I.1 Экспрессия как лингвистическая категория

Филологическая наука накопила огромное количество теоретиче­ского и фактического материала, освещающего с той или иной позиции проблему экспрессивности языковых и речевых средств. Однако сама проблема экспрессии, интересующая лингвистов, литературоведов, пси­хологов, философов остается нерешенной [12, c. 59-69].

Особое место в трактовке общих вопросов экспрессии, а также в развитии лингвистической поэтики, теории художественной речи, сти­листики, семасиологии занимает исследование и выяснение теоретиче­ских вопросов экспрессии, прежде всего на лексическом уровне.

Теоретическое решение вопросов языковой экспрессии в некоторой степени может способствовать развитию описательного словообразова­ния, морфологии, синтаксиса, а также развитию прикладной лингви­стики, в частности составлению одноязычных и многоязычных словарей.

Анализ литературы по данному вопросу показывает, что термин «экспрессия» употребляется в широком и узком смысле.

Категория экспрессии в классической стилистике Ш. Балли, в стилистиках русского языка, в литературоведении трактуется в широком смысле. Под экспрессией понимают усиление выразительности, изобра­зительности сказанного «и все, что делает речь более яркой, сильно дей­ствующей, глубоко впечатляющей» [37, c. 543-549]. «Все» — это стилистические фигу­ры, звуковые, лексические, синтаксические повторы, авторские неоло­гизмы, звуковая деформация отдельных слов, удлинение звуков и ин­тонационные особенности произношения (тон, темп, мелодия, пауза), это смешение различных стилистических пластов в одном высказыва­нии, введение нелитературных и иноязычных элементов речи.

Естественно, что для такого широкого понимания категории эк­спрессии характерно: 1) неразличение языковых и речевых экспрессив­ных средств; 2) прямое отождествление или «демонстративное» разли­чение стилистического признака и экспрессивного значения языковых единиц.

Термин «экспрессия» в узком смысле употребляется лингвистами при исследовании экспрессивных средств, которые присущи самой си­стеме языка. Однако во многих работах, претендующих на анализ эк­спрессивных средств только в системе языка, наблюдается неразличение категории экспрессии в узком и широком значении, что в конечном итоге привело к пестроте терминологии и обилию определений и кон­цепций языковой, а также речевой экспрессии.

Обилие концепций в понимании сущности экспрессии вызвано прежде всего сложностью и многогранностью данного явления и сви­детельствует о необычайно богатой дифференциации языковой и ре­чевой экспрессии.

Эмоциональ­ные и волевые оценки предметов объективного мира расцениваются нами как часть реального мира, так как эти оценки человеком предме­тов и явлений действительности материально обоснованы самими оце­ниваемыми предметами и всем культурно-историческим развитием людей, которые закрепили в языке общественное отношение к объектам и явлениям реальной действительности.

При семантическом анализе экспрессии возникают закономерные трудности, поскольку экспрессивное значение — явление имплицитное, неотделимое от интеллектуального значения слова.

Изучение той части лексики современного русского языка, в кото­рой выражается эмоциональное и волевое отношение говорящего к действительности, наталкивается на определенные трудности, связан­ные с различными причинами. Прежде всего следует учитывать то об­стоятельство, что эмоции могут быть выражены не только языковыми средствами, но и неязыковыми. К последним относятся жесты, мимика, смех, слезы, наконец, речевые средства [6, c. 107]. Стилистический анализ не предполагает дифференцированного изучения экспрессивных средств на языковом и речевом уровнях, а также не определяет место и роль экспрессивных средств в системе литературного языка. На эту характерную черту сти­листического изучения экспрессивных средств в классической стилисти­ке Ш. Балли указал Р.А. Будагов, который писал: «В различных своих исследованиях Балли много сделал для изучения эмоциональной окраски слов, словосочетаний и целых предложений. Но все же, Балли не отличает эмоциональных оттенков, присущих некоторым словам (таким, например, как «младость», «ро­жа»), от тех эмоционально-оценочных значений, которые возникают лишь в определенных контекстах и которые сами словам не свой­ственны» [7, с. 72].

Основой теоретической и практической разработки вопросов язы­ковой экспрессии стали работы Ш. Балли, пытавшегося, по словам Р.А. Будагова, «исправить» концепцию своего учителя Ф. Соссюра, который был слишком последовательным «интеллектуалистом » [7, c. 72].

Балли употреблял два термина — «экспрессивность» и «эффективность» — в одном значении. Понятия, выражаемые этими терминами, он рассматри­вал только путем противопоставления интеллектуальному в языке.

Развивая учение Ш. Балли о противопоставлении интеллектуально­го и экспрессивного значения языковых единиц и опираясь на знаковую теорию Ф. Соссюра, многие ученые включают в категорию экспрессив­ности те языковые средства, которые служат для выражения не только эмоциональной реакции, но и волевых усилий говорящего. «Экспрессив­ность представляет те части выразительных средств, которые наполне­ны эмоциями, эффективностью, чувством, волевыми усилиями» [3, с. 9]. Про­тивопоставление интеллектуального и экспрессивного служит основным принципом определения экспрессивных средств на всех уровнях языка, оно позволяет выявить семантическую соотнесенность экспрессивного компонента значения слова. «Психической основой экспрессивного ком­понента значения слова,— пишет Я. Зима,— является не только эмоцио­нальность, как показали уже и более ранние исследования, но также и волевое усилие» [1, с. 9]. К такому же выводу пришла в своих теоретиче­ских рассуждениях и А.И.Чижик-Полейко: «Речь, выражающую (кро­ме логического содержания) внутреннее состояние говорящего, воздей­ствующую на чувства и волю слушателя, называют экспрессивной... или эмоциональной.., а также аффективной» [41, с. 158]. Далее следует более кон­кретный вывод: «Экспрессивная речь противопоставляется интеллекту­альной, выражающей только логическое содержание и рассчитанной на рассудочное восприятие» [42, с. 51].

В связи с подобной постановкой вопроса о сущности языковой экс­прессии следует рассмотреть некоторые основополагающие моменты данной лингвистической категории.

Принципиально важным вопросом для раскрытия сущности язы­ковой экспрессии представляется спорный и пока еще не решенный во­прос: можно ли рассматривать языковую экспрессию как компонент значения слова, словосочетания, синтаксической конструкции?

В лингвистической литературе этот вопрос решается по-разному. Так, Ш. Балли считает, что экспрессивная окраска «как бы изначально присуща самим словам, потому что она неотъемлема от их значения» [35, c. 21]. «Экспрессивно-эмоциональные элементы, связанные со словом, не вхо­дят в его значение,— пишет В. А. Звегинцев,— так как оно с большей четкостью выявляет то положение, что эмоционально-экспрессивные элементы могут развиваться не только независимо от предметно-логи­ческого содержания слова, но иногда и вступают в противоречие с ним» [2, с. 238].

Итак, перед нами исключающие друг друга положения. Ш.Балли, очевидно, следует понимать так: языковые единицы в потенции содер­жат в себе какой-то экспрессивный заряд, который при определенных условиях проявляется и становится значимым и, следовательно, обще­понятным для носителей того или иного языка.

Точка зрения В. А. Звегинцева обосновывается следующим обра­зом: рассматривая семантику слова «грязь» на материале «Толкового словаря русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова, он указывает, что устойчивой экспрессивной окраской обладают только два «значе­ния» («4. Нечистота, то, что пачкает» и «5. Распутство, цинизм, низ­менное поведение, бесчестные взаимоотношения людей»). На этом ос­новании делается вывод, что «собственно экспрессивно-эмоциональной окраской обладает не все слово в целом, а только отдельные звенья сложной смысловой структуры слова» [17, с. 75]. Исходя из теории стилистиче­ской закрепленности лексики за определенными стилями (нейтральный, книжный, разговорный) В. А. Звегинцев заключает, что только в целом все слово может быть закреплено за определенным стилем. Тем самым оно лишается возможности получать эмоционально-экспрессивные зна­чения, т. е. в данном случае наблюдается нечеткое различение стилисти­ческого признака слова и экспрессивного значения, присущего опреде­ленным лексическим единицам.

Рассматривая экспрессию слова «шкаф» во фразе Гаева «Дорогой и многоуважаемый шкаф!», В.А.Звегинцев приходит к выводу, что «ука­занные экспрессивно-эмоциональные моменты не могут входить состав­ными элементами в значение слова, поскольку эти моменты не явля­ются объективными в языковом плане явлениями» [15, с. 179]. Действительно, слово «шкаф» в том значении, в котором его употребляет Гаев, являет­ся индивидуальным (субъективным). Однако этот случай употребления слова, как нам представляется, не имеет прямого отношения ни к лек­сикологии, ни к семасиологии. Подобные употребления слов следует рассматривать как явления не языковые, а связывать их с общими проблемами экспрессивной и образной речи в художественном произ­ведении. «Слово в художественном произведении, совпадая по своей внешней форме со словом соответствующей национально-языковой си­стемы и опираясь на его значение,— писал В.В. Виноградов,— обраще­но не только к общенародному языку и отражающемуся в нем опыту познавательной деятельности народа, но и к тому миру действительности, который творчески создается или воссоздается в художественном произведении... Поэтому оно двупланово по своей смысловой направлен­ности и, следовательно, в этом смысле образно» [16, с. 72].

Лингвисты, отрицающие экспрессивные наслоения в качестве ком­понента семантической структуры слова, исходят из отождествления экспрессивного значения и стилистического признака языковых еди­ниц. Это различные явления, хотя признаки стилистические и экспрес­сивные чаще всего пересекаются (но не совпадают) в одном и том же слове. Стилистические признаки связаны с закрепленностью слов за определенными языковыми стилями. «В системе одного и того же стиля,— писал А.И. Смирницкий,— могут встречаться слова, эмо­ционально совершенно различно окрашенные. С другой стороны, одна и та же эмоциональная окраска может иметься у синонимов, принад­лежащих разным стилям » [5, с. 125]. Основное назначение стилистической гра­дации лексики - это создание стилистического своеобразия высказы­вания. Естественно, что «шкала» стилистических признаков слов не сов­падает со «шкалой» их экспрессивных значений.

Поиск по сайту: