ДЕЛО О ПОХИЩЕНИИ

Огромные деревянные двери тяжело распахнулись, пропуская троих ребят.

Лазурная зала оказалась круглой и невероятно огромной, а еще имела куполообразный потолок, уходящий далеко ввысь, в темноту. Василиса тут же подумала: куда делся второй этаж? Ведь высота лестницы между первым и вторым этажом была равна восьмидесяти метрам, а потолок залы уходил вверх на добрую сотню… Надо бы расспросить у Ника, как такое может быть? Неужели то самое чародейство, вернее, часодейство, дающее возможность расширять помещения неким хитрым образом? Ведь часовщики могут повелевать не только временем, но и пространством… Василиса вспомнила увеличившуюся на время праздника гостиную в отцовском доме. Наверное, тут чтото в этом роде.

Все трое остановились возле книжного шкафа. Его полки с книгами ровными рядами простирались далекодалеко вперед.

– Мы должны здесь подождать, – сказал Василисе Ник. – Пока за нами ктонибудь придет и проведет в Лазорь.

– Куда?

– Лазурная зала состоит из библиотеки и круга для совещаний, – начал пояснять Ник. – Мы сейчас пойдем вдоль длинных шкафов с книгами. Видишь, все шкафы располагаются лучами, сходясь в центре зала и образовывая Лазорь – ровный очерченный круг, окруженный несколькими ярусами лоджий. В Лазоре проходят общие советы, когда мастера и часовщики должны принять совместные решения… Сама же Лазурная зала имеет удивительную волшебную историю.

– Волшебную?

– Часодейную, – тут же поправил Фэш.

– Дада, – кивнул Ник, и глаза его заблестели от гордости. – Ратушу построили очень давно, еще до Эпохи Часов. Здесь до сих пор таится древнее часодейство. Говорят, еще первые часодеи строили… Те самые, что первыми разгадали секрет Времени.

– Потрясающе здесь, – кивнула Василиса. – И книг столько…

Фэш хмыкнул.

– Если бы ты действительно была часовщицей, – снисходительно проговорил он, – то увидела бы, сколько же здесь в пространстве букв, слов и цифр… Иногда мелькают целые ленты фраз. Лазурная зала – это особенное место, источник большой жизненной силы, где оживают вещи и предметы… Некоторым книгам более двух тысяч лет, и все они стремятся рассказать свою историю.

Ник глубоко вздохнул. Как видно, ему очень хотелось стать часовщиком и увидеть заветные буквы, а Василиса подумала, что Фэш наверняка привирает. Однако прищурилась, пытаясь разглядеть чтонибудь в пространстве над шкафами.

– Вот и опять встретились, фейра, – раздался тихий и донельзя нахальный голос прямо у нее над ухом. Голос, плохо скрывавший торжество. Василиса оторвала взгляд от бесконечного потолка и увидела знакомые черные глаза на узком лице.

Она не смогла сдержать удивленного восклицания: это же Марк! А он как здесь очутился?! Теперь мальчишка был одет в такую же широкую черную рубашку и штаны, как у Фэша, а на ногах имел точно такие же остроносые туфли. Пепельные вьющиеся волосы были зачесаны назад и собраны в небольшой хвостик. Марк держал в руке странный жезл, похожий на длинную стрелку от громадных часов или маленькое копье. Василиса уже набрала в грудь воздуха, чтобы обрушиться на Марка гневной тирадой, как Фэш опередил ее:

– Ты что забыл здесь? – Голубые глаза смотрели презрительно и настороженно.

Василиса изумилась: они что, друг друга знают?!

– Не твое дело, Драгоций. – Губы Марка расплылись в ухмылке. – Скажу лишь – твоего дружка ремесленника ждет большой сюрприз… Следуйте за мной.

– С какой это стати? – процедил Фэш.

– Мне поручено встретить вас и провести на заседание РадоСвета. – Марк сощурился. – По приказу господина Мандигора. Вас ждут в Лазоре.

– Так ты на побегушках у высокого часовщика? – не унимался Фэш. – У Мандигора? Или нет, дайка угадаю… наверняка у госпожи Мортиновой!

Марк на секунду замер и резко повернулся в сторону Фэша.

– Тебе не дает покоя моя победа, Драгоций? – свистящим шепотом произнес он. – Что я, а не ты назван лучшим учеником темночасов! Ты провалил испытание, и с этим уже ничего не поделаешь, малыш…

– Ты прекрасно знаешь, почему я провалил испытание! – Глаза Фэша полыхнули недобрым огоньком. – Ктото подставил меня, и не надо долго думать, кому это было выгодно.

Василиса с изумлением увидела, как за его спиной шевельнулись, быстро проявляясь, две крылатые тени.

– Ты проиграл, потому что водишься со всяким сбродом, – процедил Марк.

За его спиной также заклубился воздух, обретая очертания больших черных крыльев. Василиса успела заметить, что по краю Марковых крыльев вырисовывается кровавофиолетовая кайма.

Но тут вмешался Ник.

– Вы что, собрались драться в Лазурной зале?! – в отчаянии воскликнул он. – Фэш, нас всех арестуют!

Его крик возымел действие: черные крылья обоих разом начали бледнеть, быстро растворяясь в воздухе.

– Твой дружок ремесленник прав, – медленно произнес Марк. – После продолжим…

– Какнибудь, – процедил Фэш.

– Прошу следовать за мной, – сухо отчеканил Марк и пошел вперед быстрым шагом. Ребятам ничего не оставалось, как последовать за ним.

Ноги Василису еле слушались. Честно говоря, она порядком испугалась, и Фэшу пришлось раза два немного подтолкнуть ее в спину.

Их действительно ждали. Как только они вошли через небольшую арку в освещенный круг Лазоря, воцарилось всеобщее молчание.

Василиса удивленно огляделась. Казалось, будто они вчетвером попали на арену цирка. По кругу шли трибуны, очевидно скрывавшие ряды со скамейками.

На скамейках располагались люди, много людей. Их лица выделялись в полумраке лоджий неяркими белосерыми пятнами.

Неожиданно зал осветился голубоватым сиянием, и Василиса смогла получше разглядеть присутствующих. Они различались по одежде: были тут и черные длинные одеяния, похожие на монашеские рясы, и кровавокрасные мантии, и даже пестрые наряды дам с широкополыми шляпами или узкими колпаками со шлейфами. Некоторые были одеты, как Фэш с Марком: в длинные рубашки с широкими белыми манжетами и черные брюки – причем и мужчины, и женщины. Но одна из трибун резко отличалась на общем фоне: цвет одежды людей, расположившихся в ней, был идеально белым. Прямо над ними располагалась высокая и длинная лоджия из белого дерева. Василиса не заметила рядом лесенки или другой какойлибо возможности забраться туда. Там, на стульях с высокими спинками, восседали особенные люди: на их головах сверкали серебристые или золотые обручи.

«Наверное, это самые главные», – подумала девочка.

От количества пристальных взглядов, обращенных к ней, Василиса смутилась и, уставившись в пол, принялась рассматривать узорные прожилки голубоватых каменных плиток.

Между тем Марк отвесил низкий поклон и, злорадно оглянувшись на ребят, отошел в сторону.

– Как тебя зовут, девочка?

Один из белоснежных поднялся и вышел к ним, на середину круга. Василиса сразу узнала его, несмотря на новую белую одежду – Мандигор. Правда, глаза его както странно бегали, а руки нервно сжимали белый жезл – такой же, как у Марка, но подлиннее да и побольше в размерах.

«Он же знает, как меня зовут», – подумала девочка, но тем не менее ответила:

– Василиса Огнева.

Люди на скамейках зашевелились, зашумели, коегде раздались удивленные и гневные восклицания.

– Господин Лазарев, вы обвиняетесь в похищении малолетней дочери господина Нортона Огнева, – сухо отчеканил Мандигор. – Ваше слово для оправдания?

Василиса растерялась.

Из толпы белоснежных людей поднялся еще один человек, сидевший на самом первом ряду, его руки тоже крепко сжимали длинный белый жезл.

Мужчина был смугл, и у него были такие же веселые темнокарие глаза, как у Ника.

– Папа, – прошептал Ник, порываясь подойти к отцу, но тот остановил его быстрым движением.

– Я первый раз вижу эту девочку! – сообщил старший Лазарев, с большим любопытством разглядывая Василису.

– И я в первый раз вижу этого человека, – громко заверила Василиса.

– Расскажи, как ты совершила переход на Эфлару, девочка? – ласково попросил Мандигор.

– На этой… – Василиса мучительно покраснела под перекрестием взглядов. – На огненной лестнице. С помощью таких маленьких часиков, которые дал мне…

– Твой переход на Эфлару был зафиксирован по адресу инерциоида, записанного на имя Ника Лазарева, – перебил Мандигор.

– Ник дал мне свой пароль… – пролепетала несчастная Василиса. – Дело в том, что я… что мне угрожали…

– Лазарев тебе угрожал, девочка? – тут же переспросил Мандигор.

– Да нет же! – Василиса совсем запуталась. – Мне надо было срочно убежать из дома!

Ее щеки густо залились красным: Василиса вдруг подумала, что на самом деле ей никто не угрожал. Одни слова, загадочные фразы, полунамеки… Но прямой угрозы для ее жизни не было!

В освещенный круг вышло еще двое: мужчина в темном плаще и женщина в узком и длинном, идеально белом платье. У Василисы упало сердце: к ним приближались Нортонстарший и госпожа Мортинова. Последняя улыбалась, не скрывая победного торжества.

Но что же происходит?! Василиса в замешательстве отступила на шаг и наступила на ногу Фэшу.

– Я еще доберусь до тебя, шпионка! – прошептал он ей в ухо, больно схватив за руку. – Ты подставила Ника! Твой отец подослал тебя, проклятая фейра…

– Неправда!

– Я обвиняю господина Лазарева в похищении моей дочери Василисы, – проговорил Огнев безжизненным голосом.

– И зачем мне это? – поразился старший Лазарев. – Что ты затеял, Огнев? Если ты уберешь меня из РадоСвета, не факт, что тебя возьмут на мое место…

Елена осклабилась.

– Я подтверждаю, – сказала она, – что Василиса Огнева была похищена из дома сразу после посвящения. Очень высокого, между прочим, посвящения.

Елена повернулась к Василисе, голубые глаза ее светились нежностью и теплотой.

– Девочка прожила всю жизнь на Остале, вдали от часодейства, – проговорила Елена, искрясь сочувствием. – Она очень плохо перенесла посвящение, и мы вынуждены были отвести ее в комнату, чтобы она отдохнула. Младшая Огнева была так напугана… И тут ее похищают! И все ради политики, своих ужасных, хитромерзких игр вмешать ребенка… Переход мог убить девочку!

Голос Елены звенел праведным гневом.

– Господин Огнев, – обратился к отцу Василисы Мандигор, – подтверждаете ли вы тот факт, что ваша дочь была похищена тридцать первого мая этого года в десять часов вечера?

– Да, подтверждаю, – кивнул старший Огнев.

– Василиса Огнева, – обратился Мандигор к девочке, – подтверждаете ли вы, что в ночь с тридцать первого мая на первое июня совершили вынужденный переход с Осталы на Эфлару, доселе незнакомую вам?

– Да, наверное… – озадаченно проговорила Василиса. – Но все было не так! Ник, он встретил меня и…

– Лазарев подговорил собственного ребенка, чтобы совершить сие непростительное злодеяние! – вскричала Елена. – Позор для часового мастера!

Ник побледнел, а Фэш одарил Василису полным ненависти взглядом.

– Нет, я сама попросила его дать пароль! – в отчаянии выкрикнула Василиса.

Но ее крик утонул в общем галдеже: люди качали головами, возмущенно перешептывались, некоторые выкрикивали чтото злобное и оскорбительное в адрес старшего Лазарева.

– Я требую справедливого суда, – ровным голосом произнес Константин Лазарев. – Требую созвать Особый Совет.

– А разве сейчас мы не на Особом Совете? – Елена плавным движением руки обвела зал.

– Да какая же тут справедливость! – гневно воскликнула черноволосая женщина, также сидевшая в первом ряду белоснежной лоджии. Она резко поднялась во весь рост и оказалась очень высокой и довольно крепкого телосложения. Толстые, волнистые пряди волос великанши рассыпались по широким плечам, словно черные змеи, а большие темные глаза пылали великим гневом. – Зачем Лазареву красть ребенка у Огнева?! – яростно продолжила она речь. – Лазарев – член РадоСвета, а Огнев – лишь жалкий преступник! Обвинение советнику имеет право выдвигать лишь равный…

– Господин Огнев – свободный человек, и с него полностью сняты все обвинения. – Мандигор перевел дух и продолжил: – Дерзну напомнить Совету, что три великих Ключа, за изъятие которых Огнев был осужден, дают часовщикам право решать судьбу нашего мира наравне с феями. Которые, кстати, даже не соизволили прийти на переговоры… Кроме того, сегодня утром господину Огневу было назначено место в Совете. – Мандигор обвел присутствующих довольным взглядом. – И еще… господин Огнев теперь имеет право предложить свою кандидатуру в главный РадоСвет.

– Это какое же такое право? – тут же возмутилась великанша. – Каким образом преступник…

– Согласно древнему закону, уважаемая госпожа Дэлш, – перебил ее Мандигор, – если у часовщика есть ребенок, получивший высшую степень на посвящении, он может войти в состав РадоСвета без голосования.

Стало очень тихо.

– Среди твоих детей есть высокорожденный часовщик, Огнев? – нервно спросила госпожа Дэлш. – И кто же это?

– Моя дочь, присутствующая здесь, – равнодушно произнес Нортонстарший.

– Именно так, – кивнул Мандигор. – Василиса Огнева получила высшую степень – стрелки ее часов остановились ровно на двенадцати. Я лично имел честь присутствовать на этом знаменательном посвящении.

– Значит ли это, – подал голос седой старик с длинной бородой, восседавший рядом с госпожой Дэлш, – что Лазарев имел вескую причину для злодеяния – похитить дочь Огнева, чтобы помешать тому войти в РадоСвет? Господин Огнев, вы предъявляете обвинение господину Лазареву?

– Да, – сказал отец Василисы. – Я предъявляю обвинение ремесленнику Лазареву.

Последние слова Огнев произнес резко, с издевкой, выделяя слово «ремесленник».

– Господин Лазарев, сдайте жезл, – сухо сказал Мандигор.

– Четко сработано, Огнев, – тихо произнес старший Лазарев. Так тихо, что его услышали только стоящие в круге. – Ты очень ловко воспользовался отсутствием высокоуважаемого Астариуса и провернул ложное обвинение, но не думай, что ты победил…

– А я думаю, что победил, – произнес Нортонстарший без тени улыбки на лице. – Приятно было тебя повидать, Лазарев. Жаль, больше не увидимся.

За спиной отца Ника неслышно возникли двое людей. Они были одеты в длинные тусклосеребристые плащи, а их руки сжимали крепкие копья с тонкими стальными остриями.

Старший Лазарев молча отдал жезл Мандигору.

– Я готов, – сказал он и ободряюще кивнул Нику.

Тот тихо застонал, закрыв лицо руками. Фэш успокаивающе стиснул ему локоть. Василиса ничего не понимала, но почувствовала всеобщее напряжение.

Мандигор поднял белое копье и направил его на Константина Лазарева.

– Старение! Пятьдесят лет.

Внезапно лицо Лазарева покрылось сеткой мелких морщин, словно старый, потрескавшийся от времени алебастр, а волосы его начали стремительно седеть. Василиса стояла рядом и все видела очень отчетливо. Спина осужденного сильно сгорбилась, руки вытянулись вперед и покрылись темными пятнами, под враз побледневшей кожей резче проступили вены. Не в силах смотреть на это, Василиса перевела взгляд на своего отца и ужаснулась: Нортонстарший явно наслаждался сценой, его лицо светилось довольством.

Вскоре на месте крепкого и здорового мужчины стоял немощный старик, еле держащийся на ногах.

– Константин Лазарев, вы пробудете в таком виде до выяснения обстоятельств по вашему делу. Вас вернут к нормальному облику, если вы окажетесь невиновны. Вы принимаете это?

– Да, принимаю.

Услышав старческий, дребезжащий голос, Ник, не сдержавшись, всхлипнул.

– И куда теперь, Мандигор? – осведомился Лазарев.

– Вас отведут домой под стражей…

– Домой? – усмехнулся Лазарев. – Я уже дома.

– На второй этаж Ратуши, – уточнил Мандигор. – До выяснения обстоятельств, способствующих успешному решению дела.

Лазарев, неопределенно пожав поникшими плечами, кивнул. Стражники молча встали по бокам, и вся троица вышла из круга. За ними поплелся бледный как полотно, Ник, он даже не взглянул на Василису.

– Я тебя найду, фейра, – процедил вместо него Фэш и кинулся догонять процессию.

– Отец Ника ни в чем не виноват! – изо всех выкрикнула Василиса, бросаясь за ними, но Елена быстро преградила ей дорогу. – Я сама совершила переход!

Старший Лазарев услышал это и остановился.

– Не старайся, Василиса, – сказал он, обратив к ней все те же веселые карие глаза, казавшиеся чужими на старческом, морщинистом лице. – Ты ничего не сможешь изменить. Конечно, ты ни в чем не виновата.

Ник удивленно взглянул на отца, лицо Фэша приняло нахмуреннонедоумевающее выражение. Но старший Лазарев больше ничего не сказал, повернулся сгорбленной спиной, и шествие возобновило прерванный путь.

В Лазоре воцарилось молчание. В освещенном круге остались хмурый Мандигор, невозмутимый Огнев, торжествующая Елена и сама Василиса – напуганная и расстроенная.

– Ну что ж, если дело разъяснилось… – нарушил молчание Мандигор. – Господин Огнев, вы можете занять свое законное место в РадоСвете.

Нортонстарший кивнул и выпрямился. Внезапно его одежда с черной начала медленно меняться на белую, будто покрывалась иголочками инея. Вскоре он уже стоял в белоснежной мантии с воротничкомстойкой, глухо закрывающем горло, как и у остальных членов РадоСвета. На ногах же его остались черные остроносые туфли: наверное, здесь была такая мода на обувь. Мандигор почтительно поднес белый жезл Огневу и тот принял его надменным жестом.

Озадаченная метаморфозой отца, Василиса и не заметила, как чьято цепкая рука ухватила ее за плечо.

– Я позабочусь о девочке, – произнесла Елена сладким голосом. – Она должна отдохнуть после таких ужасных, таких невероятных приключений… В замке Черновод, семейном поместье Огневых, уже приготовлена для нее Зеленая комната.

– Погодите, – воскликнула темноволосая женщина, все это время хранившая угрюмое молчание, – я не видела имя девочки в списках первочасников! Неужели высокочтимый Огнев не желает обучить дочь часодейству?

– Только если она сама захочет, – невозмутимо ответил Огнев. – Она прожила всю жизнь на Остале, и учеба может повредить ее ослабленному здоровью. И еще… Неужели у Совета нет вопросов поважнее, чем забота о будущем моей дочери?

– Может, мы у нее спросим, желает ли она учиться? – продолжала настаивать госпожа Дэлш.

– Нет! – выкрикнула Елена. – Девочка не готова, – добавила она более спокойным тоном, – ей нужно лечение и покой…

– Мне не нужно лечение! – возмутилась Василиса, пытаясь высвободиться, но Елена крепко держала ее, будто бы опасаясь, что она вновь сбежит. – Я знаю, вы меня ненавидите… Отпустите меня!

– Все это очень странно, Огнев. – Госпожа Дэлш прищурилась, внимательно следя за выражением лица Нортонастаршего. – Почему ты не хочешь включать свою дочь в списки? Двое других твоих детей, как я слышала, давно заявлены.

– Она не будет учиться в Школе светлых часов! – громко и четко произнес Нортон Огнев. – Хотя бы потому, что я не провел для нее посвящения.

По залу пронеслись изумленные вздохи и восклицания.

– Ты не собираешься проводить посвящение для своей дочери? – Госпожа Дэлш не скрывала возмущения. – Но это же бессердечно! Сила может иссякнуть, если не давать ей выход… С такой высокой степенью твоя дочь более чем ктолибо имеет право быть часовщицей!

Люди на скамейках как будто пробудились ото сна. Черные и белые фигуры зашевелились, зашумели, удивленно перешептываясь, словно рой пчел пронесся по залу.

– Нет, почему же, – медленно произнес Огнев. – Когданибудь, через год, через два… Когда она выздоровеет, оправится от пережитого, от свалившегося на ее голову чужого мира…

– Ты не имеешь права забирать у нее столь высокий дар, – перебила госпожа Дэлш. – Но я знаю, почему ты хочешь так поступить!

Рука Елены так сильно вцепилась Василисе в плечо, что девочка вскрикнула.

Нортонстарший молчал, однако над белым воротничком по его шее пошли красные пятна.

– По какому такому праву ты смеешь судить о моих решениях, госпожа советница? – обратился он к темноволосой, повышая голос с каждым словом. – И все же я отвечу тебе: моя дочь не хочет быть часовщицей. Не правда ли? – И отец повернулся к Василисе.

Светлосерые глаза окинули ее насмешливым, презрительным взглядом: отец и все присутствующие в Лазоре замерли, ожидая ответа.

Василиса размышляла. Она совершенно растерялась и не знала, что же ей делать дальше. Кажется, у отца Ника случились изза нее большие неприятности… Ему надо помочь! Но что делать, если она действительно не желает оставаться на Эфларе?

– Девочке надо отдохнуть, – вновь пропела Елена сладким голосом. – Она растеряна, подавлена и не совсем здорова…

– У меня отличное здоровье! – возмутилась Василиса, резко высвобождаясь из цепких пальцев Елены. – И я хочу быть часовщицей!

Последнюю фразу Василиса выкрикнула не задумываясь. Вот както неожиданно вырвалось, и все.

Летний лагерь, лица Лешки и строгой, но добродушной тренерши Ольги Михайловны начали таять, уплывая кудато далекодалеко под гром аплодисментов: трибуна, где стояла госпожа Дэлш, взорвалась овациями.

Елена же была готова испепелить Василису взглядом. А вот отец, как ни странно, усмехался.

– Раз Василиса Огнева выразила согласие, – медленно произнесла госпожа Дэлш, – я имею право включить ее в списки.

– Как угодно, – сухо заключил старший Огнев. – А теперь, когда, надеюсь, вопросов к моей дочери больше нет, разрешите ей отправиться домой. Где ее давно и с нетерпением ожидают брат и сестра.

Отец, больше не глядя на Василису, коротко кивнул Елене. Госпожа Мортинова легко поклонилась белоснежной лоджии. После чего резко шагнула к Василисе, обхватив девочку за плечи. Вокруг них вспыхнуло кольцо серебристого огня, закрывая их от окружающих… И они исчезли.

Поиск по сайту: