки о человеке, который ночевал в общежитии на нижней полке и внезапно заболел. Оказалось, что все его поры забиты серебром. Человек вспомнил, что на верхней полке спал недавно разбогатевший владелец серебряных рудников.

Юмора было много и в невадских газетах. Почти в каждом номере «Территориал энтерпрайз» встречались комические сценки, в которых в смешном свете был выведен какой-нибудь известный читателям человек. Весьма популярны были литературные дуэли между конкурирующими газетами. Иногда вспыхивала война и между двумя сотрудниками той же «Территориал энтерпрайз». Журналисты бросали друг другу самые нелепые обвинения, не останавливаясь ни перед какими уморительно-чудовищными инсинуациями. Иногда это кончалось настоящей дуэлью. Тираж газеты от этого лишь возрастал.

Газетный юмор Невады был поистине «диким», грубым и шумным. На Дальнем Западе юмористы не знали эстетических пределов смешного. Убийства, увечья, разложение трупов – все это служило материалом для комических рассказов.

Многие американские юмористы ставили перед собой моральные задачи. Они брали под обстрел пороки и политические злодеяния. Президент Линкольн, который очень любил народный юмор, сам обладал недюжинным остроумием и обращал его против своих политических противников. Еще в период борьбы против подстрекателей войны с Мексикой Линкольн рассказал характерную историю об одном фермере из штата Иллинойс. Как и сторонники захвата мексиканских земель, этот фермер отрицал, что он зарится на чужую землю. «Я не жаден, – говорил фермер, – я хочу только ту землю, которая примыкает к моей».

Газетные юмористы Невады в большинстве своем не очень-то много думали о справедливости и морали. Прославление добродетели… да ведь само понятие «добродетель» порой могло показаться смешным. Первейшей задачей юмористов было развлекать, смешить любым способом. Но все же и они зачастую высмеивали ханжество, изнеженность, грязные проделки дельцов и политиканов.

Получив предложение Гудмана, Сэмюел Клеменс принял его не сразу: уж слишком обидно было признаваться самому себе в провале надежд на миллионы, которые он должен был извлечь из недр невадских гор. Все его сбережения ушли, от денег Ориона тоже ничего не осталось. Много месяцев он жил в дрянной хижине с протекающей крышей, скверно питался, не читал книг, нервничал, работал сверх силы. И все это впустую!

Не было денег даже на поездку в Вирджиния-Сити.

Сэмюел Клеменс решил отправиться туда пешком. Это даст ему возможность не торопясь подвести итоги пребыванию на Дальнем Западе.

Может быть, следует вернуться в Миссури? Нет, он поживет еще с год в Неваде – стране возможностей и счастливых неожиданностей. Счастье еще повернется к нему лицом. В его сундуке достаточно ценных бумаг… А пока, если другого выхода нет, будущий богач станет газетным работником.

По правде говоря, мысль о литературной работе была приятна.

В жаркий летний день в помещение редакции «Территориал энтерпрайз» ввалился типичный старатель – в сапогах и выцветшей грубой рубахе. Видно было, что он только что проделал длинный путь. Все свое имущество, состоявшее из нескольких одеял, старатель принес с собой. Это был Джош.

Сделавшись репортером, Сэмюел Клеменс должен был в поисках новостей заглядывать во все уголки своего неспокойного города.

Всегда нужно было быть начеку. Когда на улице слышался выстрел, Клеменс сейчас же выбегал узнать, нет ли чего-либо интересного. Вот послышалось сразу пять выстрелов. Убиты двое.

В Вирджиния-Сити, где, как и повсюду в Уошо, люди, отталкивая друг друга, неудержимо рвались к богатству, стреляли часто. И убивали тоже часто. Нередко убийства сходили безнаказанно; во всяком случае, они стали чем-то привычным, вызывавшим мало удивления.

Когда какого-то человека пристрелили ночью в бильярдной, тело его валялось около бильярдного стола много часов, прежде чем появился следователь. Бильярдисты же как ни в чем не бывало продолжали гонять шары. Игрокам, выбиравшим позицию у стола, приходилось лишь пошире расставлять ноги, чтобы не наступить на труп.

В Вирджиния-Сити было много игорных притонов и публичных домов. Бандиты, вымогатели, хулиганы, жаждущие повода пустить нож в дело, шулера, торговцы наркотиками и «живым товаром», проститутки составляли не столь уж малую часть населения городка.

С утра до вечера Сэмюел Клеменс писал хроникальные заметки о головорезах, театральных зрелищах, грабежах, заседаниях Библейского общества, балах, блестящих перспективах «Комстока», ожидаемом росте цен на паи и акции местных компаний, о роскошных похоронах бандита, убитого соперниками, о заседаниях законодательного органа «территории».

Но репортерская работа быстро приедалась. Гораздо интереснее было сочинять юморески.

На первых порах Клеменс охотно подражал Дэну де Квиллу – предшественнику по разделу юмористики газеты «Территориал энтерпрайз» – ведь де Квилл тоже был воспитан в традициях «западного юмора». Этот аккуратный и точный репортер, получивший известность своими статьями о горнорудной промышленности, с радостью превращался в мастера «дикого юмора». Он любил комическую фантастику, без конца создавал пародии и шутки. Дэн писал об окаменевшем великане, обнаруженном в потоке клюквенного сока, и о шахтах, где в качестве опоры применялись куриные кости. Его специальностью и сфере юмористики был псевдонаучный рассказ. Он сочинил «научное» описание «бродячих камней», которых «магнетическая сила» влекла к центру долины Паранагат, и был счастлив, узнав, что эту нелепейшую историю немецкие ученые приняли за чистую монету. Он создал проект «вечного двигателя», придав своему рассказу об этом проекте такое правдоподобие, что некий инженер в далеком Бостоне принялся рассчитывать мощность «машины» Дэна де Квилла. Он описал и головной убор для борьбы с жарой: однажды изобретатель аппарата, напялив его на себя, отправился в июльскую жару в поход через пустыню; его обнаружили там некоторое время спустя совершенно замерзшим.

В лондонской «Таймс» появилась статья, в которой всерьез предлагалось снабдить таким «охлаждающим» головным убором английские войска в колониях.

Одним из первых произведений нового сотрудника газеты «Территориал энтерпрайз» Сэмюела Клеменса тоже была шутка-мистификация. Рассердившись на местного судейского чиновника, автор выдумал историю о том, как сей чиновник вел расследование в связи с находкой останков окаменевшего доисторического человека. Было описано положение рук «окаменевшего человека». Автор отметил, что пальцы на правой руке были растопырены. При внимательном чтении статьи можно было понять, что «окаменевший человек» просто показывает чиновнику нос. Но пародия была сделана так хитро, что редакторы многих газет приняли ее за интересное научное сообщение и перепечатали на страницах своих изданий.

Позднее Клеменс опубликовал другую пародию, которую тоже приняли всерьез. Газета «Территориал энтерпрайз» усиленно пропагандировала горную промышленность Уошо. В этом сказывался «местный» патриотизм невадских журналистов. К тому же руководители горнорудных компаний Вирджиния-Сити охотно преподносили представителям печати подарки в виде акций. Все это носило наивно-откровенный характер. Чтобы защитить невадские интересы, нужно было, конечно, хулить калифорнийских конкурентов.

В октябре 1863 года в «Территориал энтерпрайз» было напечатано сообщение о страшном убийстве, которое произошло недалеко от Карсон-Сити в сосновом лесу. Убийца зарезал девятерых детей, снял скальп с жены и полоснул себя по горлу. Убийство было совершено на почве помешательства. Причина: убийца вложил все свои деньги в калифорнийские предприятия, вместо того чтобы покупать акции фирм «Комстока», и, конечно, был разорен.

Были в этой статье какие-то черточки социальной сатиры, но в основном это все-таки была шутка, а отчасти и реклама невадским предприятиям.

Местные жители могли догадаться, что Эмпайр-Сити и Дэтч-Ник, между которыми якобы находилась хижина убийцы, – это одно и то же место и что там нет никакого соснового леса. Но калифорнийские газеты поверили сообщению и перепечатали его.

На другой день после опубликования этой статьи в «Территориал энтерпрайз» появилась заметка следующего содержания: «Беру все свои слова назад. Марк Твен».

Но когда газеты в Калифорнии и других штатах подняли шум и стали обвинять автора статьи в заведомом желании ввести читателей в заблуждение, Твен серьезно огорчился. По свидетельству Дэна де Квилла, он не мог спать, вертелся и стонал.

И все же мистификации продолжали занимать видное место в творчестве молодого журналиста.

Репортер Райс из газеты «Вирджиния-Сити юньон» посмел критически отнестись к его статьям о местной законодательной палате. Репортер из «Территориал энтерпрайз», по утверждению Райса, делал ошибки – ведь он совсем зеленый новичок, не знающий парламентских правил.

Райс был прав. Но Твен решил бить своего противника его же оружием. В очередной корреспонденции он без зазрения совести заявил, что статьи самого Райса полны неточностей, что им совершенно нельзя верить. Автор этих статей «ненадежный». В дальнейшем Клеменс неизменно продолжал называть Райса этой кличкой. Он создал комический образ журналиста «ненадежного», имевший мало общего с подлинным характером Райса. Клеменс публиковал статьи о дурных манерах «ненадежного», описывал его обжорство, рассказывал, как после званого обеда пришлось купить гроб и уложить туда этого пьяницу-«ненадежного», ибо он был без сознания. Впрочем, автор этих юморесок не жалел и самого себя. Сам Твен превращался в комического героя повествования. Однажды юморист рассказал, что «ненадежный» выпил так много, что «потерял всякое чувство приличия. Подумайте, – продолжал он, – я обнаружил себя в одной постели с «ненадежным», причем я даже не снял сапог».

Разумеется, Райс не упускал возможности высмеять Твена. Заболев, Сэмюел Клеменс попросил как-то «ненадежного» написать за него фельетон для «Территориал энтерпрайз». На другое утро в газете появилась за подписью Марка Твена статья под названием «Извинения». В ней было сказано, что автор признает свои грехи и приносит извинения лицам (их имена были перечислены), коих он обижал. Особенную вину чувствует Твен, говорилось в статье, перед «ненадежным», которого он так часто оскорблял. Вообще статья была полна самобичевания.

В следующем номере «Территориал энтерпрайз» появилось опровержение Твена, в котором «ненадежный» был высмеян и обруган в очередной раз.

И другие журналисты нередко были объектами литературных пощечин, вызывавших раскаты смеха у читателей газет. Подобной клоунадой Твен не раз занимался совместно с Дэном де Квиллом. После возвращения из восточных штатов этот добрейший человек поселился вместе с Сэмюелем Клеменсом и стал ближайшим его другом. Но личная дружба не мешала шутникам де Квиллу и Твену поливать друг друга помоями в печати. Ведь все это делалось для публики, на потеху читателям. Профессия шутника требовала жертв.

Сэмюел Клеменс не был слеп и хорошо знал, как много грязи есть в Уошо, как мрачна и безрадостна жизнь большинства его сограждан. Всего два-три года спустя, во время пребывания на Гавайских островах, Твен с тоскою и даже ужасом вспоминал Неваду. В свою записную книжку он занес тогда следующие слова: «В стране счастливого удовлетворения (речь идет о Гавайских островах. – М. М.) не найти измученных заботами, встревоженных, мрачных лиц – боже мой, как это не похоже на Калифорнию и Уошо».

Тем не менее любовь к жизни, естественная жажда смеха брала свое. Сказывалась и известная наивность молодого журналиста. В ту пору тысячи людей в Неваде еще верили в удачу, которая – черт подери! – не может не прийти в конце концов. Горняцкие поселки росли на глазах, превращаясь в грязные, но до отказа набитые людьми города.

Прошло не так-то уж много лет, запасы золота и серебра в недрах Уошо были исчерпаны, старатели вымерли или разбежались, и Вирджиния-Сити превратился в почти безлюдный поселок с полуразрушенными домами. Таков он и сегодня. Таким его видели советские писатели и журналисты, побывавшие в США несколько лет назад.

Но в годы Гражданской войны Твен и его друзья веселились в своем шумном Вирджиния-Сити, как могли, пели песни, дурачились, разыгрывали читателей и друг друга.

Немалой популярностью в кругу молодых журналистов города Вирджиния-Сити пользовались так называемые практические шутки. Это был своего рода розыгрыш. Когда редактор «Территориал энтерпрайз» Гудман отправился отдыхать на озеро Тахо, его временный заместитель Марк Твен шутки ради выпустил специальный номер газеты (в одном-единственном экземпляре) с материалом, который неизбежно должен был вызвать недоумение и даже ярость Гудмана. Некоторые из напечатанных в газете сообщений не соответствовали политическим позициям Гудмана, другие могли вызвать обвинение в клевете. Получив газету, редактор немедленно вернулся в Вирджиния-Сити. В обычном номере газеты ничего «криминального» он, разумеется, не нашел.

Своего рода специалистом по части «практических шуток» являлся друг Твена – наборщик Стив Гиллис, человек веселый и безалаберный, расходовавший львиную долю своей энергии на поиски способов посмеяться за чей-нибудь счет. Добрый товарищ, он, однако, не жалел и лучших друзей ради возможности лишний раз повеселиться. В поступках Стива находил особенно рельефное воплощение грубый, нередко раздражающий, «дикий юмор» Дальнего Запада. Это он, Стив Гиллис, прятал рукописи Клеменса и свечку, при которой тот работал по вечерам! Это он решил разыграть «преподнесение» Сэму роскошного курительного прибора.

Такие приборы обычно дарили по подписке. Сэмюел Клеменс любил почести не меньше, чем его друзья. Но его, ярого курильщика, обходили.

– Разве я не заслужил такого прибора? – жаловался Сэм Стиву.

Стив Гиллис принялся за дело. Была составлена комиссия для вручения подарка. Сэму намекнули, чтобы он подготовил благодарственную речь. Настал торжественный день. Растроганный Сэм горячо благодарил друзей, угощал шампанским. Веселье продолжалось всю ночь.

Назавтра выяснилось, что прибор не настоящий, а жалкая имитация из гипса и взят с витрины магазина, где он стоял для рекламы. Позднее Клеменсу подарили хороший курительный прибор. Но он затаил обиду. Надо признать, что все-таки не все шутки, жертвой которых являлся сам Твен, воспринимались им с должным чувством юмора. Этот насмешник обладал легкоранимой душой.

С немалым раздражением воспринял он, например, заметку Дэна, в которой высмеивался его нос, вспухший, в результате занятий боксом. Приятель Твена писал, что, когда обладатель сего феноменально большого носа приехал в какой-то поселок, то некая старушка попросила разрешения коснуться носа рукой, дабы убедиться, что он настоящий. Ее желание было удовлетворено, и она заявила собравшимся согражданам, что это был «счастливейший момент» ее жизни. Прочитав невинную шутку Дэна де Квилла, Твен сердито заметил, что «ни черта остроумного» он в ней не видит.

Редактор Гудман полагал, что молодому Твену далеко до талантливого и трудолюбивого де Квилла. Но известность Марка Твена росла. Его статьи все чаще перепечатывались в других газетах Невады и даже Калифорнии.

Разумеется, большинство читателей не знало, кто такие на самом деле эти фельетонисты из «Территориал энтерпрайз». Газетные юмористы с их склонностью к клоунаде почти всегда пользовались псевдонимами, притом обязательно броскими, необычайными, а то и заведомо комическими. Объяснялось это тем, что юмористы с Дальнего Запада по большей части были не просто авторами, но и, так сказать, действующими лицами своих произведений. Каждый из них как бы играл определенную роль, создавая образ, характер. По существу, этому-то образу (обычно комического простака) и присваивалось избранное юмористом имя. Так, Райт стал комическим персонажем Дэном де Квиллом, а Клеменс – весельчаком Твеном.

Когда-то Сэмюел Клеменс перевоплощался и Снодграсса. В Неваде он был вначале Джошем. А в феврале 1863 года на страницах «Территориал энтерпрайз» впервые появилась подпись Марк Твен, напоминавшая Клеменсу о любимой реке Миссисипи.

Некоторые репортерские заметки он по-прежнему подписывал своими инициалами – СЛК.

…Невада готовилась сделаться штатом. Это должно было дать дополнительных два голоса в сенате правительству Линкольна. А губернатор Най получал возможность осуществить одну из целей своего приезда в далекие края – он кандидат в сенаторы от штата Невада.

«Территориальное» законодательное собрание закрылось. Была организована пародийная «третья палата». В зале, специально снятом для этой цели, «губернатор» Твен выступил с остроумными замечаниями о политических деятелях Невады.

Никак нельзя сказать, конечно, что Марк Твен тогда уже осознавал ограниченность буржуазной демократии и фальшь, лежащую в ее основе, что он отчетливо видел хищничество и самодовольство типичных буржуазных политиканов. В подавляющем большинстве своем известные нам произведения Твена, написанные в те годы, не отличаются глубиной. В них мало критики современной социальной действительности. Но все же для Твена не были секретом эгоизм и убожество мысли таких людей, как Стюарт и Най. Он видел, что среди членов законодательных органов, судей и т. д. растут взяточничество, обман, жадность. В «третьей палате» Твен не только зубоскалил, но также и высмеивал политиканов. Кое-где в его выступлении даже чувствуется нечто отдаленно напоминающее саркастические слова свифтовского короля великанов, обращенные к Гулливеру.

Когда в Неваду приехал талантливый юморист Браун, присвоивший себе имя своего главного героя – Артемуса Уорда, Твен сразу же подружился с ним. В городе Вирджиния-Сити Уорд с большим успехом прочел комическую лекцию. Собственно говоря, лекции в обычном смысле этого слова не было. Писатель выступал с комическим монологом, играя роль Уорда.

Как и многие другие американские юмористы, Браун пользовался безотказным приемом: стоило писателю или «лектору» придать себе выражение глуповатого, нелепого человека, вечно делающего не то, что нужно, – и веселый смех аудитории был обеспечен.

Публика начинала смеяться, едва завидев Уорда на эстраде. Уж очень у него был придурковатый вид! Образ этого бестолкового и жадного содержателя бродячей кунсткамеры вызывал презрение и чувство превосходства. Уорд все время сохранял на сцене унылый, меланхоличный вид. Он говорил смешные вещи, но, когда публика смеялась, глядел на нее с удивлением – ему, по-видимому, и в голову не приходит, что он говорит что-то комическое. С тем же тупым видом он рекламировал свой зверинец, включавший разных «моральных животных», а также музей восковых фигур, где представлено «несколько различных статуй прославленных пиратов и убийц, имеющих мало равных себе и никем не превзойденных».

Творчество Уорда-«лектора» в значительной мере сводилось к клоунаде. Он, например, произносил длинную речь, состоявшую из «умных» выражений и «ученых» слов, но абсолютно лишенную смысла.

Уорд-Браун был лишь немногим старше Твена, но он уже успел стать популярным «лектором» и писателем, автором книги, выдержавшей два издания. Твен внимательно и с большой симпатией следил за творчеством Уорда и иных юмористов, близких ему по характеру своего творчества. Он охотно читал, например, Локка, тоже создавшего образ-маску. Выступая в качестве «лектора», Локк, как и Браун, играл роль отвратительного и смешного старикашки – некоего Петролеума В. Нэсби. Говорят, что сам Линкольн хохотал над похождениями Уорда и Нэсби. Во время войны Браун, Локк и их коллеги находили порой слова, нужные для защиты дела Севера; они обличали трусов и изменников, а также рвачей, поддерживавших президента только для того, чтобы получить выгодную должность.

Марк Твен знал уже многие тонкости ремесла американского юмориста, владел его инструментарием. Он умел нанизывать остроты одна на другую, придавать лживым историям видимость правдивости, представляться простаком, делающим все невпопад. Фельетонист газеты «Территориал энтерпрайз» охотно пользовался гиперболами самого фантастического характера, доводил преувеличения до полного абсурда. Твен сочинил комические «правила» для гостиниц, в которых указывалось, что постояльцы обязаны снимать сапоги, ложась спать, «если только они в состоянии это сделать», и что «кошмары даются напрокат по дешевым ценам». Он выдумал рассказ о несчастье, которое якобы произошло с Дэном де Квиллом, когда тот мчался на лошади со скоростью «сто миль в час». Шляпа Дэна, пишет Твен, была извлечена из его легких в «помятом состоянии», одну его ногу «вогнало в тело почти до самого горла».

В ту пору Марк Твен едва ли скромно оценивал свои достижения в сфере юмора, но он готов был продолжать учиться. Молодой журналист охотно прислушивался к советам Уорда – первого признанного писателя, с которым ему довелось близко познакомиться. В одном отношении, однако, Твен решительно отказывался следовать по стопам своих коллег. Он не станет коверкать слова ради комического эффекта. У Смита или Лоуэлла, автора знаменитого антирабовладельческого произведения «Записки Биглоу», неточности в выражениях, неправильное написание слов в большой мере отражали подлинный характер ошибок малограмотных людей из американского захолустья. Но у многих юмористов искажения в орфографии, испорченные обороты речи стали трюком, фокусом. Сам Уорд говорил, что его читателей больше смешит эксцентричная фразеология, нежели содержание его юморесок.

Твен не хотел портить язык в угоду читателям, жаждущим грубых развлечений. Он не станет, например, писать вместо «вытри нос» что-нибудь вроде «вы 3 нос».

Уорд нашел время, чтобы прочитать некоторые юморески Твена, и выразил свое одобрение. По его совету «дикий юморист» из невадской пустыни, как Твена иногда называли в газетах, послал кое-что из своих рассказов в один нью-йоркский журнал; их напечатали. Но этим дело и ограничилось – Твен был слишком занят повседневной работой в Неваде, чтобы думать о сотрудничестве в журналах восточных штатов.

Война между Севером и Югом уже подходила к переломному моменту. Линкольн решился – наконец-то! – взяться за освобождение негров. В Неваде собирали деньги на медицинскую помощь раненым.

Отправившись в новую поездку, Гудман оставил Твена своим заместителем. Временный редактор раскритиковал людей, неохотно вносивших свою лепту в Санитарный фонд. Он осудил также редактора другой местной газеты, Лейрда, взявшего под защиту лиц, против которых Твен выступал.

Лейрд не остался в долгу. Марка Твена назвали «лгуном, щенком» и т. п. Такое оскорбление нельзя было оставить без внимания. В дело вмешался Стив Гиллис. Он предложил послать оскорбителю вызов на дуэль. Твен отнесся к предложению Гиллиса без особого энтузиазма. Однако отказаться от защиты своей чести, когда даже посторонним видно, что она оскорблена, было невозможно. Вызов послали. Лейрд не торопился отвечать. Возмущенный Твен послал вторичный вызов. Наконец дуэль была назначена.

Как развернулись события в дальнейшем, установить с полной достоверностью не представляется возможным. Сам Твен многократно рассказывал (и его версию подтвердил Стив Гиллис), что дуэлянты собрались в назначенный час. Дальше произошло, если верить Твену и Гиллису, примерно следующее.

На поле чести Твен обнаружил Лейрда с его секундантами. Он тренировался в стрельбе. Твен тоже всю ночь учился стрелять из пистолета. Стив решил преподать Сэму последний урок. Он выстрелил в птичку. Подошли Лейрд и его секунданты. У птички была начисто отстрелена голова.

– Кто это сделал? – спросил один из секундантов.

– Сэм, – ответил Гиллис.

– С этим человеком драться нельзя. Это будет самоубийством, – заявил Лейрду его секундант.

Редакторы конкурирующих газет города Вирджиния-Сити решили отказаться от всех нанесенных друг другу оскорблений.

Вполне возможно, что эта забавная история была порождена живым воображением писателя-юмориста и его безудержно веселого приятеля. Есть предположение, что дело было улажено каким-то другим, менее занимательным образом.

Но Сэмюела Клеменса ждала дуэль и с неким Кэтлером. Снова поводом для нее явилась твеновская критика, по-видимому необоснованная, действий некоторых лиц, собиравших деньги для Санитарного фонда. О предстоящей дуэли стало известно властям. Твен рассказывает, что тогда был принят закон, предусматривающий тюремное заключение даже за вызов на дуэль. Власти искали случая показать всем гражданам, что законы будут строго соблюдаться. Поэтому первым же дилижансом Клеменс и Гиллис отправились в Калифорнию. Собственно говоря, Сэмюелу Клеменсу уже вообще надоела жизнь в Неваде, и он был рад уехать оттуда.

Поиск по сайту: